|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Глава четвёртая. Прошло дня три, или четыре, или, может быть, пять, сейчас уже не помню точно, и вот один раз на уроке наш редактор Сережа Букатин сказал:Прошло дня три, или четыре, или, может быть, пять, сейчас уже не помню точно, и вот один раз на уроке наш редактор Сережа Букатин сказал: - Ольга Николаевна, у нас в редколлегии никто не умеет хорошо рисовать. В прошлом году всегда рисовал Федя Рыбкин, а теперь совсем некому, и стенгазета получается неинтересная. Надо нам выбрать художника. - Художником надо выбирать того, кто умеет хорошо рисовать, - сказала Ольга Николаевна. - Давайте сделаем так: пусть каждый принесет завтра свои рисунки. Вот мы и выберем, кто лучше рисует. - А у кого нет рисунков? - спросили ребята. - Ну, нарисуйте сегодня, приготовьте хоть по рисунку. Это ведь нетрудно. - Конечно, - согласились мы все. На другой день все принесли рисунки. Кто принес старые, кто нарисовал новые; у некоторых были целые пачки рисунков, а Грачев принес целый альбом. Я тоже принес несколько. картинок. И вот мы разложили все свои рисунки на партах, а Ольга Николаевна подходила ко всем и рассматривала рисунки. Наконец она подошла к Игорю Грачеву и стала смотреть его альбом. У него там были нарисованы всё моря, корабли, пароходы, подводные лодки, дредноуты. - Игорь Грачев лучше всех рисует, - сказала она. - Вот ты и будешь художником. Игорь улыбался от радости. Ольга Николаевна перевернула страничку и увидела, что там у него нарисован моряк в тельняшке, с трубкой во рту, точь-в-точь такой же, как на стене был. Ольга Николаевна нахмурилась и пристально поглядела на Игоря. Игорь заволновался, покраснел и тут же сказал: - Это я нарисовал морячка на стенке. - Ну вот, а когда спрашивали, так ты не признавался! Нехорошо, Игорь, нечестно! Зачем ты это сделал? - Сам не знаю, Ольга Николаевна! Как-то так, нечаянно. Я не подумал. - Ну хорошо, что хоть теперь признался. После уроков пойди к директору и попроси прощения. После уроков Игорь пошел к директору и стал просить у него прощения. Игорь Александрович сказал: - Государство уже израсходовало на ремонт школы много денег. Второй раз ремонтировать некому. Иди домой, пообедаешь и придешь. После обеда Игорь пришел в школу, ему дали ведро с краской и кисточку, и он побелил стену так, что морячка не стало видно. Мы думали, что Ольга Николаевна теперь уже не разрешит ему быть художником, но Ольга Николаевна сказала: - Лучше быть художником в стенгазете, чем портить стены. Тогда мы выбрали его в редколлегию художником, и все были рады, и я был рад, только мне-то, если сказать по правде, радоваться не следовало, и я расскажу почему. По шишкинскому примеру, я совсем перестал дома делать задачи и все норовил списывать их у ребят. Вот точно, как в пословице говорится: "С кем поведешься, от того и наберешься". "Зачем мне ломать голову над этими задачами? - думал я. - Все равно я их не понимаю. Лучше я спишу, и дело с концом. И быстрей, и дома никто не сердится, что я не справляюсь с задачами". Мне всегда удавалось списать задачу у кого-нибудь из ребят, но наш председатель совета отряда, Толя Дёжкин, упрекал меня. - Ты ведь никогда не научишься делать задачи, если все время будешь списывать у других! - говорил он. - А мне и не нужно, - отвечал я. - Я к арифметике неспособный. Авось как-нибудь и без арифметики проживу. Конечно, списать домашнее задание было легко, а вот когда вызовут в классе, то тут только одна надежда на подсказку. Еще спасибо, что хоть ребята подсказывали. Только Глеб Скамейкин с тех пор, как сказал, что будет бороться с подсказкой, все думал и думал и наконец придумал такую вещь: подговорил ребят, которые выпускали стенгазету, нарисовать на меня карикатуру. И вот в один прекрасный день в стенгазете на меня появилась карикатура с длинными ушами, то есть был нарисован я возле доски, вроде я решаю задачу, а уши у меня длинные-предлинные. Это, значит, для того, чтобы лучше слышать, что мне подсказывают. И еще какие-то стишки противные под этой карикатурой были подписаны: Витя наш подсказку любит, Витя в дружбе с ней живет, Но подсказка Витю губит И до двойки доведет. Или что-то вроде этого, не помню точно. В общем, чепуха на постном масле. Я, конечно, страшно рассердился и сразу догадался, что это Игорь Грачев нарисовал, потому что пока его в стенгазете не было, то и никаких карикатур не было. Я подошел к нему и говорю: - Сними сейчас же эту карикатуру, а то худо будет! Он говорит: - Я не имею права снимать. Я ведь только художник. Мне сказали, я и нарисовал, а снимать не мое дело. - Чье же это дело? - Это дело редактора. Он у нас всем распоряжается. Тогда я говорю Сереже Букатину: - А, значит, это твоя работа? На себя небось не поместил карикатуры, а на меня поместил! - Что же ты думаешь, я сам помещаю, на кого хочу? У нас редколлегия. Мы всё вместе решаем Глеб Скамейкин написал на тебя стихи и сказал, чтоб карикатуру нарисовали, потому что надо с подсказкой бороться. Мы на совете отряда решили, чтобы подсказки не было. Тогда я бросился к Глебу Скамейкину. - Снимай, - говорю, - сейчас же, а то из тебя получится бараний рог! - Как это - бараний рог? - не понял он. - В бараний рог тебя согну и в порошок изотру! - Подумаешь! - говорит Глебка. - Не очень-то тебя испугались! - Ну, тогда я сам из газеты карикатуру вырву, если не испугались. - Вырывать не имеешь права, - говорит Толя Дёжкин, - Ведь это правда. Если б на тебя написали неправду, то и тогда не имеешь права вырывать, а должен написать опровержение. - А, - говорю, - опровержение? Сейчас вам будет опровержение! Все ребята подходили к стенгазете, любовались на карикатуру и смеялись. Но я решил не оставлять этого дела так и сел писать опровержение. Только у меня ничего не вышло, потому что я не знал, как его написать. Тогда я пошел к нашему пионервожатому Володе, рассказал ему обо всем и стал спрашивать, как написать опровержение. - Хорошо, я тебя научу, - сказал Володя. - Напиши, что ты исправишься и станешь учиться лучше, так что не нужна будет подсказка. Твою заметку поместят в стенгазете, а я скажу, чтобы карикатуру сняли. Я так и сделал. Написал в газету заметку, в которой давал обещание начать учиться лучше и больше не надеяться на подсказку. На другой день карикатуру сняли, а мою заметку напечатали на самом видном месте. Я был очень рад и даже на самом деле собирался начать учиться лучше, но все почему-то откладывал, а через несколько дней у нас была письменная работа по арифметике и я получил двойку. Конечно, не я один получил двойку. У Саши Медведкина тоже была двойка, так что мы вдвоем отличились. Ольга Николаевна записала нам эти двойки в дневники и сказала, чтоб в дневниках была подпись родителей. Печальный возвращался я в этот день домой и все думал, как избавиться от двойки или как сказать маме, чтоб она не очень сердилась. - Ты сделай так, как делал наш Митя Круглов, - сказал мне по дороге Шишкин. - Кто это Митя Круглов? - А это был у нас такой ученик, когда я учился в Нальчике. - Как же он делал? - А он так: придет домой, получив двойку, и ничего не говорит. Сидит с унылым видом и молчит. Час молчит, два молчит и никуда гулять не идет. Мать спрашивает: "Что это с тобой сегодня?" "Ничего". "Чего же ты такой скучный сидишь?" "Так просто". "Небось натворил в школе чего-нибудь?" "Ничего я не натворил". "Подрался с кем-нибудь?" "Нет". "Стекло в школе расшиб?" "Нет". "Странно!" - говорит мать. За обедом сидит и ничего не ест. "Почему ты ничего не ешь?" "Не хочется". "Аппетита нет?" "Нет". "Ну пойди погуляй, аппетит и появится". "Не хочется". "Чего же тебе хочется?" "Ничего". "Может быть, ты больной" "Нет". Мать потрогает ему лоб, поставит градусник. Потом говорит: "Температура нормальная. Что же с тобой, наконец? С ума ты меня сведешь!" "Я двойку по арифметике получил". "Тьфу! - говорит мать. - Так ты из-за двойки всю эту комедию выдумал?" "Ну да". "Ты бы лучше сел да учился, вместо того чтоб комедию играть. Двойки и не было бы", - ответит мать. И больше ничего ему не скажет. А Круглову только это и надо. - Ну хорошо, - говорю я. - Один раз он так сделает, а в следующий раз мать ведь сразу догадается, что он получил двойку. - А в следующий раз он что-нибудь другое придумает. Например, приходит и говорит матери: "Знаешь, у нас Петров сегодня получил двойку". Вот мать и начнет этого Петрова пробирать: "И такой он и сякой. Родители его стараются, чтоб из него человек вышел, а он не учится, двойки получает..." И так далее. Как только мать умолкает, он говорит: "И Иванов у нас сегодня получил двойку". Вот мать и начнет отделывать Иванова: "Такой-сякой, не хочет учиться, государство на него даром деньги тратит!.." А Круглов подождет, пока мать все выскажет, и снова говорит: "Гаврилову сегодня тоже двойку поставили". Вот мать и начнет отчитывать Гаврилова, только бранит его уже меньше. Круглов, как только увидит, что мать уже устала браниться, возьмет и скажет: "У нас сегодня просто день такой несчастливый. Мне тоже двойку поставили". Ну, мать ему только и скажет: "Болван!" И на этом конец. - Видать, этот Круглов у вас был очень умный, - сказал я. - Да, - говорит Шишкин, - очень умный. Он часто получал двойки и каждый раз выдумывал разные истории, чтоб мать не бранила слишком строго. Я вернулся домой и решил сделать так, как этот Митя Круглов: сел сразу на стул, свесил голову и скорчил унылую-преунылую физиономию. Мама это сразу заметила и спрашивает: - Что с тобой? Двойку небось получил? - Получил, - говорю. Вот тут-то она и начала меня пробирать. Но об этом рассказывать неинтересно. На следующий день Шишкин тоже получил двойку, по русскому языку, и была ему за это дома головомойка, а еще через день на нас обоих опять появилась в газете карикатура. Вроде как будто мы с Шишкиным идем по улице, а за нами следом бегут двойки на ножках. Я сразу разозлился и говорю Сереже Букатину: - Что это за безобразие! Когда это наконец прекратится? - Чего ты кипятишься? - спрашивает Сережа. - Это ведь правда, что вы получили двойки. - Будто мы одни получили! Саша Медведкин тоже получил двойку. А где он у вас? - Этого я не знаю. Мы сказали Игорю, чтоб он всех троих нарисовал, а он нарисовал почему-то двоих. - Я и хотел нарисовать троих, - сказал Игорь, - да все трое у меня не поместились. Вот я и нарисовал только двоих. В следующий раз третьего нарисую. - Все равно, - говорю я, - Я этого дела так не оставлю Я напишу опровержение! Говорю Шишкину: - Давай опровержение писать. - А как это? - Очень просто: нужно написать в стенгазету обещание, что мы будем учиться лучше. Меня так в прошлый раз научил Володя. - Ну ладно, - согласился Шишкин. - Ты пиши, а я потом у тебя спишу. Я сел и написал обещание учиться лучше и никогда больше не получать двоек. Шишкин целиком списал у меня это обещание и еще от себя прибавил, что будет учиться не ниже чем на четверку. - Это, - говорит, - чтоб внушительней было. Мы отдали обе заметки Сереже Букатину, и я сказал: - Вот, можешь снимать карикатуру, а заметки наши наклей на самом видном месте. Он сказал: - Хорошо. На другой день, когда мы пришли в школу, то увидели, что карикатура висит на месте, а наших обещаний нет. Я тут же бросился к Сереже. Он говорит: - Мы твое обещание обсудили на редколлегии и решили пока не помещать в газете, потому что ты уже раз писал и давал обещание учиться лучше, а сам не учишься, даже получил двойку. - Все равно, - говорю я. - Не хотите помещать заметку - не надо, а карикатуру вы обязаны снять. - Ничего, - говорит, - мы не обязаны. Если ты воображаешь, что можно каждый раз давать обещания и не выполнять их, то ты ошибаешься. Тут Шишкин не вытерпел: - Я ведь еще ни разу не давал обещания. Почему вы мою заметку не поместили? - Твою заметку мы поместим в следующем номере - А пока выйдет следующий номер, я так и буду висеть? - Будешь висеть, - Ладно, - говорит Шишкин. Но я решил не успокаиваться на достигнутом. На следующей переменке я пошел к Володе и рассказал ему обо всем. Он сказал: - Я поговорю с ребятами, чтоб они поскорее выпустили новую стенгазету и поместили обе ваши статьи. Скоро V нас будет собрание об успеваемости, и ваши статьи как раз ко времени выйдут. - Будто нельзя сейчас карикатуру вырвать, а на ее место наклеить заметки? - спрашиваю я. - Это не полагается, - ответил Володя. - Почему же в прошлый раз так сделали? - Ну, в прошлый раз думали, что ты исправишься, и сделали в виде исключения. Но нельзя же каждый раз портить стенную газету. Ведь все газеты у нас сохраняются. По ним потом можно будет узнать, как работал класс, как учились ученики. Может быть, кто-нибудь из учеников, когда вырастет, станет известным мастером, знаменитым новатором, летчиком или ученым. Можно будет просмотреть стенгазеты и узнать, как он учился. "Вот так штука! - подумал я. - А вдруг, когда я вырасту и сделаюсь знаменитым путешественником или летчиком (я уже давно решил стать знаменитым летчиком или путешественником, вдруг тогда кто-нибудь увидит эту старую газету и скажет: "Братцы, да ведь он в школе получал двойки!" От этой мысли настроение у меня испортилось на целый час, и я не стал больше спорить с Володей. Только потом я понемногу успокоился и решил, что, может быть, пока вырасту, газета куда-нибудь затеряется на мое счастье, и это спасет меня от позора. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.01 сек.) |