СОЗВЕЗДИЕ СЕМЬИ

Мы часто привлекали внимание к тому факту, что перед тем, как составлять суждение о каком-либо человеке, нам нужно знать, в какой среде он рос. Важное влияние на ребенка оказывает его положение в созвездии семьи. Приобретя до­статочный опыт, мы можем зачастую классифицировать детей в соответствии с этим положением и узнавать, являются ли они первенцами, единственными деть­ми, младшими в семье и так далее.

Должно быть, люди уже давно догадались, что младший ребенок в семье — это, как правило, особый ребенок. Об этом свидетельствуют бесчисленные сказки, легенды, библейские сказания и тому подобное, в которых младший ребенок все­гда появляется в одном и том же свете. Дело в том, что он действительно растет в уникальной ситуации: для родителей он особый ребенок, и отношение к нему, как к младшему, особо заботливое. Он не только самый младший, но обычно так­же самый маленький и соответственно самый беспомощный. Его братья и сестры уже подросли и стали до некоторой степени независимыми, и поэтому он вырас­тает в более теплой атмосфере, нежели та, в которой довелось вырасти им. В свя­зи с этим у него возникает ряд черт характера, которые оказывают совершенно особое влияние на его личность и отношение к жизни. Следует указать на одну особенность, кажущуюся парадоксальной. Никакому ребенку не нравится все время быть самым маленьким и наименее способным. Такое положение стиму­лирует ребенка к тому, чтобы доказать: он может сделать все сам. Его стремление к власти становится особенно выраженным, так что младший ребенок зачастую вырастает человеком, отчаянно стремящимся к превосходству и решившим быть лучшим во всем. Часто младший ребенок обгоняет всех остальных членов семьи и становится самым способным ее членом.

Имеется и другая группа младших детей, которым меньше посчастливилось: они также обуреваемы желанием превосходить других, однако у них отсутствует необходимая энергия и уверенность в себе из-за характера их взаимоотноше­ний со старшими братьями и сестрами. Если младший ребенок не может зат­мить старших, он часто уклоняется от своих обязанностей, становится трусом и вечным нытиком, постоянно ищущим повода отлынивать отдела. Он не стано­вится ни на йоту менее честолюбивым, но та разновидность честолюбия, кото­рая развивается у него, заставляет его увиливать от решения вопросов и зани­маться деятельностью, находящейся вне насущных проблем жизни, с тем чтобы по возможности избегать такой опасности, как объективная проверка его спо­собностей.

Несомненно, многие читатели замечали, что младший ребенок ведет себя так, будто он ощущает себя неполноценным и обойденным вниманием. В ходе наших исследований мы всегда были в состоянии обнаружить это чувство неполноцен-

' Понять природу человека. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1997. С. 131-138.

ности, а также проанализировать психологическое развитие ребенка, происходя­щее под влиянием этого мучительного чувства. В этом смысле младший ребенок походит на ребенка, появившегося на свет с физическими недостатками. То, что ощущает ребенок, не обязательно должно соответствовать действительности. Не важно, что случилось на самом деле, является данный индивидуум неполно­ценным или нет. Важна лишь его собственная интерпретация его положения. Нам отлично известно, что дети легко дают ситуации превратное толкование. Детство — это время множества вопросов, возможностей и последствий. Что должен делать педагог? Должен ли он использовать добавочные раздражители и подстегивать тщеславие такого ребенка? Должен ли он постоянно выталкивать его на авансце­ну, чтобы этот ребенок всегда был первым? Такое решение проблемы оказалось бы неверным. Опыт учит нас, что, первый ты или нет, невелика разница; было бы лучше впасть в другую крайность и утверждать, что быть первым и лучшим не так уж важно. Нам может наскучить все время слушать о «первых и лучших». Исто­рия, а также опыт показывают нам, что быть первым и лучшим в жизни далеко не главное. Настаивать на этом — значит сделать ребенка односторонне развитым; прежде всего такое воспитание лишает его шанса вырасти хорошим человеком.

Главное последствие доктрины о «первых и лучших» заключается в том, что ребенок думает только о себе и зря растрачивает время, беспокоясь, не обогнал ли его кто-нибудь. Его душа наполнена завистью и ненавистью к своим товари­щам и тревогой за собственное положение. Младшего ребенка его место в семье превращает в участника состязаний, напрягающего все силы, чтобы обойти ос­тальных. Этот состязательный элемент демонстрирует все его поведение, особен­но мелкие жесты, очевидные для любого, кто научился исследовать психологи­ческие стороны межчеловеческих взаимоотношений. Есть, например, дети, ко­торые всегда маршируют во главе процессии и не выносят, чтобы кто-нибудь оказался впереди них. Подобная привычка всюду чувствовать себя как на беговой дорожке характерна для большого числа детей.

Этот тип младшего ребенка иногда встречается в чистом виде, хотя более рас­пространены различные его вариации. Среди младших детей мы находим дея­тельных и способных индивидуумов, которые отличились настолько, что стали спасителями всей своей семьи. Вспомните библейское сказание об Иосифе! В нем отлично описано положение младшего сына. Оно обрисовано там настолько ясно и подробно, что современные исследователи, располагающие всеми научными данными, не могут надеяться что-либо к этому добавить. За столетия психологи­ей было потеряно немало ценного материала — материала, который мы должны попытаться открыть заново.

Есть и другой тип младшего ребенка — он похож на спортсмена, бегущего ма­рафонскую дистанцию, который внезапно натыкается на препятствие, не будучи уверен, сможет ли он его перепрыгнуть. Он пытается уйти от трудностей, обойдя это препятствие. Когда младший ребенок такого типа теряет мужество, он стано­вится самым невероятным трусом, какого только можно себе представить. Он всегда отстает, любая задача кажется ему слишком трудной; он непревзойденный мастер отговорок. В конечном счете он никогда не пытается сделать что-нибудь полезное и использует всю свою энергию на то, чтобы тратить время даром. В лю­бом реальном конфликте он всегда терпит поражение. Обычно этот ребенок за­нят лихорадочными поисками такого рода деятельности, в котором был бы на-

чисто исключен элемент соревновательности. Он всегда найдет объяснения сво­им неудачам. Он может заявить, что всегда был слишком слаб или слишком изба­лован или что братья и сестры не дали ему вырасти. Его судьба становится еще горше, если у него действительно имеется какой-то физический дефект; в таком случае он наверняка воспользуется своей слабостью, чтобы оправдать свою не­удачу.

Ни один из этих типов никогда не сможет вырасти в полезного члена обще­ства. Первому типу, тому, кто всегда стремится быть лучшим, хорошо живется в мире, где ценится соревнование ради соревнования. Такой человек будет сохра­нять свое душевное равновесие только за счет других. Индивидуумы второго типа оказываются раздавлены своим комплексом неполноценности и страдают от не­возможности примириться с жизнью до самого ее конца.

Старший ребенок в семье также имеет четкую характеристику. Прежде всего у него есть такое преимущество, как отличная исходная позиция для психического развития. История признает, что старший сын занимает в семье особо благопри­ятное положение. У многих народов и во многих классах общества этот привиле­гированный статус закреплен законом. Например, не подлежит сомнению, что у европейских фермеров сын-первенец знает о своем положении с раннего детства и понимает, что когда-нибудь он унаследует ферму, а потому его положение зна­чительно благоприятнее, нежели у других детей, которые в конце концов должны будут уйти с отцовской фермы. У аристократов наследником родового титула яв­ляется именно старший сын. Даже в семьях более скромного происхождения обыч­но считается, что старший ребенок наделен достаточными способностями и здра­вым смыслом, чтобы быть хорошим помощником родителям. Мы видим, как ле­стно для ребенка то, что окружающие постоянно дают ему ответственные поручения. Мы можем представить себе, что он мыслит примерно следующим образом: «Я старше, больше, сильнее остальных, и значит, я также должен быть умнее их». Если его развитие в этом направлении идет без помех, у него в конеч­ном счете сформируется характер стража закона и порядка. Такие люди, без­условно, очень высоко ценят власть. Это относится не только к их личной власти; это также оказывает влияние на их оценку власти вообще. Власть — понятие, ко­торое для старшего ребенка является чем-то само собой разумеющимся, чем-то важным, что должно почитать. Неудивительно, что такие индивидуумы отлича­ются консерватизмом.

Стремление к власти для второго ребенка тоже имеет особый оттенок. Вторые дети всегда находятся под гнетом и борются за превосходство; по их действиям легко заключить, что они относятся к жизни как к гонкам, и это определяет цель их жизни. Тот факт, что впереди него находится кто-то уже получивший власть, является для второго ребенка мощным раздражителем. Если он способен развить свой потенциал и нагнать первенца, он обычно будет продвигаться вперед огром­ными шагами, в то время как первенец, уже обладающий властью, считает свое положение относительно устойчивым, пока второй ребенок не угрожает его обо­гнать. Эта ситуация также очень живо описана в библейской легенде об Исаве и Иакове. В этом сказании между братьями идет жестокая битва — не столько за реальную власть, сколько за внешние атрибуты власти. В подобных случаях вто­рой ребенок продолжает бескомпромиссную борьбу до тех пор, пока цель не бу­дет достигнута и первенец превзойден или пока битва не будет проиграна и не

начнется отступление, признаком которого зачастую являются нервные расстрой­ства. Социальная установка второго ребенка подобна социальной зависти низ­ших классов общества. Доминирующая нота в ней основана на том, что его пре­зирают и им пренебрегают. Второй ребенок может поставить перед собой такую высокую цель, что будет страдать всю жизнь и лишится душевного покоя, пресле­дуя иллюзорную и недостижимую цель.

Единственный ребенок, безусловно, находится в очень специфической ситуа­ции. Он полностью отдан на милость своего воспитания. Его родители, если можно так выразиться, не имеют выбора; все свое внимание они сосредоточивают на единственном ребенке. Он становится чрезвычайно зависимым, всегда ждет, что­бы кто-нибудь указал ему путь, и постоянно ищет поддержки. Балуемый в тече­ние всей жизни, он совершенно не привык к трудностям, поскольку кто-то все­гда расчищал перед ним дорогу. Будучи постоянно центром внимания, он очень легко может возомнить, что он и в самом деле чрезвычайно ценная особа. Его положение настолько затруднительно, что он почти наверняка усвоит себе ка­кие-то неправильные взгляды на жизнь. Если родители понимают опасности его положения, они, разумеется, могут предотвратить многие из них, однако в луч­шем случае это остается сложной проблемой.

Зачастую родители единственных детей — необычайно благочестивые люди, которым жизнь кажется наполненной опасностями и соблазнами. Поэтому они обращаются со своим ребенком с преувеличенной заботой и вниманием. Ребе­нок, в свою очередь, истолковывает их заботу и предостережения как способ ока­зывать на них дополнительное давление. Наконец, из-за их постоянного внима­ния к его здоровью и безопасности мир начинает ему казаться очень враждеб­ным. У него может возникнуть постоянный страх перед трудностями, к которым он подходит с неохотой, поскольку видел в жизни только приятное. У таких детей возникают затруднения с любой независимой деятельностью, и рано или поздно они оказываются неприспособленными к жизни. На жизненном пути им не ми­новать катастроф. Они подобны паразитам, которые ничего не делают, а лишь наслаждаются жизнью, пока кто-то другой заботится об их нуждах.

В состязании между несколькими братьями и сестрами возможны различные комбинации; поэтому оценка каждого случая индивидуально становится чрезвы­чайно затруднительной. В ситуации, когда среди нескольких девочек растет един­ственный мальчик, женское влияние может доминировать в семье настолько, что мальчик, особенно если он самый младший, оказывается оттесненным на задний план и окруженным фалангой женщин. Его стремление к самоутверждению встре­чается с большими проблемами. Находясь во враждебном окружении, он не мо­жет твердо рассчитывать ни на одну привилегию из тех, которые в нашей непро­свещенной мужской цивилизации предоставлены любому лицу мужского пола. Постоянная неустроенность и невозможность оценить свои человеческие каче­ства становятся его наиболее характерными чертами. Женская часть семьи может его настолько запугать, что он начинает считать мужчин людьми второго сорта. С одной стороны, имеется большая вероятность того, что его мужество и уверен­ность в себе будут подавлены; однако, с другой стороны, раздражитель может ока­заться таким сильным, что мальчик мобилизуется и многого достигнет. Обе реак­ции вытекают из одной и той же ситуации, и лишь сопутствующие обстоятель­ства определяют, что выйдет из таких мальчиков.

хаким ооразом, мы видим, какое влияние может оказывать положение ребен­ка в семье на его врожденный психический и интеллектуальный багаж. Этот факт выбивает у всех теорий наследственности, которые столь вредны для педагогики, почву из-под ног. Несомненно, имеются случаи, демонстрирующие наличие на­следственных влияний, — например, у ребенка, растущего вдалеке от родителей, могут появляться некие «семейные» черты характера. Однако причину этого бу­дет легче понять, если мы вспомним, как жестко обусловлены некоторые дефек­ты психического развития ребенка наследственными физическими недостатка­ми. Представим себе ребенка, который родился физически слабым и стал от это­го беспокойным и скованным. Если его отец появился на свет с тем же недостатком и вступал в жизнь тем же путем, неудивительно, что ребенок совершает аналогич­ные ошибки и у него развились аналогичные черты характера. Если взглянуть на теорию наследования приобретенных признаков с этой точки зрения, нам станет ясно, что ее фактические основы очень шатки.

Исходя из описаний, данных нами ранее, мы можем заключить: каким бы от­рицательным влияниям ни подвергался ребенок в ходе своего развития, наиболее серьезные последствия влечет за собой его желание господствовать над себе по­добными, стремление к личной власти, которая даст ему преимущества по срав­нению с ними. В нашей культуре он практически обречен развиваться по опреде­ленному образцу. Если мы хотим предотвратить такое порочное развитие, нам необходимо знать и понимать возникающие перед ним трудности. Есть лишь одна основополагающая позиция, которая поможет нам преодолеть все эти трудно­сти, — это позиция развития социального чувства. Если ребенку привито соци­альное чувство, никакие встреченные им препятствия не повредят его развитию. Однако поскольку в нашей культуре возможности для развития социального чув­ства относительно ограничены, встреченные ребенком препятствия могут сыг­рать в его жизни важную и, возможно, пагубную роль.

Стоит нам это понять, и нас уже не удивит, почему множество людей посвяща­ют всю свою жизнь борьбе, между тем как другим жизнь представляется юдолью слез. Мы должны понять, что эти люди — жертвы своего психического развития, которое пошло по ложному пути с тем плачевным результатом, что все их отно­шение к жизни сформировалось неправильно.

Мы, таким образом, должны оценивать себе подобных с чрезвычайной осто­рожностью и прежде всего никогда не позволять себе давать какие-либо мораль­ные оценки, оценки, касающиеся нравственной ценности того или иного челове­ческого существа. Напротив, мы должны пользоваться нашими знаниями на бла­го общества. Мы должны подходить к заблуждающимся и обманутым людям с сочувствием, поскольку мы гораздо яснее их понимаем, что происходит внутри них. На основе наших открытий возникают новые важные взгляды на педагогику. Сама возможность распознать источник заблуждений дает нам в руки множество мощных орудий для улучшения ситуаций. Анализируя структуру и развитие пси­хики любого человека, мы можем не только понять его прошлое, но также стро­ить обоснованные предположения относительно его будущего. Так наша наука дает нам некоторое представление о том, что реально представляет собой тот или иной человек. Он становится для нас живым существом, а не просто картонной марионеткой. Следовательно, мы способны ощущать его человеческую ценность гораздо более полно и осмысленно, чем это характерно для нашей эпохи.

Ф. Маттеят (Fr. Mattejat)

СЕМЬЯ КАК ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ РАЗВИТИЯ*

Упоминание о системных зависимостях и об ориентации на позитивное раз­витие заставляет обратиться к основополагающим теоретическим построениям: семейная терапия основана на теории систем и все больше ориентируется на кон­цепции развития или эволюционно-теоретические концепции.

Анализируя специфику системной ориентации и ориентации на развитие в дет­ском и подростковом возрасте, следует признать, что семья играет роль среды, в которой ребенок может получить более или менее благоприятные возможности для развития. При этом поведение ребенка само по себе привносит качественные изменения в условия развития, оно активно участвует в этом процессе. Это имеет значение, конечно, не только для детей, но и для всех членов семьи: мы понима­ем семью как развивающее пространство, то есть систему условий, создающих воз­можности для развития как каждого отдельного члена семьи, так и всей семьи как единого целого. Это система с обратной связью, то есть ее особенности формиру­ются в процессе развития и определяют ее возможности развития. Поэтому раз­вивающее пространство семьи можно с полным правом описать как систему ре­зультатов развития (подробное изложение концепции «семья как развивающее пространство» см.: Mattejat, 1993 и Schneewind, 1991).

Условия развития определяются отношениями членов семьи друг с другом, структурой семьи в целом, внешними влияниями на семью и возможностями пре­одоления проблем. Значимость каждого условия зависит прежде всего от его мес­та в структуре, например от того, действует ли новая ситуация только как «стрес­сор», повышающий вероятность декомпенсации или как «стимул к развитию», вызывающий продуктивную дискуссию. В этих рамках психопатология рассмат­ривается как психопатология развития. Тем самым психические нарушения вклю­чаются в общую систему жизненных процессов.

Семьи нуждаются в психотерапевтической помощи в тех случаях, когда воз­можности преодоления проблем оказываются недостаточными в сопоставлении с имеющимися нагрузками. Общие цели семейной терапии, согласно этой концеп­ции, состоят в том, чтобы высвободить возможности развития в семье, активизи­ровать ресурсы для преодоления проблем, превратить «мешающие факторы» в «фак­торы развития» (Olbrich, 1984, 1985).

При этом психотерапевты в той мере, в какой для них вообще возможна со­вместная работа с семьей, включаются в описанные взаимосвязи; между специа­листами и семьей быстро формируются трансактные связи, в которых отражают­ся профессиональные установки, а также структура семьи и ее стратегии защиты. Таким образом, и систему терапии можно понимать как структурный элемент условий развития всех участников терапии.

Психотерапия детей и подростков / Пер. с нем. / Под ред. X. Ремшмидта. М.: Мир, 2000. С. 199-200.

А. Е. Личко

НЕГАРМОНИЧНАЯ СЕМЬЯ КАК ПСИХОГЕННЫЙ ФАКТОР. ВИДЫ НЕПРАВИЛЬНОГО ВОСПИТАНИЯ*

Поиск по сайту: