АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Инстинкты жизни и смерти

Читайте также:
  1. IV. Рост жизни
  2. IV. Рост жизни.
  3. XII. ДВИГАТЕЛИ ПСИХИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
  4. XIII. ЛИНИЯ СТРЕМЛЕНИЯ ДВИГАТЕЛЕЙ ПСИХИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
  5. А вот, читатель ещё одна грустная история из жизни женекой
  6. А на Руси не ведали еще о беде надвигающейся, пели, плясали, жизни радовались
  7. А) Внешнее течение и внешние порядки такой жизни
  8. Автобиография незаконченной жизни
  9. Адепты Смерти.
  10. Адепты Смерти.
  11. Активируя закон Духа жизни
  12. Актуальность к потенциальность интенциональной жизни

В своем коротком докладе я не обсуждала теорию дуализма ин­стинктов жизни и смерти, которая формирует основу изложен­ной здесь концепции. Причиной является то, что в данном от­дельном случае мы имели дело с более частными психологи­ческими проблемами, а не с далеко идущими биологическими размышлениями.


1 24 Раздел 111. Механизмы защиты

Защитные действия Я, рассматриваемые как объект анализа1

Отношение между Я и аналитическим методом. Детальные

и утомительные теоретические рассуждения, содержавшиеся в предыдущей главе, для практических целей могут быть резю­мированы в нескольких простых предложениях. Задача ана­литика заключается в том, чтобы ввести в сознание все, что является бессознательным, независимо от того, какому психи­ческому образованию оно принадлежит. Аналитик объектив­но и равномерно распределяет свое внимание между бессозна­тельным" элементами всех трех образований. Иначе говоря, когда он принимается за работу по разъяснению, он выбирает себе позицию, равноудаленную от Оно, Я и сверх-Я.

К сожалению, однако, различные обстоятельства препятству­ют этой равноудаленности. Беспристрастность аналитика не встречает отклика; различные образования реагируют на его усилия по-разному. Мы знаем, что сами по себе импульсы Оно не склонны оставаться неосознанными. Они естественным об­разом устремлены вверх, постоянно пытаются проложить себе путь в сознание и тем самым достичь удовлетворения или, по крайней мере, направить свои производные на поверхность сознания. Как я показала, работа аналитика осуществляется в том же направлении и подкрепляет эту устремленную вверх тенденцию. Тем самым для подавленных элементов в Оно ана­литик выступает как помощник и освободитель.

С Я и свсрх-Я дело обстоит иначе. В той мере, в какой обра­зования Я стремятся ограничить импульсы Оно собственными способами, аналитик выступает как возмутитель спокойствия. В ходе своей работы он уничтожает старательно созданные вы­теснения и разрушает компромиссные образования, воздействие которых патологично, по форма которых полностью синтоннаЯ. Цель аналитика, заключаю щаяся во введении бессознательного

' Часть работы «Ян механизмы защиты» (1936). Текст дан по изданию: Фрейд А. Психология «Я» и защитные механизмы. М., 1993. С. 27-36.


Зощитные действия Я, рассматриваемые как объект анализа 125

в сознание, и усилия образований Я по овладению инстинктив­ной жизнью противоречат друг другу. Следовательно, за ис­ключением случаев понимания пациентом своей болезни, об­разования Я рассматривают цель аналитика как угрозу.

Следуя линиям изложения, намеченным в предыдущей гла­ве, мы должны описать отношение Як работе анализа как трой­ственное. Реализуя способность к самонаблюдению, о которой я говорила, Я делает общее с аналитиком дело; эта его способ­ность находится в распоряжении аналитика, и Я передает ему картину других образований, созданную на основе их произ­водных, вторгшихся на его территорию. Я антагонистично ана­литику в том отношении, что в своем самонаблюдении оно не­надежно и тенденциозно. Сознательно регистрируя и переда­вая одни факты, Я фальсифицирует и отбрасывает другие, препятствуя их освещению, а это полностью противоречит ме­тодам аналитического исследования, настаивающим на том, что рассмотрено должно быть все, что возникает, без всякой дискриминации. Наконец, Я само является объектом анализа в том отношении, что постоянно осуществляемые им защитные действия реализуются бессознательно и могут быть введены в сознание лишь ценой значительных усилий, подобно бессозна­тельной активности любого из вытесняемых инстинктивных импульсов.

Защита против инстинкта, проявляющаяся в форме со­противления. В предыдущей главе я попыталась провести тео­ретическое различие между анализом Оно и Я, которые в нашей практической работе неразрывно связаны друг с другом. Ре­зультат этой попытки еще раз подтвердил тот вывод, к которо­му привел нас опыт: в исследовании материал, помогающий анализировать Я, выступает в форме сопротивления анализу Оно. Факты настолько самоочевидны, что объяснение кажется почти излишним. Я в анализе становится активным, когда оно пытается при помощи противодействия воспрепятствовать вторжению Оно. Поскольку цель анализа заключается в том, чтобы облегчить доступ в сознание идеаторным представлени­ям подавленных инстинктов, т. е. способствовать вторжениям Оно, защитные действия Я против этих представлений автомати­чески приобретают характер активного сопротивления анализу.


1 26 Роздел III. Механизмы защиты

А поскольку для того, чтобы обеспечить соблюдение основно­го правила анализа, позволяющего этим представлениям всплы­вать в свободных ассоциациях пациента, аналитик использует свое личное влияние, то и защита, воздвигаемая Я против ин­стинктов, приобретает форму прямого сопротивления самому аналитику. Враждебность по отношению к аналитику и усиле­ние мер, которые должны воспрепятствовать всплыванию им­пульсов Оно, совпадают друг с другом. Когда в определенные моменты анализа защита снимается и инстинктивные пред­ставления могут беспрепятственно проявиться в форме свобод­ных ассоциаций, отношение Я к аналитику на это время осво­бождается от искажений.

Конечно, кроме этой конкретной формы существует множе­ство других форм сопротивления в анализе. Как нам известно, помимо так называемых сопротивлений Я существуют перене­сенные сопротивления, а также те противодействующие, с тру­дом преодолеваемые в анализе силы, чей источник лежит в навязчивом повторении. Таким образом, мы не можем сказать, что всякое сопротивление есть результат защитных действий со стороны Я. Но каждая такая защита против Оно, воздвигае­мая в ходе анализа, может быть обнаружена лишь в форме со­противления работе аналитика. Анализ сопротивлений Я дает хорошую возможность наблюдать и вводить в сознание бессозна­тельные защитные действия Я.

Защита против аффектов. Помимо случаев столкновения между Я и инстинктом у нас есть и другие возможности для наблюдения действий Я. Я находится в конфликте не только с теми производными Оно, которые пытаются пробиться на его территорию, чтобы получить доступ к сознанию и достичь удов­летворения. Яне менее энергично и активно защищается так­же от аффектов, связанных с этими инстинктивными импуль­сами. Отвергая требования инстинктов, Я в первую очередь должно уладить дело с этими аффектами. Любовь, вожделение, ревность, разочарование, страдание и печаль сопутствуют сек­суальным желаниям; ненависть, гнев и ярость сопутствуют им­пульсам агрессии; если инстинктивные импульсы, с которыми они связаны, должны быть отражены, то эти аффекты должны подвергнуться всем тем различным мерам, к которым прибегает


Защитные действия Я, рассматриваемые как объект анализа 127

Яв усилии овладеть ими, т. е. они должны претерпеть метамор­фозу. Где бы ни происходила трансформация аффекта — в ана­лизе или вне его, — она является результатом работы Я, и нам предоставляется возможность исследовать его действия. Мы знаем, что судьба аффекта, связанного с инстинктивным тре­бованием, не тождественна судьбе его идеаторного представ­ления. Очевидно, однако, что одно и то же Яможет иметь в сво­ем распоряжении лишь ограниченное количество способов за­щиты. В отдельные периоды жизни и в соответствии со своей собственной конкретной структурой индивидуальное Я выби­рает то один, то другой способ защиты — это может быть вытес­нение, смещение, перестановка и т. д. — и может использовать его как в своем конфликте с инстинктами, так и в защите от высвобождения аффекта. Если мы знаем, как конкретный па­циент стремится защититься от всплывания своих инстинктив­ных импульсов, т. е. какова природа его обычных сопротивле­ний Я, мы можем составить представление о его возможной установке по отношению к собственным нежелательным аф­фектам. Если же у какого-либо пациента ярко выражены конк­ретные формы трансформации аффектов, такие, как полное вытеснение эмоций, отрицание и т. д., нас не удивит, если он применит те же самые способы для защиты от своих инстинк­тивных импульсов и свободных ассоциаций. Я остается одним и тем же, и во всех своих конфликтах оно более или менее по­следовательно в использовании имеющихся в его распоряже­нии средств.

Явление постоянной защиты. Другой областью, в которой могут исследоваться защитные действия Я, является феномен, описанный Вильгельмом Райхом в его заметках о «последова­тельном анализе сопротивления» (W. Reich, 1935). Телесные характеристики, такие, как скованность и напряженность, та­кие особенности, как постоянная улыбка, высокомерное, иро­ничное и дерзкое поведение, — все это остатки очень сильных защитных процессов в прошлом, которые оторвались от своих исходных ситуаций (конфликтов с инстинктами или аффекта­ми) и превратились в постоянные черты характера, «броню характера» (как говорит Райх, Character-panzerung). Когда в анализе нам удается проследить возникновение этих остатков,


1 28 Раздел III. Механизмы защиты

вплоть до их исторического источника, они вновь обретают подвижность и перестают блокировать доступ к защитным дей­ствиям, в которые Я активно вовлечено в данный момент. По­скольку эти способы защиты стали постоянными, мы не можем связать их возникновение или исчезновение с возникновени-' ем или исчезновением инстинктивных требований и аффектов изнутри или же с появлением и прекращением искушающих ситуаций и асрфектпвных стимулов извне. Поэтому их ана­лиз — чрезвычайно трудоемкий процесс. Я убеждена, что их выдвижение на передний план оправдано лишь в том случае, если мы не можем обнаружить никаких следов текущего кон­фликта между Я, инстинктом и аффектом. Я полагаю также, что под «анализом сопротивления» следует понимать не толь­ко анализ этого конкретного явления, но и анализ всех видов сопротивления.

Формирование симптома. Анализ сопротивления Я, его защитных действий, предпринимаемых против инстинктов и трансформаций, претерпеваемых аффектами, выявляет и вво­дит в сознание в динамике те же самые способы защиты, кото­рые предстают перед нами в застывшем состоянии, когда мы анализируем «броню характера». В еще большей степени и так­же в фиксированном состоянии мы преодолеваем их, когда мы изучаем формирование невротических симптомов. Это так, поскольку роль, выполняемая Я в формировании этих компро­миссов, которые мы называем симптомами, заключается в по­стоянном использовании особого метода защиты при столкно­вении с конкретным инстинктивным требованием и в точном повторении этой же процедуры всякий раз, когда подобное тре­бование возникает в своей стереотипной форме. Нам известно*, что имеется постоянная связь между конкретными неврозами и особыми способами защиты, как, например, между истерией и вытеснением или между неврозом навязчивости и процесса­ми изоляции и уничтожения. Такую же постоянную связь меж­ду неврозом и защитным механизмом мы обнаруживаем, когда исследуем способы защиты, которые пациент использует против

' Это отмечено в работе 3. Фрейда «Торможения, симптомы и тревожность». См. также с. 134, где этот отрывок цитируется.


Защитные действия Я, рассматриваемые как объект анализа 129

своих аффектов, и форму сопротивления, принятую его Я. От­ношение конкретного индивида к его свободным ассоциациям в анализе и тот способ, при помощи которого, будучи предо­ставлен самому себе, он овладевает требованиями своих ин­стинктов и отражает нежелательные аффекты, позволяют нам a priori сформулировать природу формирования у него симптома, При этом исследование последнего позволяет нам a posteriori сделать заключение относительно структуры его сопротивле­ния и защиты от своих аффектов и инстинктов. Этот паралле­лизм наиболее знаком нам в случаях истерии и невроза навяз­чивости, где он отчетливо проявляется в соотношении между симптомами пациента и формой его сопротивления. Формиро­вание симптома истерических больных в их конфликте со сво­ими инстинктами основано главным образом на вытеснении:

они исключают из сознания идеаторные представления своих сексуальных импульсов. Аналогична и форма их сопротивле­ния свободным ассоциациям. Ассоциации, вызывающие за­щитную реакцию Я, попросту изгоняются. Все, что пациент.ощущает, — это пустота в сознании. Он умолкает; можно ска­зать, что в потоке его ассоциаций наступает такой же разрыв, как и в его инстинктивных процессах при формировании сим­птомов. Наряду с этим мы узнаем, что способом защиты, при­меняемым при формировании симптома Я человека, страдаю­щего неврозом навязчивости, является изоляция. Я попросту вырывает инстинктивный импульс из контекста, хотя и сохра­няет его при этом в сознании. Соответственно и сопротивление таких пациентов приобретает иную форму. Пациент с навяз­чивостью не умолкает; он говорит, даже находясь в состоянии сопротивления. Но при этом он разрывает связи между свои­ми ассоциациями и изолирует мысли от аффектов, так что его ассоциации кажутся такими же бессмысленными в малом мас­штабе, как его симптом — в большом.

Аналитическая техника и защита от инстинктов и аффек­тов. Молодая девушка обратилась ко мне по поводу состояний острой тревоги, которые нарушали ее повседневную жизнь и мешали регулярно посещать школу. Хотя она и пришла по настоянию своей матери, она не проявляла нежелания гово­рить мне о своей жизни — как в прошлом, так и в настоящем.

5 А. Фрейд


1 30 Раздел III. Механизмы защиты

Ее отношение ко мне было дружелюбным и искренним, одна­ко я отметила, что в разговоре она тщательно избегает малей­шего намека на ее симптом. Она никогда не говорила о присту­пах тревоги, имевших место в перерывах между аналитическими сеансами. Если я настаивала на анализе какого-либо симптома или давала интерпретации ее тревоги, основанные на ее же ас­социациях, дружелюбное отношение девушки ко мне менялось. Каждый такой случай заканчивался градом презрительных и насмешливых замечаний. Попытка установить связь между отношением пациентки и ее связью с матерью окончилась пол­ной неудачей. Как в сознании, так и в бессознательном эта связь была совершенно иной. В результате этих повторяющихся вспышек презрения и насмешки аналитик оказалась в тупике, и пациентка на время стала недоступной для дальнейшего ана­лиза. Однако, когда анализ продвинулся глубже, мы обнаружи­ли, что эти а41фекты не являются реакцией переноса в соб­ственном смысле слова и вообще не были связаны с ситуацией анализа. Они указывали па привычное отношение пациентки к самой себе, когда эмоции нежности, желания или тревоги го­товы были всплыть в ее аффективной жизни. Чем сильнее аф­фект овладевал ею, тем сильнее и злее она себя высмеивала. Аналитик стала адресатом этих защитных реакций лишь вто­рично, поскольку она поощряла стремление пациентки к осо­знанной проработке своей тревожности. Интерпретация содер­жания тревоги, пусть даже и правильно выведенная на основе другого общения, не приводила к результату столь долго, сколь долго каждый подход к аффекту лишь усиливал защитные ре­акции. Было невозможно сделать это содержание сознатель­ным до тех пор, пока мы не ввели в сознание — и тем самым не нейтрализовали — способ защиты пациентки от своих аффек­тов при помощи презрительного уничижения — процесса, став­шего привычным во всех областях ее жизни. Исторически этот способ защиты при помощи насмешки и презрения объяснял­ся ее идентификацией с покойным отцом, который пытался воспитать у маленькой девочки самоконтроль, делая насмеш­ливые замечания, когда ею овладевали эмоциональные вспыш­ки. Способ стал стереотипом благодаря памяти об отце, кото­рого она горячо любила. С точки зрения техники, необходимой


Защитные действия Я, рассматриваемые как объект анализа 131

. для понимания этого случая, нужно было начать с анализа за­щиты пациентки от ее собственных аффектов и продолжать, идя к разъяснению ее сопротивления в переносе. И лишь пос­ле этого можно было перейти к анализу тревоги и ее истоков,

С технической точки зрения этот параллелизм между защи­той пациента от своих инстинктов и аффектов, формированием симптомов и сопротивлением очень важен, особенно в детском анализе. Наиболее очевидным дефектом в нашей технике анали-задетей является отсутствие свободных ассоциаций. Обходить­ся без них очень трудно, и не только потому, что на основе идеа-торных представлений инстинктов пациента, возникающих в его свободных ассоциациях, мы получаем большинство наших зна­ний об Оно. В конце концов существуют другие способы полу­чить информацию об импульсах Оно. Сновидения и мечты де­тей, активность их фантазии в игре, рисунки и т. д. выявляют тенденции Оно в более открытой и доступной форме, чем у взрос­лых, и в анализе могут заменить проявление производных Оно в свободных ассоциациях. Однако, когда мы обходимся без основ­ного правила анализа, конфликт, связанный с его соблюдением, также исчезает, а именно из этого конфликта мы черпаем наши знания о сопротивлениях Я, когда анализируем взрослых, — наши знания о защитных действиях Я против производных Оно. Поэтому есть риск, что детский анализ может дать массу инфор­мации относительно Оно, но мало знаний о детском Я.

В игровой технике, разработанной для анализа маленьких детей в английской школе психоанализа (М. KSein, 1932), от­сутствие свободных ассоциаций компенсировано самым непо­средственным образом. Эти аналитики считают, что детская игра эквивалентна свободным ассоциациям взрослого, и интер­претируют игру таким же образом. Свободный поток ассоциа­ций соответствует ненарушаемому развитию игры; прерывания и торможения в игре приравниваются к перерывам в свобод­ных ассоциациях. Отсюда следует, что, если мы анализируем

1 перерыв в игре, мы обнаруживаем, что он представляет собой защитное действие со стороны Я, сопоставимое с сопротивле­нием в свободных ассоциациях.

Если по теоретическим соображениям, например испыты­вая колебания при доведении интерпретации символов до ее


132 Раздел III. Механизмы защиты

крайних границ, мы не можем принять это полное уравнивание между свободными ассоциациями и игрой, то мы должны попы­таться использовать в детском анализе некоторые новые техни­ческие методы, помогающие нам в исследовании Я. Я считаю, что анализ трансформаций, претерпеваемых аффектами ребен­ка, может заполнить пробел. Аф4)ективная жизнь детей менее сложна и более прозрачна, чем аффективная жизнь взрослых;

мы можем наблюдать, что вызывает у них аффекты, будь то внут­ри аналитической ситуации или вне ее. Ребенок видит, что дру­гому уделяется больше внимания, чем ему, — он неизбежно по­чувствует обиду и ревность. Исполняется давнее желание — это наверняка его обрадует. Он ожидает наказания — при этом чув­ствует тревогу. Ребенку отказывают в предвкушаемом и обещан­ном удовольствии или откладывают его — результатом наверня­ка будет чувство разочарования и т. д. Мы ожидаем, что ребенок будет обычно реагировать на данные конкретные события конк­ретными аффектами. Но в противоположность ожиданиям на­блюдение может показать нам совершенно иную картину. На­пример, ребенок может проявлять безразличие там, где мы ожидали разочарования, быть в веселом настроении вместо огор­чения, проявлять чрезмерную нежность вместо ревности. Во всех этих случаях произошло что-то, что нарушило нормальный процесс; Я вмешалось и послужило причиной трансформации аффекта. Анализ и введение в сознание конкретной формы этой защиты от аффекта — будь то обращение, перемещение или пол­ное вытеснение — говорят нам о конкретной технике, принятой Я данного ребенка, и, подобно анализу сопротивления, позволя­ют нам сделать заключение о его отношении к своим инстинк­там и о природе формирования его симптома. Исключительно важным фактом в детском анализе является то, что, наблюдая аффектные процессы, мы в значительной степени не зависим от сотрудничества ребенка и от степени правдивости того, что он нам говорит. Его аффекты выдают себя помимо его воли.

Вот пример того, о чем я говорила. У одного маленького ' мальчика была привычка испытывать приступы военного эн-! тузиазма всегда, когда имелась причина для тревоги кастрации:

он надевал военную форму, вооружался игрушечной саблей и другим оружием. Понаблюдав за ним в ряде таких случаев,


Защитные действия Я, рассматриваемые кок объект анализа 133

я предположила, что он обращает свою тревогу в ее противопо­ложность, а именно в агрессивность. После этого мне было не­трудно прийти к заключению о том, что за всеми его приступами агрессивного поведения лежит тревога кастрации. Более того, для меня не было неожиданностью, когда я обнаружила, что он стра­дает неврозом навязчивости, т. е. что в его инстинктивной жизни имеется тенденция обращать нежелательные импульсы с их про­тивоположность. Одна маленькая девочка, казалось бы, не прояв­ляла никакой реакции на ситуации разочарования. Единственное, что было заметно, — это подергивание уголка ее рта. Таким обра­зом она выдавала способность ее ^подавлять нежелательные пси­хические процессы и замещать их физическими. В этом случае не будет неожиданностью обнаружить, что у пациентки в ее кон­фликте с ее инстинктивной жизнью имеется тенденция к истери­ческому реагированию. Другая девочка настолько полностью вы­теснила свою зависть к пенису ее младшего брата — аффект, пол­ностью доминировавший в ее жизни, — что даже в анализе было исключительно трудно обнаружить его малейшие следы. Един­ственное, что мог заметить аналитик, — это то, что в тех случаях, когда она могла завидовать своему брату или ревновать его, она начинала играть в странную воображаемую игру, в которой она выполняла роль волшебника, способного изменять весь мир при помощи своих жестов. Этот ребенок обратил зависть в ее проти­воположность — в приписывание себе магических сил. При помо­щи этого она избегала болезненного осознания того, что полагала своим физическим недостатком. Ее Я прибегало к защитному механизму обращения, к тому типу формирования реакции про­тив аффекта, который одновременно выдает ее навязчивую уста­новку по отношению к инстинкту. После того как это было поня­то, аналитику было несложно прийти к выводу о связи волшеб­ной игры с завистью к пенису. Мы видим, таким образом, что применение этого принципа служит для перевода защитных дей­ствий Я, и такой метод почти в точности соответствует разреше­нию сопротивлений Я, возникающих в свободных ассоциациях. Наша цель — такая же, как и при анализе сопротивления. Чем более полно мы сможем ввести в сознание как сопротивление, так и защиту против аффектов и тем самым сделать их бездействую­щими, тем быстрее мы сможем продвинуться к пониманию Оно.


1 34 Раздел III. Механизмы защиты

Защитные механизмы1

Психоаналитическая теория и защитные механизмы. Термин

«защита», которым я так свободно пользовалась в предыдущих трех главах, является самым первым отражением динамичес­кой позиции в психоаналитической теории,

Он впервые появился в 1894 году в работе Фрейда «Защит­ные пейропсихозы» и был использован в ряде его последующих работ («Этиология истерии», «Дальнейшие замечания о защит­ных нейропсихозах») для описания борьбы Я против болезнен­ных или невыносимых мыслей и аффектов. Позже этот термин был оставлен и впоследствии заменен термином «вытеснение». Отношения между двумя понятиями, однако, остались неопре­деленными. В приложении к работе «Торможения, симптомы и тревожность» (1926) Фрейд возвращается к старому понятию защиты, утверждая, что его применение имеет свои преимуще­ства, «поскольку мы вводим его для общего обозначения всех техник, которые Я использует в конфликте и которые могут привести к неврозу, оставляя слово "вытеснение" для особого способа защиты, лучше всего изученного нами на начальном этапе наших исследований». Здесь прямо опровергается пред­ставление о том, что вытеснение занимает среди психических процессов исключительное положение и в психоаналитичес­кой теории отводится место другим процессам, служащим той же цели, а именно «защите Я от инстинктивных требований». Значение вытеснения сведено до «особого метода защиты».

Это новое представление о роли вытеснения требует иссле­дования других конкретных способов защиты и сопоставления таких способов, открытых и описанных исследователями, ра­ботающими в психоаналитической традиции.

В том же приложении к «Торможениям, симптомам и тре­вожности» высказывается предположение, на которое я ссыла­лась в предыдущей главе, о том, что «дальнейшие исследования могут показать, что имеется тесная связь между конкретными формами защиты и конкретными заболеваниями, как, например,

' Часть работы «Я и механизмы защиты» (1936). Текст дан по изданию: Фрейд А, Психология «Я» и защитные механизмы. М., 1993. С. 37-45.


Защитные механизмы 1 35

между вытеснением и истерией». Регрессия и реактивное из­менение Я (формирование реакции), изоляция и «уничтоже­ние» — все они рассматриваются как защитные техники, ис­пользуемые при неврозах навязчивости.

Двигаясь в этом направлении, нетрудно пополнить список защитных методов Я способами, описанными в других работах Фрейда. Например, в «Ревности, паранойе и гомосексуальнос­ти» (1922) интроекция, или идентификация, и проекция ука­зываются как важные защитные способы, используемые Я при болезненных эмоциях данного типа, и характеризуются как «невротические механизмы». В своей работе по теории инстин­кта (1915) Фрейд описывает процессы борьбы Я с самим собой и обращения, обозначая их как «изменения инстинкта». С точ­ки зрения Я эти два последних механизма также могут быть зачислены в рубрику защитных средств, поскольку истоки всех превращений, которым подвергаются инстинкты, лежат в опре­деленной активности Я. Если бы не вмешательство Я или вне­шних сил, которые представляет Я, каждый инстинкт знал бы только одну участь — удовлетворение.

К девяти способам защиты, которые очень хорошо знакомы на практике и исчерпывающе описаны в теоретических рабо­тах по психоанализу (регрессия, вытеснение, формирование реакции, изоляция, уничтожение, проекция, интроекция, борь­ба Я с самим собой и обращение), мы должны добавить деся­тый, который относится скорее к изучению нормы, а не к не­врозу: сублимацию, или смещение инстинктивных 1^елей.

Насколько нам известно на данный момент, в своих кон­фликтах с производными инстинктов и с аффектами Я имеет в своем расположении эти десять способов. Задачей практикую­щего аналитика является определить, насколько они эффек­тивны в процессах сопротивления Я и формирования симпто­ма, которые он имеет возможность наблюдать у разных людей.

Сопоставление результатов, достигнутых с помощью раз­ных механизмов в отдельных случаях. В качестве иллюстра­ции я рассмотрю случай молодой женщины, работавшей в дет­ском учреждении. Она была средним по возрасту ребенком из нескольких братьев и сестер. В детстве она страдала от необуз­данной зависти к пенису, связанной с ее старшим и младшими


1 36 Раздел III. Механизмы защиты

братьями, и от ревности, которая повторно вызывалась беремен­ностями ее матери. И наконец, к зависти и ревности добавилась сильная враждебность по отношению к матери. Но, поскольку детская фиксация любви была не слабее, чем ненависть, жестокий защитный конфликт с отрицательными импульсами последовал вслед за начальным периодом непокорности и непослушания. Она боялась, что из-за проявлений своей ненависти она утратит любовь матери, которую она не хотела терять. Она боялась также, что мать накажет ее, и еще сильнее критиковала себя за свои за­претные желания отмщения. Когда она вошла в подростковый возраст, эта ситуация тревожности и конфликта стала становить­ся все более и более острой и ее Я пыталось овладеть ее импульса­ми различными способами. Для того чтобы разрешить пробле­му амбивалентности, девочка сместилась к одной стороне своего амбивалентного чувства. Мать продолжала оставаться для нее лю­бимым объектом, но с этого времени в жизни девочки всегда была вторая важная фигура женского пола, которую она жестоко не­навидела. Это облегчало дело: ненависть к более удаленному объекту не сопровождалась столь безжалостно чувством вины, как ненависть к своей матери. Но даже перемещенная ненависть оставалась источником сильных страданий. По прошествии опре­деленного времени стало ясно, что в качестве способа овладе­ния ситуацией это первое перемещение было неадекватным.

Тогда Я маленькой девочки прибегло ко второму механизму. Оно обратило вовнутрь ненависть, которая до этого была свя­зана исключительно с другими людьми. Ребенок начал мучить себя самообвинениями и чувством неполноценности. В тече­ние всего детства и подросткового возраста вплоть до взрослой жизни она делала все, что могла, чтобы поставить себя в не­выгодное положение и повредить своим интересам, всегда под­чиняя собственные желания требованиям других. После при­нятия такого способа защиты по всем своим внешним прояв­лениям она стала мазохисткой.

Но эта мера также оказалась неадекватной в качестве спо­соба овладения ситуацией. Тогда пациентка прибегла к меха­низму проекции. Ненависть, которую она испытывала по отно­шению к объектам любви женского пола или их заменителям, трансформировалась в убеждение, что они ненавидят, унижают


Зощитные механизмы 137

и преследуют ее саму. Ее Я освободилось от чувства вины. Не­послушный ребенок, питавший грешные чувства по отноше­нию к окружающим людям, превратился в жертву жестокости, пренебрежения и преследования. Но использование этого ме­ханизма привело к тому, что на характер пациентки наложил-ся постоянный параноидальный отпечаток, который стал для нее источником очень больших трудностей как в юности, так и в зрелые годы.

Пациентка была уже взрослой, когда пришла на анализ. Те, кто знал ее, не считали ее больной, но ее страдания были тяже­лыми. Несмотря на всю ту энергию, которую ее Я затратило на свою защиту, ей так и не удалось действительно овладеть сво­ей тревожностью и чувством вины. В каждом случае, когда воз­никала опасность активизации зависти, ревности и ненависти, она прибегала ко всем своим защитным механизмам. Однако ее эмоциональные конфликты так и не пришли ни к какому раз­решению, которое оставило бы в покое ее Я, не говоря уже о том, что конечный результат всей ее борьбы был крайне скуд­ным. Ей удалось сохранить иллюзию того, что она любит свою мать, но она осталась переполненной ненавистью и из-за этого презирала себя и не доверяла себе. Ей не удалось сохранить чувство того, что она любима; оно было разрушено механизмом проекции. Не удалось ей также избежать наказаний, которых она боялась в детстве; обернув свои агрессивные импульсы во­внутрь, она сама причинила себе все те страдания, которые рань­ше переживала из-за ожидания наказания со стороны матери. Три использованных ею механизма не смогли предохранить ее Я от постоянного состояния напряжения и бдительности, не принесли Я облегчения от налагаемых на него непомерных и мучительных чувств, приносящих пациентке столько страданий.

Сравним эти процессы с соответствующими процессами при истерии или неврозе навязчивости. Предположим, что про­блема в каждом случае остается той же самой: как овладеть не­навистью к матери, развивающейся на основе зависти к пени­су. Истерия решает ее при помощи вытеснения. Ненависть к матери вытесняется из сознания, и любые ее возможные производные, которые стремятся войти в Я, энергично отбра­сываются. Агрессивные импульсы, связанные с ненавистью,


138 Раздел 111. Механизмы защиты

и сексуальные импульсы, связанные с завистью к пенису, могут быть трансформированы в телесные симптомы, если пациент об­ладает способностью обращения и если этому благоприятству­ют соматические условия. В других случаях Я защищает себя от реактивации исходного конфликта, развивая фобию и избегая возможностей затруднения. Это накладывает ограничения на его деятельность, заставляя избегать любой ситуации, которая может привести к возвращению вытесненных импульсов.

В неврозах навязчивости, как и в истериях, ненависть к ма­тери и зависть к пенису вначале вытесняются. Затем Я прини­мает мер1>1 безопасности против их возвращения при помощи формирования реакции. Ребенок, бывший агрессивным по от­ношению к матери, развивает по отношению к ней исключи­тельную нежность и заботится о ее безопасности; зависть и рев­ность трансформируются в бескорыстие и заботу о других. Со­здавая навязчивые ритуалы и меры предосторожности, ребенок защищает любимого человека от любой вспышки своих агрес­сивных импульсов, а при помощи чрезмерного строгого мо­рального кодекса он контролирует проявление своих сексуаль­ных импульсов.

У ребенка, овладевающего своими детскими конфликтами в описанной выше истерической или навязчивой форме, патоло­гия выражена сильнее, чем у описанной выше пациентки. Осу­ществившееся вытеснение лишает таких детей контроля над ча­стью их аффективной жизни. У них исходные отношения с мате­рью и братьями и не менее важное отношение к своей собственной женственности были изъяты из дальнейшей сознательной асси­миляции и оказались навязчиво и бесповоротно зафиксированы в реактивном изменении, которое претерпело Я. Большая часть их активности затрачивается на поддержание антикатексисов, ко­торые должны впоследствии обеспечить безопасность вытесне­ния, я этатрата энерпш проявляется в торможении и сокращении других видов жизненной активности. НоЯребенка, разрешивше­го свои конфликты при помощи вытеснения, при всех патологи­ческих последствиях этого находится в покое. Оно страдает вто­рично, от последствий невроза, вызванного вытеснением. Но Оно, по крайней мере с пределах истерии обращения или невроза на­вязчивости, обуздало свою тревожность, избавилось от чувства


Защитные механизмы 139

вины и удовлетворило свою потребность в наказании. Разница заключается в том, что, если Я использует вытеснение, формиро­вание симптомов избавляет его от задачи овладения своими кон­фликтами, тогда как, если Я использует другие способы защиты, Оно по-прежнему должно решать эту проблему.

На практике использование вытеснения в противополож­ность иным способам защиты встречается реже, чем сочетание двух различных способов у одного и того же индивида. Это хорошо иллюстрирует история пациентки, также страдавшей в раннем детстве от острой зависти к пенису, в данном случае — по отношению к отцу. Сексуальные фантазии этого периода достигли своего максимума в возникшем у нее желании отку­сить пенис отца. В этот момент Я воздвигло свою защиту. Шо­кирующая мысль была вытеснена. Она была замещена своей противоположностью — общим неприятием кусання, которое вскоре развилось в трудности при еде, сопровождаемые исте­рическим чувством отвращения. Одной частью заторможенного импульса — той, которая была представлена в оральной фан­тазии, — удалось овладеть. Но агрессивное содержание, т. е. желание нанести ущерб своему отцу или замещающему его лицу, осталось в сознании до тех пор, пока с развитием сверх-Я моральное чувство Я не отвергло этот импульс. При помощи механизма замещения, который более подробно я опишу поз­же, побуждение причинить вред трансформировалось в свое­образную удовлетворенность и непритязательность. Мы видим, что два последовательных способа защиты сформировали суб­страт истерии, на который паложилось специфическое измене­ние Я, не имеющее само по себе патологического характера.

Впечатление, созданное этими примерами, подтверждается и в других случаях, когда мы детально рассматриваем результат воздействия различных защитных механизмов. Теоретически вытеснение может быть подведено под общее понятие защиты и рядоположено другим конкретным способам. Однако с точ­ки зрения эффективности по сравнению со всеми остальными оно занимает уникальную позицию. Оно достигает большего в количественном отношении, т. е. оно способно справиться с мощными инстинктивными импульсами, перед лицом которых остальные защитные механизмы оказываются неэффективными.


140 Раздел III. Механизмы защиты

Оно действует, лишь единожды, хотя антикатексис, осуществ­ляемый для обеспечения вытеснения, является постоянным формированием и требует постоянной затраты энергии. Другие механизмы, напротив, должны вновь приводиться в действие всякий раз, когда возрастает инстинктивная энергия. Но вытес­нение не только самый эффективный, это еще и самый опасный механизм. Отъединение от Я, наступающее вследствие изо­ляции сознания от всего хода инстинктивной и афф>ективной жизни, может полностью разрушить целостность личности. Так вытеснение становится основой формирования компро­мисса и невроза. Последствия других способов защиты не ме­нее серьезны, но, даже приобретая острую форму, они все же в большей мере остаются в пределах нормы. Они проявляются в многочисленных изменениях, диспропорциях и искажениях J7, которые частично сопровождают, а частично замещают невроз.

Предложения к хронологической классификации. Даже после того, как мы определили, что вытеснение занимает сре­ди способов защиты Я исключительную позицию по отноше­нию ко всем остальным, нам не перестает казаться, что мы объ­единили под одним названием разнородные явления. Такие способы защиты, как изоляция и уничтожение, стоят бок о бок с истинно инстинктивными процессами типа регрессии, обра­щения и оборота против себя. Некоторые из них служат для ов­ладения большим количеством инстинктов или аффектов, а д-ругие — для овладения лишь малыми их количествами. Сооб­ражения, определяющие выбор со стороны Я того или иного механизма, остаются неясными. Возможно, вытеснение ис­пользуется главным образом при борьбе с сексуальными жела­ниями, тогда как другие способы могут быть более пригодны для борьбы против инстинктивных сил различного рода, в ча­стности против инстинктивных импульсов. Возможно также, что эти другие способы лишь завершают то, что оставило не­сделанным вытеснение, или же имеют дело с нежелательными мыслями, возвращающимися в сознание при неудавшемся вы­теснении'. Возможно также, что каждый защитный механизм

' Я повторяю здесь предположение, выдвинутое Жанной Лемпл-де-Гроот (Jeanne Lampl-de-Groot) во время обсуждения в Венском обществе.


Защитные механизмы 141

вначале формируется для овладения конкретными инстинк­тивными побуждениями и связан, таким образом, с конкретной фазой детского развития'.

В приложении к «Торможениям, симптомам и тревожно­сти», на которое я уже не раз ссылалась, содержится предвари­тельный ответ на эти вопросы. «Возможно, что до расщепления на Я и Око и до формирования сверх-Я психический аппарат использует различные способы защиты из числа тех, которы­ми он пользуется уже после достижения этих стадий организа­ции» (S. Freud, 1926, s. 164). Это можно раскрыть следующим образом. Вытеснение состоит в извлечении, пли исторжении, мысли или аффекта из сознательного Я. Бессмысленно гово­рить о вытеснении, когда Я все еще слито с Оно. Точно так же мы можем предположить, что проекция и интроекцил были способами, зависевшими от дифференции Яот внешнего мпра. Исторжение мыслей или аффектов из Я и их изгнание во вне­шний мир могут принести Я облегчение лишь тогда, когда Я научилось отличать себя от этого мира. Таким же образом пнт-роекция из внешнего мира в Я не может обогатить его до тех пор, пока не имеется ясного различения между тем, что принад­лежит одному, и тем, что принадлежит другому. Но ситуация, без сомнения, не так проста. В случае проекции и интроекции исходные моменты крайне сложны (S. Freud, 1913)2. Сублима­ция, т. е. замещение инстинктивной цели в соответствии с выс­шими социальными ценностями, означает принятие или, по крайней мере, знание этих ценностей, что, в свою очередь, пред­полагает существование сверх-Я. Соответственно защитные механизмы вытеснения и сублимации могут быть использова­ны лишь относительно поздно в процессе развития, тогда как время использования проекции и интроекции зависит от приня­той теоретической точки зрения. Такие процессы, как регрессия, обращение и борьба против себя самого, по-видимому, не зави­сят от стадии, достигнутой психической структурой, и являются столь же древними, как сами инстинкты, или по меньшей мере столь же древними, как конфликт между инстинктивными

' В соответствии с предложением Хелен Дойч (Helene Deutsch). 2 Ср. с позицией английской школы психоанализа, на которую я ссылаюсь.


142 Раздел III. Механизмы защиты

импульсами и любыми препятствиями, с которыми они могут встретиться на пути к удовлетворению. Нас не должно удивлять, что это самые ранние защитные механизмы, используемые Я.

Однако предлагаемая хронологическая классификация про­тиворечит тому полученному в опыте факту, что самым ранним проявлением невроза, с которым мы сталкиваемся у маленьких детей, оказываются истерические симптомы, связь которых с вытеснением не подлежит сомнению, при этом истинно мазо-хистскне явления, возникающие в результате оборота инстинкта против себя, встречаются в раннем детстве очень редко. В со­ответствии с теорией английской школы психоанализа интро-екция и проекция, которые, с нашей точки зрения, должны быть приписаны тому периоду, когда Я уже отдифференцировалось от внешнего мира, являются теми самыми процессами, при помощи которых развивается структура Я и без которых диф­ференциация никогда бы не осуществилась. Эти различия во мнениях выявляют тот факт, что хронология психических про­цессов остается одним из самых темных мест в аналитической теории. Это хорошо видно на примере дискуссии о том, когда формируется индивидуальное сверх-Я. Таким образом, клас­сификация защитных механизмов по их положению во време­ни неизбежно подвергается всем тем сомнениям, которые и сегодня связаны с хронологическими моментами в анализе. По-видимому, лучше будет прекратить попытки такой их класси­фикации и вместо этого детально исследовать ситуации, про­воцирующие защитные реакции.


Ориентация защитных процессов... 143

Ориентация защитных процессов в соответствии с источником тревоги и опасности1

Инстинктивные опасности, от которых защищается Я, всегда одни и те же, но могут изменяться причины, по которым Я ощу­щает конкретное вторжение инстинкта опасным.

Мотивы защиты от инстинктов.

а) Тревожность сверх-Я в неврозах взрослых. Защитная си­туация, с которой мы больше всего знакомы в анализе и знания о которой наиболее полны, — это та, которая формирует осно­ву невроза у взрослых.

Она заключается в том, что некоторые инстинктивные же­лания стремятся проникнуть в сознание и при помощи Ядостичь удовлетворения. Яне противостоит этому, но сверх-Я проте­стует. Я подчиняется высшему образованию и послушно вступает в борьбу против инстинктивного импульса со всеми послед­ствиями, которые влечет за собой такая борьба. Характерным для этого процесса является то, что само Я не рассматривает импульс, с которым оно борется, как опасный.

Мотив, побуждающий защиту, исходно не является его соб­ственным. Инстинкт рассматривается как враждебный потому, что сверх-Я запрещает его удовлетворение, и если он достигнет своей цели, то, несомненно, вызовет затруднения в отношени­ях между Я и сверх-Я.

Следовательно, Я взрослого невротика боится инстинкта потому, что оно боится сверх-Я. Его зашита мотивирована тре­вогой сверх-Я.

Пока наше внимание приковано к защите от инстинкта, воз­двигнутой взрослым невротиком, мы будем рассматривать сверх-Я как грозную силу. В этом контексте оно выступает как исток всех неврозов. Сверх-Я — интриган, мешающий Яприйти к дружественному взаимопониманию с инстинктами. Сверх-Я воздвигает идеальный стандарт, в соответствии с которым

) Часть работы «Я-а механизмы защиты» (1936). Текст дан по изданию: ФрейдЛ. Психология «Я» и защитные механизмы. М., 1993. С. 46-55.


144 Раздел III. Механизмы защиты

сексуальность запрещается, а агрессия объявляется антисоци-альной. Оно требует такой степени отказа от сексуальности и ограничения агрессии, которая не совместима с психическим здоровьем. Я полностью лишено своей независимости и сведе­но к роли инструмента для выполнения желаний сверх-Я; в ре­зультате оно становится враждебным по отношению к инстин­ктам и неспособным к наслаждению. Исследование ситуации зашиты в таком виде, как она выступает в неврозе взрослых, побуждает нас в нашей терапевтической работе уделять очень большое внимание анализу сверх-Я. Уменьшение его силы, снижение его требовательности или — как осмеливаются утвер­ждать некоторые — его полное уничтожение должно облегчить состояние Я и ослабить невротический конфликт, по меньшей мере в одном направлений. Это представление о сверх-Я как об источнике всякого невротического зла дает большие надежды на профилактику неврозов. Если невроз возникает вследствие требовательности сверх-Я, тогда те, кто воспитывает детей, долж­ны лишь избегать всего, что может привести к формированию исключительно требовательного сверх-Я. Они должны следить за тем, чтобы их воспитательные методы, которые затем интер-нализуются сверх-Я, были мягкими; родительский пример, ко­торый сверх-Я усваивает при помощи процесса идентификации, должен быть выражением их реальных человеческих слабостей и толерантной установки по отношению к инстинктам, вместо того чтобы быть претензией на сверхстрогий моральный кодекс, который невозможно применить на практике. Наконец, агрес­сивность ребенка должна иметь выход во внешний мир, для того чтобы она не стала вредоносной и не обернулась вовнутрь, в результате чего она наделяет сверх-Я чертами жестокости. Если воспитанию это удастся, то мы должны предположить, что выходящие в жизнь человеческие существа будут свобод­ны от тревожности, избавлены от неврозов, способны к на­слаждению и не будут раздираемы внутренними конфликта­ми. Однако на практике воспитатели обнаружили, что надежда искоренить невроз из человеческой жизни иллюзорна', а с тео-

' Наиболее бескомпромиссным выразителем этой точки зрения является Вильгельм Paiix (W. Reich, 1935), однако его мнение разделяется многими.


Ориентация защитных процессов... 1 45

ретической точки зрения она рассыпается, как только мы дела­ем следующий шаг в аналитическом исследовании.

б) Объективная тревога в детском неврозе. Исследование защиты в детском неврозе говорит нам о том, что сверх-Я вовсе не является необходимым фактом в формировании невроза. Взрослые невротики стремятся отразить свои сексуальные и агрессивные желания, чтобы избежать конфликта со сверх-Я. Маленькие дети точно так же обходятся со своими инстинктив­ными импульсами, чтобы не нарушать запретов своих родите­лей..Я маленького ребенка, как и Я взрослого, сражается с ин­стинктами не добровольно; его защита побуждается не соб­ственными чувствами по этому поводу. Я видит в инстинктах опасность потому, что те, кто воспитывает ребенка, запретили их удовлетворение и вторжение инстинкта влечет за собой огра­ничения и наказание или угрозу наказания. Страх кастрации приводит маленького ребенка к такому же результату, как угры­зения совести у взрослого невротика; детское Убоится инстин­ктов потому, что оно боится внешнего мира. Его защита от них мотивирована страхом перед внешним миром, т. е. объективной тревогой.

Когда мы обнаруживаем, что объективная тревога развивает в детском Яте же самые фобии, неврозы навязчивости, истери­ческие симптомы и невротические черты, как и у взрослого, вследствие активности сверх-Я, мы, естественно, начинаем ниже оценивать могущество сверх-Я. Мы понимаем, что то, что мы ему приписали, должно принадлежать самой тревоге. В фор­мировании невроза, по-видимому, не важно, с чем связана эта тревога. Будь то страх перед внешним миром или страх пе­ред сверх-Я, существенно то, что защитный процесс порожда­ется тревогой. Симптомы, входящие в сознание как конечный результат этого процесса, не позволяют нам определить, какой тип тревоги в Я породил их.

Если мы исследуем эту вторую защитную ситуацию — за­щиту от инстинктов по мотиву объективной тревоги, — мы оце­ним как очень значимое то влияние, которое внешний мир ока­зывает на детей, а соответственно мы еще раз почувствуем на­дежду на эффективную профилактику неврозов. Замечено, что в наши дни маленькие дети страдают от такой высокой степени


146 Раздел III. Механизмы защиты

объективной тревоги, которая вовсе не является необходимой. Наказания, которые, как они боятся, будут применены к ним, если они удовлетворят свои инстинкты, на современной стадии цивилизации совершенно устарели. Кастрация больше не прак­тикуется в качестве наказания за запретные сексуальные сла­бости, а акты агрессии больше не наказываются увечьем. Но в то же время в наших воспитательных методах сохраняется от­даленное сходство с варварскими наказаниями прежних вре­мен, вполне достаточное для того, чтобы вызвать смутные опа­сения и страхи. Оптимисты считают, что можно будет избежать этих внушении угрозы кастрации и насильственных мер, даже и сегодня присутствующих если и не в используемых нынче дисциплинарных методах, то в манере поведения и в интона­циях взрослых, Те, кто стоят на этой точке зрения, считают, что связь между современным воспитанием и этими древними страхами наказания может быть наконец разорвана. В резуль­тате, говорят они, объективная тревога ребенка уменьшится и наступит радикальное изменение в отношениях между его Я и инстинктами, которое будет означать, что наконец будет унич­тожена основа детских неврозов.

в) Инстинктивная тревога (страх перед силой инстинктов). Однако сейчас, как и ранее, психоаналитический опыт разру­шает перспективу успешной профилактики. Человеческое Я по самой своей природе не является плодородной почвой для бес­препятственного удовлетворения инстинкта. Под этим я имею в виду, что Я дружественно но отношению к инстинктам, лишь пока оно мало отднфференцировано от Оно. Когда Я переходит от первичных ко вторичным процессам, от принципа удоволь­ствия к принципу реальности, оно становится, как я уже пока­зала, враждебной для инстинктов территорией. Его недоверие к их требованиям сохраняется всегда, но в нормальных усло­виях оно едва заметно. Я обращает свой взгляд на гораздо бо­лее ожесточенную борьбу, которую ведут на его территории сверх-Я и внешний мир против импульсов Оно. Однако, если Я чувствует, что высшие защитные силы его покинули, или если требования инстинктивных импульсов становятся чрез­мерными, его молчаливая враждебность по отношению к ин­стинктам возрастает до состояния тревоги. «Нельзя уточнить,


Ориентация защитных процессов... 147

чего опасается Я со стороны внешнего мира и со стороны ли-бидозной опасности; мы знаем, что это страх быть подавленным и уничтоженным, но он не может быть «схвачен» аналитичес­ки» (S. Freud, 1923, р. 57)1. Роберт Вельдер описывает это как опасность того, что целостная организация Я может быть раз­рушена или затоплена (R. Walder, 1936, р. 48). Влияние этой тревоги, испытываемой Я из-за силы инстинктов, в точности таково же, как и оказываемое тревогой сверх-Я или объектив­ной тревогой, которые мы исследовали. Защитные механизмы приводятся в действие против инстинктов со всеми уже знако­мыми результатами в формировании неврозов и невротичес­ких характеристик. У детей вызванная таким образом защита лучше всего может быть исследована в тех случаях, когда при­кладываются значительные усилия для устранения с помощью воспитательных мер аналитического характера и самого тера­певтического анализа причин объективной тревоги и тревоги сознания, которые в противном случае остаются скрытыми. В дальнейшей жизни мы можем наблюдать их в полной силе, когда внезапное вторжение инстинктивной энергии угрожает нарушить баланс психической организации, что в норме про­исходит при физиологических изменениях, в подростковом возрасте и в климактерическом периоде, а также в силу пато­логических причин — в начале одного из периодических при­ступов, возникающих при психозах.

Дополнительные мотивы защиты от инстинкта. К уже упо­мянутым трем сильным мотивам защиты от инстинкта (трево­га сверх-Я, объективная тревога, тревога вследствие силы ин­стинктов) следует добавить те, которые возникают в последу­ющей жизни из потребности Я в синтезе. Взрослое Я требует определенной гармонии между своими импульсами, вслед­ствие чего возникает ряд конфликтов, исчерпывающе описан­ных Александером (F. Alexander, 1934). Это конфликты между противоположными тенденциями, такими, как гомосексуаль­ность и гетеросексуальность, пассивность и активность и т. д.

' См. также «Торможение, симптомы и тревожность» (S. Frsvd, 1936, s. 94), где нас предупреждают об опасности переоценки роли сверх-Я к вытеснении и подчеркивают важность колкчестзенных факторов, таких, как чрезмерная степень стимуляции.


148 Раздел III. Механизмы защиты

Какой из двух противоположных импульсов будет отвергнут, а какой принят или какой компромисс будет достигнут между ними в каждом индивидуальном случае, определяется тем ко­личеством энергии, которое несет каждый из них.

Первые два из рассмотренных нами мотивов защиты (тре­вога сверх-Я и объективная тревога) имеют, кроме того, общий источник. Если инстинкт может достичь удовлетворения, не­смотря на противодействие сверх-Я или внешнего мира, ре­зультатом будет, конечно же, первичное удовольствие, но так­же и вторичное неудовольствие, как следствие либо чувства вины, исходящего из бессознательного, либо наказаний, нала­гаемых внешним миром. Таким образом, когда удовлетворение инстинкта отвергается на основании одного или другого из этих двух мотивов, воздвигается защита в соответствии с прин­ципом реальности. Ее основная цель — избежать этого вторич­ного неудовольствия.

Мотивы защиты от аффектов. Точно те же причины, кото­рые лежат в основе защиты Я от инстинктов, лежат и в основе его защиты от аф4)ектов. Когда Я стремится защититься от ин­стинктивных импульсов на основании одного из указанных мною мотивов, оно обязано также отвергнуть аффекты, связан­ные с инстинктивными процессами. Природа этих аффектов несущественна: они могут быть приятными, болезненными или опасными для Я. Это не важно, поскольку Я не позволено ис­пытать их такими, каковы они в действительности. Если аф­фект связан с запретным инстинктивным процессом, его судь­ба решена заранее. Одного того, что он с ним связан, достаточ­но, чтобы насторожить Я против него.

Таким образом, основания защиты против аффекта лежат попросту в конфликте между Я и инстинктом. Имеется, одна­ко, другая, более примитивная связь между Я и аффектами, не имеющая аналога в отношении Я к инстинктам. Удовлетворе­ние инстинкта исходно всегда является чем-то приятным. Но аффект может быть исходно либо приятным, либо болезнен­ным, в зависимости от своей природы. Если Яне имеет ничего против конкретного инстинктивного процесса и не отвергает аф­фекта на этом основании, его установка по отношению к инстинк­тивному процессу будет полностью определяться принципом


Ориентация защитных процессов... 1 49

удовольствия: Ябудет приветствовать приятные аффекты и за­щищаться от болезненных. И даже когда, вытесняя инстинкт, Я побуждается тревогой и чувством вины к защите от аффек­та, мы все еще можем видеть следы отбора в соответствии с принципом удовольствия. Я все еще в большей степени готово отринуть аффекты, связанные с запретными сексуальными им­пульсами, если эти аффекты неприятны, например: горе, вож­деление, печаль. Наряду с этим Яможет дольше сопротивлять­ся запрету в случае позитивных аффектов просто потому, что они приятны, или может короткое время выносить их, когда они внезапно врываются в сознание.

Эта простая защита против исходно болезненных аффектов соответствует защите против исходно болезненных стимулов, навязываемых Я внешним миром. Мы увидим позже, что спо­собы, используемые детьми в таких примитивных формах за­щиты, подчиняющихся принципу удовольствия, сами более примитивны по своей природе.

Подтверждение наших выводов в аналитической практи­ке. Факты, которые приходится тщательно собирать и связы­вать между собой в теоретическом изложении, к счастью, без большого труда могут быть продемонстрированы при анализе наших пациентов. Когда при помощи анализа мы обращаем за­щитный процесс, мы обнаруживаем различные факторы, вы­звавшие его к жизни. Мы можем оценить количество энергии, затраченное на вытеснение, по силе того сопротивления, с ко­торым мы встречаемся, пытаясь извлечь вытесненное. Точно так же мы можем сделать заключение о мотиве, лежащем в ос­нове защиты пациента от инстинктивного импульса, на осно­вании строения его психики, когда мы вновь вводим этот им­пульс в сознание. Если мы снимаем невротическую защиту, установленную по настоянию сверх-Я, у анализируемого воз­никает чувство вины, т. е. он испытывает тревогу сверх-Я. Если же защита была установлена под давлением со стороны внеш­него мира, он чувствует объективную тревогу. Если, анализи­руя ребенка, мы оживляем отвергнутые им болезненные аф­фекты, он испытывает то же самое сильное неудовольствие, ко­торое заставило его Я прибегнуть к защитным мерам. Наконец, если мы вмешиваемся в защитный процесс, мотивированный


150 Раздел III. Механизмы защиты

страхом пациента перед силой его инстинктов, происходит именно то, чего стремилось избежать его Я: производные Оно, до сего времени подавленные, прокладывают себе путь на террито­рию Я, где встречают лишь незначительное сопротивление.

Соображения относительно психоаналитической терапии. Этот обзор защитных процессов дает нам ясное представление о возможных направлениях аналитической терапии. В анали­зе происходит обращение защитных процессов, отвергнутым инстинктивным импульсам или аффектам прокладывается путь обратно в сознание, и Я и сверх-Я предоставляется возмож­ность поладить с ними на лучшей основе. Прогноз разрешения психических конфликтов наиболее благоприятен, когда моти­вом защиты от инстинкта была тревога сверх-Я. Здесь кон­фликт является чисто эндопсихическим, и согласие между раз­ными инстанциями может быть достигнуто, особенно если сверх-Я стало более доступным рассудку с помощью анализа идентификаций, на которых оно основано, и присвоенной им агрессивности. Когда, таким образом, снижается страх Я перед сверх-Я, ему больше нет необходимости прибегать к защите, в результате которой наступают патологические последствия.

Но даже и в тех случаях, когда защита в детском неврозе мотивирована объективной тревогой, аналитическая терапия имеет хорошие шансы на успех. Простейший метод — который согласуется с принципами анализа — заключается для анали­тика в том, чтобы, после того как он изменил защитные процес­сы в психике ребенка, попытаться повлиять на реальность, т. е. на тех, кто занимается воспитанием ребенка, с тем, чтобы по­низить объективную тревогу, в результате чего Я принимает менее суровую установку по отношению к инстинктам и не должно более предпринимать столь больших усилий для их отверженпя. В других случаях анализ показывает, что различ­ные тревоги, которые привели к возникновению защиты, свя­заны с давно минувшей ситуацией. Я признает, что больше нет никакой необходимости бояться ее. Или же обнаруживается, что источник кажущейся объективной тревоги лежит в преуве­личенных, незрелых и искаженных представлениях о реально­сти, основанных на первобытных ситуациях, некогда актуальных, но более не существующих. Анализ демаскирует эту «объективную


Ориентация защитных процессов... 151

тревогу» и показывает, что она представляет собой продукт фан­тазии, против которого не стоит осуществлять защитные операции.

Когда Я предприняло защитные меры против аффекта, что­бы избежать неудовольствия, то для их снятия, если мы хотим достичь стойкого результата, нужно еще что-то помимо анали­за. Ребенок должен научиться выдерживать все большее и боль­шее количество неудовольствия, не прибегая к защитным ме­ханизмам. Следует учесть, однако, что с теоретической точки зрения задача преподнести ему этот урок стоит не перед анали­зом, а перед воспитанием.

Единственное патологическое состояние, плохо поддающее­ся анализу, — это защита, основанная на страхе пациента перед силой собственных инстинктов. В подобных случаях существу­ет опасность того, что мы разрушим защиту Я, не будучи в со­стоянии немедленно прийти к нему на помощь. В ходе анализа мы всегда успокаиваем пациента, который боится допустить в сознании импульсы своего Оно, говоря ему, что, будучи осоз­нанными, они менее опасны и легче поддаются контролю, чем когда они бессознательны. Единственная ситуация, в которой эти обещания могут оказаться ложными, — это та, в которой защита осуществлена потому, что пациент боится силы своих инстинктов. В случаях наиболее суровой борьбы Я с целью предохранить себя от того, чтобы быть затопленным Оно, как, например, при периодических обострениях психоза, наиболее существенны количественные отношения. Единственное, в чем нуждается Я в таком конфликте, — это подкрепление в той мере, в какой анализ может укрепить Я, вводя в сознание бес­сознательное содержание Оно, он и здесь имеет терапевтичес­кий эффект. Но в той мере, в какой введение в сознание бессоз­нательных действий Я нарушает его защитные процессы и де­лает их неэффективными, результатом анализа оказывается ослабление Я и усиление патологического процесса.


1 52 Раздел III. Механизмы защиты

Отрицание в фантазии1

Все способы защиты, открытые анализом, служат единствен­ной цели — помочь Я в его борьбе с инстинктивной жизнью. Они мотивированы тремя основными типами тревоги, которой подвержено Я, — инстинктивной тревогой, объективной трево­гой и тревогой сознания. Кроме того, простой борьбы конфлик­тующих импульсов уже достаточно для того, чтобы запустить защитные механизмы.

Психоаналитическое исследование проблем защиты разви­валось следующим образом: начавшись с конфликтов между Оно и образованиями Я (как это показано в истерии, неврозах навязчивости и т. д.), оно перешло затем к борьбе между Я и сверх-Я (в меланхолии), после чего обратилось к изучению конфликтов между Я и внешним миром (например, в детской фобии животных, обсуждающейся в «Торможениях, симпто­мах и тревожности»). Во всех этих конфликтах Я индивида стремится отвергнуть часть своего собственного Оно. Таким образом, инстанция, воздвигающая защиту, и вторгающаяся сила, которая отвергается, всегда остаются теми же самыми;

изменяются лишь мотивы, побуждающие Я предпринимать защитные меры. В конечном счете все эти меры направлены на то, чтобы обеспечить безопасность Я и уберечь его от пережи­вания неудовольствия.

Однако Я защищается не только от неудовольствия, исхо­дящего изнутри. В том же самом раннем периоде, когда Я зна­комится с опасными внутренними инстинктивными стимула­ми, оно также переживает неудовольствие, источник которого находится во внешнем мире. Я находится в тесном контакте с этим миром, дающим ему объекты любви и те впечатления, которые фиксирует его восприятие и ассимилирует его интел­лект. Чем больше значимость внешнего мира как источника удовольствия и интереса, тем выше pi возможность пережить исходящее от него неудовольствие. Я маленького ребенка все еще живет в соответствии с принципом удовольствия; оно еще


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.03 сек.)