II. Левая и правая стороны

7 «Покажи мне свою правую руку. Левую. Покажи мне правую ногу. Левую».

8 «Покажи мне левую руку. Правую. Покажи мне левую ногу Правую [Эти вопросы ставятся экспериментатором, сидящим лицом к лицу с ребенком.]»

9 «[Кладут на стол перед ребенком монету с левой стороны от карандаша по отношению к ребенку.] Находится ли карандаш слева или справа? А монета?»

10 «[Ребенок находится лицом к лицу с экспериментатором, у которого в правой руке монета, а на левой руке браслет.] Ты видишь эту монету. Где она у меня, в левой или в правой руке? А этот браслет?»

11 «[Ребенок находится перед тремя предметами, положенными рядом слева карандаш, ключ посредине, монета справа.] Где карандаш — слева или справа от ключа? А монета? Ключ слева или справа от монеты? Слева или справа от карандаша? А монета — слева или справа от карандаша? А от ключа? [Всего 6 ответов.] «

12 «[Те же вопросы по поводу трех предметов, положенных перед ребенком, как и раньше ключ слева, бумага посередине, карандаш справа, но на этот раз дают смотреть на предметы в течение полминуты, потом их прикрывают тетрадью и записывают ответы. Говорят ребенку.] Внимание! Я тебе покажу три вещи, но только на один момент Ты хорошенько посмотришь на них, а затем мне скажешь, как они расположены Внимание! [Опыт] Ну, а теперь скажи, где ключ — слева или справа от бумаги? А от карандаша?» и т. д.

При обработке ответов не допускается никакой ошибки. Каждое из двенадцати испытаний считается удавшимся только в том случае, если все частные ответы даны правильно (причем, разумеется, принимается в расчет лишь окончательный ответ, если, например, ребенок не поправляет себя тотчас же после того, как сделал ошибку, вызванную невниманием). Таким образом, полуошибки в счет не принимаются. Действительно, в вопросах о правой и левой сторонах, если ребенок отвечает наугад, у него имеется один случай из двух ответить правильно. В вопросах относительно братьев и сестер равным образом для него много шансов ответить правильно, даже если он невнимателен. Каждое испытание, в котором правильно решены только один или два частных пункта, рассматривается как неудавшееся: например, если 2-й и 4-й из 6 пунктов теста (11) решены правильно, то испытание (11) считается неудавшимся, за исключением, разумеется, того случая, когда ребенок сам себя поправляет. Конечно, нужно работать не торопясь, чтобы исключить возможность невнимания, и в случае усталости разбить испытание на две или на три части. Сверх того, не нужно задавать маленьким детям вопросов, которые, очевидно, трудны для их возраста (исключая детей особенно способных). Что касается вопроса (4), то для того, чтобы считать его удавшимся, нужно, чтобы ребенок сказал в той или другой форме, что братом может быть тот, который имеет сам брата или сестру. Само собой понятно, что тесты (1) и (2) не предлагаются детям, единственным в семье.

Вот результаты, которые у нас получились. Обыкновенно мы считали испытание удавшимся для данного возраста, если, по крайней мере, 75% всех детей этого возраста отвечали правильно.

Мы надеялись найти одновременно и тест для определения способностей, и возрастной тест, классифицируя ответы по методу процентных отношений; но два факта мешают публикации наших результатов: у нас не было достаточного количества детей, чтобы установить однородное процентное отношение, а главное, мы констатировали, что между результатами тестов от (1) по (6) и от (7) по (12) нет соотношения. В зависимости от возраста соотношение приблизительно варьирует от 0 или даже от 0,2 до 0,5. Отсюда следует заключить, что эти тесты не следует безоговорочно употреблять для определения способностей и что каждый ответ обусловливается личными обстоятельствами (количество братьев и сестер испытуемого и т. д.). Однако, само собой разумеется, что если ограничиться, как мы это собираемся сделать, извлечением из этих результатов только чисто статистических выводов, то употребление этих тестов вполне законно. Из того, что не имеется соотношения между индивидуальными ответами, вовсе не следует, что нужно отказаться от констатации того, что в среднем тесты (1) и (5) или (8) и (10), которые, будучи взяты попарно, имеют одно и то же логическое значение, удаются соответственно в те же возрастные периоды: 10 лет — для (1) и (5); 8 лет — для (8) и (10).

Теперь перейдем к анализу полученных результатов.

Братья и сестры

Первое, что следует констатировать, — наши тесты, относящиеся к понятиям «брат» и «сестра», представляют собою именно возрастные тесты, то есть что процент правильных ответов, данных по поводу каждого вопроса, пропорционально увеличивается вместе с возрастом.

Вот, например, результаты теста (1):

4—5 л. — 19%; 6—7 л. — 24%; 8—9 л. — 55%; 10—11л. — 87%; 12 л. — 100%

Что касается особенно интересующего нас теста (1), который содержит трудность, аналогичную той, какая находится в тесте Бине и Симона о трех братьях, то он решается всеми испытуемыми лишь в 12 лет, а в 10 лет — всего 75% из них. Излишне возвращаться к качественному анализу неверных ответов: во всех наблюдавшихся случаях эти ответы идентичны тем, которые мы цитировали в главе II, § 3 (Рауль, Жак и т. д.). Таким образом, до 10 лет 75% детей не способны сказать, сколько братьев и сестер имеют их собственные братья и сестры, ибо они не умеют отрешиться от своей собственной точки зрения. В 8 лет лишь половина детей может найти правильный ответ. Здесь мы находим прекрасное подтверждение логического значения теста Бине и Симона.

Что касается вопроса (2) (число детей в семье), то он, очевидно, гораздо легче предыдущего, поскольку правильно разрешается в 75% случаев, начиная с 7 лет. Большая разница между вопросами (1) и (2) подтверждает полезность различения между логикой классификации (суждение о принадлежности) и логикой отношения и показывает, насколько оперирование суждением принадлежности легче, чем пользование суждением об отношении. В самом деле, ребенок гораздо чаще становится на точку зрения всей семьи целиком, засчитывая и себя в качестве брата, чем на точку зрения каждого из своих братьев и сестер. Следует, однако, заметить, что еще до 10 лет встречается немало ошибок, обязанных тому обстоятельству, что ребенок сам себя не считает среди братьев и сестер (что составляет одну из наиболее известных форм реалистической иллюзии у детей).

Любопытно, что не все те дети, которые правильно отвечают на вопросы (1) и (2), иначе говоря, дети, успешно проходящие тест (1), проходят тест (2); по крайней мере, это, безусловно, верно по отношению к малышам. Начиная с 8-9 лет дело уже обстоит иначе. Но только к 10 годам дети способны одновременно сказать, сколько братьев и сестер в семье и сколько братьев и сестер имеет каждый из них. Скомбинированные между собой, эти два теста (1 и 2) вызывают те же трудности, что и тест Бине и Симона о трех братьях. А так как этот последний тест равным образом успешно проходится только к 10 или 11 годам, то мы можем сделать вывод, что наш анализ материалов, полученных с помощью этого теста, правилен.

Такое впечатление будет еще более отчетливым, если мы теперь перейдем к изучению ответов, которые дает ребенок, когда его спрашивают о чужой семье при помощи тестов (3), (5) и (6). Вопрос (5), имеющий ту же логическую структуру, как и (1) («Сколько братьев у Х и Y?» и т. д.), дает совершенно схожие результаты. Он проходится успешно тоже в 10 лет. В возрасте младше 7 лет, однако, он дает худшие результаты, чем (1), что естественно, так как он ставит ребенку более трудные задачи для приспособления: новые имена и т. д. После 7—8 лет эти сопутствующие обстоятельства не играют большой роли — остается одна логическая трудность, подобная трудности теста (1).

Что касается вопроса (6), то он, напротив, более труден, чем вопрос (2), и решается лишь в 10 лет, как вопрос (8), а не в 6 лет, как (2). Но это понятно. Прежде чем ребенка стали расспрашивать, он часто думал о вопросе (2) (число детей в его семье), независимо от точки зрения каждого из его братьев. Наоборот, вопрос (6) предполагает известное приспособление (к новым именам и т. д.), но особенно требует, чтобы ребенок произвел общий счет братьев в зависимости от того, что он узнал по поводу вопроса (5). Значит, он не станет непосредственно считать отдельных лиц, как он это делает для своей собственной семьи (суждение принадлежности), но будет принужден построить суждение о принадлежности из суждений об отношении теста (5). Это-то построение и составляет трудности теста (6).

Тесты (5) и (6), рассматриваемые вместе, снова воспроизводят трудности теста Бине и Симона: и снова они удаются лишь в возрасте 10 лет. Напротив, тест (3) проходится успешно начиная с 8 лет. Он, следовательно, легче, чем тест (5), и даже, что любопытно, чем тест (1). Единственное объяснение этому факту, по нашему мнению, следующее: относительно теста (1) ребенку труднее стать на точку зрения своих братьев, чем на точку зрения трех братьев теста (3), потому что, когда речь идет о его собственной семье, ему недостаточно стать на точку зрения других, ему нужно еще смотреть на самого себя с точки зрения других, что вдвойне трудно. Пользуясь тестом (5), ребенка сразу помещают на привилегированную точку зрения, а именно на точку зрения Эрнеста. Трудность, таким образом, в некотором роде аналогична трудности теста (1). Эти обстоятельства могут объяснить, почему тест (3), не предполагающий специальных трудностей, оказывается легче, чем тесты (1) и (5).

Как бы то ни было, уже одна аналогия результатов тестов (1), (5) и (6) способна подкрепить наши объяснения главы II: рассуждения ребенка, когда речь идет о чистых логических задачах, как в тесте Бине и Симона о трех братьях, объясняется привычками ума, приобретенными ребенком в отношении своих собственных братьев и сестер.

Поиск по сайту: