В) за соблюдением норм профессиональной морали ведется строгий контроль со стороны служб собственной безопасности, общественного мнения и СМИ

Следует провести различие между понятиями правовой морали и деонтологией. Деонтология (в переводе с греческого “учение о долге”) – это представление о правильном, достойном, должном поведении сотрудников правоохранительных органов. Такие представления и правила должного поведения закреплены в “Кодексе чести рядового и начальствующего состава Российской Федерации”, который составлен в соответствии с международным “Кодексом поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка” (принят в 1979 г.).

Свои деонтологические кодексы имеют и другие профессиональные группы, в том числе и преступные группировки. Тогда как профессиональная мораль сотрудников ОВД (шире – правовая мораль) фиксирует не сферу должного, но реально существующего профессионального общения сотрудников милиции с различными категориями граждан с его неписаными правилами, проблемами, противоречиями. Ценность понятия правовой морали – в его методологичности, в том, что это понятие является инструментом анализа нравственной составляющей профессиональной деятельности и профессионального общения сотрудников ОВД.

Перейдем к вопросу об источниках профессиональной морали сотрудников ОВД. Правовая мораль представляет собой нравственное содержание права, следовательно, ее источники совпадают с источниками права. Понятие источников права широко и с давних пор используется в правоведении в двух основных значениях. Во-первых, под источниками права понимают причины, в силу которых право возникает. Но только не всякие причины, а лишь такие, которые придают ему обязательный, императивный характер. Во-вторых, понятие источников права обозначает основные формы существования права.

Правоведы разных школ традиционно выделяют три основных источника права: обычай, закон и профессиональную юридическую деятельность (в частности, судебный прецедент). “Закону, прецеденту и обычаю свойственно возводить известные правила на степень норм позитивного права: в этом смысле мы и можем назвать закон, прецедент и множественный прецедент – обычай – источниками права. Итак, под источниками позитивного права следует подразумевать те причины или условия, которые сообщают известным правилам значение норм позитивного права. Все эти причины или условия, собственно говоря, сводятся к одному первоначальному условию, следовательно, к одному первоначальному источнику права: таковым является авторитет того общества людей, в котором действуют данные нормы позитивного права” (Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права. СПб., 1999. С. 97–98). Стало быть, для правовой морали мы выделим и рассмотрим источники, аналогичные источникам позитивного права: обычай (ментальные традиции отечественного правосознания), закон (внутригосударственные и международные нормативно-правовые акты) и профессиональную деятельность сотрудников ОВД. Порядок рассмотрения источников правовой морали изберем произвольный.

1. Внутригосударственные нормативно-правовые акты. Они имеют силу закона, то есть обязательны для исполнения, а нарушение их может повлечь за собой наступление юридической ответственности. Важнейшим нормативно-правовым актом в этом ряду является, конечно, Конституция Российской Федерации (принята 12 декабря 1993 г.). Ст. 2 Конституции РФ, а также гл. 2 “Прав и свобод человека и гражданина” определяют основные нормы о правах человека, составляют основу правового статуса личности в Российской Федерации. Ранее отмечено, что данные статьи являются прямым перенесением норм международного права. Для квалифицированной профессиональной деятельности сотрудникам ОВД сегодня совершенно необходимо знать содержание основных прав и свобод человека, закрепленных в Конституции РФ постатейно. И не просто знать, а руководствоваться этим знанием в любых, даже самых сложных ситуациях профессионального общения. Не лишним будет напомнить, что важнейшими статьями Конституции РФ об основных правах и свободах человека и гражданина являются: ст. 19 – о равенстве всех граждан перед законом и судом; ст. 20 – о праве каждого человека на жизнь; ст. 21 – о том, что достоинство личности охраняется государством; ст. 22 – о свободе и личной неприкосновенности граждан; ст. 23 – о неприкосновенности частной жизни, праве защиты своей чести и доброго имени; ст. 25 – о неприкосновенности жилища. Ст. 28 Конституции РФ гарантирует свободу совести; ст. 29 – свободу мысли и слова; ст. 35 устанавливает право частной собственности, охраняемое законом. Ст. 37 утверждает право каждого гражданина РФ на свободный труд; ст. 41 – право на охрану здоровья и медицинскую помощь; ст. 42 – право на благоприятную окружающую среду и достоверную информацию о ее состоянии; ст. 43 – право на образование. Ст. 45 гарантирует государственную защиту прав и свобод человека в Российской Федерации, ст. 49 устанавливает презумпцию невиновности каждого обвиняемого в совершении преступления до тех пор, пока его виновность не будет доказана законным порядком и установлена приговором суда.

Далее, среди внутригосударственных нормативно-правовых актов – источников правовой морали следует назвать федеральные законы “О милиции” (1991 г.), “Об оперативно-розыскной деятельности” (1995 г.), “О чрезвычайном положении” (1991 г.), “О безопасности” (1991 г.), “О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений” (1995 г.), соответствующие статьи Уголовного кодекса РФ (принят 24 мая 1996 г.), Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (принят 27 октября 1960 г.). Особое значение сегодня имеет Федеральный закон “Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан” (1993 г.).

К этой же группе источников правовой морали следует отнести разного рода кодексы, уставы, инструкции, присяги, документы “внутрен-него пользования”. Они не имеют силы закона, но тем не менее регулируют отдельные стороны профессиональной деятельности и профессионального общения сотрудников ОВД, в частности, используются при проведении служебных ритуалов и церемоний. В качестве примера назовем “Кодекс чести рядового и начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации”. Назначение и смысл подобных кодексов и присяг не только в том, чтобы поддерживать у сотрудников ОВД чувство солидарности и профессиональной чести. Смысл этот гораздо глубже, он заключается в укреплении профессионального и общечеловеческого долга путем внешнего ритуального проявления. Огромную роль ритуалов и церемоний в организации государственной, общественной и частной жизни людей показал Конфуций (VI –V вв. до н. э.).

Международные нормативно-правовые акты. Здесь определены международные стандарты, то есть обязательный нормативный минимум правового статуса личности для государств – членов ООН и Совета Европы. Основными документами в этой группе источников являются: “Всеобщая декларация прав человека” (1948 г.), “Конвенция о защите прав человека и основных свобод” (1953 г.), “Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания” (1984 г.), “Европейская конвенция по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания” (1987 г.), “Международный пакт о гражданских и политических правах” (1966 г.), “Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него”, “Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него”, “Минимальные стандартные правила обращения с заключенными” (1977 г.), “Основные принципы обращения с заключенными” (1990 г.), “Свод принципов защиты всех лиц, подвергающихся задержанию и заключению в какой бы то ни было форме” (1988 г.), а также “Конвенция о правах ребенка” (1989 г.).

К числу международных документов – источников правовой морали, которые не имеют силы закона, относятся: “Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка” (1979 г.), “Декларация о полиции” (1979 г.), “Основные принципы, касающиеся роли юристов” (Восьмой конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с нарушителями. 1990 г.). “Основные принципы применения силы и огнестрельного оружия должностными лицами по поддержанию правопорядка” (Там же). О соотноношении нравственно-правовых норм в международном и отечественном законодательстве будет сказано в следующем вопросе главы.

Ментальные традиции. Они имеются в правосознании каждого народа, любой социальной группы и составляют важный источник правовой морали. На этом вопросе в силу его слабой представленности в литературе остановимся подробнее.

Менталитет – модное сегодня понятие латинского происхождения. Его аналог имеется во всех индоевропейских языках и переводится как “образ мыслей”. Поэтому под ментальными традициями правосознания мы будем понимать естественно-историческое понимание права, представления и оценочные схемы права, которые имеются у разных социальных групп нашего общества и определяют устойчивое, не только сознательное, но и бессознательное отношение к праву. С пониманием права в отечественном правосознании ситуация никогда не была простой. Сегодня в нашем правосознании ясно выделяются три основные традиции, три разных, во многом противоположных, “образа права”. Эти традиции восходят, по-видимому, к бытовому укладу, социальной и политической организации жизни древних славян. Кратко раскроем каждую из них.

Самой древней и устойчивой ментальной традицией отечественного правосознания следует считать правовой нигилизм. Правовой нигилизм представляет собой отрицание или непризнание социальной необходимости и ценности права, его организующего и дисциплинирующего воздействия на жизнь личности и общества. Правовой нигилизм как состояние отечественного правосознания глубоко и всесторонне проанализирован русскими философами и теоретиками права на рубеже XIX–XX вв. – Н. Бердяевым, И. Ильиным, Б. Кистяковским, П. Новгородцевым, В. Соловьевым. В качестве причин появления и массового распространения правового нигилизма отечественные мыслители выделяли общинный образ жизни русского народа, отсутствие развитого института частной собственности, подчиненность личностного начала коллективному, соборному, особенности национального характера. Не в последнем ряду здесь стоит сознание русской интеллигенции, “ее отщепенство, ее отчуждение от государства и враждебность ему” (Струве П.Б. Интеллигенция и революция // Вехи: Сб. ст. о русской революции. СПб., 1990. С. 160).

Указанные причины привели к укоренению в правосознании практически всех слоев российского общества негативного образа права как дубины в руках властей. С помощью этого инструмента она, власть, выколачивает налоги, наказывает провинившихся, держит в подчинении неимущий и безропотный народ. Правовой нигилизм был многократно усилен идеологией классического марксизма (критика буржуазного, а по сути гражданского, права) и марксизма-ленинизма (идея диктатуры пролетариата, то есть власти рабочего класса, не ограниченной законом, положение об отмирании права с переходом к коммунизму), а также тоталитарным политическим режимом в годы советской власти. Наследство, оставленное Советской властью постсоветским государствам, не включало правового строя… На протяжении всей российской истории правитель (царь или генсек) всегда стоял над законом, и законы служили просто инструментом правления. В советский период широко распространился правовой нигилизм, в рамках которого циничное пренебрежение правом и законом стало нормой политической жизни. Правосудие было благосклонно к людям, занимавшим высокое положение, а в отношении остальных демонстрировало то, что критики называют “обвинительным уклоном”… Люди понимали происходящее и не доверяли судам, относясь к ним как к придаткам органов принуждения, обслуживающим государственные интересы. Хуже всего было то, что это недоверие глубоко укоренилось” (Питер Г. Соломон. Проблемы развития правового строя в постсоветской России. М., 1997. С. 4–6).

Формы проявления правового нигилизма сегодня многообразны. Выделим главные из них. Во-первых, это непонимание смысла права и его языка, что проявляется, например, в неумении оформить самые простые юридические документы: доверенность, завещание или заявление в милицию. Во-вторых, это полное невежество в отношении своих прав человека и гражданина и, соответственно, обязанностей. В-третьих, это недоверие и боязнь любых представителей юридической профессии, в частности, сотрудников правоохранительных органов. Такое недоверие проявляется в отказе от сотрудничества с представителями власти, в проявлении неуважения и низкой оценке профессиональной деятельности сотрудников милиции, их деловых и моральных качеств.

Вторую ментальную традицию отечественного правосознания мы вслед за П.И. Новгородцевым и И.А. Ильиным назовем либеральной. “В России, как и в других странах, имеются достаточные “правовые корни” – исторические правовые предпосылки, которые, в конечном итоге, в начале XX столетия предопределили высокую значимость в утверждении либеральной цивилизации на российской земле (Алексеев С.С. Философия права. М., 1997. С. 265). Право в рамках этой традиции понимается в том смысле, который предложил И. Кант: право есть практическая свобода каждого человека и гражданина, которая ограничена законом и регулируется имеющимися представлениями о справедливости и формальном равенстве личностей. Такое понимание права в России не было широко распространено, оно не укоренилось в народе. Либеральное правопонимание было присуще интеллектуальной и юридической элите – представителям отечественного правоведения и философии права (Б.Н. Чичерин, П.И. Новгородцев, И.А. Ильин, Н.Н. Алексеев, Е.Н. Трубецкой и др.), а также практикам либеральной русской юриспруденции (А.Ф. Кони, Ф.Н. Плевако, М.Ф. Громницкий и др.).

Следует отметить, что практическая деятельность, публицистические и научные труды представителей либеральной русской юриспруденции достойны изучения в качестве самостоятельного источника правовой морали. На первое место в своей деятельности классики русской юриспруденции безоговорочно ставили неуклонное соблюдение закона и защиту прав человека и гражданина. При этом все они были блестящими судебными ораторами. В качестве примеров назовем обвинительную речь М.Ф. Громницкого в 1867 г. в Московском окружном суде по делу о бывшем студенте Данилове или наставление присяжным заседателям, произнесенное председательствующим А.Ф. Кони в 1878 г. в Петербургском окружном суде по делу Веры Засулич (См.: Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864–1917 гг. Л., 1991. С. 93–103; 306–316).

Третья ментальная традиция отечественного правосозания может быть названа этатизмом, “державностью”. В соответствии с ней государство воспринимается как патерн, а его глава – как отец, который стоит над законом и обладает безбрежной властью, вольный поэтому казнить или миловать своих подданных. Такую бессознательную установку русского человека на сильное государство, на то, что верховная власть способна решить все его проблемы, включая повседневные, Н.А. Бердяев называл чертой нашего национального характера. Такая традиция, несомненно, присутствует в политико-правовых построениях евразийцев, Вл. Соловьева, а практически она проявляется в излишней политизированности российского общества, в том, что многие представители власти служат не закону, но начальству, в отождествлении общества и государства в массовом сознании. Слабость реальных институтов гражданского общества в нашей стране, которые начинаются с чистоты в подъезде собственного дома, с налаженности и организованности форм повседневной жизни, также является данью рассматриваемой традиции отечественного правосознания.

Все три рассмотренные традиции отечественного правосознания сосуществуют в настоящее время в основных слоях российского общества, все они являются источниками существующей ныне (а не идеальной, желаемой) правовой морали, ни одна из выделенных традиций не является ни “хорошей”, ни “плохой”. В качестве прогноза отметим, что из взаимодействия данных традиций (конечно, при условии доведения до конца судебной и правовой реформ, достижения стабильности в российском обществе) постепенно может возникнуть новый, специфически российский тип правосознания. Его философский прообраз прорисован в трудах И.А. Ильина, С.Л. Франка, евразийцев. В таком понимании права принципы индивидуализма и коллективизма сочетаются на общечеловечески-нравственной или религиозной основе. Для рождения нового правопонимания необходимо длительное время и усилия, естественно-историческая смена поколений.

Профессиональная деятельность сотрудников ОВД. Здесь повсеместно действуют стихийно сложившиеся в рамках традиций отечественного правосознания, неинституциональные, неписаные нормы профессиональной морали. Примером нигилистической нравственно-правовой нормы является прекращение уголовного дела на стадии предварительного расследования без законных оснований вследствие получения сотрудником ОВД взятки или предоставление за взятку внеочередного свидания заключенного с родственниками или иными лицами (именно таких сотрудников милиции презрительно называют “ментами”). Либеральной нравственно-правовой нормой является стремление сотрудников милиции в здоровых коллективах ответственно выполнять свой профессиональный долг в самых сложных и непредсказуемых ситуациях. И, наконец, примером неписаной нормы профессиональной морали, идущей от этатистской традиции, является действующее во многих коллективах ОВД правило “начальник всегда прав”. Отметим также, что неинституциональные нормы правовой морали незыблемы, они регулируют профессиональную деятельность и профессиональное общение сотрудников милиции порой сильнее самих законов.

Поиск по сайту: