Послесловие. Эту книгу писать бы не мне одному, а раздать бы главы знающим людям и потом на редакционном совете, друг другу помогая

Эту книгу писать бы не мне одному, а раздать бы главы знающим людям и потом на редакционном совете, друг другу помогая, выправить всю.

Но время этому не пришло. И кому предлагал я взять отдельные главы не взяли, а заменили рассказом, устным или письменным, в моё распоряжение. Варламу Шаламову предлагал я всю книгу вместе писать - отклонил и он.

А нужна была бы целая контора. Свои объявления в газетах, по радио ("откликнитесь!"), своя открытая переписка - так, как было с Брестской крепостью.

Но не только не мог я иметь всего того разворота, а и замысел свой, и письма, и материалы я должен был таить, дробить и сделать всё в глубокой тайне. И даже время работы над ней прикрывать работой будто бы над другими вещами.

Уж я начинал эту книгу, я и бросал её. Никак я не мог понять: нужно или нет, чтоб я один такую написал? И насколько я это выдюжу? Но когда вдобавок к уже собранному скрестились на мне еще многие арестантские письма со всей страны - понял я, что раз дано это всё мне, значит я и должен.

Надо объяснить: ни одного разу вся эта книга, вместе все Части её не лежали на одном столе! В самый разгар работы над "Архипелагом", в сентябре 1965 года, меня постиг разгром моего архива и арест романа. Тогда написанные Части "Архипелага" и материалы для других Частей разлетелись в разные стороны и больше не собирались вместе: я боялся рисковать, да еще при всех собственных именах. Я всё выписывал для памяти, где что проверить, где что убрать, и с этими листиками от одного места к другому ездил. Что ж, вот эта самая судорожность и недоработанность - верный признак нашей гонимой литературы. Уж такой и примите книгу.

Не потому я прекратил работу, что счёл книгу оконченной, а потому, что не осталось больше на неё жизни. Не только прошу я о снисхождении, но крикнуть хочу: как наступит пора, возможность - соберитесь, друзья уцелевшие, хорошо знающие, да напишите рядом с этой еще комментарий: что надо - исправьте, где надо - добавьте (только не громоздко, сходного не надо повторять). Вот тогда книга и станет окончательной, помоги вам Бог.

Я удивляюсь, что я и такую-то кончил в сохранности, несколько раз уж думал: не дадут.

Я кончаю её в знаменательный, дважды юбилейный год (и юбилеи-то связанные): 50 лет революции, создавшей Архипелаг, и 100 лет от изобретения колючей проволоки (1867).

Второй-то юбилей, небось, пропустят...

27.4.58-22.2.67

Рязань -- Укрывище

И еще после

Я спешил тогда, ожидая, что во взрыве своего письма писательскому съезду если и не погибну, то потеряю свободу писать и доступ к своим рукописям. Но так с письмом обернулось, что не только я не был схвачен, а как бы на граните утвердился. И тогда я понял, что обязан и могу доделать и доправить эту книгу.

Теперь прочли её немногие друзья. Они помогли мне увидеть важные недостатки. Проверить на более широком круге я не смел, а если когда и смогу, то будет для меня поздно.

За этот год что мог - я сделал, дотянул. В неполноте пусть меня не винят: конца дополнениям здесь нет, и каждый чуть-чуть касавшийся или размышлявший, всегда добавит - и даже нечто жемчужное. Но есть законы размера. Размер уже на пределе, и еще толику этих зернинок сюда втолкать развалится вся скала.

А вот что выражался я неудачно, где-то повторился или рыхло связал за это прошу простить. Ведь спокойный год всё равно не выдался, а последние месяцы опять горела земля и стол. И даже при этой последней редакции я опять ни разу не видел всю книгу вместе, не держал на одном столе.

Полный список тех, без кого б эта книга не написалась, не переделалась, не сохранилась - еще время не пришло доверить бумаге. Знают сами они. Кланяюсь им.

Рождество-на-Истье

Май 1968

Поиск по сайту: