СРАВНИМОСТЬ ДАННОГО ВИДА Различие между цивилизациями и примитивными обществами

Рассмотрев и идентифицировав двадцать одно общество одного вида, в числе которых находится и западное общество, предвари-

* Родина вавилонского общества совпадала с Шумером + Аккадом + Асси­рией + Эламом, хотя Элам и Ассирия фактически не были родиной шумерского общества, а лишь включались в его владения на самой ранней ступени.

тельно классифицировав их на основании определенных крите­риев, перейдем наконец к исследованию собственно истории, а именно к сравнительному анализу процесса генезиса, роста, над­лома и разложения; возникновения и падения универсальных го­сударств, вселенских церквей, героических эпох; контактов между цивилизациями во времени и пространстве. Прежде чем присту­пить к исследованию, было бы целесообразно дать предваритель­ный ответ на возможную критику, в частности по вопросу о том, сравнимы ли зафиксированные нами 21 общество между собой. Их сопоставимость можно проверить по нескольким параметрам. Первый и самый простой довод против сравнимости данных Ьбществ может быть сформулирован следующим образом: эти общества ничто не объединяет, кроме лишь того, что они пред­стают как «интеллигибельные поля исторического исследования», образуя род, вбирающий в себя 21 общество одного вида. Обще­ства этого вида принято называть «цивилизациями», чтобы отли­чить их от «примитивных обществ», которые также представляют собой «интеллигибельные поля исторического исследования» в том смысле, в каком этот термин был ранее определен нами. Число известных цивилизаций невелико. Нам удалось выде­лить только 21 цивилизацию, но можно предположить, что более детальный анализ вскроет значительно меньшее число полностью независимых цивилизаций — около десяти. Известных примитив­ных обществ значительно больше. В 1915 г. западные антрополо­ги Хобгауз, Уэлер и Гинзберг, намереваясь провести сравнитель­ное изучение примитивных обществ и ограничив себя только теми из них, сведения о которых были достаточно полны и достовер­ны, составили список приблизительно 650 таких обществ. Почти все общества, приведенные в списке, были к тому времени живы *. Однако сравнивать цивилизацию с примитивным обществом — это все равно, что сравнивать слона с кроликом.

Примитивные общества обладают сравнительно короткой жи­знью, они ограничены территориально и малочисленны. Жизнь цивилизаций, список которых едва достигает двузначного числа, наоборот, более продолжительна, они занимают обширные тер­ритории, а число людей, охватываемых цивилизациями, как пра­вило, велико. Они имеют тенденцию к распространению путем подчинения и ассимиляции других обществ — иногда обществ со­бственного вида, но чаще всего примитивных обществ. Жизнь примитивных обществ, подобно жизни кроликов, часто завершае­тся насильственной смертью, что особенно неизбежно при встрече их с цивилизациями. Что касается численного неравенства, то, если бы можно было составить перепись населения всех живых цивилизаций, мы обнаружили бы, что каждая из цивилизаций-левиафанов ¹⁰⁷ объединяет в себе большее число людей, чем все примитивн ые общества, вместе взятые, со времен появления чело-

* См.: Hobhause L. Т., Wheeler G. С,Gin.sberg M. The Material Culture and Social Institutions of the Simpler Peoples: An Essay in Correlation. London, 1915.

веческого рода. Впрочем, подсчеты такого характера не входят в сферу наших интересов. Объект данного исследования не люди, а общества, и поэтому отметим лишь, что нри сравнении числа известных цивилизаций с числом известных примитивных об­ществ последних оказывается несопоставимо больше.

Ложность концепции «единства цивилизации». Ответив на воз­ражение, согласно которому цивилизации слишком разнородны для сравнения, ответим на прямо противоположное ему, но также допустимое возражение, что цивилизации, будучи однородными, по сути тождественны, и мы фактически имеем дело не с двадца­тью одной цивилизацией, а только с одной-единственной. Циви­лизация эта уникальна, и ее не с чем сравнивать. Этот тезис о «единстве цивилизации» является ложной концепцией, весьма популярной среди современных западных историков, мышление которых находится под сильным влиянием социальной среды.

Одна из причин, породивших это заблуждение, заключается в том, что современная западная цивилизация распространила. свою экономическую систему по всему миру. За экономической 1 унификацией, которая зиждется на западном основании, последо­вала и политическая унификация, имеющая то же основание и за­шедшая почти столь же далеко. Несмотря на то, что политическая экспансия западного мира в наши дни не столь очевидна и насту­пательна, как экспансия экономическая, тем не менее около 60— 70 государств современного мира, включая также существующие незападные государства, в настоящее время оказались членами (в разной степени включенности) единой мировой системы госу­дарств с единым международным правом.

Западные историки преувеличивают значимость этих явлений. Во-первых, они считают, что в настоящее время унификация мира на экономической основе Запада более или менее завершена, а значит, как они полагают, завершается унификация и по другим направлениям. Во-вторых, они путают унификацию с единством, преувеличивая таким образом роль ситуации, исторически сло­жившейся совсем недавно и не позволяющей пока говорить о со­здании единой Цивилизации, тем более отождествлять ее с запад­ным обществом.

Западное общество провозглашается, тем не менее, цивилиза­цией уникальной, обладающей единством и неделимостью, циви­лизацией, которая после длительного периода борьбы достигла наконец цели — мирового господства. А то обстоятельство, что ее экономическая система держит в своих сетях все человечество, представляется как «небесная свобода чад Божиих».

Тезис об унификации мира на базе западной экономической системы как закономерном итоге единого и непрерывного процес­са развития человеческой истории приводит к грубейшим иска­жениям фактов и к поразительному сужению исторического кру­гозора.

Во-первых, подобный взгляд на современный мир следует ограничить только экономическим и политическим аспектами со­циальной жизни, но никак не распространять его на культуру, ко­торая не только глубже первых двух слоев, но и фундаментальнее. Тогда как экономическая и политическая карты мира действите­льно почти полностью «вестернизированы», культурная карта и поныне остается такой, какой она была до начала западной эко­номической и политической экспансии. Как наши историки умуд­рились, глядя, не видеть? Сколь плотны их шоры, мы поймем, проанализировав английское слово «natives» (туземцы) и соответ­ствующие ему слова в других европейских языках.

В описании европейцами туземцев превалирует местный коло­рит, экзотика. Жители Запада воспринимают туземцев как часть местной флоры и фауны, а не как подобных себе людей, наделен­ных страстями и имеющих равные с ними права. Им отказывают даже в праве на суверенность земли, которую они занимают.

Во-вторых, догма «единства цивилизации» заставляет истори­ка игнорировать то, что непрерывность истории двух родствен­ных цивилизаций отличается от непрерывности двух последовате­льных глав историй одной цивилизации. Не считаясь с этим раз­личием, историки начинают рассматривать эллинскую историю как одну из глав истории западной цивилизации (которую они уже безоговорочно отождествили с Цивилизацией). Под этим же углом зрения рассматривают и историю минойского общества. Таким образом, три цивилизации объединяются в одну, а история единственной Цивилизации оказывается выпрямленной в линию, нисходящую от всеобъемлющей современной западной цивилиза­ции к примитивному обществу неолита, а от неолита через верх­ний и нижний слои материальной культуры палеолита — к дои­сторическим предкам Человека.

В-третьих, они попросту игнорируют этапы или главы исто­рии других цивилизаций, если те не вписываются в их общую кон­цепцию, опуская их как «полуварварские» или «разлагавшиеся» или относя их к Востоку, который фактически исключался из истории цивилизации. Наконец, они совершенно не учитывают наличия других цивилизаций. Православное христианство, напри­мер, либо считается частью западного христианства, что можно вывести из названия, либо изображается временным наростом на теле западного общества. Православное христианство, по этой версии, зародившись, служило оплотом западного общества в бо­рьбе с Востоком. Исчерпав свои функции, нарост этот атрофиро­вался и исчез, подобно тому как у головастика отваливаются жа­бры и хвост на стадии превращения его в лягушку. Что же касае­тся трех других незападных цивилизаций — исламской, индуист­ской и дальневосточной,— они вообще отвергаются как «тузем­ные» по отношению к колеснице западного общества.

С помощью таких прокрустовых рамок тезис о «единстве ци­вилизации» сохраняется и по сей день. В сравнении с периодом

жизни отдельного индивида период жизни цивилизации столь огромен, что нельзя и надеяться измерить его кривую, пока не окажешься на достаточном удалении. А получить эту перспективу можно^ только исследуя умершее общество. Историк никогда не сможет полностью освободиться от общества, в котором живет он сам. Иными словами, брать на себя смелость утверждать, что ныне существующее общество — итог человеческой истории,— значит настаивать на правильности вывода, исключив возможно­сть его проверки. Но так как подобные эгоцентрические иллюзии свойственны были людям всегда, не стоит искать в них научную доказательность.

Смех—лучшее лекарство, так давайте увидим, сколь смешно выглядит «англосаксонская манера» при встрече с другим наро­дом. Вот, например, отрывок из официального письма, которое было передано философски настроенным императором Цзяньлу-ном британскому посланнику для передачи его патрону, слабоум­ному королю Британии Георгу III¹⁰⁸ в 1793 г.: «Ты, о король, живешь за пределами многих морей; тем не менее, движимый смиренным желанием способствовать благу нашей цивилизации, ты направил миссию со своим верноподданническим посланием... Я обнаружил в нем благородное самоуничижение, заслуживаю­щее высокой похвалы. Учитывая тот факт, что твой Посол и пред­ставитель проделали длинный путь с меморандумом и дарами, я оказал им высочайшую честь, разрешив присутствовать на при­еме. Чтобы показать им свою благосклонность, я устроил в их че­сть обед и щедро одарил их... Что же до твоей просьбы аккредити-ровать их при моем небесном Дворе с целью контроля над тор­говлей с Китаем, то она противоречит практике моей Династии и едва ли выполнима... Если даже, как ты утверждаешь, почтение к нашей Божественной Династии вселяет в тебя желание ознако­миться с нашей цивилизацией, то церемонии и законы наши на­столько отличаются от ваших, что, если даже твой посланник и усвоит что-либо из них, ты все равно не сможешь привить их на твоей чужой для нас почве. Поэтому, как бы ни был твой послан­ник учен, ничего из этого не выйдет. Управляя всем миром, я пре­следую одну цель, а именно: сохранить благое правление и выпол­нить долг перед Государством. Чужие и дорогостоящие цели меня не интересуют. Если я распорядился принять посланные то­бой подарки, о король, то сделал это лишь потому, что они при­сланы издалека. Царственная добродетель нашей Династии про­никла во все страны Поднебесной, и цари всех народов шлют нам свои дары по суше и по морю. У нас есть все, и это может свидете­льствовать твой посол. Я не придаю особого значения вещам экзотическим или примитивным, и в товарах твоей страны мы не нуждаемся» *.

*White A.F. China and Foreign Powers. London, 1927, p. 41.

Эгоцентрическая иллюзия в западном сознании укрепляется ложным понятием «статичного Востока», что включает ислам, индуизм и дальневосточную цивилизацию, объединенные с помо­щью неописательного эпитета «ориентальный». Такое понятие предполагает, что все эти цивилизации отличаются от западной, но проводить различия между ними и умершими цивилизациями неправомерно, кроме, быть может, эллинской и минойской. В дей­ствительности у ислама меньше общего с индуизмом или дальне­восточной цивилизацией, чем с православным и западным хри­стианством, тогда как пропасть, отделяющая западную цивилиза­цию от индуизма и дальневосточной цивилизации, не столь вели­ка, как это предполагается. Что же касается умерших цивилиза­ций, то у нас нет никаких свидетельств относительно того, что За­пад или не Запад каким-либо образом связан с египетской цивили­зацией, и совершенно очевидно, что ни одна из названных цивили­заций не связана с четырьмя погибшими цивилизациями Нового Света. Таким образом, концепция рассыпается при одном лишь прикосновении, и приходится только удивляться, как могла полу­чить распространение столь вульгарная ошибка. Видимо, потому, что она основана на смешении общего и частного.

Во-первых, западные исследователи незападных обществ, нахо­дясь под влиянием собственной социальной среды, сосредоточили свое внимание на политическом аспекте, поскольку это наиболее важная сторона жизни западного общества. История восточных обществ являет собой картину неизменного неограниченного де­спотизма. Однако это в значительной мере иллюзия; и западные исследователи могли бы это понять, если бы они более тщательно изучали незападную политику, даже не слишком углубляясь в историю. И если бы им удалось сквозь пелену политических от­ношений рассмотреть более глубокий культурный план, они бы поняли, что политическая статичность Востока, в сущности, не имела столь уж большого значения, а возможно, и вовсе не оказы­вала влияния на богатство и полноту жизни общества. И это бро­сается в глаза, стоит лишь переключить внимание на внутренний аспект социального существования. Игнорируя культуру и отож­дествляя политику с жизнью общества в целом, западные исто­рики впадают в ошибку, свойственную, как правило, политикам, когда те занимаются самооценкой.

Другое смешение понятий, связанное со «статичным Восто­ком», проистекает из исторического события, относящегося к исто­кам западной религии. Источником творческой силы, благодаря которому возникла христианская церковь, служил внутренний пролетариат эллинского общества из сирийских туземцев, насиль­ственно включенный в его ряды. Эти рекруты привнесли в эллин­скую культуру не только личный религиозный опыт, но и рели­гиозную литературу, которая была принята церковью как Ветхий завет. Ветхий завет для жителей Запада, воспитанных в христиан­ской традиции, являет собой образец восточной литературы.

В действительности наши путешественники сталкивались не со «статичным Востоком», а с неизменной североаравийской сте­пью. Климат там весьма суров, и задача освоения напрямую связана с возможностями адаптации. Жизнь в Степи—это по­стоянная схватка с Природой, которая неизбежно ведет к пораже­нию, как только Человек разрушает свою организацию или осла­бляет дисциплину. Другими словами, североаравийская степь диктовала людям свои условия во все времена. Однако Степь в конце концов — бесконечно малая часть всего «статичного Во­стока», который в воображении западных народов простирается от Средиземного моря до Тихого океана, а возможно, и от Китая до Перу.

Ложная копцепция «единства истории» на базе западного об­щества имеет еще одну неверную посылку — представления о прямолинейности развития.

Это не что иное, как простейший образ волшебного бобового стебелька из сказки, который пробил землю и растет вверх, не да­вая отростков и не ломаясь под тяжестью собственного веса, пока не ударится головой о небосвод. В начале нашего труда была предпринята попытка применить понятие эволюции к человече­ской истории. Было показано, как представители одного и того же вида обществ, оказавшись в одинаковых условиях, совершенно по-разному реагируют на испытания — так называемый вызов истории. Одни сразу же погибают; другие выживают, но такой це­ной, что после этого уже ни на что не способны; третьи столь удачно противостоят вызову, что выходят не только не ослаблен­ными, но даже создав более благоприятные условия для преодо­ления грядущих испытаний; есть и такие, что следуют за перво­проходцами, как овцы следуют за своим вожаком. Такая концеп­ция развития представляется нам более приемлемой, чем старо­модный образ бобового ростка, и мы в нашем исследовании бу­дем исходить именно из нее.

Деление истории на «древнюю» и «современную» фиксирует переход от эллинской истории к западной, тогда как деление на «средневековую» и «современную» относится к переходу от одной главы западной истории к другой. Не преследуя отдаленных це­лей, отметим пока, что конвенциональная формула «древняя + средневековая + новая» история не только неадекватна, но и не­правильна.

Философский аспект временных координат обществ данного ви­да. Наши критики могут отрицать сопоставимость выявленных ранее двадцати одной цивилизации на том основании, что они не совпадают во времени. Если семь из них — живые общества, то остальные четырнадцать — мертвые. По меньшей мере три из них — минойское, египетское и шумерское общества—су­ществовали на «заре истории». Эти три цивилизации, а возмо-

жно, также и другие отделены от ныне живущих длительным пе­риодом исторического времени.

Здесь можно возразить одно: Время относительно, и период, прошедший со времени появления ранних цивилизаций до наших дней, период, составляющий менее шести тысяч лет¹⁰⁹, должен быть соотнесен с соответствующей временной шкалой. Рассма­тривая отношения между цивилизациями во Времени, мы убеди­лись, что максимальное число сменяющих друг друга поколений в любом случае не превышало трех; и в каждом случае суммар­ный срок их жизни не достигал шести тысяч лет, ибо последний этап каждой из цепей цивилизаций — цивилизация ныне суще­ствующая *..Если бы мы, советуясь с признанными авторитетами в области исследования различных форм Жизни, спросили, мо­жно ли в принципе сравнивать между собой представителей вида в пределах трех последовательно сменяющих друг друга поколе­ний, то ответ был бы положительным, ибо известно из наблюде­ний, что новое видовое отличие возникает не раньше, чем в четвертом поколении.

Тот факт, что в нашем обзоре цивилизаций не зафиксирован ни один, случай с большим числом последовательных поколений, чем три, и если учесть также, что общее число цивилизаций едва превышает двадцать, позволяет сказать, что они еще очень мо­лоды. К тому же абсолютный возраст цивилизаций в сравнении с их сестринским видом — примитивными обществами — весьма мал. Однако у нас есть основания полагать, что человеческий род существует в течение нескольких сотен тысяч лет¹¹⁰, а примитив­ные общества — сверстники самого Человечества, поскольку об­щественная жизнь — необходимое условие жизни человека.

Теперь ясно, что контрдовод, который мы пытаемся опроверг­нуть, основывается просто на ошибке в рассуждении. «Историче­ское время», которое кажется пропастью между цивилизациями, находящимися на противоположных полюсах временной оси, на самом деле совпадает с временем, прошедшим с момента возни­кновения первого представителя вида до настоящего времени. Че­ловек превратился в Человека, создав примитивное общество. Если возраст Человечества равняется приблизительно 300 тыс. лет, то возраст цивилизаций, отождествляемый до сих пор с длитель­ностью человеческой истории, равен менее чем 2% данного отрез­ка. На этой временной шкале жизни все выявленные нами цивили­зации распределяются не более чем в три поколения обществ и сосредоточены в пределах менее пятой части времени всей жиз­ни Человечества. С философской точки зрения жизнь их проте- кает в одн о и то же время.

* К этим последовательностям относятся: минойская — эллинс­кая — западная, минойская — эллинская — православная, минойская — сирийс­кая— исламская, шумерская — индская — индуистская (если предположить, конечно, что связь, намеченная между индской и шумерской цивилизациями, уста­новлена).

Поиск по сайту: