История и социальная теория

История – это эмпирическая наука, изучающая отдельные события и явления. Значит ли это, что она не должна изучать общие закономерности развития общества? Может ли историческое исследование претендовать на теоретические обобщения, характеризующие этапы истории общества и механизмы их последовательной смены? Ученые, которые считают, что целью их ремесла является только выяснение фактов и скрупулезная реанимация прошлого, представляют собой значительную часть профессионального цеха. Однако подобная позиция – самообман. Любое явление прошлого должно быть рассмотрено с точки зрения его социальных функций. Например, в рамках «антикварного» интереса к истории создаются работы, реконструирующие костюмы и предметы быта, окружавшие людей в ту или иную эпоху. Их авторы, не обращаясь намеренно к общим проблемам организации общества, тем не менее, касаются таких вопросов, как отражение в предметах повседневности самосознания определенных социальных групп и его изменение с течением времени, разделение людей по социальному признаку, демонстрация социального положения людей в определенных внешних знаках. Иначе говоря, исследователи-антиквары, не ставя перед собой теоретических задач, должны иметь собственное представление о принципах организации общества в конкретную эпоху. Исследователи политической истории в свою очередь могут досконально изучить и воссоздать ход событий. Вместе с тем они прямо или косвенно затрагивают вопрос о том, как действия политических лидеров воспринимались обычными людьми, почему те или иные события втягивали в свой ход массу участников (нередко целые народы), какое влияние войны или политические реформы оказывали на состояние общества.

Систематический интерес к прошлому и историческое знание как таковое были порождены желанием ответить на вопрос: имеет ли развитие человечества цель, стоит ли за этим некий единый замысел или план, и если да, – то каковы они. Прошлое могло рассматриваться как процесс морального развития людей, воплощения божественного замысла, движения к цивилизованности и прогрессу или становления государства и наций.

Задолго до того как эти представления были сформулированы в концепциях европейских философов, экономистов и социологов нового времени, они воплотились в сочинениях их далеких предшественников – создателей библейских текстов, античных и средневековых историков. Со временем задачи исторического исследования, с одной стороны, и создания общих концепций организации и развития человеческого общества, с другой, были осмыслены как отдельные, принадлежащие к различным сферам интеллектуальной деятельности.

Из наук об обществе наиболее близкой к истории считается социология: обе имеют своим предметом общество в целом и исследуют различные формы социального поведения. В этом смысле они отличаются от экономики, политологии, психологии, истории религии и культуры. Историков и социологов разделяет не предмет исследования, а подход к задачам и методам изучения человеческого общества. К числу важнейших отличий относится разная интенсивность использования обобщающих концепций и теоретических построений. Для социального историка модели и схемы являются инструментом познания исторической реальности – это скорее гипотезы, которые заставляют задать новые вопросы прошлому, чем позволяют получить конечный ответ на вопрос о его смысле.

Цель социолога – обобщение представлений о структуре и закономерностях развития общества, выявление основных универсальных закономерностей поведения людей как социальных существ.

Историк сосредоточен на многообразии социальной жизни. Его задача – определить особенности существования общества в конкретный период времени, в конкретных обстоятельствах конкретном месте. Историк, в отличие от социолога, занимается различиями, а не общеприменимыми обобщениями. Являются ли подходы социальной теории и конкретного исторического исследования взаимопротиворечащими или взаимодополняющими? Ответ на этот вопрос неоднозначен. Анализируя отдельные факты и события, историк должен, так или иначе, соотнести их с многообразными историческими явлениями и процессами. Он рассматривает изучаемый материал в системе причинно-следственных связей, сопоставляет его со сходными явлениями, имевшими место в иных регионах и в иное время. Зачастую историк осуществляет эти логические операции автоматически, неосознанно.

Рассмотрим несколько типических ситуаций. Исследования, посвященные войнам и крупным конфликтам, нередко сводят их возникновения к действиям политических вождей и военных руководителей, т. е. приписывают воле, инициативе, амбициям и дальновидности отдельных личностей значение главного фактора.

В них опускается вопрос о том, в какой степени и каким образом походы Александра Македонского, военные экспедиции Наполеона или начатая Гитлером Вторая мировая война были порождены состоянием общества, и можно ли считать все последующее развитие прямым следствием этих политических акций? Эмпирический и фактографический подходы игнорируют проблему соотношения индивидуальной воли отдельных исторических личностей и социально-экономических предпосылок военного конфликта. Наконец, эти исследования не отвечают на главный вопрос о своеобразии данного события в ряду подобных. Великие военные конфликты в истории различаются лишь своими внешними и формальными аспектами: политическими акциями, масштабами военных действий, целями и результатами завоеваний.

Другим примером может служить изучение хозяйственной жизни. Нередко в исследованиях, посвященных экономике античности или средневековья, логика поведения людей в сфере производства или денежного обращения уподобляется логике современной экономической жизни. Факты, относящиеся к разным эпохам или регионам, в том числе и современного мира, интерпретируются с точки зрения универсальности экономических законов, а различия в хозяйственной жизни сводятся к измерениям интенсивности развития отдельных институтов или уровня производства. Однако универсальные на первый взгляд экономические законы при ближайшем рассмотрении оказываются гораздо более ограниченными. Они учитывают в лучшем случае специфику экономического развития и поведения людей в западноевропейском обществе нового времени, но не применимы к экономической истории других эпох и регионов. Так же как и в рассмотренной выше ситуации с военными конфликтами, исследователи, ориентирующиеся на факты, занимаются непроизвольной модернизацией истории: переносят понятия и социальные категории своего времени на события и явления прошлого. Исследовательский подход, который опускает задачу анализа конкретного события с точки зрения особенностей развития общества, исходит из представления, что история – это всего лишь совокупность отдельных и сходных по существу фактов. Этот взгляд в основе своей антиисторичен, он не учитывает того, что история – это процесс изменения общества во времени, причем не только в разные эпохи; одновременно могут существовать общества, чье развитие определяется разными закономерностями.

Определить исторический смысл любого явления, в сущности, невозможно без учета особенностей того общества, в котором оно укоренено.

В свою очередь, определение этих особенностей не может быть дано без использования понятий и концепций, отражающих характеристики устройства общества и закономерности его развития. Эти понятия и концепции позволяют выявить универсальные для всех социумов элементы. Исследование отдельных обществ в соответствии с этими абстрактными моделями позволяет преодолеть хаос бесконечного многообразия исторических фактов – их можно систематизировать и изучить в рамках определённой системы координат. Только таким образом можно сопоставить различные явления и формы социальной жизни, корректно выделить черты сходства и различия. Вместе с тем концепты и теоретические построения не являются буквальным отражением исторической реальности – они лишь инструмент, позволяющий эту реальность изучить и решить вопросы, которых факты сами по себе не ставят и не разрешают. Историк использует любые социальные модели и схемы как гипотезы, состоятельность которых проверяется только при анализе конкретного материала. Историческая наука, которая изначально была связана со стремлением общества понять закономерности своего становления, стала два столетия назад родоначальницей целого спектра самостоятельных наук об обществе. В наше время она обращается к теоретическим моделям схемам социологии, антропологии, экономики и психологии инструментам познания общества и одновременно испытывает эти теории на истинность.

Исторический анализ опирается на три категории абстрактных моделей, характеризующих устройство общества и определяющих правила его изучения. Эти категории различаются степенью своего обобщения конкретной реальности. Первая – концепции, трактующие общие закономерности организации общества и его развития. Вторая – понятия, которые претендуют на обозначение общих для любого общества принципов форм поведения людей, и вместе с тем означающие, что их воплощение было строго индивидуальным в каждом конкретном случае. Третья – методы познания общества, т. е. совокупность проблем и приемов их разрешения, позволяющих вскрывать глубинное содержание исторических фактов.

Поиск по сайту: