Теоцентризм средневековой философии

Если греческая философия выросла на почве античного рабовладельческого общества, то философская мысль средних веков принадлежит к эпохе феодализма (V—XV века). Однако неверно было бы представлять себе, что переход от одного к другому общественному укладу произошел, так сказать, внезапно. На самом деле период формирования нового типа общества оказывается очень продолжительным. И хотя чаще всего начало средневековья связывают с падением Западной Римской империи (476 г.), такая датировка весьма условна. Завоевание Рима не могло в одночасье изменить ни социальных и экономических отношении, ни жизненного уклада, ни религиозных убеждений и философских учений рассматриваемой эпохи.

Период становления средневековой культуры, нового типа религиозной веры и философского мышления справедливо было бы датировать I—IV веками н.э. В эти несколько столетий соперничали между собой философские учения стоиков, эпикурейцев, неоплатоников, вы росшие на старой, языческой почве, и формирующиеся очаги новой веры и новой мысли, составившие впоследствии основу средневековой теологии и философии. При этом христианская мысль нередко пыталась ассимилировать достижения античной философии, особенно неоплатонизма и стоицизма, включая их в новый контекст.

Греческая философия была связана с языческим многобожием (политеизмом) и при всем различии ее учений в конечном счете носила космологический характер, ибо тем целым, в которое включалось все сущее, в том числе и человек, была природа. Что же касается философской мысли средних веков, то она уходит своими корнями в религии единобожия (монотеизма). К таким религиям принадлежат иудаизм, христианство и мусуль­манство, и именно с ними связано развитие как европейской, так и арабской философии средних веков. Средневековое мышление по существу своему теоцентрично: реальностью, определяю щей все сущее, для него является не природа, а бог.

В основе христианского монотеизма лежат два важнейших принципа, чуждых религиозно мифологическому сознанию и соответственно философскому мышлению языческого мира: идея творения и идея откровения. Обе они тесно между собой связаны, ибо предполагают единого личного бога. Идея творения лежит в основе средневековой онтологии, а идея откровения составляет фундамент учения о познании. Отсюда всесторонняя зависимость средневековой философии от теологии, а всех средневековых институтов — от церкви. Как отмечал Ф.Энгельс, «церковная догма являлась исходным пунктом и основой всякого мышления. Юриспруденция, естествознание, философия—все содержание этих наук приводилось в соответствие с учением церкви».

Проблема бытия. Согласно христианскому догмату, бог сотворил мир из ничего, сотворил актом своей воли, благодаря своему всемогуществу, которое продолжает сохранять, поддерживать бытие мира. Такое мировоззрение носит название креационизма (от латинского «творение», «создание»). Догмат о творении переносит центр тяжести с природного на сверхприродное начало. В отличие от античных богов, которые были как бы родственны природе, христианский бог стоит над природой, по ту сторону ее и потому является трансцендентным богом, подобно единому Платона и неоплатоников.

Активное творческое начало как бы изымается из природы, из космоса и передается богу, в средневековой философии: космос поэтому не есть больше самодовлеющее и вечное бытие, живое и одушевлённое. Другим важным следствием креационизма является преодоление характерного для античной философии дуализма противоположных начал — активного и пассивного: идей (форм) и материи. На место дуализма приходит монистический принцип: есть только одно абсолютное начало — бог, все остальное его творение. Водораздел между богом и творением — непереходимый: это две реальности различного онтологического ранга.

Строго говоря, подлинным бытием обладает только бог, ему приписываются те атрибуты, которыми античные философы наделяли бытие. Он вечен, неизменен, само тождествен, ни от чего другого не зависит и является источником всего сущего. Христианский философ IV- V вв. Августин Блаженный (354- 430) говорит поэтому, что бог есть высшее бытие, высшая субстанция, высшая (нематериальная) форма, высшее благо. Отождествляя бога с бытием, Августин следует священному писанию. В Ветхом завете бог сообщает о себе человеку «Я семь Сущий».

В отличие от бога, сотворенный мир не обладает такой самостоятельностью, ибо существует не благодаря себе, отсюда происходит непостоянство, изменчивость, преходящий характер всего, что мы встречаем в мире. Христианский бог, хотя сам по себе недоступен для познания, тем не менее открывает себя человеку, и его откровение явлено в священных текстах Библии, толкование которых и есть основной путь богопознания. Таким образом, знание о божественном бытии (или сверхбытии) можно получить только сверхъестественным путем, и ключом к такому познанию является вера — способность души, неведомая античному языческому миру.

Что же касается сотворенного мира, то он, хотя и не до конца — постижим с помощью разума; правда, о степени его постижимости средневековые мыслители вели немало споров. Понимание бытия в средние века нашло свое афористическое выражение в формуле: бытие и благо обратимы. Поскольку бог есть высшее бытие и благо, то все, что им сотворено, в той мере, в какой оно несет на себе печать бытия, тоже хорошо и совершенно. Отсюда вытекает тезис о том, что зло само по себе есть небытие, оно не есть положительная реальность, не есть сущность.

Так, дьявол, с точки зрения средне векового сознания,— это небытие, прикидывающееся бытием. Зло живет благом и за счет блага, поэтому в конечном счете добро правит миром, а зло хоть и умаляет, но не в состоянии уничтожить благо. В этом учении выразился оптимистический мотив средневекового миросозерцания, отличающий его от умонастроений поздней эллинистической философии, в частности от стоицизма и эпикурейства.

Поиск по сайту: