|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Менестрели и проблемы национального стиляВообще ни странствование, ни оседлость не были абсолютным, пожизненным состоянием жонглеров при их интенсивном движении по всей Европе, особенно в период подъема городов, когда открывалось все больше возможностей не только служить сеньору, но и становиться муниципальным менестрелем (городским пифаром). Менестрель в принципе воспринимался как странствующий человек, каковым его могли называть даже если он находился на постоянной службе, в том числе из-за его частых поездок (с.хозяином или без него), профессионально и финансово всегда ему необходимых. Гираут де Кабрейра в «Поучении» наставлял жонглера Кабра: «Большого знания не приобретешь, если не будешь выезжать за пределы своих мест». Благо, дороги для этого были проторены, ведь средневековые королевства и княжества не огораживались пограничной и таможенной службой, а купечество даже создавало свои межнациональные союзы, например, ганзейскую лигу, охватившую города Балтики, восточного побережья Северного моря и шире — от Гамбурга до Новгорода. Путешествие вообще было одним из самых притягательных чаяний средневекового человека — чаще предприимчивого искателя, чем провинциального домоседа. Состояние странничества было лабораторией обмена опытом и сферой, в которой сама жизнь проводила социальные эксперименты, мгновенно оголяла симптомы зреющих пороков и кризисов, но и стимулировала фантазию, вела к синтезу навыков. Ядром всего музыкантского люмпенства были такие менестрели, которых явно сформировал именно странствующий образ жизни, смена впечатлений, периодическое вживание в новую культурную среду, необходимость самосовершенствования в условиях межнациональной менестрельной конкуренции, выработка находчивой реакции на неожиданные и совершенно незнакомые местные вкусы и привычки.
Формируется образ менестреля – бродячего музыканта-поэта-певца, постоянно кочующего с места на место, одетого в яркие, пёстрые, вычурные иноземные наряды, изъясняющегося и поющего на нескольких языках и владеющего многими диалектами родного языка. Песни на разных языках и связанные с ними различные способы музицирования (например, британские, французские в «Тристане» Готфрида Страсбургского) упоминались не как признаки национальных полномочий соответствующих менестрелей, а как набор манер, элементов окраски, которыми в совокупности должен владеть каждый профессионал. Поэтому считалось, что одни песенные жанры (например, пастурель, ротруанж) лучше звучат на французском языке, а другие (кансона. сирвента) — на провансальском. Выбор языка связывался с природой жанра, т.е. с вопросами поэтики, а не с национальностью автора. Менестрели не знали письменности, но с голоса в живом общении усваивали чужие говоры. Из опубликованных И.Англесом архивных материалов XIV в. заметно, насколько интенсивными были творческие контакты королевских менестрелей: в испанских придворных реестрах значатся на постоянной службе или по временному приглашению (из иностранного двора) менестрели из Франции, Фландрии, а также из австрийских и немецких земель. Шалмеисты и игрецы на бомбарде прибывали, в основном, из Германии и Австрии, а волынщики — из Германии и Франции. Испанцы ежегодно посылали своих инструменталистов в школы Франции, Германии и, особенно, Фландрии (Брюгге) с целью совершенствования, перенятия новых веяний в музицировании и в инструментостроении.
В международной среде творческая натура менестреля неизбежно использовала пеструю языковую ситуацию, породив и образцы макаронических песен (т.е. с разноязычными стихами в одной строфе) — от полулатинских вагантских куплетов до чисто жонглерских обыгрываний смены диалектов. Многоязычие некоторых игривых шпильманских песенок выглядит настолько насыщенным и гротескным. На гаком фоне и пятиязычный дескорт знаменитого жонглера Раймбаута де Вакейраса выглядит не книжной причудой, а данью всеобщему поветрию: у него в десятистрочной строфе каждая пара стихов вводит свой язык — старопровансальский, староитальянекий. старофранцузский. старогасконский и старопортугальский. В межнациональном менестрельном сообществе складывались универсальные нормы музицирования и песнетворчества.
Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.003 сек.) |