Мальчик из облаков Кавказских гор 14 страница

Иорам тоже заслужил любовь детей. Он научил их ухаживать за больными, оказывать помощь пострадавшему. Открыл секреты лечебных свойств некоторых растений.

В школе Иакова одним из самых веселых и пытливых учеников был Филипп.

Когда Амон-Pa в своих беседах с детьми упомянул имя Иисуса Христа, Филипп навострил уши.

– Отец говорил мне, что Иисус есть Мессия, он Сын Бога и пришел на Землю, чтобы спасти людей от гибели! – сказал Филипп.

Все, что дети слышали в школе и чему научились, они потом рассказывали своим родителям. Получалось, что школа для детей несла свет и родителям.

И Филипп рассказал своему отцу, что он услышал об Иисусе Христе от Амон-Ра. А отец на другой день предложил своим товарищам по работе:

– Этот мальчик, который учит наших детей, оказывается, встречался с Иисусом Христом и слушал Его Проповеди. Давайте позовем его, пусть расскажет и нам, кто Он, Иисус Христос, действительно Мессия или лжепророк!

Рабочим понравилась эта мысль. Многие были наслышаны об Иисусе Христе, но толком ничего не знали. Вот, примерно, что знали они об Иисусе: Иисус Христос называет Себя Сыном Бога, царь Израиля хочет арестовать Его, так как Иисус намерен свергнуть его и сам стать царем; фарисеи и книжники таят на Него злобу – как Он может называть себя Сыном Бога? – и тоже помышляют убить Его...

Рабочие послали человека к Амон-Pa с просьбой: «Приходи и расскажи нам о Христе».

Вечером Амон-Pa пришел к рабочим.

У одной хижины собралось около сорока рабочих после сложного трудового дня. Здесь были люди из разных стран и с разными религиозными представлениями. Были иудеи и греки, римляне и парфяне, египтяне и арабы, иберийцы и армяне. Это были люди, которых жестокость условий жизни – голод, нищета, разрушительные войны, гонения – вынудили покинуть родные места и скитаться по всему свету в поисках мира, убежища и работы. Были и такие, которых специально пригласили на строительство – мастера – каменщики, зодчие, плотники.

Собравшиеся уселись на земле полукругом, а Амон-Ра посадили перед собой. Чужеземные скитальцы, которые не понимали арамейский язык, подсели рядом с иудеями, чтобы те переводили им речь Амон-Ра.

Спокойно и уверенно начал Амон-Pa рассказ об Иисусе Христе.

Собравшиеся были зачарованы живым образом Мессии. Они смотрели на тускло освещенное лучами молодого месяца лицо девятилетнего мальчика, как будто перед ними был сам Иисус Христос. Люди слушали о Боге-Отце, о Святом Духе, о Сыне Человеческом, о Царстве Небесном, об узкой дороге и узких вратах, ведущих к спасению, о широкой дороге и широких вратах, ведущих к гибели, о Заповедях, об исцелении больных, о чудесах, о притчах.

Была уже полночь, когда Амон-Pa закончил свой рассказ.

Рабочие живо обсуждали услышанное, и вскоре выяснилось, что речь Амон-Pa без перевода поняли все, даже не знакомые с арамейским языком.

– Этот мальчик прекрасно говорил по-гречески! – сказал один грек, но с ним тут же поспорил другой, третий, четвертый.

– Как по-гречески, когда он только по-арабски говорил?

– Нет-нет, по-латински...

– Я же по-армянски слышал все?

– А я по-колхски.

И тут люди запутались: выяснилось, что голос Амон-Pa каждый воспринимал на своем родном языке, но как это могло быть? «На каком языке, в конце концов, он разговаривал с нами?" И так как Амон-Pa был еще среди них, обратились к нему:

– Мальчик, разве ты не на греческом языке говорил?

– Разве не на арамейском?

Амон-Pa удивился не меньше рабочих. Он, конечно, говорил с ними на своем арамейском языке, но как могло произойти, что каждый воспринимал его голос на своем родном языке – кто по-арабски, кто по-колхски, кто по-латински. Как происходило еще и то, что он понимал, воспринимал речь каждого, как будто все говорили с ним только на арамейском, тогда как видно было, каждый обращался к нему на своем языке.

– Я говорил с вами на своем арамейском языке, – сказал Амон-Ра, – я и сейчас говорю с вами на этом языке. А вы на каком языке разговариваете со мной?

– Как на каком? – удивился один араб, – на арабском! А разве ты не понимаешь, что ты тоже со мной на арабском разговариваешь?

Этот вопрос выясняли долго и остались поражены результатом: хотя Амон-Pa говорил только на арамейском, однако его голос в ушах каждого звучал на своем языке. Что это за чудо-язык? – недоумевали они.

– Как это происходит, люди? – не успокаивался один египтянин. – Этот мальчик всех нас понимает, и мы понимаем его, хотя каждый из нас говорит на своем языке. И почему же мы не можем так же понять друг друга. Вот армянин... Почему я не слышу его речь... Вот грек... Почему не слышу его речь... Вот иудей... Почему не понимаю его речь? Но когда этот мальчик говорит на своем языке, мне все понятно...

– Ты разве не догадываешься, в чем дело? – объяснил грек другому греку. – Это делает Бог, а мальчик этот – сын Божий!

И многие с ним согласились.

На другой день слух о беседе Амон-Pa с группой рабочих прошел по всему строительству. Из уст в уста передавали, что один маленький мальчик умеет говорить на всех языках и знает все об Иисусе Христе. Встретиться и послушать его захотели и другие. Тогда Иаков выбрал более удобное место для встреч – возвышенность у Нового озера. В течение всей недели, пока Амон-Pa встречался с рабочими и рассказывал им обо всем, что сам знал, каждый день Иаков освобождал всех от работы на два часа раньше. Желающих послушать Амон-Pa оказалось более трехсот человек. Кроме бесед и рассказов, Амон-Ра с Иорамом вместе лечили и исцеляли всех, кого мучил какой-либо недуг.

Мысли Иисуса Христа увлекли всех. Рабочие обсуждали заповеди Христа, пересказывали друг другу Его притчи. Беседы с Амон-Pa, а также их с Иорамом совместное целительство оказали благотворное влияние на труд рабочих – процесс строительства дворца ускорился. Амон-Pa постоянно окружали взрослые и дети, мужчины и женщины. Каждый хотел о чем-то спросить его, что-то для себя выяснить. Уже никто не удивлялся, что с ним можно было говорить на любом языке, и его речь каждому была понятна, как будто родная.

Общение с Амон-Pa, игры с ним для детей стали большим праздником. Затаив дыхание, они слушали его рассказы о звездах и дальних мирах, он учил их добромыслию и предупреждал, что плохие мысли и намерения к ним же и вернутся, поэтому надо нести ответственность за свои мысли. «Поступайте со всеми так, как хотите, чтобы поступали с вами», – советовал он им. После таких бесед Амон-Pa устраивал игры, в которых они должны были проявлять мужество, выносливость, дружбу, преданность.

Однажды к Амон-Pa и Иораму подошел Филипп.

– Я знаю, кто исцелил мою ногу! – сказал он. – Это были вы оба, так ведь?

Амон-Pa и Иорам улыбнулись, но не ответили.

– Я знаю, исцелить мою ногу было невозможно. Я же умер от невыносимой боли! И вдруг я увидел двух ангелов, они ласкали меня, рано тебе умирать, говорили они мне. Боли ушли, и когда я открыл глаза, увидел вас; вы стояли надо мной и что-то делали. Тогда я не понял, но сейчас, когда вижу, как вы исцеляете и лечите людей, я догадываюсь: вы меня спасли, ангелами тоже были вы. Ну, скажите, правду я говорю? Почему не хотите ответить мне? – было видно, что Филипп не отстанет от них, не получив ответа.

– Главное, что ты жив и здоров, бегаешь, играешь, шалишь, да еще трудишься и учишься! – сказал Иорам.

Но Филипп не успокоился.

– Хотите, скажу, что может быть главным для меня? – и он пристально взглянул в глаза Амон-Ра, – Главным в моей жизни будет то, если я тоже стану, как вы. Вы все – Иаков, Илья, Иорам, Амон-Ра – как один человек. Хочу быть с вами вместе, хочу быть вашим другом. Буду слушаться во всем, только возьмите меня и научите во много раз больше, чем учите вы в школе Иакова!

Филипп говорил это от всего сердца и умоляюще смотрел на Амон-Ра.

– Я все равно не отстану от вас, пока не возьмете в ученики... Прошу вас... Амон-Pa, чувствую, ты – главный, прошу тебя, не откажись от меня!

– Хорошо, – спокойно сказал Амон-Ра, – будь по-твоему.

Филипп подпрыгнул от радости, потом опустился и хотел расцеловать ноги и руки Амон-Pa и Иорама, но они не позволили ему это сделать.

– Я ваш... Я тоже увижу Иисуса Христа... Может быть, Он меня тоже благословит... Вот увидите, каким я буду преданным и прилежным! – не умолкал Филипп от счастья.

Глава 32

Спустя месяц Юстиниан со своей свитой приехал наведаться на строительство.

– Как идут дела? – спросил он Иакова.

– Господин, – ответил Иаков, – я вижу, у вас в руках план строительства дворца. Все идет по плану!

Иаков, сопровождаемый Ильей, показал Юстиниану, как продвинулось строительство за прошедшее время. Юстиниан остался доволен. Но было заметно, что он выискивал еще что-то другое. Среди рабочих он имел своих осведомителей, которые тайно следили за всем происходящим на строительстве, и если что казалось им сомнительным, сразу сообщали ему. Юстиниан уже знал, что вновь пришедшие два мальчика проповедуют среди рабочих какую-то религию. Юстиниан был наслышан об Иисусе Христе, но ничего не знал о его учении. Осведомители сообщили ему мнение книжников и фарисеев, что Иисус Христос лжемессия, а эти несозревшие юнцы дурачат людей и рассказывают о всяких нелепостях. Потому осведомители советовали Юстиниану выгнать этих мальчиков и тех, кто сочувствовал им. Юстиниану сообщили также, что этим приблудным мальчикам покровительствует сам представитель неизвестного архитектора.

Все это заставило римского вельможу глубоко задуматься. Конечно, заменить Иакова кем-либо другим он не мог. В его руках был только план дворца, но тайной строительства владел Иаков. Только Иакову было известно, какой техникой вести строительство, как устроить фонтаны, как украсить стены дворца, как поднять тяжести на большую высоту и тому подобное. Юстиниан был удивлен еще и тем, как слаженно работали под руководством Иакова более чем пятьсот человек разных национальностей и верований. Юстиниан уважал Иакова и относился к нему с доверием. Не волновали его и сплетни о новом Мессии. Какое ему, римскому правителю одной из провинций Иудеи, было дело до какого-то Мессии. Он только не хотел испортить отношения с иудейским духовенством, настроив их против себя и римского господства. Кроме всего этого, Юстиниану нужно было выяснить с Иаковом еще одно обстоятельство.

– Скажи мне, Иаков, это правда, что некий Амон-Pa, маленький мальчик, проповедует учение какого-то Мессии? – спросил он.

– Это правда, господин! – честно признался Иаков.

– Тогда почему ты допускаешь такое? – сердито спросил Юстиниан.

– Потому, господин, что заповеди Христа сделали этих людей более трудолюбивыми, честными и преданными делу. Разве вы не заметили, господин, как ускорилось строительство? – спокойно ответил Иаков.

«Да, это так», – подумал про себя Юстиниан.

– И чему же мальчик учит их, о каких заповедях он им говорит?

– Господин, лучше Амон-Pa я вам об этом сказать что-либо не смогу! – ответил Иаков.

– Ты скажи мне, этот мальчик действительно исцеляет людей? – ответ на этот вопрос особенно волновал Юстиниана.

Его прекрасная и добрейшая супруга, Августа, доживала свои последние дни. Врачи отказывались сделать что-либо еще. Их длительные усилия оказывались тщетными. Три дня тому назад они признались Юстиниану: «Для нас эта болезнь неизвестна, и мы не знаем, как ее лечить». А когда Юстиниан спросил, что они могут посоветовать ему, те ответили: «Молитесь Богу, чтобы тот сотворил чудо за оставшиеся несколько дней!» И в это время ему сообщили, что мальчик, имя которого Амон-Ра, лечит и исцеляет калек и больных.

Юстиниан не верил в чудеса. «Мою любимую Августу уже никто вылечить не сможет», – думал он в душе. Несмотря на это, он все же решил взять с собой этого мальчика – Амон-Ра, чтобы развлечь Августу. Пусть он расскажет ей об Иисусе Христе и пусть как будто лечит ее, пусть вселяет в нее надежду.

– Если он действительно целитель, возьму его с собой!

– Господин, – ответил Иаков, – несколько дней тому назад он сделал невероятное – исцелил парализованного мастера... – Иаков собирался рассказать ему и о других исцелениях, но Юстиниан прервал его.

– Приведи сюда этого мальчика!

Через несколько минут Амон-Pa стоял перед ним.

Юстиниану понравился мальчик с красивым и добрым лицом, со светлыми и умными глазами.

– Мальчик, это ты исцеляешь парализованных? – спросил Юстиниан.

Амон-Pa не ответил.

– Скажи мне, как ты исцелил калек? – опять спросил Юстиниан.

– Парализованного исцелил Бог! – ответил Амон-Ра.

– Пусть будет так. Но если ты спасешь мою жену, я дам тебе столько золота, сколько ты сам весишь!

– Ваша жена вылечится, – ответил Амон-Ра спокойно, – но мне золота не нужно.

– А ты откуда знаешь, что вылечится? – удивился Юстиниан.

– Знаю. На это есть воля Бога, – ответил Амон-Ра.

«Вот детская наивность, не знает, что говорит», – с горечью подумал Юстиниан.

– А золото, почему оно тебе не нужно? Может быть, желаешь что-либо другое?

– Я ничего от вас не требую, – ответил Амон-Ра, – однако если изволите и сделаете одно доброе дело, оно украсит ваше достоинство.

– Хорошо, все сделаю. Садись в колесницу! – приказал Юстиниан.

Но до того, как сесть в карету, Амон-Pa успел попросить Иорама взять Филиппа под свою опеку.

Глава 33

Августа была дочерью известного греческого вельможи.

Пять лет тому назад для установления дружбы он пригласил к себе в гости римского вельможу Юстиниана и устроил в своем великолепном дворце большой прием. Тогда собралась там вся афинская знать – правители, просвещенные люди, поэты, философы, женщины благородных фамилий; их красота пленила всех. Танцы, песни, поэзия, острословие чередовались друг с другом.

И вот, в огромном зале, неожиданно для всех заиграли струны арфы. Все обратили свой взор к тому месту, откуда лились чарующие звуки. На возвышенной сцене ослепительно красивая девушка в белом шелковом платье держала в руках золотую арфу; ее тонкие длинные пальцы изящно прикасались к струнам, и арфа издавала звуки, от которых присутствующие застыли на месте. В зале зазвучала божественная музыка, возвышающая душу и сердце каждого, кто слышал чарующий голос девушки. По залу, как на крыльях ангелов, пронеслось: «Августа... Августа!..»

Девушка-красавица играла и пела божественную песню о любви и бессмертии. У многих по щекам катились слезы.

Когда девушка закончила петь, и погасли последние аккорды арфы, в зале воцарилась полная тишина – люди долго не могли выйти из оцепенения. Но потом сразу загремела восторженная овация.

– Августа! Августа! Августа! – кричали все вместе.

Юстиниан потерял покой. Игравшая на арфе девушка была именно той, которая рисовалась ему в грезах, и которую не раз он видел во сне. Он искал ее, искало его сердце, и вот она здесь. Молодой римский вельможа понял, что приехал в Афины, ища свою любовь, и нашел ее, единственную; сердце его окончательно и на всю жизнь покорилось ей.

Он без нее в Рим не вернется.

Ни секунды не медля, он обратился к своему гостеприимному хозяину и пылко с нетерпением спросил:

– Друг, кто эта девушка?

– Августа! – ответил с улыбкой греческий вельможа.

– Почему она здесь?

– Она моя дочь!

Юстиниан не нашелся сразу, что сказать. Конечно, его друг понял, что Августа покорила сердце молодого римлянина. Юстиниан встревожился, а что если она имеет жениха, может быть, она уже замужем? Как же сказать своему другу, что без нее он из Греции не уедет? Юстиниан призвал к себе всю свою юношескую искренность и смелость, взглянул в глаза хозяина и пылко произнес:

– Мой добрый друг, если уста мои произнесут сейчас что-то недостойное, отведи от меня взор, и я все пойму! Дай мне в жены красавицу Августу, и я буду любить ее до конца жизни!

Греческий друг не отвел от него взора, он заглянул еще глубже в его глаза, ища в них подтверждение с чувством сказанных слов, и потом произнес с улыбкой и доверием:

– О, великий Юстиниан! Я был бы счастлив породниться с тобой, но без согласия Августы я ничего не могу обещать! Объяви сам ей об этом и от нее же получи ответ!

– Тогда я это сделаю немедленно! – произнес Юстиниан и решительно направился к Августе, которая все еще стояла на возвышенном месте, застенчиво улыбаясь, ибо аплодисменты не стихали. Собравшиеся увидели, что на сцену поднялся почетный гость, в честь которого был дан этот прием, и решили, что римский вельможа хочет выразить Августе восхищение ее прекрасным пением. Все умолкли. Юстиниан преклонил одно колено перед покрасневшей от смущения красавицей и в наступившей тишине произнес слова, полные всех его благородных чувств:

– О, божественная Августа! Судьба привела меня к стопам Вашим, чтобы преподнести Вам свою любовь и нижайше молить одарить меня взаимной любовью!

Юстиниан прикоснулся к подолу шелкового платья и нежно поцеловал его.

Августа не ожидала такого признания от важного гостя, да еще прилюдного, перед всей афинской знатью. Она еще больше покраснела и не знала, как быть – убежать из зала, отвергнуть преподнесенный дар или принять его. Хотя сердце сразу подсказало ей, что к ней тоже постучалась судьба.

Отец встал рядом с дочерью и шепнул ей:

– Дочь моя, не стыдись, прислушайся к зову сердца и скажи знатному вельможе свое решение!

Августа некоторое время стояла молча, краснея все больше.

– Скажи, моя дочь... Но знай, ты свободна! – повторил ей отец.

Августа кивнула головой.

– Значит, ты согласна? – спросил отец.

– Согласна! – произнесла она почти без звука, но Юстиниан понял и услышал сказанное. Он быстро встал, оглянул всех присутствующих в зале, и восторженно провозгласил:

– Слушайте! С этой минуты Августа моя жена! Клянусь всеми Богами, буду любить ее до конца своей жизни!

Он обернулся к Августе, сильными руками поднял ее вверх и воскликнул:

– Августа – моя богиня! – и поставив ее рядом с собой, обратился к своему хозяину. – Дорогой друг, может, превратить сегодняшнее торжество в свадьбу?

Вот так римский вельможа обрел в Афинах свою судьбу, а у многих женихов среди местной знати судьба ускользнула прямо из рук.

Юстиниан вернулся в Рим вместе с Августой. Скоро цезарь Римской империи назначил его правителем одной провинции в Иудее, и он вместе с Августой поехал туда.

Благородство, доброта, богатый духовный мир и пленительная красота Августы крайне благоприятно повлияли на вспыльчивый и жесткий характер Юстиниана. Хотя иудеи недолюбливали римских поработителей, но Юстиниана они не считали своим врагом. Он стал для них справедливым правителем, который понимал их беды, уважал их обычаи и был готов помочь попавшему в беду. Со своей стороны, иудеи тоже относились к своему правителю с уважением.

Об Августе рождались легенды.

В народе говорили, что Августу часто приглашали Боги на свои пиршества, чтобы она играла им на арфе и пела песни. Боги были очарованы ее голосом и готовы были выполнить любое ее желание. Но Августа ничего у Богов не просила.

Говорили, что сердце ее полно добротою, и она не знает, что такое зло. Все деяния Юстиниана установить в провинции справедливость люди приписывали ей. Ее заслугой считали также решение Юстиниана построить сказочный дворец по проекту неизвестного архитектора.

Спустя два года после приезда в Иудею Августа заболела: глаза впали и потускнели, ее прекрасное лицо изменилось до неузнаваемости, она ослабла, с каждым днем ей становилось все хуже и хуже. Августе не хотелось, чтобы кто-то видел ее в таком состоянии, потому она уединилась в своих покоях и кроме Юстиниана и врачей не встречалась ни с кем. Ее замучили головные боли и головокружение. Обессиленная Августа с трудом передвигалась по комнате.

Юстиниан прилагал все усилия, чтобы спасти ее. Несмотря на то, что она потеряла свою божественную красоту и превратилась в собственную тень, несмотря на то, что воздушная как ангел девушка уподобилась безжизненному призраку, Юстиниан не то что разлюбил ее, а наоборот, все глубже и глубже любил ее. Из каких только далеких стран не приглашал он известных врачей, какие только лекарства и способы лечения не применялись, но все было тщетно. Умная Августа, конечно, понимала, что ее жизнь подходила к концу, но ее не покидала сила духа. Она всегда встречала Юстиниана с улыбкой, думала только о добром и прекрасном, никогда никого ни в чем не винила, не жаловалась ни на что и не оплакивала свою судьбу. Она больше думала о том, какие еще она могла бы сотворить добрые дела для людей, если бы ей довелось остаться в живых.

Врачи прямо сказали Юстиниану, что они бессильны вылечить Августу, и нет никакой надежды спасти ее. Бедный Юстиниан не находил себе места от горя – жизнь без Августы для него становилась бессмысленной.

Мысли об Августе мучили его и на этот раз, когда он вместе с Амон-Pa возвращался со строительства дворца. «Что этот мальчик может сделать, откуда ему знать науку исцеления? – думал Юстиниан. – Напрасно везу я его к Августе. Впрочем, быть может, он пригодится как собеседник?» И вдруг он вспомнил, что Августа с ним говорила только на греческом языке, других языков она не знала. Каким же тогда собеседником станет для нее этот мальчик?

– Мальчик, – обратился он вдруг к Амон-Ра, который сидел в карете напротив него, – ты говоришь только на арамейском языке?

– Не знаю, – ответил Амон-Ра.

Юстиниан удивился такому ответу. Наверное, не понял мой вопрос, подумал он.

– Мальчик, я спрашиваю: знаешь ли ты греческий язык?

– Может быть, и знаю.

Юстиниан опять не понял ответа и был готов рассердиться на него, но решил поговорить с ним по-гречески и так установить, знает или нет он этот язык.

– Сколько тебе лет? – спросил он по-гречески.

Амон-Pa не ответил. Тогда Юстиниан спросил то же самое по-латински. Он знал и арабский. Но ни на одном языке Амон-Ра не ответил ничего. Только тогда, когда Юстиниан спросил на арамейском языке, сколько ему лет, Амон-Pa ответил, что девять.

Юстиниан забеспокоился. Он сильно сомневался в целительских возможностях девятилетнего мальчика, а теперь убедился еще и в том, что тот не сможет говорить с Августой и развлекать ее своими сказками о Мессии. Почему же тогда донесли ему, что мальчик этот владеет всеми языками? «Понадобится переводчик, но ведь Августа не допустит к себе никого кроме меня? Как быть?» – думал Юстиниан. Но так как он устал от длительной поездки, то вскоре заснул.

А Амон-Pa созерцал округу и постепенно отвлекался от внешнего мира. Когда он погружался в свои мысли, к нему приходили разнообразные видения. Если он размышлял, скажем, о воде, об огне, об облаках, о звездах, о горах или о каком-либо человеке, перед ним раскручивались и раскрывались образы, как живые книги. Он, конечно, догадывался, что имеет возможность знать все обо всем. Может быть, это и было то благо, которое получил он от Иисуса Христа: «Тебе дано знать тайну о Царстве Небесном». Но он заметил еще, что тайну эту он постигает только тогда, когда преданно, искренне и полностью отдается мыслям, или тогда, когда очень хочет сотворить добро. Были случаи, когда он хотел проверить свои возможности, – «посмотрим, на что я способен», – или кто-либо сомневающийся пробовал устроить ему испытание, – и все заканчивалось безуспешно, все его способности куда-то исчезали. Вот и сейчас, когда Юстиниан с целью проверки задавал ему вопросы на каких-то языках, Амон-Pa ничего не понимал.

На этот раз, отвлекшись от внешнего мира, мысли Амон-Pa обратились к самой мысли. «Господи, дай мне знать все о мыслях!» – с мольбой обратился он к Царству Небесному. Движение кареты не мешало ему со всем вниманием рассматривать и разгадывать видения, которые возникали перед его внутренним взором. Он в это время и не знал, где находится, ибо полностью погружался в мир иной.

Вот работает человек в своем винограднике. Ухаживает за лозой, ласкает и любуется ею. В голову приходят ему разные мысли, то завершенные, то обрывки. То и дело он что-то бурчит про себя, напевает, а руки ласкают и нежно ухаживают за лозой. Дай Бог, чтобы были мир и спокойствие в каждой семье, всем было бы хорошо, и тогда моя семья тоже преодолеет невзгоды, думает человек. Он вспомнил вдову, которая живет по соседству, растит четверых детей в нищете, голодают дети. «Кто поможет ей? Не в силах она обрабатывать свою скудную землю, губится виноградник бедной женщины. Надо завтра же пойти на ее поле, посеять рис, поухаживать за виноградником. Пусть она не знает, кто это делает. Если Бог даст, и сниму хороший урожай, продолжает размышлять человек, тогда будет чем угостить пришедших ко мне в дом, будет, чем людям помочь. Часть продам, чтобы приготовить приданое для дочки, а то замуж ей выходить пора». С лица труженика ручьем льется пот и оплодотворяет землю, а он не возмущается, никакого раздражения в нем нет, наоборот, славит Бога за то, что у него есть. Трудится человек в своем винограднике и разговаривает с Богом, он счастлив, что чувствует долг и заботу. А над его головой мерцают малюсенькие синие огоньки. Они молниеносно летят вверх, образуя серебряную нить между ним и синим огненным облаком, распростертым в невидимом для него пространстве. Синее огненное облако восполняется благодатью к человеку и посылает на его виноградник живительную влагу. «Слава Тебе, Господи!» И человек низко опускает голову к земле с чувством благоговения. В это время серебряная нить натягивается, человек спотыкается о камень, падает лицом в лужу. И полетели опять синие огненные искры по серебряной нити. Человек поднимает голову и видит перед собой зарытый в землю кувшин, полный золота. Вот судьба, обрадовался он, и тут же вознеслись к синему огненному облаку образы: мост над рекой, колодец для сельчан, рука, щедро протянутая нуждающимся, мычащая корова во дворе бедной вдовы, радостная свадьба дочери. Бегут огненные искры к огненному облаку, умножаются там, возвращаются по той же серебряной нити к добромыслящему, прекрасномыслящему человеку. А тот счастлив, сердце наполняется добротой и любовью. Невидимый мир мыслей живет и творит.

Рядом с виноградниками добромыслящего работает на своем клочке земли другой человек. Ему тоже не дают покоя мысли. Ухаживает за своими виноградниками и злится: «Работаю я, вкалываю в поте лица, но вот пойдет град или наступит засуха, и все погибнет, и я не соберу никакого урожая. Разве это справедливо?» И наполняется его сердце завистью и злостью к соседу – почему его виноградник выглядит лучше, цветет обильнее. «Где Божья справедливость? А еще эта соседская вдова – надоела она своим попрошайничеством – пошлет то одного ребенка, то другого, то третьего, или сама приходит с протянутой рукой – дай один хлеб в долг, дай еще один хлеб, и никогда не думает вернуть долг. До каких пор может так длиться! Пошли все они к дьяволу, эти попрошайки. А недавно, – этого еще не хватало, – заболела жена. Где найти деньги, чтобы лечить ее? Пусть заберет ее Господь Бог к себе, она вовсе не нужна ему – больная и бесплодная – ни сына не родила ему, ни дочь. Вот продам весь урожай и перепрячу все деньги, положу их в кувшин и зарою в землю под виноградником, пригодятся когда-нибудь». С такими мыслями работает человек этот в своем винограднике. Ручейком бежит пот с лица и льется в землю, но земля не облагораживается. Сердится человек на Солнце, что греет безжалостно, не дает спокойно поработать. «И эти облака тоже куда-то пропали – хоть бы пролили они немного влаги, а то сохнут, гибнут виноградники». Ругает человек Бога, нет у Тебя справедливости, говорит, не дал мне детей, не даешь урожая, не помог построить дом, живу в глиняной хижине! Вот Твоя справедливость! Зачем породил меня, если собирался так жестоко со мной поступить! Работает человек с такими мыслями и с такой злостью в своем винограднике, а из его головы выскакивают клочья сажи, их очень много, как стая саранчи. Они стремятся вверх и ищут себе подобное темное облако мыслей. Им не надо лететь далеко, у них нет серебряной нити. Они поднимаются вверх как коричневый, темный столб, через который из такого же облака возвращается градом мощное сообщество темных мыслей. Загоняют они тучу мошкары в виноградник, мошкара съедает только что распустившиеся цветки на винограде, человек рвет себе на голове волосы и в отчаянии, спотыкаясь о камень, ломает себе ногу. И шлет Богу и всем на свете проклятия. «Почему именно со мной случилось такое, а не с тем, который по соседству, почему не он сломал себе ногу, и было бы это кстати, ибо чему он радуется и почему песни поет в эту невыносимую жару!» Опять направляется столбом вверх саранча мыслей, и опускается сверху вниз черная туча, и творит она ужас на голове горе-виноградаря.

А сосед, увидев, что соседу плохо, бежит к нему на помощь.

Амон-Pa старается вникнуть в суть этих видений и сделать выводы. Он уже знает:

мысль есть детище духа, и она так же бессмертна, как дух;

уже рожденная мысль выходит из-под власти своего прародителя;

мысли сразу находят в пространстве себе подобных и объединяются с ними;

объединенные, они возвращаются к своему прародителю;

светлые мысли одаривают человека успехом во всех его добрых делах и намерениях;

темные мысли несут человеку неудачу, горе и страдания;

добромыслие, прекрасномыслие, любовномыслие возвышают душу человека в Царстве Небесном;

зломыслие ведет душу человека к гибели.

И открывается ему тайна слов Иисуса Христа: «Не собирайте себе сокровищ на земле... но собирайте сокровища на небе». Что это за сокровище, которое может найти человек на небе? Сокровище это составляют добрые, прекрасные, светлые, возвышенные мысли и рожденные ими дела, тоже добрые, прекрасные, светлые и возвышенные. Сокровище это есть достояние духа, его крылья. Ради накапливания этого сокровища приходит каждый в земную жизнь. Царство Небесное есть царство мыслей, светлая мысль есть сила творящая, но темная – сила разрушительная. Царство Небесное созидается мыслью светлой. Вот какие знания почерпнул Амон-Pa через образы двух виноградарей, которые представились его взору, погруженному в Тонкий Мир. Надо доверить эти знания тем, которые ищут их.

Поиск по сайту: