Основной, или, как иногда говорят, конституирующей, характеристикой 6 страница

мета (например, его пищевые свойства) выступают как скрытые за другими,

"поверхностными" его свойствами, поверхностными в том смысле, что, преж-

де чем испытать на себе эффекты, вызываемые биотическим воздействием,

нужно, образно говоря, пройти через эти свойства (таковы, например, ме-

ханические свойства твердого тела по отношению к химическим его

свойствам).

Я, понятно, опускаю здесь изложение конкретно-научного обоснования

приведенных положений, равно как и обсуждение вопроса об их внутренней

связи с учением И.П.Павлова о сигнальной функции условных раздражителей

и об ориентировочных рефлексах; то и другое освещено мной в других рабо-

тах59.

Итак, предыстория человеческой деятельности начинается с приобретения

жизненными процессами предметности. Последнее означает собой также появ-

ление элементарных форм психического отражения - превращение раздражи-

мости (irribilitas) в чувствительность (sensibilitas), в "способность

ощущения".

Дальнейшая эволюция поведения и психики животных может быть адекватно

понята именно как история развития предметного содержания деятельности.

На каждом новом этапе возникает все более полная подчиненность эффектор-

ных процессов деятельности объективным связям и отношениям свойств пред-

метов, во взаимодействие с которыми вступает животное. Предметный мир

как бы все более "втягивается" в деятельность. Так, движение животного

вдоль преграды подчиняется ее "геометрии" - уподобляется ей и несет ее в

себе, движение прыжка подчиняется объективной метрике среды, а выбор об-

ходного пути - межпредметным отношениям.

Развитие предметного содержания деятельности находит свое выражение в

идущем вслед развитии психического отражения, которое регулирует дея-

тельность в предметной среде.

Всякая деятельность имеет кольцевую структуру: исходная афферентация

-> эффекторные процессы, реализующие контакты с предметной средой ->

коррекция и обогащение с помощью обратных связей исходного афферентирую-

щего образа. Сейчас кольцевой характер процессов, осуществляющих взаимо-

действие организма со средой, является общепризнанным и достаточно хоро-

шо описан. Однако главное заключается не в самой по себе кольцевой

структуре, а в том, что психическое отражение предметного мира порожда-

ется не непосредственно внешними воздействиями (в том числе и воз-

действиями "обратными"), а теми процессами, с помощью которых субъект

вступает в практические контакты с предметным миром и которые поэтому

необходимо подчиняются его независимым свойствам, связям, отношениям.

Последнее означает, что "афферентатором", управляющим процессами дея-

тельности, первично является сам предмет и лишь вторично - его образ как

субъективный продукт деятельности, который фиксирует, стабилизирует и

несет в себе ее предметное содержание. Иначе говоря, осуществляется

двойной переход: переход предмет -> процесс деятельности и переход дея-

тельность -> ее субъективный продукт. Но переход процесса в форму про-

дукта происходит не только на полюсе субъекта. Еще более явно он проис-

ходит на полюсе объекта, трансформируемого человеческой деятельностью; в

этом случае регулируемая психическим образом деятельность субъекта пере-

ходит в "покоящееся свойство" (ruhende Eigenschaft) ее объективного про-

дукта.

На первый взгляд кажется, что представление о предметной природе пси-

хики относится только к сфере собственно познавательных процессов; что

же касается сферы потребностей и эмоций, то на нее это представление не

распространяется. Это, однако, не так.

Взгляды на эмоционально-потребную сферу как на сферу состояний и про-

цессов, природа которых лежит в самом субъекте и которые лишь изменяют

свои проявления под давлением внешних условий, основываются на смешении,

по существу, разных категорий, смешении, которое особенно дает о себе

знать в проблеме потребностей.

В психологии потребностей нужно с самого начала исходить из следующе-

го капитального различения: различения потребности как внутреннего усло-

вия, как одной из обязательных предпосылок деятельности и потребности

как того, что направляет и регулирует конкретную деятельность субъекта в

предметной среде. "Голод способен поднять животное на ноги, способен

придать поискам более или менее страстный характер, но в нем нет никаких

элементов, чтобы направить движение в ту или другую сторону и видоизме-

нять его сообразно требованиям местности и случайностям встреч"60, - пи-

сал Сеченов. Именно в направляющей своей функции потребность и является

предметом психологического познания. В первом же случае потребность выс-

тупает лишь как состояние нужды организма, которое само по себе не спо-

собно вызывать никакой определенно направленной деятельности; ее функция

ограничивается активацией соответствующих биологических отправлений и

общим возбуждением двигательной сферы, проявляющимся в ненаправленных

поисковых движениях. Лишь в результате ее "встречи" с отвечающим ей

предметом она впервые становится способной направлять и регулировать де-

ятельность.

Встреча потребности с предметом есть акт чрезвычайный. Он отмечался

уже Ч.Дарвином, о нем свидетельствуют некоторые данные И.П.Павлова; о

нем говорит Д.Н.Узнадзе как об условии возникновения установки, и его

блистательное описание дают современные этологи. Этот чрезвычайный акт

есть акт опредмечивания потребности - "наполнения" ее содержанием, кото-

рое черпается из окружающего мира. Это и переводит потребность на

собственно психологический уровень.

Развитие потребностей на этом уровне происходит в форме развития их

предметного содержания. Кстати сказать, это обстоятельство только и поз-

воляет понять появление у человека новых потребностей, в том числе та-

ких, которые не имеют своих аналогов у животных, "отвязаны" от биологи-

ческих потребностей организма и в этом смысле являются "автономными"61.

Их формирование объясняется тем, что в человеческом обществе предметы

потребностей производятся, а благодаря этому производятся и сами потреб-

ности62.

Итак, потребности управляют деятельностью со стороны субъекта, но они

способны выполнять эту функцию лишь при условии, что они являются пред-

метными. Отсюда и происходит возможность оборота терминов, который поз-

волил К.Левину говорить о побудительной силе (Aufforderungscharakter)

самих предметов63.

Не иначе обстоит дело с эмоциями и чувствами. И здесь необходимо раз-

личать, с одной стороны, беспредметные стенические, астенические состоя-

ния, а с другой - собственно эмоции и чувства, порождаемые соотношением

предметной деятельности субъекта с его потребностями и мотивами. Но об

этом нужно говорить себе. В связи же с анализом деятельности достаточно

указать на то, что предметность деятельности порождает не только пред-

метный характер образов, но также предметность потребностей, эмоций и

чувств.

Процесс развития предметного содержания потребностей не является, ко-

нечно, односторонним. Другая его сторона состоит в том, что и сам пред-

мет деятельности открывается субъекту как отвечающий той или иной его

потребности. Таким образом, потребности побуждают деятельность и управ-

ляют ею со стороны субъекта, но они способны выполнять эти функции при

условии, что они являются предметными.

3. ПРЕДМЕТНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ПСИХОЛОГИЯ

То обстоятельство, что генетически исходной и основной формой челове-

ческой деятельности является деятельность внешняя, чувственно - практи-

ческая, имеет для психологии особый смысл. Ведь психология всегда, ко-

нечно, изучала деятельность - например, деятельность мыслительную, дея-

тельность воображения, запоминания и т.д. Только такая внутренняя дея-

тельность, подпадающая под декартовскую категорию cogito, собственно, и

считалась психологической, единственно входящей в поле зрения психолога.

Психология, таким образом, отлучалась от изучения практической,

чувственной деятельности.

Если внешняя деятельность и фигурировала в старой психологии, то лишь

как выражающая внутреннюю деятельность, деятельность сознания. Произо-

шедший на рубеже нашего столетия бунт бихевиористов против этой мента-

листской психологии скорее углубил, чем устранил разрыв между сознанием

и внешней деятельностью, только теперь, наоборот, внешняя деятельность

оказалась отлученной от сознания.

Подготовленный объективным ходом развития психологических знаний воп-

рос, который встал сейчас во весь рост, состоит в том, входит ли изуче-

ние внешней практической деятельности в задачу психологии. Ведь "на лбу"

деятельности "не написано", предметом какой науки она является. Вместе с

тем научный опыт показывает, что выделение деятельности в качестве пред-

мета некоей особой области знания - "праксиологии" - не является оправ-

данием. Как и всякая эмпирически данная реальность, деятельность изуча-

ется разными науками; можно изучать физиологию деятельности, но столь же

правомерным является ее изучение, например, в политической экономии или

социологии. Внешняя практическая деятельность не может быть изъята и из

собственно психологического исследования. Последнее положение может, од-

нако, пониматься существенно по-разному.

Еще в тридцатых годах С.Л.Рубинштейн64 указывал на важное теоретичес-

кое значение для психологии мысли Маркса о том, что в обыкновенной мате-

риальной промышленности мы имеем перед собой раскрытую книгу человечес-

ких сущностных сил и что психология, для которой эта книга остается зак-

рытой, не может стать содержательной и реальной наукой, что психология

не должна игнорировать богатство человеческой деятельности.

Вместе с тем в своих последующих публикациях С.Л.Рубинштейн подчерки-

вал, что, хотя в сферу психологии входит и та практическая деятельность,

посредством которой люди изменяют природу и общество, предметом психоло-

гического изучения "является только их специфически психологическое со-

держание, их мотивация и регуляция, посредством которой действия приво-

дятся в соответствие с отраженными в ощущении, восприятии, сознании

объективными условиями, в которых они совершаются"65.

Итак, практическая деятельность, по мысли автора, входит в предмет

изучения психологии, но лишь тем особым своим содержанием, которое выс-

тупает в форме ощущения, восприятия, мышления и вообще в форме внутрен-

них психических процессов и состояний субъекта. Но это утверждение явля-

ется по меньшей мере односторонним, так как оно абстрагируется от того

капитального факта, что деятельность - в той или иной ее форме - входит

в самый процесс психического отражения, в само содержание этого процес-

са, его порождение.

Рассмотрим самый простой случай: процесс восприятия упругости предме-

та. Это процесс внешне-двигательный, с помощью которого субъект вступает

в практический контакт, в практическую связь с внешним предметом и кото-

рый может быть направлен на осуществление даже не познавательной, а не-

посредственно практической задачи, например, на его деформацию. Возника-

ющий при этом субъективный образ - это, конечно, психическое и, соот-

ветственно, бесспорный предмет психологического изучения. Однако для то-

го, чтобы понять природу данного образа, я должен изучить процесс, его

порождающий, а он в рассматриваемом случае является процессом внешним,

практическим. Хочу я этого или не хочу, соответствует или не соот-

ветствует это моим теоретическим взглядам, я все же вынужден включить в

предмет моего психологического исследования внешнее предметное действие

субъекта.

Значит, неправомерно считать, что внешняя предметная деятельность хо-

тя и выступает перед психологическим исследованием, но лишь как то, во

что включены внутренние психические процессы, и что собственно психоло-

гическое исследование движется, не переходя в плоскость изучения самой

внешней деятельности, ее строения.

С этим можно согласиться только в том случае, если допустить односто-

роннюю зависимость внешней деятельности т управляющего ею психического

образа, представления цели или ее мысленной схемы. Но это не так. Дея-

тельность необходимо вступает в практические контакты с сопротивляющими-

ся человеку предметами, которые отклоняют, изменяют и обогащают ее. Ины-

ми словами, именно во внешней деятельности происходит размыкание круга

внутренних психических процессов как бы навстречу объективному предмет-

ному миру, властно врывающемуся в этот круг.

Итак, деятельность входит в предмет психологии, но не особой своей

"частью" или "элементом", а в своей особой функцией. Это функция полага-

ния субъекта в предметной действительности и ее преобразования в форму

субъективности.

Вернемся, однако, к описанному случаю порождения психического отраже-

ния элементарного свойства вещественного предмета в условиях практичес-

кого контакта с ним. Случай этот был приведен в качестве только поясняю-

щего, грубо упрощенного примера. Он имеет, однако, и реальный генетичес-

кий смысл. Едва ли нужно сейчас доказывать, что на первоначальных этапах

своего развития деятельность необходимо имеет форму внешних процессов и

что, соответственно, психический образ является продуктом этих процес-

сов, практически связывающих субъект с предметной действительностью.

Очевидно, что на ранних генетических этапах научное объяснение природы и

особенностей психического отражения невозможно иначе, как на основе изу-

чения этих внешних процессов. При этом последнее означает не подмену

исследования психики исследованием поведения, а лишь демистификацию при-

роды психики. Ведь иначе нам не остается ничего другого, как признать

существование таинственной "психической способности", которая состоит в

том, что под влиянием внешних толчков, падающих на рецепторы субъекта, в

его мозге - в порядке параллельного физиологическим процессам явления -

вспыхивает некий внутренний свет, озаряющий человеку мир, что происходит

как бы излучение образов, которые затем локализуются, "объективируются"

субъектом в окружающем пространстве.

Само собой разумеется, что реальность, с которой имеет дело психолог,

является несопоставимо более сложной и богатой, чем ее рисует приведен-

ная грубая схема возникновения образа в результате практического контак-

та с предметом. Однако как бы далеко ни отходила психологическая ре-

альность от этой грубой схемы, какими бы глубокими ни были метаморфозы

деятельности, она при всех условиях остается осуществляющей жизнь телес-

ного субъекта, которая по самому существу своему является процессом

чувственно-практическим.

Усложнение деятельности и, соответственно, усложнение ее психической

регуляции ставит чрезвычайно широкий круг научно-психологических проб-

лем, из числа которых следует прежде всего выделить вопрос о формах че-

ловеческой деятельности, об их взаимосвязи.

4. СООТНОШЕНИЕ ВНЕШНЕЙ И ВНУТРЕННЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Старая психология имело дело только с внутренними процессами - с дви-

жением представлений, их ассоциацией в сознании, с их генерализацией и

движением их субститутов - слов. Эти процессы, как и непознавательные

внутренние переживания, считались единственно составляющими предмет изу-

чения психологии.

Начало переориентации прежней психологии было положено постановкой

проблемы о происхождении внутренних психических процессов. Решающий шаг

в том отношении был сделан И.М.Сеченовым, который еще сто лет тому назад

указывал, что психология незаконно вырывает из целостного процесса,

звенья которого связаны самой природой, его середину - "психическое",

противопоставляя его "материальному". Так как психология родилась из

этой, по выражению Сеченова, противоестественной операции, то потом уже

"никакие уловки не могли склеить эти разорванные его звенья". Такой под-

ход к делу, писал далее Сеченов, должен измениться. "Научная психология

по всему своему содержанию не может быть ничем иным, как рядом учений о

происхождении психических деятельностей"66.

Дело историка - проследить этапы развития этой мысли. Замечу только,

что начавшееся тщательное изучение филогенеза и онтогенеза мышления фак-

тически раздвинуло границы психологического исследования. В психологию

вошли такие парадоксальные с субъективно- эмпирической точки зрения по-

нятия, как понятие о практическом интеллекте или ручном мышлении. Поло-

жение о том, что внутренним умственным действиям генетически предшеству-

ют внешние, стало едва ли не общепризнанным. С другой стороны, т.е. дви-

гаясь от изучения поведения, была выдвинута гипотеза о прямом, механи-

чески понимаемом переходе внешних процессов в скрытые, внутренние;

вспомним, например, схему Уотсона: речевое поведение -> шепот -> пол-

ностью беззвучная речь67.

Однако главную роль в развитии конкретно-психологических взглядов на

происхождение внутренних мыслительных операция сыграло введение в психо-

логию понятия об интериоризации.

Интериоризацией называют, как известно, переход, в результате которо-

го внешние по своей форме процессы с внешними же, вещественными предме-

тами преобразуются в процессы, протекающие в умственном плане, в плане

сознания; при этом они подвергаются специфической трансформации - обоб-

щаются, вербализуются, сокращаются и, главное, становятся способными к

дальнейшему развитию, которое переходит границы возможностей внешней де-

ятельности. Это, если воспользоваться краткой формулировкой Ж.Пиаже, -

переход, "ведущий от сенсомоторного плана к мысли"68.

Процесс интериоризации детально изучен сейчас в контексте многих

проблем - онтогенетических, психолого-педагогических и общепсихологичес-

ких. При этом обнаруживаются серьезные различия как в теоретических ос-

нованиях исследования этого процесса, так и в теоретической его интерп-

ретации. Для Ж.Пиаже важнейшее основание исследований происхождения

внутренних мыслительных операций из сенсомоторных актов состоит, по-ви-

димому, в невозможности вывести операторные схемы мышления непос-

редственно из восприятия. Такие операции, как объединение, упорядочение,

центрация, первоначально возникают в ходе выполнения внешних действий с

внешними объектами, а затем продолжают развиваться в плане внутренней

мыслительной деятельности по ее собственным логико-генетическим зако-

нам69. Иные исходные позиции определили взгляды на переход от действия к

мысли П.Жане, А.Валлона, Д.Брунера.

В советской психологии понятие об интериоризации ("вращивании") обыч-

но связывают с именем Л.С.Выготского и его последователей, которым при-

надлежат важные исследования этого процесса. Последние годы последова-

тельные этапы и условия целенаправленного, "не стихийного" преобразова-

ния внешних (материализованных) действий в действия внутренние (умствен-

ные) особенно детально изучаются П.Я.Гальпериным70.

Исходные идеи, которые привели Выготского к проблеме происхождения

внутренней психической деятельности из внешней, принципиально отличаются

от теоретических концепций других современных ему авторов. Идеи эти ро-

дились из анализа особенностей специфически человеческой деятельности -

деятельности трудовой, продуктивной, осуществляющейся с помощью орудий,

деятельности, которая является изначально общественной, т.е. которая

развивается только в условиях кооперации и общения людей. Соответственно

Выготский выделял два главных взаимосвязанных момента, которые должны

быть положены в основание психологической науки. Это орудийная ("инстру-

ментальная") структура деятельности человека и ее включенность в систему

взаимоотношений с другими людьми. Они-то и определяют собой особенности

психологических процессов у человека. Орудие опосредствует деятельность,

связывающую человека не только с миром вещей, но и с другими людьми.

Благодаря этому его деятельность впитывает в себя опыт человечества. От-

сюда и проистекает, что психические процессы человека (его "высшие пси-

хологические функции") приобретают структуру, имеющую в качестве своего

обязательного звена общественно-исторически сформировавшиеся средства и

способы, передаваемые ему окружающими людьми в процессе сотрудничества,

в общении с ними. Но передать средство, способ выполнения того или иного

процесса невозможно иначе, как во внешней форме - в форме действия или в

форме внешней речи. Другими словами, высшие специфические человеческие

психологические процессы могут родиться только во взаимодействии челове-

ка с человеком, т.е. как интерпсихологические, а лишь затем начинают вы-

полняться индивидом самостоятельно; при этом некоторые из них утрачивают

далее свою исходную внешнюю форму, превращаясь в процессы интрапсихоло-

гические71.

К положению о том, что внутренние психические деятельности происходят

из практической деятельности, исторически сложившейся в результате обра-

зования человеческого, основанного на труде общества, и что у отдельных

индивидов каждого нового поколения они формируются в ходе онтогенетичес-

кого развития, присоединялось еще одно очень важное положение. Оно сос-

тоит в том, что одновременно происходит изменение самой формы психичес-

кого отражения реальности: возникает сознание - рефлексия субъектом

действительности, своей деятельности, самого себя. Но что такое созна-

ние? Сознание есть со-знание, но лишь в том смысле, что индивидуальное

сознание может существовать только при наличии общественного сознания и

языка, являющегося его реальным субстратом. В процессе материального

производства люди производят также язык, который служит не только

средством общения, но и носителем фиксированных в нем общественно-выра-

ботанных значений.

Прежняя психология рассматривала сознание как некую метапсихологичес-

кую плоскость движения психических процессов.

Но сознание не дано изначально и не порождается природой: сознание

порождается обществом, оно производится. Поэтому сознание - не постулат

и не условие психологии, а ее проблема - предмет конкретно - научного

психологического исследования.

Таким образом, процесс интериоризации состоит не в том, что внешняя

деятельность перемещается в предсуществующий внутренний "план сознания";

это - процесс, в котором этот внутренний план формируется.

Как известно, вслед за первым циклом работ, посвященных изучению роли

внешних средств и их "вращивания", Л.С.Выготский обратился к исследова-

нию сознания, его "клеточек" - словесных значений, их формирования и

строения. Хотя в этих исследованиях значение выступило со стороны свое-

го, так сказать, обратного движения и поэтому как то, что лежит за

жизнью и управляет деятельностью, - для Выготского оставался незыблемым

противоположный тезис: не значение, не сознание лежит за жизнью, а за

сознанием лежит жизнь.

Исследование формирования умственных процессов и значений (понятий)

как бы вырезает из общего движения деятельности лишь один, хотя и очень

важный его участок: усвоение индивидом способов мышления, выработанных

человечеством. Но этим не покрывается даже только познавательная дея-

тельность - ни ее формирование, ни ее функционирование. Психологически

мышление (и индивидуальное сознание в целом) шире, чем те логические

операции и те значения, в структурах которых они свернуты. Значения сами

по себе не порождают мысль, а опосредствуют ее - так же, как орудие не

порождает действия, а опосредует его.

На позднейшем этапе своего исследования Л.С.Выготский много раз и в

разных формах высказывал это капитально важное положение. Последний ос-

тавшийся "утаенным" план речевого мышления он видел в его мотивации, в

аффективно - волевой сфере. Детерминистическое рассмотрение психической

жизни, писал он, исключает "приписывание мышлению магической силы опре-

делять поведения человека одной собственной системой"72. Вытекающая от-

сюда положительная программа требовала, сохранив открывшуюся активную

функцию значения, мысли, еще раз обернуть проблему. А для этого нужно

было возвратиться к категории предметной деятельности, распространив ее

и на внутренние процессы - процессы сознания.

Именно в итоге движения теоретической мысли по этому пути открывается

принципиальная общность внешней и внутренней деятельности как опос-

редствующих взаимосвязи человека с миром, в которых осуществляется его

реальная жизнь.

Соответственно этому главное различение, лежавшее в основе классичес-

кой картезианско-локковской психологии, - различение, с одной стороны,

внешнего мира мира, протяжения, к которому относится и внешняя, телесная

деятельность, а с другой - мира внутренних явлений и процессов сознания,

- должно уступить свое место другому различению; с одной стороны - пред-

метной реальности и ее идеализированных, превращенных форм (verwandelte

Formen), с другой стороны - деятельности субъекта, включающей в себя как

внешние, так и внутренние процессы. А это означает, что рассечение дея-

тельности на две части или стороны, якобы принадлежащие к двум совершен-

но разным сферам, устраняется. Вместе с тем это ставит новую проблему -

проблему исследования конкретного соотношения и связи между различными

формами деятельности человека.

Эта проблема стояла и в прошлом. Однако только в наше время она при-

обрела вполне конкретный смысл. Сейчас на наших глазах происходит все

более тесное переплетение и сближение внешней и внутренней деятельности:

физический труд, осуществляющий практическое преобразование вещественных

предметов, все более "интеллектуализируется", включает в себя выполнение

сложнейших умственных действий; в то же время труд современного исследо-

вателя - деятельность специально познавательная, умственная par

exellence - все более наполняется процессами, которые по форме своей яв-

ляются внешними действиями. Такое единение разных по своей форме процес-

сов деятельности уже не может быть интерпретировано как результат только

тех переходов, которые описываются термином интериоризации внешней дея-

тельности. Оно необходимо предполагает существование постоянно происхо-

дящих переходов также и в противоположном направлении, от внутренней к

внешней деятельности.

В общественных условиях, обеспечивающих всестороннее развитие людей,

умственная деятельность не обособляется от практическо деятельности. Их

мышление становится воспроизводящимся по мере надобности моментом в це-

лостной жизни индивидов73.

Несколько забегая вперед, скажем сразу, что взаимопереходы, о которых

идет речь, образуют важнейшее движение предметной человеческой дея-

тельности в ее историческом и онтогенетическом развитии. Переходы эти

возможны потому, что внешняя и внутренняя деятельность имеют одинаковое

общее строение.

Открытие общности их строения представляется мне одним из важнейших

открытий современной психологической науки.

Итак, внутренняя по своей форме деятельность, происходя из внешней

практической деятельности, не отделяется от нее и не становится над ней,

а сохраняет принципиальную и притом двустороннюю связь с ней.

5. ОБЩЕЕ СТРОЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.

Общность макроструктуры внешней, практической деятельности и дея-

тельности внутренней, теоретической позволяет вести ее анализ, первона-

Поиск по сайту: