Соблюдение естественных прав человека в сфере уголовного судопроизводства

Международной практикой признано, что соблюдение естественных прав человека не зависит от законодательного признания или непризнания их в том или ином государстве, эти права призваны защищать жизнь, индивидуальную свободу, безопасность личности.

Право на жизнь и свобода доступа к правосудию. Статья 2 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод утверждает:

«1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа».

Признание права на жизнь приоритетным среди других защищаемых прав естественно, поскольку оно является предпосылкой реализации иных прав человека. Сущность принципа, закрепленного ст. 2 Европейской Конвенции, заключается в гарантированности жизни, в защите человека от произвола государства. Другой сущностной стороной рассматриваемого принципа является обязанность государства обеспечить защиту жизни человека от любых неправомерных действий, защиту человека от противоправного насилия. Однако, эта сторона положения, закрепленного ст. 2 Конвенции, остается в тени, предается забвению. Международная практика правозащиты обращает на это обстоятельство особое внимание.

Европейский суд, рассматривая дело Осман против Великобритании (Osman v UK), достаточно четко сформулировал в числе других положений, вытекающих из содержания ст. 2 Конвенции, обязанность государства принять оперативные меры, направленные на защиту лиц, жизнь которых находится в опасности в результате преступных действий со стороны других лиц.

Как же реализует Российское государство эту обязанность?

Прежде всего, защита права на жизнь в сфере уголовного судопроизводства - обязанность государства. Эта проблема тесно связана с обеспечением защиты прав жертвы преступного посягательства. Основным является вопрос свободы доступа к правосудию, возможностей потерпевшего реализовать свои прав и защитить свои законные интересы. Особую актуальность этот вопрос приобретает применительно к уголовным делам, сопряженным с убийством жертвы. И хотя в соответствии со ст. 42 УПК РФ, по уголовным делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица, права потерпевшего, предусмотренные настоящей статьей, переходят к одному из его близких родственников, практика показывает, что, к сожалению, лица, выступающие в процессе в качестве представителей жертвы преступления, ограничены в своих правах.

В Рекомендации № R (85) 11, принятой Комитетом министров Совета Европы «О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса» в 1985 году, указывается, что цели системы уголовного правосудия традиционно формировались с точки зрения норм, которые касаются отношений между государством и правонарушителем. Вследствие этого, отмечается в Рекомендации, рабочий механизм такой системы может усугублять, а не облегчать проблемы потерпевшего, а потому «необходимо укрепить доверие потерпевшего к уголовному правосудию».

Принцип свободного доступа к независимому и справедливому правосудию закреплен одновременно в нескольких международных актах: Всеобщей декларации прав человека, Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в Основных принципах, касающихся независимости судебных органов, в Процедурах эффективного осуществления Основных принципов независимости судебных органов.

В Российской Федерации право каждого на судебную защиту закреплено в статьях 45, 46 Конституции РФ. Насколько реально обеспечение свободы доступа к правосудию для российских граждан?

Судебная практика, к сожалению, показывает, что в России свобода доступа к правосудию нередко оборачивается для пострадавших от преступления другой стороной: граждане нередко боятся обращаться в правоохранительные органы вследствие шантажа и угроз со стороны обвиняемых. Эта проблема, кроме того, связана с ограничением частного начала в уголовном процессе. Поиск возможностей защиты прав в действительности сталкивается с непредсказуемой затянутостью сроков расследования, рассмотрения и разрешения уголовных дел, практически не оставляющих надежды на скорое и справедливое вынесение приговора, на возмещение ущерба, причиненного преступными действиями, особенно в тех случаях, когда преступник так и не обнаружен, а преступление остается не раскрытым.

Доступ к правосудию трудно разрешим в ситуациях, связанных с приостановлением производства по уголовному делу в стадии предварительного расследования, когда права потерпевшего остаются нереализованными на долгие годы, если не навсегда. Государство не обеспечивает компенсацию причиненного вреда, если преступник не обнаружен. Подобная ситуация существует и в тех случаях, когда лицо, совершившее общественно опасное деяние, в силу своего психического состояния не может быть привлечено к уголовной ответственности до его излечения.

Еще одной стороной рассматриваемой проблемы является обеспечение безопасности лиц, содействующих расследованию преступлений, от посткриминального воздействия преступников. Получение свидетельских показаний, являющихся одним из основных видов источников доказательств по уголовному делу, - ныне одна из сложнейших проблем в уголовном процессе. Отсутствие реальных гарантий безопасности свидетелей и потерпевших, а также иных лиц, способных содействовать осуществлению правосудия, приводит зачастую к полной бесперспективности расследования дела. Издержки подобного рода бывают невосполнимыми.

Нельзя не согласиться с утверждением о том, что «без создания реального механизма обеспечения безопасности потерпевших, свидетелей и других лиц нормальное функционирование системы уголовной юстиции в государстве невозможно». Уголовно- процессуальный Кодекс РФ ныне предусматривает комплекс разнообразных мер, направленных на обеспечение безопасности потерпевших, свидетелей и иных участников процесса. При наличии достаточных данных о том, что потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, а также их родственникам или близким лицам угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями, суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают в пределах своей компетенции в отношении указанных лиц меры безопасности, предусмотренные статьями 166 частью девятой, 186 частью второй, 193 частью восьмой, 241 пунктом 4 части второй и 278 частью пятой УПК РФ.

Так, часть девятая ст. 166 УПК РФ предусматривает: «При необходимости обеспечить безопасность потерпевшего, его представителя, свидетеля, их близких родственников, родственников и близких лиц следователь вправе в протоколе следственного действия, в котором участвуют потерпевший, его представитель или свидетель, не приводить данные об их личности. В этом случае следователь с согласия прокурора выносит постановление, в котором излагаются причины принятия решения о сохранении в тайне этих данных, указывается псевдоним участника следственного действия и приводится образец его подписи, которые он будет использовать в протоколах следственных действий, произведенных с его участием. Постановление помещается в конверт, который после этого опечатывается и приобщается к уголовному делу».

Если этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц, закон допускает закрытое судебное заседание (п. 4 части второй ст. 241 УПК РФ). Статья 278 УПК РФ устанавливает правило, в соответствии с которым при необходимости обеспечения безопасности свидетеля, его близких родственников, родственников и близких лиц суд без оглашения подлинных данных о личности свидетеля вправе провести его допрос в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства, о чем суд выносит определение или постановление. Уголовно-процессуальный закон закрепляет гарантии обеспечения безопасности опознающего в ходе производства опознания. Предъявление лица для опознания в соответствии со ст. 193 УПК РФ по решению следователя может быть проведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым.

Закрепленный в УПК РФ комплекс мер, направленных на обеспечение безопасности участников процесса, содействующих раскрытию преступления и изобличению виновного, безусловно, дает надежду на то, что их безопасность будет обеспечена. Следует, однако, оговориться, что установленные законом меры безопасности должны действовать реально. Реальность их применения может быть обеспечена только при условии создания целостного действенного механизма обеспечения прав человека в сфере уголовного судопроизводства.

Равенство граждан перед законом и судом. Равенство всех перед законом и право на равную защиту закона - частное выражение равноправия как естественного положения человека в обществе. «Всякого рода дискриминация, записано в Пакте о гражданских и политических правах (ст. 26), должна быть запрещена законом, и закон должен гарантировать всем равную и эффективную защиту против дискриминации по какому бы то ни было признаку».

Положение о равенстве граждан перед законом и судом, закрепленное в ст. 19 Конституции Российской Федерации, является общеправовым. Конституционная норма не ограничивает действие принципа только сферой правосудия, спектр ее действия более широк. Содержание нормы распространяется и на иные сферы общественной и государственной жизни. Данную норму необходимо толковать расширительно применительно к кругу лиц. Она равным образом относится как к гражданам Российской Федерации, так и к иностранным гражданам и к лицам без гражданства.

Принцип равенства всех перед законом и судом означает равное процессуальное положение всех субъектов, вовлеченных в орбиту уголовной юрисдикции. Закон закрепляет дополнительные гарантии прав отдельных категорий лиц, которые не могут реально защищать свои права в силу болезненного психического состояния, определенных физических недостатков. Такие гарантии уголовно-процессуальный закон устанавливает для несовершеннолетних, немых, глухих, слепых, для тех, кто не владеет языком судопроизводства.

Гарантией принципа равенства всех перед законом и судом является и единый порядок судопроизводства по уголовному делу. Вместе с тем следует отметить, что федеральные законы Российской Федерации устанавливают в некоторых случаях особый порядок задержания, ареста, обыска, привлечения к уголовной ответственности судей, прокурорских работников, депутатов. Эти нормы действуют как гарантии неприкосновенности указанных лиц.

Равенство всех перед законом, таким образом, понятие не абсолютное. В России достаточно остро стоит вопрос об уголовной ответственности народных избранников в Государственную Думу, в парламенты субъектов Федерации, местных органов власти. Только последовательная законодательная регламентация этих вопросов будет означать принципиальное разрешение существующей проблемы.

В уголовно-процессуальном законе не разрешены вопросы ответственности должностных лиц, ненадлежащим образом исполняющих обязанности в ходе производства по уголовному делу. Последствия нарушения уголовно-процессуального закона могут существенным образом нарушить права человека в сфере уголовного судопроизводства. Они могут выразиться и в незаконном уголовном преследовании российских граждан. К должностным лицам, осуществляющим производство по уголовному делу, могут быть применены меры дисциплинарного воздействия, но механизм дисциплинарной ответственности действует обособленно внутри определенной системы, применение мер дисциплинарного воздействия не подлежит широкой огласке. Отсутствие гласности порождает с одной стороны малую эффективность принимаемых мер, уход от действенных средств воздействия, с другой полную неосведомленность общества о возможности справедливого выхода из сложившегося социального конфликта.

В России действует особый механизм ответственности судей. Нередко их профессиональная деятельность служит непробиваемым щитом и за рамками судейской неприкосновенности, не позволяющим реализовать одно из основополагающих начал правосудия о равенстве всех перед законом и судом. «Судье дана огромная власть, но это налагает на него и особую ответственность. Он должен соответствовать высокому статусу», пишет И. Алешина, утверждая, что уголовное дело в отношении судьи должно возбуждаться на общих основаниях. Ею приводятся веские аргументы в пользу подобного решения этой проблемы. Мнения по означенному вопросу полярны. Изменения, внесенные в закон «О статусе судей РФ» Федеральным конституционным законом от 15 декабря 2001 года, есть попытка решения данной проблемы. Вместе с тем, сохранение корпоративных тенденций в вопросах привлечения судей к уголовной ответственности не дает оснований утверждать, что проблема ответственности властных субъектов уголовного процесса разрешена окончательно.

Действующее законодательство, регламентирующее процедуру уголовного преследования, пока не содержит достаточно эффективных рычагов воздействия, направленных на побуждение правоприменителя действовать всегда в точном соответствии с законом. Именно поэтому, как представляется, судебная форма защиты в России пока не стала всеохватывающим институтом. Российский законодатель в ходе реформирования судебно-правовой системы пока не сумел создать эффективного механизма защиты прав личности. В связи со сказанным трудно согласиться с позицией законодателя, не закрепившего положение о равенстве всех перед законом и судом в числе принципов уголовного судопроизводства.

Неприкосновенность личности. Защищенность личности в демократическом государстве всегда связывается с требованием неприкосновенности. Государство, осуществляя свои внутренние полномочия по ограничению прав и свобод, должно устанавливать четкие границы, пределы подобного ограничения. Право на свободу и неприкосновенность закреплено едва ли не в каждом международном соглашении: Всеобщая декларация прав человека, Пакт о гражданских и политических правах, Европейская Конвенция, Американская конвенция, Африканская хартия, Принципы, касающиеся задержания. Одни из них содержат наиболее общие положения, другие конкретизируют эти положения. Конкретизация выражается в установлении стандартов процедуры задержания по подозрению в совершении преступления, условий и оснований ареста. Одновременно Комитет по правам человека, Европейский суд защиты прав человека дают толкование отдельных терминов и положений упомянутых актов. Так, Комитет по правам человека разъясняет, что понятие «произвольный» арест «не должен отождествляться с понятием «противозаконный», его необходимо толковать более широко, он должен включать в себя элементы неуместности, несправедливости и непредсказуемости».

Право на свободу и личную неприкосновенность закреплено ст.22 Конституции России. В действующем уголовно-процессуальном законе, содержатся нормы, регламентирующие основания, сроки, условия, процессуальный порядок ограничения свободы, вторжения в основу основ человеческой сущности ее неприкосновенность. Так, порядок задержания, правила допроса задержанного по подозрению в совершении преступления закреплены в ряде норм УПК РФ (статьи 91- 96). Уголовно-процессуальный закон определяет порядок применения мер пресечения (статьи 97-110 УПК РФ). Закон достаточно четко регламентирует процедуру производства обыска, выемки, наложения ареста на имущество и других процессуальных действий, связанных с применением мер принуждения. К числу нормативных актов, содержащих систему гарантий в отношении подозреваемых и обвиняемых, относится Федеральный закон «О содержании под стражей обвиняемых и подозреваемых в совершении преступления» от 15 июля 1995 года.

Сравнительный анализ законодательства разных стран дает основание утверждать, что законодательство большинства стран Европы содержит более значительные гарантии прав лиц, содержащихся под стражей. Так, законодательство Германии предусматривает в числе прочих гарантий: обязанность суда провести проверку оснований нахождения обвиняемого под стражей по собственной инициативе, если арест продолжается более трех месяцев, обвиняемый не ходатайствовал о судебной проверке, не приносил частную жалобу и не имеет защитника; в порядке подготовки дела к судебному разбирательству судья может назначить производство отдельных следственных действий, которые имеют значение для решения вопроса об оставлении приказа об аресте в силе и др.

Данные Российской статистики свидетельствует о том, что ежегодно в следственные изоляторы России поступает почти 500 тысяч арестованных. После пребывания под стражей от 4 до 6 месяцев 25 % из них освобождается в связи с изменением меры пресечения или осуждением с наказанием, не связанным с лишением свободы. Между тем, в статье 9 (3) Пакта о гражданских и политических правах говорится, что содержание под стражей лиц, ожидающих судебного разбирательства, не должно быть общим правилом. Об этом упоминается в Принципах, касающихся задержания, в Токийских правилах, принятых с целью поощрить применение мер, не связанных с содержанием под стражей, в частности в период, предшествующий судебному разбирательству.

В ходе обсуждения проблем уголовного процесса российские юристы говорили о необходимости возвращения к институту домашнего ареста. Ныне применение этой меры пресечения регламентировано ст.107 УПК РФ. Сущность домашнего ареста заключается в домашней изоляции обвиняемого от общества и предполагает применение установленных законом правоограничений. Возможно, внедрение в практику данной меры пресечения во многом изменит в целом ситуацию в применении мер пресечения.

Одним из наиболее жестких требований норм международного права является запрещение пыток и бесчеловечного отношения к обвиняемому (подозреваемому). В 1975 году Генеральная Ассамблея ООН приняла Декларацию о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Принятая в 1984 году Конвенция против пыток и наказаний, вступившая в силу в 1987 году, придала положениям Декларации силу закона. В соответствии с Конвенцией был создан Комитет против пыток, в функции которого входит контроль за выполнением Конвенции государствами - участниками и расследование доведенных до его сведения случаев предполагаемого применения пыток. В 1988 году Генеральная Ассамблея ООН приняла Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме. Названный акт представляет собой руководство по применению общих принципов Всеобщей Декларации прав человека и Пакта о гражданских и политических правах к лицам, находящимся в предварительном заключении. В российском уголовном процессе решение этой задачи связано не столько с отсутствием подобных нормативных предписаний в национальном законодательстве, сколько с отсутствием реальных механизмов обеспечения прав личности в сфере уголовной юрисдикции.

Статья 4 Конвенции против пыток утверждает правило: «Каждое Государство участник обеспечивает, чтобы все акты пытки рассматривались в соответствии с его уголовным законодательством как преступления». Статья 15 Конвенции закрепила требование, в силу которого государство участник обеспечивает, чтобы любое заявление, сделанное под пыткой, не могло быть использовано в качестве доказательства в ходе судебного разбирательства. Об этом же говорится в Принципах, касающихся задержания, а также в Руководящих принципах, касающихся роли лиц, осуществляющих судебное преследование. Некоторые неправительственные организации призывают государства разработать программу ликвидации пыток. Предполагается, что подобная программа должна включать официальное осуждение применения пыток как способа получения доказательств, отказ от практики тайного задержания, запрещение пыток законом, обеспечение компенсации жертвам пыток и полной их реабилитации. В Документе Московского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ 1991 года содержится положение, в силу которого государства участники обязуются принимать необходимые меры для обеспечения того, чтобы сотрудники правоохранительных органов при наведении общественного порядка использовали соразмерные обстоятельствам методы и средства, не превышающие потребностей правоохранительных действий.

Российская следственно-оперативная практика в этом вопросе достаточно изобретательна. Имеющие место истязания граждан, задержанных органами милиции, злоупотребления, связанные с выполнением должностных обязанностей, невозможность найти реальные средства самозащиты в условиях содержания в ИВС и СИЗО - все это хорошо известно из средств массовой информации. По данным, опубликованным в печати, по изученным 254 прекращенным делам граждане безосновательно задерживались в качестве подозреваемых в 18 % случаев; не были разъяснены права подозреваемого по 75 % дел; по 30 % дел было нарушено требование о немедленном допросе подозреваемого, нарушался 24-х часовой срок направления сообщения о задержании прокурору.

17 декабря 1979 года резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН был принят Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка. Выборочный опрос следователей прокуратуры, органов милиции и дознавателей показал, что никто из них не знает о существовании этого документа. В преамбуле Кодекса обращается внимание на важность задачи, «добросовестно и с достоинством осуществляемой должностными лицами по поддержанию правопорядка в соответствии с принципами прав человека». В ст. 6 Кодекса поведения записано правило, в соответствии с которым «должностные лица по поддержанию правопорядка обеспечивают полную охрану здоровья задержанных ими лиц».

30 марта 1998 года Президент Российской Федерации подписал Федеральный Закон «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней». Россия, войдя в число государств участников Конвенции, став полноправным членом Совета Европы, между тем оставила за собой право оговорить возможность временного применения отдельных норм УПК, противоречащих Конвенции.

Право на неприкосновенность частной жизни. Одним из важнейших требований демократического правового государства является право на уважение личной и семейной жизни, неприкосновенности жилища, тайны корреспонденции, закрепленное в международных документах, включает в себя право на личную жизнь. Требование уважения частной жизни означает и защищенность ее от предания гласности. В соответствии с Документом Московского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ 1991 года Государства участники подтвердили право на охрану личной и семейной жизни, жилища, тайны переписки и электронных сообщений. «Во избежание любого неправомерного или произвольного вмешательства государства в жизнь индивидуума, что могло бы нанести ущерб любому демократическому обществу, осуществление этого права, записано в Документе, будет ограничиваться только в случаях, предусмотренных законом и совместимых с международно-признанными стандартами в области прав человека».

Государственный механизм, направленность которого на борьбу с преступностью, определена объективной реальностью и потребностью населения любого государства в обеспечении защиты от преступных проявлений. Органы, осуществляющие уголовное преследование, имеют в своем арсенале достаточно средств и способов, направленных на решение этих задач. В сфере уголовной юрисдикции эти способы нередко сопряжены со вторжением в частную жизнь граждан. К таковым относятся следственные действия, проводимые в жилище (осмотр, обыск, выемка), контроль и запись переговоров.

Новый УПК РФ в значительной степени изменил порядок производства осмотра и выемки в жилых помещениях, порядок производства обыска. Изменения эти касаются, прежде всего, порядка получения разрешения на производство этих следственных действий. Производство их в соответствии с частью второй ст. 29 и частью первой ст. 165 УПК возможно только по решению суда. УПК РФ легализовал контроль и запись переговоров. Статья 186 УПК определяет основания, порядок производства и процессуального оформления этого следственного действия. При наличии достаточных оснований полагать, что телефонные и иные переговоры подозреваемого, обвиняемого и других лиц могут содержать сведения, имеющие значение для уголовного дела, их контроль и запись допускаются при производстве по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях только на основании судебного решения.

При наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других преступных действий в отношении потерпевшего, свидетеля или их родственников, близких лиц контроль и запись телефонных и иных переговоров допускаются по письменному заявлению указанных лиц, а при отсутствии такого заявления - на основании судебного решения.

Следует заметить, однако, что содержание уголовно-процессуальной нормы далеко до совершенства. Статья допускает возможность контроля переговоров без согласия потерпевшего и свидетеля при отсутствии их письменного заявления. С одной стороны, это положение может рассматриваться как мера, направленная на обеспечение защиты прав названных лиц, поскольку речь идет о случаях реальной угрозы применения насилия в отношении названных лиц. Но с другой стороны, не будет ли подобное решение вопроса означать возможность государственного произвола? В статье недостаточно четко очерчен круг субъектов, в отношении которых возможно применение контроля и записи переговоров. Так, законодатель обошел молчанием гражданского истца, гражданского ответчика, их представителей. Кроме того, в статье не оговаривается ответственность должностных лиц, прослушивающих переговоры и использующих результаты прослушивания в ходе производства по делу.

Подводя итог проведенному анализу, следует сказать: несмотря на то, что российское уголовно-процессуальное законодательство по своему содержанию в значительной части совпадает с требованиями международно-признанных стандартов, но законодательная регламентация и судебно-следственная практика в значительной степени не совпадают. Практика применения международных норм о защите прав личности в сфере уголовной юрисдикции и российская практика расходятся. Нередко при отсутствии уголовно- процессуальных оснований для задержания сотрудники органов внутренних дел искусственно создают провокационную ситуацию (либо используют естественно сложившиеся ситуации) для задержания так называемых «разрабатываемых лиц» и помещения их в медицинские вытрезвители, фабрикуют материалы о мелком хулиганстве либо злостном неповиновении «законному» распоряжению работнику милиции. Затем таких лиц, арестованных в административном порядке, содержат в ИВС, доставляют в милицию для составления протокола об административном правонарушении, содержат их там в течение продолжительного времени.

«Уголовно процессуальное принуждение, - лаконично замечает И.Ф. Демидов, -утрачивает свой легитимный характер, превращается в откровенный произвол, когда соответствующие меры не сопровождаются соблюдением процессуальных прав личности».

Восстановление нарушенных прав в уголовном процессе возможно путем использования прав на обжалование действий и решений должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу. Институт обжалования в уголовном процессе претерпел ряд серьезных изменений. Глава 16 УПК РФ предусматривает основания и порядок обжалования действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. В соответствии со ст. 123 УПК РФ действия (бездействие) и решения органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда могут быть обжалованы в установленном законом порядке участниками уголовного судопроизводства, а также иными лицами в той части, в которой производимые процессуальные действия и принимаемые процессуальные решения затрагивают их интересы. Право обжалования может быть реализовано путем подачи жалобы прокурору либо в суд.

Статья 124 УПК РФ предусматривает порядок рассмотрения жалобы прокурором. Прокурор рассматривает жалобу в течение 3 суток со дня ее получения. В исключительных случаях, когда для проверки жалобы необходимо истребовать дополнительные материалы либо принять иные меры, допускается рассмотрение жалобы в срок до 10 суток, о чем извещается заявитель. По результатам рассмотрения жалобы прокурор выносит постановление о полном или частичном удовлетворении жалобы либо об отказе в ее удовлетворении.

Заявитель должен быть незамедлительно уведомлен о решении, принятом по жалобе, и дальнейшем порядке его обжалования.

Судебный порядок рассмотрения жалобы предусмотрен ст. 125 УПК РФ. Постановления дознавателя, следователя, прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, а равно иные их решения и действия (бездействие), которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в суд по месту производства предварительного расследования.

Жалоба может быть подана в суд заявителем, его защитником, законным представителем или представителем непосредственно либо через дознавателя, следователя или прокурора.

Судья проверяет законность и обоснованность действий (бездействия) и решений дознавателя, следователя, прокурора не позднее чем через 5 суток со дня поступления жалобы в судебном заседании с участием заявителя и его защитника, законного представителя или представителя, иных лиц, чьи интересы непосредственно затрагиваются, а также с участием прокурора. Неявка лиц, своевременно извещенных о времени рассмотрения жалобы и не настаивающих на ее рассмотрении с их участием, не является препятствием для рассмотрения жалобы судом.

Статья 126 УПК РФ предусматривает специальный порядок направления жалобы подозреваемого, обвиняемого, содержащегося под стражей, обязывая администрацию места содержания под стражей немедленно направлять прокурору или в суд адресованные им жалобы подозреваемого, обвиняемого, содержащегося под стражей.

Поиск по сайту: