Человек-природа-история в художеств мирре Пастернака

Мировоззрение Пастернака сформировалось под влиянием живописи, музыки, философии. Искусство не копирует жизнь, чтобы выявить ее смысл, а вбирает в себя лежащие в ее основании Истину и Добро. Искусство всегда реально.

В лирике Пастернака 20-х годов предстает мир, утративший устойчивость; это объясняется как самой эпохой, так и положением искусства в ней. Место человека в истории — одна из важнейших проблем в творчестве поэта. В цикле стихов “Темп и вариации” (1923) Пастернак в творчестве ищет источник силы, способной противостоять стихии разрушения, бушующей в современном мире.

В поэме “Девятьсот пятый год” (1926) революционные события оказываются важнейшим моментом в духовном становлении героя поэмы, в развитии его мировоззрения. Принимая величие революции, поэт ощущает свое нравственное неслияние с теми ее проявлениями, которые названы им “обличительными крайностями”. В этом и состоит конфликт художника и революционной эпохи.

В 1927 году выходит в свет поэма “Лейтенант Шмидт”, где Пастернак все более проникается мыслью, что герой века — одновременно его жертва. Постепенно в поэте крепнет уверенность в противостоянии разрушительным силам, убежденность в спасительной для жизни мощи творчества, искусства. Мир для поэта — свидетель и равноправный участник того, что происходит:

Высшей формой проявления жизни, носительницей ее смысла была для поэта природа. Она — на равных с человеком:

...У плетня

Меж мокрых веток с ветром бледным

Шел спор. Я замер. Про меня!

(“Душная ночь”)

Написав в 1922 году книгу стихов “Сестра моя — жизнь” и взяв за основу сюжета любовный роман, Пастернак проводит своих героев через времена года. Начавшись весной, роман бурно развивается летом, а осень становится для влюбленных порой расставания. Все это — приметы мира, в котором живет, любит, испытывает счастье, страдает человек. Мир и человек в восприятии поэта предстают как единое целое. Пейзаж здесь едва ли не главный герой, а лирический герой не центр, а связующее звено в стихотворном потоке. Природа у Пастернака чаще всего оказывается не объектом, а субъектом лирического переживания.

Пастернак предпочитает, чтобы сам мир говорил за него и вместо него. Например, о зиме:Она шептала мне: “Спеши!” губами, белыми от стужи...

Поэзия Пастернака — это не стихи о мире, а сам мир, живущий по законам поэзии. Мир, где поэтические строчки декларирует чердак, где “в заплатанном салопе сходит наземь небосвод”, где “тоска пассажиркой скользнет по томам”, где “предгрозье играет бровями кустарника...”.

Любая деталь этого мира — частичка мирозданья, любой миг — частичка вечности:Мгновенье длится этот миг,/Но он и вечность бы затмил...

В стихах в конце «Доктора Живаго» Поэт все больше и больше убеждается в целостности мира во всех его проявлениях, и его задача — связать воедино природное и историческое, тем самым укрепить единство мира на основаниях добра и красоты, укрепить единство идеала и нормы.

Приобщение к природе, к миру дает возможность преодолеть и ощущение одиночества, и осознание кратковременности собственного бытия.

странное соотношение собственно исторического сюжета с сюжетом "биографическим", с судьбами человеческими, и прежде всего с судьбой центрального героя романа - Юрия Андреевича Живаго. Хотя в романе достаточно рельефно представлена панорама российской действительности первой трети 20 века, однако повествователя и самих героев романа не очень-то волнуют вопросы собственно исторические, напр, почему разразилась первая мировая война и т.д., хотя жизнь всех без исключения персонажей была перевернута происходившими в стране и мире событиями. Отражение принципа контрапунктов является философская телеологическая концепция истории, развиваемая главным героем романа и его «предтечей» - Веденяпиным. Согласно ней, наиболее важные события и в истории, и в искусстве Вступают в середину жизненного потока, не дожидаясь, чтобы им сперва очистили место, вступают так, как новый голос в полифонической музыкальной композиции (хаотическая картина курсирующих по городу трамваев как символ начала революции). Трагизм последующих событий заключается в потере революцией этой полифонической спонтанности, в повсеместном возобладании мышления Антипова. Абсолютным и вечным образцом «самого великого» для Живаго остается христианство, чья полифоническая партия составляет один из центральных моментов философии Веденяпина, развиваемой им в начале романа.

Поиск по сайту: