Последний царь Московской Руси

Алексей Михайлович (19.03.1629–29.01.1676), второй царь из дома Романовых с 1645, автор нескольких литературных произведений. Сын царя Михаила Федоровича и царицы Евдокии Лукьяновны (в девичестве Стрешневой). Воспитывался в окружении царских «мамок», а потом «дядьками» — боярином Б. И. Морозовым, В. И. Стрешневым и др. С 5 лет царевич стал обучаться грамоте, в 9 – церковному пению.

Алексей Михайлович был образованным человеком, знал иностранные языки. Он сам читал челобитные и др. документы, писал или редактировал важные указы и первым из русских царей стал собственноручно подписывать их. Литературное наследие Алексея Михайловича многообразно: обширная переписка, произведения в прозе и стихах, мемуары. Современные исследователи считают, что наиболее ярко литературные дарования царя проявились в письмах. Сохранилось более 100 посланий царя его родным и близким, самое раннее написано в 1646, а самое позднее – за год до кончины. Алексей Михайлович в совершенстве владел эпистолярным каноном, излагал свои мысли простым и ясным языком. Наиболее интересными считаются послания А. И. Матюшкину, Н. И. Одоевскому, членам царской семьи, а также послания патр. Никону, одно из которых, «Статейный список», фактически является мемуарным произведением царя. Некоторые ученые считают Алексея Михайловича автором учебника по соколиной охоте – «Урядник сокольничьего пути», а также новой редакции «Сказания об Успении Богородицы». Кроме того, Алексей Михайлович известен и как гимнограф, автор распева стиха «Не тебе Пресвятая Богородице диво».

Известный историк С. Ф. Платонов писал об Алексее Михайловиче: «Он был прекрасно знаком с литературой того времени и до тонкости усвоил себе книжный язык. В серьезных письмах и сочинениях царь любил пускать в ход книжные обороты, употреблять цветистые афоризмы… каждый афоризм продуман, из каждой фразы глядит живая мысль».

Перевезенцев С. Алексей Михайлович (19.03.1629—29.01.1676), русский царь с 1645, сын Михаила Федоровича. В первые годы царствования государством фактически управлял его воспитатель («дядька») боярин Б. И. Морозов. С н. 1650-х он берет управление в свои руки. Созданный им Приказ тайных дел (1654—76) подчинялся непосредственно царю и осуществлял контроль над государственным управлением. Царь сам читал челобитные и др. документы, писал или редактировал многие важные указы и первым из русских царей стал собственноручно подписывать их, непосредственно участвовал во многих военных походах (под Смоленск, Вильно, Ригу), руководил внешнеполитическими переговорами.

Царствование Алексея Михайловича являет собой взору внимательному и пытливому поучительную картину того, сколь плодотворно сказывается на жизни государственной неспешное, тихое, религиозно осмысленное самосознание власти. Несмотря на раскол, несмотря на драматическую судьбу патр. Никона и кризис русской «симфонии властей», царствование это можно назвать одним из самых плодотворных и удачных в русской истории.

Традиционная точка зрения современной исторической «науки» предполагает, что в XVII в. Московская Русь как общественный, государственный, культурный, политический и военный организм совершенно изжила себя, и лишь воцарение Петра I, царя-реформатора, вдохнуло в страну новую жизнь. О Петре I речь особая, что же касается Московской Руси, то деятельность Алексея Михайловича блестяще опровергает этот убогий вывод.

Симпатии историков к Петру и их неприязнь к Руси допетровской объясняются психологически просто: человек всегда приветствует то, что ему понятно, близко, и отвергает, недолюбливает то, чего понять он не в состоянии. Это даже не вина, а достойная всяческой жалости беда современного массового сознания.

Именно Алексей Михайлович окончательно возвращает России земли Малороссии, отторгнутые от нее враждебными соседями в лютую годину татарского нашествия. Именно он ведет с Польшей — давним и непримиримым врагом Руси — необыкновенно трудную войну и оканчивает ее блестящей победой. Именно он, получив в наследство страну бедную, еще слабую силами и средствами после Смутного времени, но уже стоящую перед лицом множества государственных и общественных задач, начинает эпоху реформ, причем реформ неторопливых и продуманных, захвативших области юридическую и экономическую, военную и религиозную.

Дворянские челобитные. Уложение 1649 г., как отмечалось выше, оформило крепостное право. Вскоре, однако, выяснилось, что этот акт не вполне удовлетворял чаяния дворянства. Перед мелкими и средними душевладельцами во весь рост теперь встал вопрос: как и какими средствами вернуть себе убежавших крестьян? Оказалось, что сыщики, снаряжаемые самими помещиками для поисков и возвращения беглых, были бессильны против знати и крупных помещиков. Во-первых, место пребывания беглых было трудно обнаружить, а во-вторых, если это и удавалось выяснить, то приказчики «сильных людей» безнаказанно избивали и изгоняли сыщиков. Сыск беглых стоил немалых расходов и далеко не всегда заканчивался успехом.

Начиная с 1657 г. дворяне стали подавать челобитные, настоятельно требуя, чтобы сыском и возвращением беглых занимались не потерпевшие помещики, а правительство, используя для этой цели воинские команды, способные справиться с сопротивлением «сильных людей». В годы правления царя Алексея Михайловича таких челобитных было подано три — в 1657, 1658 и 1676 гг.

Лейтмотив стереотипных по содержанию челобитных один — требование, чтобы сыск беглых взяло на себя государство, отправляя сыщиков в места скопления беглых, и увеличение штрафа за их прием и укрывательство. Среди челобитчиков не было ни одного думного чина и титулованного имени, что указывает, против кого были направлены эти челобитные. Важно и другое — коллективные челобитные подавались в годы, когда уездные дворяне прибывали в Москву для участия в военных действиях. В эти моменты правительство остро нуждалось в услугах дворянского ополчения и дворяне имели возможность оказывать на него мощное давление.

Сыск беглых. В критической для себя обстановке правительство вынуждено было уступить требованиям дворян и еще в 1658 г. отправило сыщиков на юг страны, где целые поселения состояли из беглецов. Но в удовлетворении требований дворянских челобитных второй половины XVII в. правительство проявило такие же колебания и непоследовательность, как и в первой половине столетия, когда дворяне требовали отмены урочных лет: оно то усиливало сыск беглых, то, обнаружив оголение южных границ в результате оттока населения, ослабляло его. В особенности четко выявились колебания правительства при определении размера штрафа за прием беглых в форме над даточных. Над даточными назывались крестьяне, взыскиваемые с помещика, приютившего беглого. Впервые взыскание наддаточных установил указ 1661 г. В последующие годы то менялось количество наддаточных, взыскиваемых за беглого крестьянина, то их взыскание отменялось и наказание ограничивалось денежным штрафом, предусмотренным Уложением 1649 г., — 10 рублей. Этот штраф назывался «пожилым». В конце столетия сумма пожилого была увеличена вдвое и составляла 20 рублей в год.

В итоге удовлетворения дворянских челобитных крепостное право совершило в своем развитии еще один виток и уменьшило возможности крестьянина освободиться от крепостной неволи или поискать более легких условий жизни. Сколь ни велика была угроза помещику оказаться оштрафованным, а его приказчику — наказанным батогами, помещик принимал беглецов. Боязнь подвергнуться жестоким истязаниям не удерживала и крестьян. Правительство осуществляло эпизодический сыск беглых, но еще не располагало возможностями для систематического выполнения указов о беглых.

Судьба холопов. Бессрочный сыск беглых относился ко всем крестьянам, принадлежавшим помещикам, монастырям и царской фамилии. Отличие монастырских и дворцовых крестьян от помещичьих состояло лишь в том, что монастырские, как и дворцовые, не подлежали продаже, но дворцовые, случалось, меняли владельца — монархи жаловали их вельможам.

Значительную группу сельского населения составляли холопы. Этот древний отряд зависимого населения еще в первой половине XVII в. состоял из старинных холопов, добровольных холопов и кабальных холопов. Уложение 1649 г. зарегистрировало только один вид холопства — кабальный.

Холопы составляли дворню помещика и обеспечивали его разнообразные нужды: здесь были слуги, повара, портные, сапожники, конюхи, сторожа, трубачи, доморощенные юристы, сочинявшие челобитные и хлопотавшие об интересах барина в правительственных учреждениях. У крупных феодалов дворня составляла 300—400 человек, у помещиков средней руки доходила до сотни. Даже мелкий помещик держал при себе несколько слуг. Все они не имели собственного хозяйства и находились на полном иждивении барина, снабжавшего их одеждой, обувью и едой.

Содержание дворни стоило барину немалых расходов, и он стремился часть ее, увеличивавшуюся в результате естественного прироста, посадить на землю и обложить обычными для крестьян повинностями. Такие холопы получили название задворных, или деловых людей. На протяжении второй половины XVII в. их численность значительно возросла прежде всего потому, что в этом были заинтересованы помещики, так как холопы были освобождены от государственных повинностей. Этот интерес не остался тайной и для правительства, и оно во время проведения подворной переписи включило задворных людей, как и прочих крестьян, в состав налогоплательщиков. Хотя государство и помещики руководствовались противоположными интересами, но эти интересы в данном случае действовали в одном направлении. Происходило стирание граней между холопами и крестьянами: обе категории составляли одну закрепощенную массу, и кабальный холоп становился обычным крестьянином.

Посадское население. Сразу же после Земского собора 1649 г. началось претворение в жизнь норм XIX главы Уложения, известных под названием «посадское строение». Для правительства цель этого «строения» состояла в увеличении численности тяглецов посада. Она достигалась двумя способами: ликвидацией белых слобод и возвращением в посад всех лиц, ушедших из него.

«Посадское строение» обеспечило прирост посадского населения почти на одну треть, с 31 561 до 41 662 дворов. Это вело к развитию в стране ремесла и рыночных отношений. Но, поскольку реформа осуществлялась феодальным государством, в ней проявились черты, отрицательно сказывавшиеся как на расслоении посадского населения, так и на накоплении у него капиталов. К ним относятся разнообразные повинности, называвшиеся тяглом: денежные платежи и службы, безвозмездно отбываемые в пользу государства. Самыми обременительными были службы по сбору таможенных пошлин и питейных сборов, а также обязанности целовальников при покупке в казну товаров, предназначавшихся для продажи за границу, и руководство казенными промыслами.

Служба посадских людей не только отвлекала их от занятий торговлей и промыслами, но и возлагала на них материальную ответственность, например по таможенным сборам, что нередко разоряло сборщиков. В то же время государство пополняло свой бюджет сбором налогов, не затрачивая ни копейки на содержание налоговой службы.

Не освобождались от службы в пользу государства и члены привилегированных корпораций — гости и торговые люди гостиной и суконной сотен. Их служба отличалась от службы рядовых жителей посада тем, что на них возлагались самые ответственные поручения: сбором таможенных пошлин в Москве и Архангельске руководили гости; они же выступали оценщиками сибирских мехов, управляли казенным соляным промыслом. Для всех категорий посадских людей самой обременительной была служба «в отъезд», то есть за пределами постоянного места жительства.

Посадская община составляла замкнутый мир, она пристально следила и за тяглоспособностью каждого своего члена, и за сохранением своей целостности. В ней было заложено консервативное начало, препятствовавшее обнищанию ее членов.

Социальная политика правительства при Алексее Михайловиче и его сыне Федоре проводилась под знаком закрепления прав помещика на труд и личность крестьянина, установленных Уложением 1649 г.: под давлением дворянских челобитных государство взяло на себя сыск беглых и увеличило штраф за их держание. Другим свидетельством развития крепостного права является четко прослеживаемая тенденция превращения холопов в крепостных, а также закрепощение той части населения, которое не находилось в крепостной зависимости (гулящие люди, отпущенные на волю крестьяне и др.). Проводилась и политика закрепощения посадских людей за посадом.

Торговая политика. Новшества в торговой политике правительства явились следствием удовлетворения требований торговых людей. Подобно дворянам, своими челобитными в первой половине XVII в. торговые люди настойчиво добивались отмены привилегий иностранным купцам. Первую челобитную торговые люди подали в 1627 г., последнюю — в 1649 г.

Экономически маломощные русские купцы, не выдерживая конкуренции с богатыми и хорошо организованными иноземными торговцами, требовали от правительства защиты, а именно изгнания с внутреннего рынка английских, голландских и немецких купцов. Правительство лишь частично удовлетворило требование торговых людей, поддержанное дворянами, когда в 1649 г. выселило из России английских купцов под предлогом происшедшего в Англии «великого мятежа», когда англичане «государя своего Карлуса убили до смерти».

С большим желанием правительство удовлетворило многократную просьбу челобитчиков об упорядочении таможенного обложения. В XVII столетии княжеств на Руси не стало, но товары при их перемещении много раз подвергались оценке и взиманию многочисленных сборов: явочных, езжих, мостовых, отвальных, привальных и др. Торговый устав 1653 г. отменил множество мелких сборов и пошлин, заменив их так называемой рублевой пошлиной — по 5 копеек с рубля, уплачиваемой продавцом товара. Таможенный устав стимулировал развитие внутренней торговли.

Самой важной акцией торговой политики правительства было обнародование в 1667 г. Новоторгового устава. Его инициатор и автор А. Л. Ордин-Нащокин исходил из посылки: «Во всех окрестных государствах свободные и прибыльные торги остаются между первыми государственными делами; остерегают торги с великим бережением...»

Новоторговый устав подтвердил замену мелких сборов рублевой пошлиной. Главное его новшество состояло в удовлетворении требования отечественных купцов об отмене привилегий иностранным торговцам. Отныне им разрешалось вести торговлю только в пограничных городах, проезд внутрь страны разрешали по царским грамотам и при условии уплаты пошлины в двойном размере. Им запрещалась розничная торговля. Русским купцам, не располагавшим необходимым капиталом, устав рекомендовал продавать товары не иноземным, а богатым отечественным торговцам, способным выжидать выгодной рыночной конъюнктуры. Таким образом, Новоторговый устав отдавал внутренний рынок на откуп отечественным купцам, избавив их от конкуренции иноземцев.

Новоторговый устав отражал первую ступень меркантилистской политики, суть которой состояла в строгом соблюдении активного торгового баланса: надлежало вывозить товаров больше, чем ввозить, и таким образом накапливать золотой запас.

Считалось, чем больше в стране золота, тем она богаче. С этой целью Устав ограничивал ввоз в Россию предметов роскоши: вин, украшений, шелка. Устав обещал осуществить еще одну важную меру: изъять купечество из-под власти воевод и учредить специальный приказ, который бы ведал купцами, но это обещание было выполнено лишь спустя три десятилетия

Финансовая политика. Две войны (с Речью Посполитой и Швецией), которые пришлось вести России при Алексее Михайловиче, сильно подорвали финансы страны. После неудавшейся попытки увеличить поступление денег введением чрезвычайных налогов правительство решило поправить дела денежной реформой, прибегнув к двум формам ее проведения. Первая состояла в том, что в 1654 г. на имевшей в России хождение немецкой серебряной монете, именуемой ефимком, заменяли клеймо. При этом стоимость ефимка увеличивали почти в два раза: монета содержала серебра на 64 копейки, а перечеканенную монету предписывали приравнивать к 100 копейкам, то есть к одному рублю. Однако население стало избегать таких «рублей» и от затеи вскоре отказались.

По предложению боярина Ф. М. Ртищева в 1656 г. было решено выпустить медные деньги и изымать из обращения мелкую серебряную монету. Из фунта меди (400 граммов) чеканили 10 рублей. Так как реальная цена монет была значительно ниже номинальной, то есть обозначенной на монете, то медные деньги, имевшие поначалу хождение, равное с серебряными, через несколько лет стали катастрофически обесцениваться. Тому было две причины: непрерывно из года в год увеличивавшаяся чеканка медных денег и злоупотребления с их выпуском — деньги стали чеканить не только из казенной, но и частной меди, принадлежавшей лицам, близким к царю и к Монетному двору. Ходила молва, что тесть царя Илья Милославский изготовил для себя на 100 тысяч рублей медных денег.

Появление на рынке огромного количества медных денег привело к тому, что в начале 1662 г. за рубль серебра давали 4 рубля медных, 1 сентября серебряный рубль стоил уже 9 рублей, а в середине 1663 г. — 15 рублей. От резкого падения курса медных денег страдали прежде всего те категории населения, которые жили жалованьем, а также посадский люд, покупавший на рынке продукты питания, цены на которые значительно повысились. Солдатские и стрелецкие полки, находившиеся на театре военных действий, голодали.

Медный бунт. Исподволь назревавшее недовольство вызвало стихийный взрыв, происшедший в Москве 25 июля 1662 г. Накануне ночью в людных местах столицы появились «воровские листы». Содержание их неизвестно, но нет сомнения, что в них были жалобы на положение низов городского населения и призыв идти к царю с просьбой выдать бояр, причастных к реформе.

Утром раздался набат, собравшиеся на Лубянке и Красной площади возбужденные толпы людей двинулись в село Коломенское, где в это время находился царь. Алексей Михайлович собирался сесть в карету, чтобы ехать в Москву, и появление толпы было для него совершенно неожиданным. Не располагая военной силой, он вступил с прибывшими в переговоры. Современник так описал переговоры: «И те люди говорили царю и держали его за платье, за пуговицы: «чему де верить?», и царь обещался им Богом и дал им на своем слове руку, и один человек из тех людей с царем бил по рукам, и пошли к Москве все».

Вскоре толпы безоружных людей были встречены вызванными царем стрелецкими и солдатскими полками, которым он велел «тех людей бити и рубити до смерти». Во время кровавой бойни было порублено множество людей, преследуемых стрельцами, немало москвичей утонуло в реке. Три стрелецких полка, оказавших столь важную услугу царю, стали своего рода гвардией.

Поиск по сайту: