VII. ОШИБОЧНЫЕ ДЕЙСТВИЯ

В 1898 г. Фрейду исполнилось 42 г., т.е. семь раз шесть; это критический возраст, как полагает Герман Свобода. Это также год рождения того цикла идей, который был опубликован Фрейдом в 1901 и в 1904 г.г. под заглавием «Психопатология обыденной жизни» (40). В виду того, что важность этих мыслей была понята не сразу, книга имела большой успех. Это одно из лучших произведений Фрейда, оно интересно и дышит весельем.

В дальнейших изданиях этой книги были призваны принять участие и все его ученики. И в то время как «Толкование сновидений» ущерблено в своей целостности включением мало художественных работ учеников, рамки этого произведения достаточно широки, чтоб вместить и разместить этот веселый хоровод.

Содержание книги пользуется такой известностью, что мне остается сказать о ней немного. Нет случая. Нет свободы воли. Сознательное размышляет, бессознательное управляет. Мы совершаем ошибки, делаем оговорки, берем не то, что хотели, мы забываем, потому что бессознательное желает не того же, что и мы. И оно удерживает верх, коль скоро мы хоть немного отпускаем узду нашего, направленного по строго логическому пути, внимания.

Так в пестрых повседневных мелочах можно обнаружить внутреннюю волю, которая часто является противодействующей волей.

Из ошибок повседневности, из ошибочных действий проистекает много юмористического. Хороший же юмор всегда содержит крупицу серьезного. Из доклада голландского аналитика, принадлежащего к Цюрихской школе: «Заслуг Фрейда нельзя недооценить в достаточной мере!»

Взгляд Фрейда на ошибочные действия, как он назвал их впоследствии, разумеется, также натолкнулся на критическое отношение. Ленивая мыслью толпа сделала ему упрек в том, что он слишком обобщил свои выводы. Как будто существует два вида ошибочных действий. Один, будто бы, правильно распознан Фрейдом, как расстройство, обусловленное противодействующей волей.

Второй же должен остаться случайностью; это пена, ничто, не нуждающееся в объяснении, да и не могущее быть объясненным. Взгляд этот так же разумен, как суждение детей, получивших разъяснение относительно своего происхождения и отвечающих другим детям: «твои родители, может быть, и делали что-либо подобное, но мои - нет».

Когда Фрейд заметил успех своей психопатологии, он в праве был разыграть из себя Мефистофеля и сказать: «народ никогда не замечает дьявола, даже когда тот хватает его за шиворот!».

Раз были признаны бессознательное и путь, ведущий туда, следовало примириться и со всеми находками, которые были сделаны на этом пути.

На страницах этой работы я пытался указать некоторые ошибочные действия Фрейда. Приведу еще одно, до сих пор остававшееся неизвестным.

В своем «Толковании сновидений» Фрейд упоминает надпись на памятнике императору Иосифу (Kaiser Josef) в Вене. Он цитирует: Saluti patriae vixit. Non diu sed totus. Цитата неправильна. Надпись гласит: Saluti publicae vixit. Non diu sed totus.

Если я открою тем, кто не знает латинского языка, что publica (sc. puella) означает публичную женщину или «веселую девушку» - Непереводимая игра слова: проститутка, по-немецки - Freudenmädchen (Freud- enmädchen) - (Прим. перев.) и прибавлю, что Josef Breuer как раз тогда начал отдаляться от исследовательской работы Фрейда, так как не желал вместе с другими перекочевать в область сексуального, то в нашем мозгу забрезжит свет, объясняющий это ошибочное действие.

Кроме того, вынося суждение об ошибочном применении слова: patria, мы должны учесть точку зрений лица, заявившего, что его книга «Толкование сновидений» явилась реакцией на смерть отца. Кроме того: учение Фрейда подготовляет освобождение любви от древних оков. За это его часто порицают его современники.

Saluti publicae vivis! Между тем Фрейд - гражданин, которому хотелось бы жить и умереть спокойно. Французские энциклопедисты также умерли до революции; Мартин Лютер до Тридцатилетней войны. В связи с этим упомянем о следующем сообщении Фрейда (41): в 90-х годах, или, быть может, еще раньше, Фрейд был в тесной дружбе с врачом и биологом Вильгельмом Флиссом.

Флисс - умный и рассчетливый человек, родственный Фрейду во многих отношениях. Он чрезвычайно энергично подхватил и снова завоевал для современной науки идею бисексуальности. Идея эта, надо полагать, столь же стара, как толкование сновидений, так как обе они попадаются в книге Бытия («Он сотворил их, мужчину и женщину»).

Во всем мужском имеется женское, и наоборот. Фрейд охотно сам доискивается до всего, что может служить развитию его учения. Но его сексуальная теория не могла подвинуться вперед, пока он не привлек идеи о бисексуальности для объяснения сексуальных извращений.

Когда, наконец, он сделал это (1901 г.), он сообщил об этом своему другу Флиссу, как о собственном открытии. Тот удивленно возразил: «Да ведь я говорил тебе об этом уже два с половиной года тому назад. Тогда ты и слышать не хотел об этом». Опять случай криптомнезии, аналогичный случаю с Берне и со свободно возникающими представлениями (42).

Фрейд забыл сообщение Флисса и весь разговор с ним. После инцидента с кокаином мы знаем, что он не любит, чтобы другие предвосхищали его открытия.

В одном из последних его произведений «Я и Оно», имеются следующие интересные слова: «Если психоанализ до сих пор не оценил еще по достоинству некоторых вещей, то это не потому, что он упустил из виду их действие или собирался отрицать их значение, но потому, что он идет своим определенный путем, который не привел еще так далеко...»

Мы узнаем далее из «Толкования сновидений», что Фрейд уже до 1900 г. страдал от утраты нескольких друзей. Флисс должен был заменить ему все утраченное. Этот друг означал для него больше, чем другие, и он твердо решил удержать его навсегда (43).

Уже это превознесение кажется подозрительным аналитику. Мы узнаем (44), что Фрейд уже тогда выболтал кое-что из того, что ему доверил Флисс; (сновидение: «Флисс обращается ко мне и спрашивает, как много из его мыслей я сообщил П. После чего я, охваченный странным чувством...»). То же сновидение показывает в другой своей части, что демон Фрейда был готов отправить в царство мертвых романтическую дружбу. («Я встречаю его на улице, разговаривающим с моим покойным другом П., и отправляюсь с ними куда-то, где они сидят друг против друга как бы за маленьким столом»). Трудно было бы найти лучший пример для демонстрирования символики смерти.

Действительный разрыв этой дружбы последовал в 1904 г. по следующей причине. В 1903 г. Отто Вейнингер опубликовал свою знаменитую книгу: «Пол и характер». В этой книге талантливый юноша отмыкал свое царство ключей бисексуальности. Флисс подготовлял тогда большую работу. Она вышла в 1906 г. Его основная мысль была: бисексуальность, как властительница над всем живущим; бисексуальность клетки. Когда он увидел, что его открытие предвосхищено Вейнингером, он запросил в письме Фрейда, знает ли тот автора.

Дело в том, что Флисс не доверил своего открытия никому, кроме Фрейда. Действительно, Фрейд был виноват, но он сперва отрицал это. Он лечил друга Вейнингера и выдал тому - молодому ученому – блестящую мысль своего лучшего друга. Без всякого злого умысла. А бессознательное? А сновидение 1899 г.?

С замечательной откровенностью Фрейд признал в дальнейшем, что он забыл разговор с другом Вейнингера, потому что последствия этого разговора оказались для него столь неприятными; он признал также, что его бессознательная психическая жизнь не была, вероятно, свободна от недоброжелательства, обусловленного крупным открытием, сделанным его другом.

Флиссу были непонятны такие ошибочные действия, и дружба оборвалась. Вечное возвращение одного и того же! В сознании Фрейда дружба казалась вечной. В бессознательном она была уже разрушена за много лет до того.

VIII. ЭРОС.

Третье открытие, опубликованное в знаменательном 1898 г., вызвало единодушный взрыв возмущения в лагере филистеров и врагов истины. Фрейд установил, что наша половая жизнь начинается не со времени половой зрелости, а уже со времени рождения. Позже он часто говорил, что в сущности следовало бы стыдиться подобного открытия, настолько факты бьют всем в глаза. На свете очень много детей и очень много людей, наблюдающих детей.

Чем объяснить, что до Фрейда никто не замечал склонности грудных детей к эрекции и онанизму, того, что дети страстно тянутся в постель к отцу и матери, что у них очень рано обнаруживается интерес к собственным половым органам и половым органам товарищей, что, наконец, они переживают и душевные бури любви: ревность, тоску, отчаяние, может быть, не так явно, но не менее сильно, чем взрослые.

Разумеется, все это замечали и до Фрейда. Но отрицали сексуальную подкладку этих переживаний. Миросозерцание творит науку. Ребенок приравнивался к ангелу, ангелы же, как известно, отличаются от нас, людей, тем, что им чужды сексуальные влечения. Правда, возведение наших детей в ангельский чин несколько затруднялось тем обстоятельством, что ангелы не выделяют ни мочи, ни кала. На это попросту закрывали глаза. Допущение же, что «невинные» дети - насквозь безнравственные сластолюбцы, казалось гнусным обвинением. Ибо, согласно одобренному министерством культов и просвещения миросозерцанию, невинность и сексуальность исключают одна другую. Как известно, сексуальность должна также по возможности отрицаться воспитанными взрослыми.

Разрешается говорить о голоде, о социальной нужде. Но сексуальный голод следует скромно таить в себе. Тот, кто его обнаруживает, превращается в комическую фигуру, подобно нашим старым девам; если же нечто подобное обнаруживается в юношеском возрасте или, тем более, в школе, тогда «учительская корпорация», обуреваемая моральным отвращением, исключает таких детей из человеческого общества.

Когда, пятнадцать лет тому назад, я озаглавил одно свое произведение: «Сексуальный голод» (посвящение гласит: «В знак глубокого уважения моему учителю профессору Зигмунду Фрейду), бернская газета «Bund» написала моему издателю, что рецензия о моей книге ни в коем случае не может быть помещена, хотя бы из-за ее столь же смехотворного, сколь и отталкивающего заглавия.

Во главе этой швейцарской газеты стоял тогда известный писатель Видман (J. Widmann). Теперь заглавие моей книги превратилось в крылатое словечко. И свет, и школа, и газеты в настоящее время не изображают уже собою таких святош, как пятнадцать лет тому назад.

Не только Фрейд и его ученики работают в пользу раскрепощения. Нас всех уносит вперед великая волна. Писатели и ученые - бойцы на аванпостах. Фрейд, как мы знаем, рано начал изучать нервные болезни детского возраста. Он интересовался тогда особенно формой детского паралича, обусловленной, как полагают, травмой в утробе матери или во время родов, а также, быть может, психическими конфликтами матери.

Из этого видно, куда были устремлены мысли этого ученого. Между 1890 и 1898 г.г. Фрейд имел возможность изучать душевную жизнь шести своих собственных новорожденных детей. Я полагаю, однако, что мы не сделаем грубой ошибки, допустив, что Фрейд, подобно большинству выдающихся людей, сохранил воспоминания из своего раннего детства и на них основывал свое непоколебимое убеждение в справедливости своего учения.

Об инфантильной сексуальности Фрейд говорит уже в 1896 г. в статье (45), в которой имеется ссылка на работу Штекеля того же года (46). Я называю 1898 г. годом рождения открытия, так как сам Фрейд говорит: «Когда, на сорок третьем году моей жизни, я начал обращать свое внимание на остатки воспоминаний о своем собственном детстве»... (47).

Подобные мысли не выскакивают из головы во всеоружии. Еще в 1900 г. мы читаем в «Толковании сновидений» (48), что «детство еще не знает сексуальных желаний».

В позднейших изданиях книги эта фраза осталась нетронутой; лишнее свидетельство в пользу того, что для Фрейда эта его книга - табу, раз он не вычеркнул этих слов и лишь смягчил их примечанием (в 1909 г. еще не было!).

***

Ликующий грудной младенец насквозь сексуализирован. Он не знает никаких полезных целей, не знает никакой реальности и не признает никаких препятствий своему наслаждению. Он пьян без вина. Ему доставляет блаженство сосание материнской гpyди. Здоровый младенец - в непрестанном, окрашенном чувством сладострастия, движении; он не лежит спокойно, барахтается, не страшится опасностей, сопряженных с силой тяготения, столкновением с твердой материей, окружающей его.

Преданный уход должен уберечь его от печальных последствий его собственной неосторожности. Он сует в рот пальцы рук и ног, все предметы, находящиеся в пределах досягаемости, так как это доставляет ему удовольствие. То, чего он не может проглотить, он отбрасывает, и радуется, если ему удается уничтожить этот предмет. Испражнения и лежание в кале доставляют ему удовольствие, плохие запахи привлекательны для него. Если ему не препятствуют, он пачкает себя и все, к чему может прикоснуться (49).

Так обстоит дело с нашими ангелочками, и во всем мире нет ничего более приятного на вид, чем этот непрерывный поток наслаждения, которому отдается младенец.

Первое, что отнимают у младенца, - материнская грудь. Многие вообще никогда не пользовались этим правом млекопитающего. Так остается неизведанным наслаждение сосания сладкой жидкости из теплых полушарий со специфическим ароматом, проникающий во вздернутый носик. Отлучение от груди, особенно, когда оно происходит поздно, один из первых ужасов для матерей и воспитателей. Вскоре после этого ребенок принуждается отправлять свои естественную нужду в сосуды, и он вынужден отказаться от наслаждения, получавшегося от теплоты, влажности и мягкости. Некоординированные движения: топание ножками и барахтание превращаются в целесообразную ходьбу.

Столкновения с мебелью научают уважать реальность и ее опасности. Так, с самого начала культура противостоит инстинкту сладострастия, принцип реальности - принципу удовольствия (50). Дитя или приносит с собою в жизнь инстинкт подражания, или же он развивается в ребенке чрезвычайно рано.

Ребенок подражает, и это доставляет ему радость. Все дети подражают звукам, которые воспринимают из окружающего мира, между прочим, и звукам, которые доходят до их слуха при отхождении у них самих кала и газов. Путем подражания они научаются также ходить и говорить.

В этом принимает уже участие и любовь. Дитя учится только от людей, которых оно любит, потому что оно хочет стать похожим на них. (Идентификация.) Движимое любовью, оно учится также и тому, что отнюдь не причиняет ему радости: послушанию, воздержанности, самоотречению и умению переносить лишения.

***

В 1905 г. Фрейд кратко изложил свои взгляды на сексуальность в небольшом, но классическом труде: «Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie» (51). В 1905 г. ему было 49 лет, т.е. семь раз семь. Сам Фрейд подал мысль о сравнении его сексуальной теории с другими, особенно, с «Пиром» Платона. Это сравнение было впоследствии выполнено его учениками и почитателями.
Вышеупомянутые три статьи - лучшее произведение Фрейда. В них весь Фрейд, каким он перейдет к потомству. Несмотря на первостепенное значение учения о толковании сновидений и о сопротивлении, свет видит в Фрейде преимущественно исследователя сексуальности, видит в психоанализе и его технике только средство к смелому и революционному проникновению в сексуальную жизнь.

Эта книга сейчас же после своего появления вызвала у небольшого круга лиц, понявших ее, взрыв восторга. Новая теория была здесь изложена так сжато, четко и, как нам казалось, так неопровержимо, что она захватила нас всех. Центральный пункт - описание сексуальности ребенка. По Фрейду, в раннем детстве половым органам еще не принадлежит первое место. Ребенку доставляют наслаждение все части его тела, могущие воспринимать ощущения. Губы - первый и важнейший орган сладострастия. Подвижной мышечный аппарат - второй. Блаженство, с которым насытившийся грудной младенец погружается в сон, есть наслаждение от полного желудка.

С ним вряд ли может сравниться и его вряд ли может превзойти в дальнейшей жизни какое-либо другое блаженство: любви или триумфа. Сначала психологически нет еще различия между полами. Даже собственное тело не отличается сперва от одушевленных или неодушевленных предметов окружающего мира. Собственный большой палец, резиновая соска, или нос матери: между всем этим не делается различия. Фрейд учит, что все младенцы онанируют, но что этот онанизм вскоре прекращается. Перед четвертым годом жизни дети в большинстве случаев снова принимаются онанировать, чтоб затем снова забыть об этом.

Однако, второй период онанизма при своем вытеснении из памяти увлекает за собою большую часть детских воспоминаний данной эпохи. В этом сущность инфантильной амнезии того удивительного факта, что все мы обнаруживаем пробелы в воспоминаниях того периода, когда память наша, по свидетельству всех наблюдателей, развита особенно хорошо.

Только отдельные островки выступают из моря забвения. Лишь третий период онанизма, соответствующий периоду половой зрелости, обычно, не забывается больше, хотя он часто и отрицается нравственными обывателями.

Недавно Фрейд сообщил, что и маленький Ганс, фобия которого приобрела известность благодаря работе Фрейда 1908 г. (52) и который за это время превратился во взрослого Ганса, ничего не помнит о своей фобии и ее лечении знаменитым профессором.

Он все забыл и стал здоровым жизнеспособным человеком. Забвение столь значительного периода детства - факт и представляет закон человеческой психики. Так как лишь в редких случаях анализ доводится до столь раннего периода, то я не в состоянии высказать окончательное суждение относительно учения о трех фазах онанизма.

Я не знаю, действительно ли онанизм и его вытеснение уничтожают детские воспоминания. По мнению Штекеля, райское время детства было так прекрасно, что оно должно быть забыто навсегда, чтобы мы могли выносить жизнь в дальнейшем. Но и этот взгляд кажется мне скорее поэзией, чем наукой.

Возвратимся к непосредственному наблюдению. Детская сексуальность выражается, с одной стороны, в самоудовлетворении помимо обращения к внешнему миру, с другой стороны, в том, что все собственное тело, кожа, слизистые оболочки, мышцы, органы внешних чувств рождают ощущение сладострастия. Аутоэротизм (Н. Ellis) и пансексуальность.

Это свойство ребенка Фрейд охарактеризовал термином, приобревшим популярность: полиморфно-перверзный. Перверзность значит извращенность. Однако, раз все дети по общебиологическим причинам аутоэротичны и пансексуальны, то мы, собственно, не в праве применять к ним термин «перверзный».

Книга «Drei Abhandlungen», несмотря на сдержанность и спокойствие тона, в сущности, полемическое выступление против ханжей. Быть может, Фрейд своей терминологией добивался уничтожения понятия «перверзный».

Взрослый не утрачивает полностью пансексуальности. Однако, в виду того, что у него главное сладострастие (Hauptlust) обусловливается половыми органами, то детская форма сексуальности низводится к тому, что названо Фрейдом предсладострастием (Vorlust), в противоположность терминальному сладострастию (Endlust). Поцелуй - предсладострастие. Обильная еда - тоже. Прогулка с возлюбленной, возня - могут быть предсладострастием.

Я неоднократно указывал (53), что сладострастие проявляется в двух формах. Одно, например, испытываемое в теплой ванне, не изменяется от начала до конца. Ванна равномерно приятна, и сладострастие длится сколько угодно. Оно не ограничено временем, неоформлено, неизменно. Его можно было бы назвать женским.

Другой вид сладострастия имеет, наоборот, подъем, вершину и внезапный конец. На вершине оно родственно боли, в конце - смерти. Оно наступает и проходит. Подразделение Фрейда на предсладострастие (Vorlust) и терминальное сладострастие (Endlust) приближается к моему подразделению на неоформленное, пребывающее неизменным и оформленное, «становящееся» сладострастие.

Мое подразделение ведет прямо от Фрейда к Платону, сексуальная теория которого основана на противоположности бытия и становления. По Платону, Эрос, божество, олицетворяющее неведающий утоления инстинкт, происходит от широкогрудой неизменной Геи (земли), он ее старший сын; - мужское из женского.

***

Многие виды извращенности представляют собой особый род непритязательности, удовлетворяющейся предсладострастием и отказывающейся от терминального сладострастия: садизм и его отражение - подлинный фетишизм, страсть к подглядыванию и страсть к показыванию своих половых частей, страсть к прикосновению, - все это задержка на виде сладострастия, обычном для детского возраста.

Гомосексуальность также могла бы быть объяснена индифферентизмом, с которым ребенок относится к различию между полами.

После некоторого колебания Фрейд решился объяснить инверсию (этим термином он заменяет отвратительное слово гомосексуальность) бисексуальностью (54). Раз извращенность, и как мы увидим, все неврозы представляют задержку или возвращение к периоду детства, необходимо дать ответ на вопрос: отчего же невротики и извращенные впадают в инфантилизм?

Для ответа на этот вопрос Фрейд создал свою теорию либидо, истории которой посвящена последняя треть нашей книги. Эту теорию он бережно охраняет, не допускает никакого отклонения от нее; он обнес ее оградой и защитным валом, созданным в неутомимой, почти двадцатилетней работе его выдающимся и проницательным умом. Несмотря на все это, как-раз теория либидо есть камень преткновения, о который разбились три научных связи Фрейда: с Юнгом, с Адлером и с Штекелем. Собственно, на тот же счет следует отнести и разрыв с Брейером.

***

Раньше Фрейд имел обыкновение в заключение доведенного до благополучного конца психоанализа подносить своим пациентам жетон: Эдип разрешает загадку сфинкса. Первое описание Эдиповского мотива в качестве корня психического конфликта дано в 1900 г. в «Толковании сновидений» (55). Фивский король убил своего отца и женился на своей матери. Каждый сын, - учит Фрейд, - ревнует к отцу и любит мать. Каждая дочь, - заключил Юнг, сделав простое перемещение - любит отца и ревнует его к матери (Электра). Эдиповский комплекс - это тот локомотив, который промчал триумфальный поезд Фрейда вокруг земного шара.

Венцам и вообще немцам было предоставлено исключительное право в течение двадцати лет насмехаться над Фрейдом или замалчивать его. В других местах повсюду к учению Фрейда отнеслись как к внезапно прорезавшему тьму лучу истины не только врачи, но и воспитатели юношества, общественные деятели и, наконец, все люди, для которых хоть сколько-нибудь ценно познание самих себя.

Симптомы Эдиповского комплекса так ярко бросаются в глаза, что когда-нибудь покажется непостижимым, почему только в 1900 г. явился смелый психолог, озаривший этим светом мрак психического. Еще непонятнее покажется сопротивление всех тупоумных этой истине уже после того, как она была высказана.

Сколько сыновей, как это известно каждому, враждуют с отцами и чрезвычайно нежны с матерью. Сколько взрослых дочерей гордятся тем, что рядом с отцом их принимают за его жену. Как ясно выявляется любовь к отцу в ревнивой ненависти к мачехе, которую вдовец вводит в свой дом. Внимательное изучение семейной жизни показало, что действительный инцест -половые сношения с близкими кровными родными - вовсе не представляет большой редкости.

Психический же инцест - общераспространенное явление. В более поздние годы мы не сознаем его, потому что вытесняем его из сознания путем тяжелой борьбы, которая также забывается. Представление об инцесте столь неприятно для нас, что констатирование Эдиповского комплекса вызвало недовольство. Однако, у кого же ребенок может научиться нежности, если не у своих родителей?

Только культура воздвигает преграды, и ребенку по необходимости приходится переносить свою нежность с родителей на другие объекты. Кому это не удастся, тот будет побежден в борьбе за существование и повернет обратно на всех парусах в страну детства. Поэтому, Эдиповский комплекс - центральный комплекс невроза и всякий житейский конфликт пробуждает в невротике «чувство невыразимой боли от старой раны». Это доказывают нам солдаты мировой войны: раненые на смерть, они испускали дух с криком: мама, мама!

«Прогресс психоаналитической работы все ярче вырисовывал значение Эдиповского комплекса; признание его - вот пароль, позволяющий отличать сторонников психоанализа от его противников» (56). Таким образом, к перечисленным уже выше извращенностям, которые нормальны для любовной жизни ребенка, как самая ужасная присоединяется еще инцест.

Чрезвычайно нежные родители опасны для детей тем, что они могут помешать им отойти от Эдиповского комплекса. Единственный ребенок с трудом избегает невроза. Рождение младшего брата или сестры переносится тяжело, как ущерб родительской любви. Во всяком случае, семья с ее требованиями и искушениями - благодарная почва для невроза.

Но мне не раз приходилось наблюдать, что сироты и дети, воспитанные у чужих, или незаконнорожденные дети, особенно подвержены неврозам. Избыток нежности вредит. Недостаток вредит еще в большей мере. Отверженные видят нежность, проявляемую по отношению к другим, и заболевают от тоски.

Один немецкий детский врач недавно описал, что дети в воспитательных домах и аналогичных учреждениях, несмотря на хороший уход, заболевают и умирают вследствие недостатка нежности. («Болезнь детских домов».)

Когда я вступил в круг учеников Фрейда (1906 г.), Эдиповский комплекс был еще свеж и владел умами.

Это чудесное открытие витало над нами; мы составляли кружок адептов тайного учения. Отзвук со всех сторон мира докатился лишь много позже. Мы знали, что так случится, однако, мы не предчувствовали, какие монстры выйдут из-под пера разных писак в форме романов и пьес. К несчастью, Фрейд в своем Эдиповском комплексе дал в руки мало талантливым писателям ключ, с помощью которого они, без творческого вдохновения, ä froid, могут отмыкать недра психического.

Фрейда с тем меньшим правом можно считать виновником этого бедствия, что именно по смыслу его учения, художественные произведения создаются бессознательным, а никак не знаниями, вычитанными из книг.

Итак, мы приняли дар Фрейда, и каждый из нас по своему взрывал почву его плугом. Отто Ранк (Otto Rank) работал над обширным трудом: «Das Inzestmotiv in Dichtung und Sage», вышедшим в 1912 г. (700 стр.).

Врачи Фрейдовского кружка анализировали и сводили, по примеру Фрейда, все неврозы к Эдиповскому комплексу, распавшемуся на две части: отцовский и материнский комплексы.

Аналитикам того времени был сделан упрек в некоторой монотонности. Анализы были продолжительны и, в конечном счете, всегда приводили к одному и тому же. «Лучше всего», - язвили критики, - «сейчас же, в первый же сеанс признать, что ты спал со своей матерью и делал попытки отравить отца». Но разве не на нас лежала обязанность сперва вспахать всю почву вновь изобретенным орудием, чтобы от нас не ускользнула ни одна крупица новой истины?

Фрейд в дальнейшем описал еще один мотив, предшествующий по времени Эдиповскому комплексу. Мальчик (по всей вероятности, также и девочка) видит в большом, строгом, могущественном, одетом в темное и говорящем низким голосом отце, лишь изредка появляющемся в детской, идеал, требующий безусловного поклонения, высокий идеал, которому он желает и пытается уподобиться.

Таким образом, он любит отца, прежде чем находит повод ненавидеть его. Мы видим, как наши дети играют в отца, когда, наморщив брови, они пытаются басом отдавать приказания. В этой установке корни идущих далеко вглубь времен чувствований. Когда, в более поздней фазе своего развития ребенок начинает чувствовать в отце конкурента, он пытается присвоить себе те высокие качества, которые он в большей или меньшей степени присочинил и приписал отцу.

Психологическая ситуация становится здесь весьма темной и запутанной, сперва ребенок отожествлял себя с отцом из любви, затем он отожествлял себя с ним, чтобы иметь возможность занять его место подле матери. К этому присоединяется, что мать, которую ребенок любит сперва как мамку, вскоре причиняет ему первое горестное разочарование отлучением от груди.

Так как на ней лежит воспитание ребенка, сопряженное с лишением значительного количества наслаждения, то мать толкает детей на упрямство и ненависть. Из простого Эдиповского комплекса возникает «полный». Отношения настолько неясны, что Штекель мог утверждать, будто ненависть более древнего происхождения, чем любовь. Положение вещей станет наиболее доступным пониманию, если мы и здесь примем за основание биполярность чувств.

Дитя питает к обоим родителям и любовь и ненависть, и эти четыре чувства, сообразно задаткам ребенка и его переживаниям, оказывают действие в различных комбинациях. Все более и более растет убеждение, что идентификация - главная и характерная черта любви. Она также и главная характерная черта ненависти. Существуют, так называемые сновидения о материнской утробе (Mutterleibsträume).

Для наших противников они - объекты смеха, для нас же самих - каждый раз объекты изумления. Видящий сон в фантазии проецирует себя в мать, видит себя возникающим в ней, с нею умирающим. Подобно тому, как существуют «Сновидения о материнской утробе» (Mutterleibsträume), существуют и «Vaterleibsträume» (фантазии, проецирующие видящего сон в отцовское тело).

Тот, кто их открыл, назвал их «Spermatozoen-Träume» (сновидениями с проекцией в семенную нить). Это название неудачно и неизбежно вызывает насмешку.

Фрейд после того, как им было высказано поражающее утверждение, имеет обыкновение говорить самому себе «стоп!».

Он ослабляет недоумение своего читателя признанием, что он сам, в свою очередь, удивляется и делает возражения самому себе. У его учеников часто отсутствует подобная самокритика. Самоуверенность, с какою держит себя второе поколение в этой темной области, вызывает неудовольствие и пробуждает недоверие. Я тоже говорю: «стоп!».

«Это ужасно!» - восклицают няньки мужского и женского пола. «То, что вы говорите, заключает в себе крупицу истины. Но это до смешного преувеличено и искажено. Вы превращаете наших детей в ублюдков и чудовищ». Возражение справедливо.

У нормальных детей все эти отношения и комплексы только намечены, они преодолеваются без явного ущерба для детей и не играют никакой роли в их дальнейшей жизни.

В других случаях эти детские комплексы, которые только казались подвергшимися преодолению, снова становятся действительными; это бывает в тех именно случаях, когда, под влиянием жизненных ударов, испуганно отступают в бессознательное, т.е. в забытое детство. У других, опять-таки инфантильная сексуальная жизнь такова, что она при всяких обстоятельствах должна привести к неврозу. Односторонность некоторых психоаналитиков заключается в том, что они не обращают решительно никакого внимания на актуальные удары, а выкапывают исключительно детские комплексы.

Несчастная любовь или какая-нибудь другая жизненная неудача может легко толкнуть нас в невроз, который в таких случаях неизменно принимает очертания детской любовной жизни. В подобных случаях безусловно необходимо осветить актуальную неудачу, которой обусловливается невроз, а между тем окружающие Фрейда психоаналитики часто упускают это из виду.

Они ищут Эдиповский комплекс, в последнее время также комплекс кастрации (см. ниже) и, кроме того, нарцизм детского периода. Они очень долго анализируют и узнают, что произошло тридцать лет тому назад и раньше. Но они не узнают, что произошло вчера, да и не интересуются этим. В результате их усилия безуспешны.

Если кто-нибудь импотентен от того, что он терпеть не может своей жены, ему мало поможет, если ему будет доказано, что он был влюблен в свою мать. Он верит, что нежно любит свою жену, осыпает ее подарками и, по-видимому, не может жить без нее. Поэтому «жестокая» задача аналитика заключается в том, чтоб свести его «с небес» на землю.

Когда Фрейду был сделан упрек, что он слишком мало думает об актуальном, он возразил, что от него требуют именно того, что он делал вместе с Брейером и что было оставлено ими (57). Но в 1895 г. Фрейд не знал еще, что разрешения актуального могут быть даны больным часто лишь обходным путем, через детские переживания. Болезнетворный актуальный конфликт всплывает лишь после того, как материал детства вырыт из подземных глубин.

Иногда, правда, он очень скоро обнаруживается, но не перестает действовать и вредить, пока он не высвободится из якорных цепей, прикрепляющих его к первичным комплексам.

***

До выступления Фрейда наука объясняла все наследственностью, предрасположением, отягощением и вырождением. Мы не можем отрицать наследственность, но нам нечего делать с нею. Мы не в состоянии изменить ее. Но мы знаем, что рано приобретенные свойства утверждаются столь прочно, что могут быть приняты за наследственность.

Все уклонения от нормы в области психического мы вместе с Фрейдом сводим к расстройствам в развитии детской сексуальной жизни. Так возникают не только социально неполноценные типы, как типы невротиков и извращенных, но и художественные дарования и все виды гениальности.

В качестве основы невроза требуется сильное и слишком раннее развитие полового влечения (преждевременная зрелость). Большой вопрос, может ли ослабление полового влечения вести к неврозу. Слабость, обнаруживающаяся в более позднем периоде, является обычно лишь результатом преждевременного развития и силы половых влечений.

Преждевременная зрелость часто вызывается искусственно, особенно в больших городах, а также в случаях истеричности самих воспитателей. Неразумная или преступная нежность ведет к чрезмерному развитию зарождающихся влечений. Дитя в руках истерических родителей не может избежать невроза. Тогда говорят, что невроз передается по наследству, но он скорее передается путем заразы, чем по наследству.

Правда, преждевременное половое созревание может быть унаследованным. Но мы поступим правильно, если будем придавать очень большое значение среде и очень малое - наследственности. Слабое созданье с сильным половым инстинктом скоро вступает, разумеется, в конфликт со средою. Ему всегда хочется того, чего ему нельзя, и чего оно не может добиться.

Здесь мы сталкиваемся с принципом неполноценности. Ребенок заболевает «от гнетущего ощущения своего ничтожества».

Две идеи были предложены Фрейду его сотрудниками. После некоторого колебания он принял бисексуальность. Понятие о неполноценности, проистекающей из борьбы с подавляющей силой, было внесено в учение Альфредом Адлером.

Фрейд не мог переварить этой идеи, и она в работе фрейдовских механизмов застряла, подобно вредному инородному телу: многое из того, что было создано Фрейдом после 1905 г., следует рассматривать как оборонительную войну против Альфреда Адлера и его основных мыслей.

***

Мы знаем, что Фрейд вначале не был дружески расположен к идее бисексуальности. Я полагаю, что он и сейчас не может отделаться от тайного недоброжелательства к этой идее. В 1907 г. И. Задгер утверждал, что все истерические симптомы, а в более широком смысле также все фантазии и сновидения, бисексуальны, иными словами - их всегда можно свести как к гомосексуальным, так и к гетеросексуальным корням в бессознательном.

В 1908 г. Фрейд последовал по этому пути, признал значение этого понятия для некоторых симптомов, но оспаривал его приложимость ко всем случаям (58). В это самое время я слышал еще, как Фрейд иногда высмеивал идею бисексуальности и отвергал восторженное увлечение ею.

В примечании к тексту, которое появилось лишь в позднейших изданиях его книги: «Drei Abhandlungen», Фрейд заявляет, что понятия «мужской и женский» туманны, и ясно говорит, что они могут быть использованы психоанализом лишь в смысле активности и пассивности. Таким образом, он пытается разложить понятие бисексуальности.

На той же странице он утверждает, что либидо всегда означает мужское. Если это должно означать только, что либидо активно, то это весьма худосочное утверждение. Либидо - влечение, всякое же влечение активно - оно влечет.

Правда, на следующей странице мы находим: «С тех пор как я познакомился с понятием бисексуальности, я считаю этот фактор имеющим здесь решающее значение и полагаю, что только, считаясь с бисексуальностью, можно прийти к пониманию действительно наблюдаемых сексуальных проявлений мужчины и женщины».

Но именно сюда относится упомянутое примечание, что для психоанализа мужское и женское не обозначает ничего иного, кроме активного и пассивного. Приходится спросить: к чему весь шум? Я сам не могу с должной энергией защищать все, вытекающее из понятия о бисексуальности. Соглашаюсь, что на той ступени, где мы работаем с нашими пациентами, оно может быть нам очень полезно.

Оно служит нам рабочей гипотезой. Прегенитальная форма сексуальности: аутоэротизм и пансексуальность еще не знает различия между полами. Следовательно, сексуальность отнюдь не бисексуального происхождения. Фрейд учит о превращении сексуальных влечений в высшие типы человеческой активности, он называет это словом, которое также встречается у Ницше, сублимацией либидо.

Эта сублимация, опять-таки, или совсем не знает разницы между полами, или имеет к ней лишь очень отдаленное отношение. Если таким образом влечение не имеет ни бисексуального начала, ни конца, следовательно, и бисексуальность не может быть существенным признаком сексуального влечения.

Я считаю бисексуальность лишь одной из форм проявления высшего закона биполярности, о котором мы еще подробно и в определенной связи будем говорить в дальнейшем. Во время моего пребывания в Азии, в этой огромной части света, где со времен Авраама во многих отношениях не произошло никаких изменений, во мне при виде беспредельности этой страны, живущей по сравнению с крохотной, расчлененной и нервной Европой как бы вне времени, было очень резко выражено чувство «женского».

Ночь - женское в сравнении с днем, когда всходит и заходит солнце. Опьянение - женское, сновидение - мужское. Подобные сравнения напрашиваются сами собой, украшают поэта, но опасны для науки. Все биполярно. Один раз мы ближе к одной стороне, другой раз - к противоположному полюсу.

Несмотря на эти теоретические сомнения, я не имею ничего против того, чтобы психоаналитики практически работали с принципом бисексуальности, и делаю это ежедневно сам. Прославленный предок Фрейда, Платон, совершенно пренебрег различием между полами.

Для Платона любовь в конечном счете - любовь к прекрасному. И Фрейд признает за сексуальными влечениями способность к сублимации. Они обладают способностью сексуализироваться и направляться на духовные цели, как искусство, наука, религия, в менее высокой сфере также и на технику, ремесло, политику - на все, что мы в общем называем культурой.

В такой сублимации, разумеется, не может быть и речи о полах. Тут нет ни сексуальности, ни бисексуальности. Всем читателям «Пира» и «Федры» Платона бросается в глаза, что там речь идет исключительно о любви к юношам, как-будто, не существует любви к другому полу или, как-будто, эта любовь слишком низменна и недостойна философского обсуждения.

Однако, знакомясь с любовью в освещении Фрейда, с ее началом - в аутоэротизме ребенка - и с её концом - на высотах сублимации, - мы видим возрождение античной мысли. Эрос не имеет пола. Животная сторона в человеке насильно надевает на Эроса ярмо пола. Но его природа стремится ввысь от пола в небеса.

Я формулирую пока еще темное положение: либидо окольным путем через бисексуальность освобождается от сексуальности. Думаю, что Фрейд все ближе и ближе подходит к этой мысли.

На нижнем снимке изображен «Гранд Отель» в Нюрнберге, в котором в 1910 году состоялся II психоаналитический конгресс, в котором приняли участие делегация венской психоаналитический школы во главе с З. Фрейдом и представители цюрихского (Швейцария) психоаналитического направления во главе с К.Г. Юнгом. Фотоснимок март 2010 года.

Поиск по сайту: