Глава тридцать шестая. Молли сжала зеленый кристалл в руке и попросила глаз открыться

Молли сжала зеленый кристалл в руке и попросила глаз открыться. Немедленно перед ней завертелся зеленый стеклянный водоворотик. Молли велела перенести их с младенцем назад во времени. Мир закрутился каруселью. Годы слезали слоями, как старые обои, открывая перед девочкой картины прошлого. Молли чувствовала пустоты во времени в тех местах, где не хватало других Молли. Потом она замедлилась, определяя момент, в который следовало вернуть младенца, и наконец нащупала период, когда малышка отсутствовала, — он занимал примерно полторы недели.

Можно было вернуть Молли через час после того, как Вакт ее похитил, или, что правильнее, через полторы недели. Она решила доставить малышку в правильное время — чтобы миновали полторы недели, проведенные в Индии.

Следовало быть очень осторожной, чтобы не столкнуться с Вактом, приходившим сюда за младенцем. Он не должен был увидеть Молли, иначе это могло бы повлиять на дальнейший ход событий. Она сосредоточила внимание на «дыре», в которой не хватало младенца, и исследовала ее.

Молли очень медленно сбавила скорость, повисела немного во временном потоке и, наконец, вошла в реальный мир. И тут же у нее возникло любопытное чувство, будто она попала точно в тот момент, с которого продолжалась жизнь малышки в Брайерсвилле.

Было примерно два часа дня. На улице стоял сентябрь. Хардвикский приют выглядел древней развалюхой. Молли толкнула дверь — та открылась.

Внутри стоял до боли знакомый запах казенного заведения. Смешанный аромат хлорки и вареной капусты сразу же нагнал на Молли тоску. Хотя всё это давно осталось в прошлом, ей всё же страстно захотелось поскорее вернуться в свое уютное будущее и снова стало жаль оставлять малышку в этой промозглой дыре.

Она нежно прижала к себе младенца. И вдруг услышала знакомый голос.

— Вы что здесь делаете, вы, ленивая дуреха? Вам деньги платят за то, чтобы вы работали, а не чаи распивали!

— М-мисс Гадкинс, я только п-присела п-передохнуть на м-минутку… Я т-три часа выскребала к-кухонный п-пол.

— Идите-ка наверх и займитесь делом. И, если вы собираетесь и дальше хныкать из-за этой пропавшей девчонки, то покупайте собственные салфетки, чтобы утирать слезы.

Миссис Тринкелбери душераздирающе всхлипнула и шагнула к двери. Молли неслышно помчалась по лестнице на второй этаж, пробежала по холодному коридору и влетела в комнату для малышей. Она была в точности такой, какой Молли помнила ее с детства.

Занавески на окнах были задернуты, и сквозь них в комнату струился розовый свет. В кроватке спал крошечный очаровательный чернокожий мальчик. Молли нежно погладила его по головке и положила младенца на застиранную простыню рядом с ним. Крошка Молли в своей кружевной шелковой рубашечке выглядела здесь несколько не к месту. Молли пощекотала ей подбородок, и она рассмеялась.

Затем Молли отошла в тень, в дальний угол комнаты, и присела на стул. Миссис Тринкелбери прошаркала по коридору, вошла в комнату и приблизилась к кроватке. Она тут же увидела младенца Молли.

— Что это? Ах ты г-господи ты боже мой! — воскликнула она в изумлении. Затем добавила: — Господи, неужели это п-правда? — и залилась счастливыми благодарными слезами.

Добрая женщина плакала, и смеялась, и прижимала к себе младенца, а тот радостно попискивал в ответ.

Где-то очень-очень глубоко у Молли сохранилась память об этой радости. Девочка тихо вышла из тени и коснулась плеча миссис Тринкелбери. Как только та обернулась, Молли глянула прямо в ее опухшие, покрасневшие от слез глаза и мгновенно загипнотизировала ее.

— Вы забудете о том, что младенец куда-то пропадал, — произнесла она, положив руку на голову миссис Тринкелбери. — Вы забудете всё, связанное с этим событием. Если когда-нибудь кто-то спросит вас о пропаже ребенка, вы не поймете, о чем идет речь. Для вас этого просто никогда не было. Понятно?

Миссис Тринкелбери кивнула.

— С этой минуты вы не будете принимать ругань мисс Гадкинс слишком близко к сердцу. Будете считать ее несчастной старой дурой. Когда я уйду, вы выйдете из

транса и забудете о том, что видели меня. — Молли поцеловала женщину в щечку. — Помните, миссис Тринкелбери, что Рокки и Молли и все остальные дети очень вас любят. — Молли вошла во временной поток вместе с миссис Тринкелбери. — Я запечатываю свои распоряжения кодовой фразой: «ВОЛШЕБНЫЕ ПИРОЖКИ». Потом, вернувшись в реальный мир, Молли вышла из комнаты. Позади слышался голос миссис Тринкелбери.

— Ах ты моя сладенькая, — приговаривала та. — Ты меня совсем очаровала, умилила до слез. С-сама не понимаю, почему я плачу.

Молли спустилась в холл. Из кухни доносился громкий голос мисс Гадкинс. Молли открыла двери и спустилась по лестнице на кухню. В нос тотчас же ударил тошнотворный запах пирога с угрем.

— Как может ребенок просто исчезнуть? Объясни мне, пожалуйста, — невнятно произнесла мисс Гадкинс.

— Может, она не так глупа, как кажется, — откликнулся кто-то с набитым ртом. Молли узнала голос Эдны, грубой и злобной приютской кухарки. — Я по-прежнему считаю, что она продала это отродье. Интересно, сколько она за нее получила? Потом продаст шоколадного мальчишку…

— И окажет нам услугу, — ответила мисс Гадкинс, гоняя вилкой по тарелке кусок угря и царапая фаянс — Нам повезет, если мы от них избавимся. Два мерзких сопливых хнычущих уродца: один — противно-белый, как болотный червяк, другой — черный, как само болото.

Заглянув в окошко, прорезанное в двери, Молли увидела обеих злобных теток, сидящих в концах стола. Около мисс Гадкинс стояла бутылка с хересом. Время от времени она, мерзко ухмыляясь, делала глоток из стакана.

Эдна курила, стряхивая пепел на розовый мусс, приготовленный сиротам к ужину.

Молли ворвалась на кухню. Обе женщины удивленно вскинули головы.

— Прошу прощения, но я заблудилась, — сказала Молли. — Это дом старой ведьмы и ее жуткой уродливой помощницы?

Мисс Гадкинс поперхнулась хересом, а Эдна воскликнула: «Какого черта?!» Но Молли тут же сразила их гипнотическими лучами своего взгляда,

Обе замерли, как нашпигованные индюшки, окруженные дымом и запахом рыбы. Теперь Молли могла делать с ними все что угодно.

Конечно, больше всего ей хотелось хорошенько проучить обеих теток и внушить им, чтобы они всегда были добры к ней, и к Рокки, и ко всем остальным приютским детям. Ей хотелось размять их, как пластилин, и слепить заново. Но умом Молли понимала, что этого делать нельзя. Если она изменит этих женщин, изменится и ее прошлое. Характер Молли не просто сложился из ее врожденных способностей и склонностей, на него повлияли те условия, в которых ей пришлось жить. Если она превратит мисс Гадкинс и Эдну в ангелов, жизнь ее сильно переменится, а значит, и характер станет другим.

Но Молли была довольна тем, чего добилась со своим нынешним характером. Так что лучше ничего не менять. Вдруг она сейчас что-то сдвинет — и тогда потом не найдет книгу по гипнозу? И не убежит из приюта, и забудет, что значит жить одной в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе? Не будет никаких приключений. А Петулька? Вдруг другая мисс Гадкинс будет любить кошек, а не собак, и никогда не купит щенка мопса. Но Молли не представляла, что сможет полюбить какое-то животное, кроме Петульки.

От ее любви к Петульке — и от Петулькиной любви к ней — не останется и следа, А может, и от ее любви к миссис Тринкелбери. А Рокки? Если мисс Гадкинс станет милой и кроткой, то, возможно, у нее появятся какие-нибудь приятные друзья, которые захотят усыновить Рокки. Может статься, в этой новой жизни окажется гораздо меньше любви, чем было в старой. Кто знает?…

Молли вспомнила про Леса и Оджаса, сидящих в грузовике. Она ведь их тоже ужасно любила. И о будущем думала с радостью, а это самое главное, правда? Будущее…

Нет, Молли не посмеет коснуться своего прошлого. Детство у нее было несладким, но она пережила его и теперь могла гордиться собой — такой, какая есть. Собственно говоря, ей вообще нравилась ее жизнь.

И Молли ничего не сделала двум старым ведьмам.

— Когда я покину комнату, вы забудете, что я здесь была, — сказала она теткам. — Вы также позабудете о том, что младенец по имени Молли пропадал из приюта. Если кто-то об этом заговорит, вы ответите, что ничего подобного не случалось, И в дальнейшем, если Молли Мун вдруг ненадолго пропадет из приюта — в трехлетнем, в шестилетнем и в десятилетнем возрасте, — вы забудете об этом, как только она вернется, и станете утверждать, что ничего не произошло. Когда я покину комнату, вы выйдете из транса и… и… — Тут Молли не удержалась. — И подниметесь наверх и попросите прощения у миссис Тринкелбери за все свои грубости. Вы извинитесь за то, что, конечно, не сможете совсем перестать грубить. А потом скажете, что она гораздо лучше, добрее и веселее, чем вы обе вместе взятые. А вы — злобные, мерзкие хрюшки. И еще… — Молли никак не могла утихомириться. — Теперь каждый раз, как в приют приедут гости, вы будете всё время хотеть то пукнуть, то рыгнуть. — Она дотронулась до плеча мисс Гадкинс, а потом до Эдны, и втянула их во временной поток. — Свои распоряжения я запечатываю кодовой фразой: «СУП ИЗ УГРЯ».

Вернув обеих женщин в их время, Молли вышла из кухни. Закрыв за собой входную дверь и очутившись на приютском крыльце, Молли достала из кармана красный кристалл и перенеслась назад в будущее.

Рокки, Лес, Оджас и загипнотизированные Молли сидели тесной кучкой на переднем сиденье грузовика. Петулька спала у Рокки на коленях.

— А как насчет загипнотизированных махарадж? Как Молли поступит с ними? — поинтересовался Лес, рисуя пальцем на запотевшем окне человека в чалме, сидящего со скрещенными ногами.

— Потом разберется, — ответил Рокки. — Чтобы это сделать, придется снова ехать в Индию и отправляться в прошлое. Не важно, когда она ими займется, на этой неделе или через год — ведь всё это давно в прошлом. Сначала нужно разгадать кодовую фразу.

— Она снова покроется морщинами и чешуей, — заметил Оджас, незаметно поигрывая драгоценным браслетом, спрятанным в кармане.

— Не уверен, — ответил Рокки, открывая отделение для перчаток. — Мне кажется, она слишком долго плавала в этом свете в начале времен. Даже помолодела. Так что теперь, возможно, кожа не начнет шелушиться так же быстро, как в прошлый раз. Кто хочет ириску?

Все взяли по ириске и начали жевать.

— Ребята, а у вас кожа шелушится где-нибудь? — спросил Лес

— Ага. Под коленками чуть-чуть, — ответил Рокки. — У младших Молли локти немного суховаты… не знаю точно, что это значит.

— У меня щиколотки сухие, — доложил Оджас.

— Я так понимаю, хуже всего приходится тому, кто взаимодействует с кристаллом, — сказал Рокки.

Оджас и Лес закивали. Пожевали еще немного.

— А у тебя, Лес? — спросил Оджас

— У меня что? — Лес снял очки и начал их протирать.

— У тебя что-нибудь сохнет?

— Ну, э-э-э… — Лес замолчал.

— У тебя кожа где-нибудь шелушится? — не отставал Оджас

Лес помолчал.

— Ну, — произнес он потом скороговоркой, — э-э, короче говоря, одним словом… у меня, это, задница шелушится…

Оджас и Рокки не знали что сказать. Все трое жевали ириски.

— Очень сочувствую тебе, Лес, — наконец выдавил Рокки.

— Спасибо, Рокки.

Поиск по сайту: