Символика магического жара

Есть основания полагать, что магически-религиозный «жар» является чрезвычайно древним явлением. Так, множество первобыт­ных народов представляют себе магическую и религиозную силу как нечто «обжигающее» и пользуются для определения этого феномена терминами, которые означают «жар», «ожог», «очень горячий» и т. п. Вот почему знахари и шаманы пьют соленую или перченую воду и едят чрезвычайно острые растения и овощи — таким способом они пытаются усилить свой внутренний «жар»²⁴. То, что этот магический «жар» реален, доказывает невероятная устой­чивость к холоду шаманов в арктических райо­нах Сибири и аскетов в Гималаях. С другой сто­роны, шаман считается «господином огня». Он глотает горящие угли, дотрагивается до раска­ленного железа, он ступает по огню и т. д.²⁵

Сходный опыт и представления засвиде­тельствованы у более цивилизованных народов. Санскритский термин «тапас» в конце концов начал означать аскетическое поведение вооб­ще, но первоначальное значение этого слова — «чрезмерный жар». «Жар», полученный в ре­зультате аскезы, позволил Праджапати создать Вселенную; он создал ее путем магического потения. «Дхаммапада» утверждает, что Будда «горячий», а тантрические тексты уточняют, что пробуждение кундалини проявляется как ожог²⁶. В современной Индии магометане верят, что человек, общающийся с Богом, «горячий». Вообще любые личности или действия, обла­дающие какой-либо магически-религиозной силой, считаются «горячими»²⁷.

Это сакральное могущество, которое вызы­вает «жар» у шаманов и «возбуждение» воинов, может быть трансформировано, уточнено и дифференцировано в нашей следующей рабо­те. Индийское слово «крату», которое вначале означало «энергию, свойственную пламенному воину Индры», затем «победную силу, силу и героический пыл, храбрость, вкус к сражению» и более широко — «могущество» и «величие» вообще, в конце означало «силу религиозного человека, которая делает его способным следо­вать предписаниям «истины» (rta) и достичь счастья»²⁸. «Гнев» и «жар», вызванные ростом или избытком сакрального могущества, приво­дят в ужас множество людей. Термин «чанти», на санскрите означающий спокойствие, мир в душе, отсутствие страстей, облегчение страда­ний, происходит от корня «чам», который пер­воначально значил — тушение «огня», гнева, лихорадки, в конечном счете «жара», вызван­ного демоническими силами²⁹.

Таким образом, мы присутствуем при фун­даментальном магически-религиозном опыте, повсеместно засвидетельствованном на древних уровнях культуры: доступ к сакральности про­является, помимо прочего, в чудесном усиле­нии «жара». Мы не можем задерживаться на этой важной проблеме и показать, например, связь, существующую между техникой и мис­тикой огня, связь, объединяющую кузнецов, колдунов и воинов³⁰. Следует лишь добавить, что «господство над огнем» равным образом означает и «внутренний жар», и нечувствитель­ность к температуре накала. В перспективе ис­тории религий все приведенные примеры под­черкивают, что колдун, кузнец или воин уча­ствуют в присущем каждому из них плане, в высшей жизни. Это высшая жизнь может быть жизнью бога, духа или животного. Соответству­ющие посвящения, хотя и идущие радикально различными путями, преследуют один и тот же результат: смерть неофита в человеческой жиз­ни и воскресение его к новой жизни, трансче­ловеческой. Естественно, что обрядовая смерть менее выражена в воинских, чем в шаманских посвящениях, так как главное испытание нео­фита-воина состоит в победе над своим против­ником. Однако он выходит победителем из это­го испытания только в том случае, если наде­лен «жаром» и «исступлением берсерка» — признаками, которые означают смерть для че­ловеческого состояния. Обретение «магическо­го жара» показывает, что отныне воин больше не принадлежит человеческому миру.

Шаманские посвяще ния

Обратимся теперь к шаманским посвяще­ниям. Чтобы упростить изложение, мы исполь­зуем термин «шаман» в его наиболее общем смысле. Мы рассматриваем шаманизм в соб­ственном значении этого термина, то есть ка­ким он развился преимущественно в северной и центральной Азии и в Северной Америке, а также некоторые категории знахарей и колду­нов, существовавшие в первобытных обще­ствах³¹.

Шаманом становятся: 1) по спонтанному призванию («зов», «избранничество»); 2) по наследственной передаче «профессии» шама­на; 3) по личному решению или, реже, по воле клана. Но каким бы ни был способ отбора, ша­маном признается лишь тот, кто получил двой­ное наставление: 1) экстатического порядка (сны, видения, транс и т. д.) и 2) традиционного порядка (шаманская техника, имена и спе­циализация духов, мифология и генеалогия клана, тайный язык и т. д.)³². Эта двойная под­готовка, обеспеченная духами и старыми ша­манами, и представляет собой посвящение. Иногда посвящение производится публично и включает яркий и волнующий обряд, напри­мер, у некоторых народов Сибири. Но отсут­ствие подобного обряда отнюдь не означает отсутствие посвящения: оно может произойти во сне или во время экстатического пережива­ния посвящаемого.

Нас прежде всего интересуют внешние при­знаки мистического призвания. В Сибири тот, кто призван стать шаманом, выделяется стран­ным поведением: он ищет уединения, становит­ся мечтателем, любит бродить по лесу или в пустынных местах, у него возникают видения, он поет во сне и т. д. Иногда этот инкубацион­ный период характеризуется весьма важными проявлениями: у якутов случается, что молодой человек впадает в ярость или легко теряет со­знание, прячется в лесах, питается корнями деревьев, бросается в воду и огонь, ранит себя ножом. Будущие тунгусские шаманы, взрослея, переносят истерические и нервные кризы, но иногда призвание дает о себе знать в совсем юном возрасте: мальчик убегает в горы и оста­ется там неделю и более, питаясь животными, которых он разрывает собственными зубами. Он возвращается в деревню, в грязи и крови, в рваной одежде, со спутанными волосами и только дней через десять начинает бормотать бессвязные слова.

Даже когда речь идет о наследственном шаманстве, избранию будущего шамана пред­шествует изменение поведения. Души шаманов-предков выбирают молодого человека из своей семьи; он становится рассеянным и задум­чивым, ищет уединения, видит пророческие сны и время от времени подвергается присту­пам, которые лишают его сознания. Буряты полагают, что в это время душу юноши уносят духи: ее принимают в жилище богов, и шама­ны-предки посвящают ее в тайны ремесла, со­общают виды и имена богов и духов и т. д. Толь­ко после этого первого посвящения душа воз­вращается в тело. Шаманом становятся также в результате несчастного случая или необычно­го происшествия. Так, у бурят, сойотов, эскимо­сов можно стать шаманом при близком ударе молнии или безболезненно перенеся испытание, схожее с испытанием в обряде посвящения (у эскимосов — проведя пять дней в ледяной воде и не замочив одежды)³³.

Странное поведение будущих шаманов не могло не привлечь внимания ученых, и с сере­дины прошлого века делалось множество попыток объяснить феномен шаманства душевной болезнью³⁴. Это неправильная постановка про­блемы. Нельзя утверждать, что все шаманы не­вропаты; с другой стороны, некоторые из них, кто был болен, становились шаманами, пото­му что им удалось выздороветь. Б Сибири, ког­да шаманское призвание открывается через какую-либо болезнь или в приступе эпилепсии, посвящение часто равняется выздоровлению. Получению дара шаманства предшествует раз­решение психического криза, начавшегося при первых симптомах «избранности».

Но если шаманство нельзя идентифициро­вать с психопатологическим феноменом, не менее верно и то, что призвание шамана очень часто ведет к внутреннему кризису, который подчас граничит с «безумием». И поскольку стать шаманом можно, только преодолев этот кризис, само преодоление играет роль мисти­ческого посвящения. Вот почему болезнь, раз­вившаяся у будущего шамана из-за чувства тревоги, вызванного тем, что он выбран бога­ми или духами, расценивается как «болезнь посвящения». Экзистенциальная неуверен­ность, одиночество и страдание, вызванное любой болезнью, усугубляются символикой обрядовой смерти.

Все эти психопатологические кризисы «из­бранности» можно обозначить одним термином — «болезни посвящения», так как их син­дромы очень близки элементам классических обрядов посвящения. Страдания «избранни­ка» по всем пунктам сходны с обрядовыми пытками посвящения. Как в обрядах взросле­ния или церемониях вступления в тайное об­щество, добровольца «убивают» полубоже­ственные или демонические Существа, так будущий шаман в своем воображении присут­ствует при том, как демоны рвут его на части, он видит, как они отрезают ему голову, выры­вают глаза и т. д. Шаманские обряды посвя­щения, характерные для Сибири и Централь­ной Азии, содержат символический подъем на Небо по дереву или столбу; больной, «выбран­ный» богами и духами, в воображении или снах совершает путешествие на Небо по Де­реву Мира.

Сейчас мы приведем несколько типичных примеров таких обрядовых испытаний посвя­щения, которые происходят в воображении, или в явно бессознательном состоянии, или в «безумии» будущего шамана. Но надо подчер­кнуть, что психопатология в призвании шама­на не «обыденное» явление, что она не при­надлежит к обычной симптоматике: она обла­дает структурой и значением посвящения, короче, она воспроизводит традиционную ми­стическую модель. Кризис, который многократно испытывает будущий шаман, ведет к распаду личности и «безумию» и может рас­цениваться не только как обрядовая смерть, но и как символическое погружение в докосмо­гонический хаос, в аморфное и не поддающееся описанию состояние, которое предшество­вало всякой космогонии. Но мы знаем, что для древних и традиционных культур символичес­кое возвращение в Хаос равносильно подготов­ке нового акта творения³⁵. Таким образом «пси­хический хаос» будущих шаманов можно ин­терпретировать как знак того, что обычный человек «растворяется» и новая личность вот-вот родится.

Поиск по сайту: