XV. Принятие решений. Процесс выбора. 10 страница

Изложенное представление о возникновении навязчивых состояний находится в соответствии с теорией Jamеs-Langе, по которой сосудистые изменения лежат в основе развивающихся аффектов; согласно этой теории следует допустить, что комплексы физических реакций усложняются и развиваются путем жизненного опыта, и ряд впечатлений, сопровождаясь различного рода возникающими ассоциациями, имеет своим последствием разнообразные сосудистые и другие физические реакции; развитие и закрепление вырабатываемых условных рефлексов, конечно, должно иметь в этом процессе весьма существенное значение. Связь навязчивых представлений с эмоциональным состоянием бывает лучше всего заметной при первом их возникновении, особенно, если удается выяснить условия возникновения содержания навязчивого представления; при повторном появлении эта связь может затушеваться, эмоциональная реакция может ослабевать и делаться мало заметной.

Из всего сказанного следует, что та часть характеристики Westрhаl'я, которая говорит, что навязчивые идеи не обусловливаются, особым эмоциональным состоянием, не представляется достаточно обоснованной; напротив, возникновение навязчивых представлений и навязчивых состояний вообще теснейшим образом связано с поражением эмоциональной стороны душевной жизни, хотя в некоторых случаях это поражение может быть выраженным слабо. Справедливость нашего положения будет установлена еще прочнее, когда мы обратимся ближе к рассмотрению вопроса о происхождении навязчивых состояний.

Против положения Westphаl'я, что навязчивые представления не удается устранить и что они нарушают нормальное течение идей, возражать по существу нельзя; можно лишь отметить, что в легко выраженных случаях это иногда удается, но обычно навязчивые идеи исчезают сами, а борьба с ними, усиливая эмоцию, нередко приводит к обратным результатам. Невозможность подавить навязчивые представления об'ясняется тем, что обычно они не вступают в ассоциативную связь с другими содержаниями сознания, вследствие чего и не замещаются другими представлениями. Отчасти это отрицательное отношение навязчивых представлений к развивающемуся в сознании ассоциативному процессу зависит от преобладания яркости, интенсивности, напряженности навязчивых представлений, привлекающих внимание и интерес больного; но исключительно разностью интенсивности представлений рассматриваемое явление не об'ясняется, тем более, что в очень многих случаях такая повышенная яркость навязчивых представлений оказывается крайне сомнительной. Причины явления следует искать глубже, они заключаются именно в тесном соотношении навязчивых идей с поражением эмоциональной сферы, которая и сообщает им известную неприступность, фиксирует их, не позволяя им исчезнуть до тех пор, пока сопровождающий и обусловливающий их аффективный тон не спадет и не исчезнет; тогда и самое представление исчезнет, утрачивая свой навязчивый характер. К этому вопросу еще придется вернуться несколько ниже.

Признает ли больной навязчивые представления за нездоровые, чуждые ему мысли? Достаточно ли правильно выражено это положение? Ответ на этот вопрос распадается на две части: элемент "чуждости" может относиться к самому характеру^*) возникновения мысли и к ее содержанию. Навязчивый, насильственный характер мысли, от которой больной не может освободиться, несмотря на все усилия, тормозящий течение ассоциативного процесса, подавляющий мышление, сопровождающийся особым чувством напряжения, ограничивающий реакцию выбора, и сообщает навязчивым явлениям тот суб'ективный оттенок, который выражается словом "чуждый"; что же касается самого содержания навязчивых представлений, то оно бывает различным; в одних случаях оно является самым обыкновенным, не представляющим ничего особенного, в других же оно несвойственно миросозерцанию больного, оказывается для него неожиданным, непонятным, "чуждым" ему; таким образом, элемент чуждости должен относиться к способу возникновения навязчивых представлений, а в некоторых случаях и к их содержанию.

Сохранение страдающими навязчивыми состояниями понимания болезненного характера этого явления давало основание старым авторам обозначать заболевания, при которых наблюдались навязчивые явления, названием folie lucide или folie conscience - светлое помешательство или помешательство с сохранением сознания. Отношение больных к навязчивым явлениям, как к чуждым и болезненным, есть критическое отношение; наличность критического отношения признается одним из существенных свойств, обнаруживаемых лицами, страдающими навязчивыми состояниями; это свойство признается большинством авторов и по мнению большинства является основным признаком, дающим возможность отличать навязчивые идеи от бредовых, по отношению к которым критика со стороны больных отсутствует. Однако, некоторые авторы ⁴¹⁴) в то же время обращают внимание, что критическое отношение к навязчивым идеям не есть свойство, присущее всегда всем больным; бывают случаи, когда навязчивые идеи настолько властно овладевают сознанием больного, что его критическое отношение к ним страдает и даже утрачивается, вследствие чего навязчивая идея приобретает в глазах больного черты реальности и таким образом перестает отличаться от бредовой; по мнению Friedmann'a^*), особенно оттеняющего это свойство навязчивых идей, они отличаются от бредовых не столько по признаку критического отношения к ним со стороны больных, сколько по другому признаку, им присущему: навязчивые идеи и вообще навязчивые состояния возникают и текут припадочно, приступами, появляются и через некоторое время ослабевают и исчезают, часто затем возникая снова; вот этот припадочный характер появления и составляет одно из типичнейших свойств, дающих возможность отличать навязчивые идеи от бредовых.

С этим мнением можно согласиться лишь до известной степени, так как отсутствие критического отношения к навязчивым идеям встречается не очень часто, представляя частный случай в общем порядке явлений; вообще же критическое отношение больного к навязчивой идее следует принять в качестве характерного, ограничив его известной оговоркой. Таким образом, навязчивая идея отличается от бредовой двумя признаками: во-первых, тем, что в громадном большинстве случаев больной сохраняет к ней критическое отношение, а, во-вторых, тем, что появление и исчезновение навязчивой идеи носит припадочный характер; ни то, ни другое свойство не представляется присущим бредовым идеям.

В связи с только что рассмотренным возникает вполне естественно вопрос о возможности перехода навязчивых идей в бредовые, иными словами, могут ли навязчивые идеи являться источником бредовых? Westphal, давший первое точное определение понятия навязчивого представления, категорически отрицает таковую возможность; много лет мнение Westphal'я было господствующим, и его держалось большинство психиатров. Однако, от времени до времени высказывалось мнение, что проводить слишком резкую разграничивающую линию между навязчивыми и бредовыми идеями неправильно, так как несомненно бывают случаи образования бредовых идей из навязчивых. Клинические наблюдения вызывали авторов на соответствующие уступки, и еще Fаlrеt, отстаивавший необходимость строгого отграничения навязчивых идей от бредовых, вынужден был признать возможность перехода первых в последние в редких случаях далеко зашедших заболеваний^**). SсhuIe^***) уже определеннее указывает, что навязчивые идеи не находятся в слишком резком противоположении с бредовыми, так как отношение к ним сознания может изменяться, критика исчезает, и навязчивое представление или идея переходит в бредовое. Как уже было упомянуто выше, Friedmann ставит переход навязчивой идеи в бредовую настолько вне сомнения и настолько сближает оба явления, что не считает правильным различение навязчивой идеи от бредовой по признаку критического отношения к первой; Pitres et Regis^****) также держатся положительного разрешения вопроса, основываясь на ряде наблюдавшихся ими случаев. Storring^*****) отводит навязчивым идеям место на границе бредовых и считает установленной возможность перехода их в бредовые, в случае усиления их навязчивого характера. Janet^******) прямо заявляет, что переход навязчивой идеи в бред, более или менее систематический, происходит чаще, чем это обыкновенно думают. Нasсhе-Кlunder ⁴¹⁵), высказываясь вместе с другими авторами за положительное разрешение вопроса, иллюстрирует свое мнение анализом наблюдавшегося им случая. За возможность перехода навязчивых идей в бредовые говорят и мои личные наблюдения. В результате необходимо признать, что мнение Westphаl'я представляется слишком категорическим, что случаи перехода навязчивых идей в бредовые действительно наблюдаются, но встречается такой переход довольно редко.

Приходится сделать вывод, что определение навязчивых представлений, данное Westphаl'ем, должно быть изменено и заменено другим; так как навязчивые представления и идеи, страхи (фобии) и влечения представляются явлениями общего порядка, то правильнее включить все навязчивые явления в одно общее определение. На основании всего сказанного это определение представится в следующем виде: под навязчивыми и насильственными явлениями подразумеваются такие представления и идеи, страхи или фобии и влечения, которые возникают в сознании страдающего ими человека независимо и против его желания, неожиданно и часто внезапно, припадочным образом, не находясь в видимой связи с содержанием его мышления, и от которых он часто не в состоянии освободиться, несмотря на все усилия; возникая в теснейшей связи с эмоциональной сферой больного, они не вступают в ассоциативную связь с другими элементами мышления, препятствуют правильному течению мышления и тормозят его; навязчивость явления, его болезненный характер, обыкновенно сознается больным, обнаруживающим критическое отношение к явлению, и определяется, как чуждый, несвойственный его мышлению; но бывают случаи, особенно, связанные с резко выраженным эмоциональным элементом, когда навязчивое явление настолько сильно овладевает больным, что его критическое отношение к нему на более или менее продолжительное время не только страдает, но даже утрачивается; навязчивые явления могут служить источником бредовых идей, переходя в последние.

Связь навязчивых представлений с эмоциональной сферой представляется установленной, вместе с тем, они не находятся в соотношении с содержанием мышления больного в данное время. Каково же их происхождение? Установлением связи с чувственными процессами душевной жизни оно еще не об'ясняется; не об'ясняется оно и установлением взгляда на первичный или вторичный характер происхождения навязчивых представлений и установлением соотношения явления с теорией James-Lange. Психологическое существо явления сказанным выяснено недостаточно.

Навязчивые представления и идеи имеют своим источником несознаваемую сферу душевной деятельности, из которой они, вследствие различных условий, вплывают насильственно и мощно в сознаваемую область, занимая в ней господствующее положение. По мнению Janet⁴¹⁶), это психологическое явление развивается автоматически, вне воли и личного участия больного, иногда случайным образом; оно развивается в несознаваемой сфере душевной жизни и проникает в содержание сознания как бы в результате борьбы автоматизма с волей больного; так как эти представления являются новыми, посторонними содержанию сознаваемой сферы, то при их навязчивом характере и получается впечатление чего-то чужого. Нередко это бывают представления, возникновение которых связано с более или менее сильными впечатлениями и чувственными переживаниями, однако, не нашедшие выхода и разрешения через сознаваемую область и вследствие этого оставшиеся в несознаваемой области, "ущемившиеся" в ней, но тем не менее являющиеся основой, в связи с которой в несознаваемой сфере продолжают развиваться и наростать различные психологические процессы, выявляющие себя нередко самым неожиданным образом. Janet полагает, что его мнение о возникновении навязчивых явлений из области подсознательной, автоматической сферы душевной деятельности подтверждается Breuer'ом и Frud'ом⁴¹⁷).

Freud, обращая внимание на громадное значение в жизни человека полового влечения, связывает с ним и выводит из него весьма многие явления нормальной и патологической душевной жизни. По наблюдениям Freud'a, ходячее мнение об отсутствии полового влечения в раннем детстве, поддерживаемое научными авторитетами, представляется совершенно ошибочным; половое влечение возникает и развивается уже с первых дней жизни ребенка, и если это отрицалось, то отчасти вследствие недостаточно внимательного отношения к этому периоду жизни ребенка, отчасти вследствие забвения собственных переживаний в детстве, обусловленного амнезией, скрывающей от людей первые годы их жизни. Сосание груди, доставляющее приятные переживания, является первым проявлением полового влечения, что подтверждается сосанием других частей тела, как пальцев, кожи; следующее проявление - приятные ощущения, связанные с поцелуями, поглаживаниями, особенно касающимися половых органов, трение этих органов движением ног, прикосновением пальцев к ним и к anus (мастурбация); дети аутоэротичны; к 3-4 годам жизни проявления полового чувства становятся совершенно отчетливыми. Воспитание, развитие чувства стыда являются тормозами, подавляющими выражение полового чувства. Большой ряд чрезвычайно разнообразных ассоциативных реакций связывается с сексуальными переживаниями, остающимися в несознаваемой сфере душевной деятельности; они оказывают влияние на поступки и действия человека без сознавания им этих мотивов подобно тому, как влияет гипнотическое внушение, забываемое тотчас по выходе из гипнотического состояния; содержание внушения остается в несознаваемой сфере, но развивает свое действие и может быть выявлено в новом гипнозе. Половые переживания, занимающие в дальнейшей жизни ребёнка, девочки, мальчика, юноши господствующее место, продолжают подавляться частью сознательно, но еще больше бессознательно, не будучи оцениваемыми соответствующим образом. Выявление в сознании элементов из области несознаваемой душевной жизни происходит с большим сопротивлением, и лишь с большим трудом они подвергаются процессу вытеснения. Психическая травма может не обнаруживаться внешними реакциями, остается неотреагированной, вызванные ею переживания и ассоциации, частью совершенно случайного характера, погружаются в несознаваемую область и остаются там в ущемленном состоянии; однако, эти аффективные переживания, оставаясь в несознаваемой области душевной жизни, продолжают оказывать на нее свое действие. Погружение психических процессов в несознаваемую сферу есть забвение; процесс воспоминания происходит с большими затруднениями, он заключается в вытеснении необходимых элементов из несознаваемой сферы. Расщепление душевной жизни на сознаваемую и несознаваемую об'ясняется отчасти, как результат борьбы душевных процессов, и вытеснение известных переживаний может послужить причиною развития невроза. Могущественные условия культуры представляют один из крупнейших факторов такой борьбы. Для вытеснения скрытого содержания несознаваемой сферы душевной деятельности служат средствами гипноз и анализ сновидений, отражающих содержание несознаваемых душевных процессов. Zurich'ская школа Bleuler'a и Jung'а предложила обозначить ассоциативные группировки, связанные определенным общим аффектом, термином комплексов. На установление существования скрытых комплексов и уяснение их содержания и должны быть направлены усилия исследователя, располагающего двумя уже упомянутыми методами; но существует еще третий метод, применяемый также с значительным успехом и носящий название ассоциационного эксперимента или сочетательного опыта (Jung); существо опыта заключается в изучении сочетательных реакций исследуемого на ряды письменных словесных раздражителей; указание на существование и характер комплекса дают замедленные реакции, ошибочные реакции, неправильные воспроизведения при повторении опыта, двигательные проявления, кажущиеся противоречия и отсутствие связи между раздражителем и реакцией. По мнению Jung'а, это влияние комплекса на реакцию соответствует тормозам и сопротивлению, наблюдаемому при попытках посредством психоаналитического метода Frеud'а выяснить скрытое содержание несознаваемой душевной жизни.

Если ущемленный аффект удается выяснить и вывести из несознаваемой сферы, дав таким образом больному возможность освободиться от него, отреагировать, то вредное влияние аффективного комплекса исчезает; к выяснению скрытых аффектов, и освобождению от них и направлен психоаналитический метод Freud'a; так как посредством психоанализа больной очищается от вредных аффективных комплексов, то Freud называет свой метод катартическим.

К числу могучих психологических комплексов принадлежит развивающийся в детстве комплекс, вытекающий из сексуальной привязанности детей к родителям в направлении противоположного пола, т. е., у сына по отношению к матери, а у дочери - к отцу; этот комплекс, основываясь на легенде об Эдипе, Freud называет Oedipuskomplex.

Подобно истерическому неврозу, невроз навязчивых представлений проистекает из неудачного вытеснения психосексуальных моментов с тою разницею, что здесь не происходит при прорыве аффекта в сознаваемую сферу превращения, как при истерии, мучительного представления в телесный симптом (конверсия), а получается замещение его (субституция) навязчивыми представлениями; эти представления могут быть нередко абсурдными, будучи случайно связанными с аффектом, и являются таким образом фальшивыми этикетками. Если удается выяснить посредством психоанализа связь навязчивого представления со старым, детским комплексом, то навязчивый характер представления исчезает. Основное этиологическое значение в развитии навязчивых состояний принадлежит периоду детства с его сексуальными комплексами. По мнению Freud'а, навязчивые представления или мысли являются извращенными, вырвавшимися из утеснения мыслями, происходящими всегда из аффективных переживаний, обусловленных детскими половыми порывами ^418-420а). Как на пример, поясняющий сказанное, можно указать на развитие сидеродромофобии и агорафобии, об'ясняемое Freud'ом следующим образом: любовь детей к пассивным движениям, как качание и подбрасывание, доказывает возможность удовольствия от механических сотрясений тела; сотрясение при езде в экипаже или по железной дороге производит такое приятное действие на более взрослых детей, что все дети хотя раз в жизни желали быть кондукторами или кучерами. В возрасте особенно интенсивной деятельности фантазии, незадолго до периода половой зрелости, все, относящееся к железной дороге, становится ядром сексуальной символистики. Принуждение к сочетанию поездки по железной дороге с половыми переживаниями, несомненно, исходит из удовольствия, связанного с двигательными ощущениями; если затем наступает вытеснение, извращающее отношение ко многому, что увлекало в детстве, то те же самые лица в более старшем возрасте реагируют на поездки по железной дороге тошнотой, утомлением, приступами страха - сидеродромофобией. Аналогичное об'яснение дается Freud'ом и агорафобии, в которой сексуальный элемент связывается с удовольствием, получаемым от движения^*).

Теория Freud'a, раскрывающая громадное влияние несознаваемой душевной жизни на сознаваемую, относится к числу крупных научных завоеваний в области психологии и психопатологии; большая заслуга Freud'a заключается и в выяснении значения могущественного сексуального фактора; нельзя не признать, что многие случаи навязчивых состояний прекрасно об'ясняются с точки зрения этой теории. Однако, видеть в сексуальном чувстве едва ли не единственный двигатель многих явлений душевной жизни неправильно, когда налицо имеются и другие жизненные факторы, как, напр., чувство голода. По отношению к выяснению происхождения навязчивых идей и страхов представляется несомненным, что весьма часто они не имеют никакой связи с сексуальными процессами, а зависят от проникновения в сознаваемую область элементов, обусловленных комплексами совершенно иного порядка, напр., больной, страдавший петтофобией, получил это неприятное состояние в зависимости от кишечного катарра, которым он страдал некоторое время, и т. под. Поэтому, сочувствуя основным идеям Freud'a о способе влияния несознаваемой душевной деятельности на область ясного сознания, я могу согласиться с правильностью его взглядов лишь в отношении к частным случаям возникновения навязчивых состояний, вообще же все навязчивые явления гораздо лучше об'ясняются при условии признания более общих взглядов Janet и особенно учения Jung'a ^421-422) о комплексах, представляющих из себя группы представлений, связанных аффектом; комплекс является функциональной единицей; погружаясь в несознаваемую сферу, комплекс может оказывать влияние на душевные процессы; если отдельные элементы его, напр., то или иное представление, проникает в сознание, оно может оказаться навязчивым представлением, так как, будучи связано комплексом, оно не вступит в ассоциативную связь с другими представлениями и не выйдет из содержания сознания вместе с ними; выражаясь образно, корни его лежат за границей сознания, глубже его порога. Различная интенсивность и характер комплексов, в том числе и половых, отразится и на силе, обилии и разнообразии навязчивых явлений.

Говоря о возникновении и развитии невротических явлений, нельзя не упомянуть о взглядах AdIer'а ^422а-422b) Основным положением автора является установление значения прирожденной недостаточности тех или иных органов, представляющихся вследствие этого неполноценными или малоценными (minderwertige); неполноценность органов может быть и морфологической, и функциональной, напр., признаки вырождения, близорукость, кожная пигментация, фимоз, заикание, рахит, расстройство внутренней секреции; все это приводит к развитию чувства собственной малоценности, которое поддерживается и развивается постоянным сравнением с взрослыми, здоровыми людьми, особенно с людьми близкими (отец, мать, братья, сестры). Возникает стремление к возвышению чувства собственной личности теми или другими психическими компенсациями; наряду с этим развиваются и укрепляются психологические комплексы, связанные с малоценностью дефективных органов и с чувством малоценности собственной личности; из этих оснований и возникают ненормальные проявления.

Посмотрим, где, у каких больных наблюдается развитие навязчивых явлений. На основании всего изложенного следует признать, что навязчивые явления не могут служить специфическим признаком определенного заболевания, а возникают там, где существуют подходящие условия для их развития, и особенно характерным представляется их появление при тех заболеваниях, при которых эти условия выражены. Уже упоминалось, что навязчивые идеи возникают иногда у людей душевно-здоровых, но находящихся в состоянии переутомления или истощения, напр., на почве перенесенной болезни; однако, у людей душевно-здоровых эти явления наблюдаются лишь в качестве кратковременных эпизодов; это отмечается весьма многими наблюдателями. Еще Krafft-Ebing'ом^*) было отмечено появление навязчивых состояний в связи с некоторыми физиологическими процессами, как menstrua, graviditas, период лактации, полового созревания; также в связи с сильными впечатлениями и потрясениями; конечно, перечисленные физиологические процессы являются в этом случае только причинами вызывающими, обусловливающими развитие болезненного явления при наличности надлежащего невропатического или психопатического расположения. Magnan^**)⁴²³) рассматривает навязчивые состояния, как один из признаков психической дегенерации, душевного вырождения, обусловленного тяжелыми наследственными влияниями. Уже давно было отмечено появление навязчивых состояний у больных, страдающих эпилепсией (Westphal, Cordes, Berger и др.); это совпадение нельзя признать случайным, так как оно наблюдается нередко, особенно в период времени, близкий к падучному приступу; Janet^***) ставит явление в причинную зависимость с резким падением психического напряжения, бывающим при падучей и представляющим благоприятную основу для возникновения навязчивых состояний. Особенно характерным считается возникновение навязчивых состояний для психастении (Janet), а также для истерии, для последней, впрочем, это менее существенный признак. Также в качестве частого явления навязчивые представления и идеи приходится встречать в депрессивной и смешанной фазе маниакально-депрессивного психоза и, конечно, при циклотимии. Отмечались также навязчивые явления при базедовой болезни и при прогрессивном параличе помешанных. Наконец, ряд авторов, как старого (Falret, Westphal), так и нового времени выделяют болезненное состояние, связанное с развитием навязчивых идей, фобий и влечений, в самостоятельную нозологическую единицу под названием невроза или психоневроза навязчивых состояний, Zwangsneurose (Kraepelin, Bleuler), Angstneurose (Freud), Angstzustande (Stekel) ⁴²⁴).

В отношении к дифференциальному распознаванию навязчивых явлений приходится иметь в виду не столько навязчивые страхи и влечения, сколько навязчивые представления и идеи. Выше уже было указано, как и чем навязчивые идеи отличаются от бредовых, за исключением, конечно, случаев, в которых навязчивые идеи переходят в бредовые. Далее, следует принимать во внимание те мысли, которые неотвязно преследуют человека в связи с сильно заботящими его обстоятельствами и интересами; в этих случаях мысли фиксируются в определенном направлении в связи с обстоятельствами реальной действительности, исчезают с изменением условий этой действительности или постепенно изживаются; гнетущие мысли, связанные с выраженной эмоцией, проистекают из условий окружающей обстановки, а не возникают из содержания несознаваемой душевной области; рассматриваемые идеи, связанные с эмоцией и аффектом, являются материалом для образования комплексов и, погружаясь в несознаваемую сферу, со временем могут оказаться источником возникновения навязчивых идей. Аутохтонные идеи, по терминологии Werniске^*), это самостоятельно возникающие идеи, к которым больной относится критически, признавая их за нечто чуждое и постороннее своему сознанию; понятие аутохтонных идей Wernicke весьма близко с понятием навязчивых идей; сам автор видит между теми и другими ту разницу, что содержание навязчивых идей по Wernicke не воспринимается, как чуждое личности больного, и поэтому они не могут так тяжело отражаться на всей его душевной жизни, как аутохтонные идеи; глубоко расстраивая ассоциативные процессы, аутохтонные идеи крайне мучительно переживаются больными, тяжелее телесных ощущений и болей, при чем больные бывают склонны приписывать их происхождение различным внешним и посторонним влияниям. Кроме того, различаются еще так называемые переоцененные, чрезмерно ценные или сверхценные идеи (uberwertige), содержание которых черпается из окружающей действительности, но которые мощно привлекают внимание больного, переоценивающего и неправильно истолковывающего их значение, и которые близко примыкают к бредовым идеям^**).

О связи навязчивых представлений с галлюцинациями и о сравнительной редкости этого явления упоминалось в гл. XX (Krafft-Ebing, Seglas, Arnaud, Jaspers, Stocker).

С анатомо-физиологической точки зрения, по всей вероятности, при развитии навязчивых явлений дело идет об известном напряженном состоянии определенных чувство-двигательных областей мозговой коры, особенно речевых центров. Повидимому, явления внутренней речи больных, беззвучных голосов, также находятся в близком соотношении к генезу навязчивых представлений и идей, или точнее, к генезу аутохтонных идей Wernicke, так как обычно больные не относятся к ним критически, как к болезненным идеям, а об'ясняют их возникновение бредовым образом (вкладывание мыслей, влияние на их мышление на расстоянии).

XXII.

Бредовые идеи. Свойства бредовых идей: их неисправимость и сравнительное постоянство. Оценка терминов "бредовой" и "нелепой" идеи. Суб'ективная реальность и достоверность бредовых идей. Разновидности бредовых идей по содержанию. Условия возникновения и развития бредовых идей, Источники бредовых идей. Первичные и вторичные бредовые идеи. Их острое и хроническое развитие. Стойкость бредовых идей. Аутохтонные идеи Wernicke. Сверхценные идеи. Бред. Разновидности бреда. Терминологический анахронизм. Происхождение первичного, систематизированного бреда. Влияние аффектов на содержание и характер бреда; связь бреда с болезненным процессом; происхождение содержания бреда. Бредовые неологизмы. Об'ективные признаки бреда. Примеры.

Мышление душевно-здорового человека протекает соответственно определенным законам, установленным на основании изучения психической жизни и выраженным в психологии и логике. Правильное, нормальное мышление находится в соответствии с этими законами, результаты его представляются логичными и понятными. Патологическая душевная жизнь включает целый ряд таких факторов, которые существенным образом влияют на течение ее процессов, вследствие чего страдают как отдельные элементы душевной жизни, так и мышление. В результате у душевно-больных возникают такие восприятия, представления, идеи, суждения и выводы, правильность которых для душевно-здоровых людей представляется сомнительной и даже совершенно неприемлемой. Неправильные и ложные идеи и суждения, обусловленные патологическими причинами, носят название бредовых идей и суждений, а совокупность бредовых идей называется бредом.

По мнению Анфимова ⁴²⁵), слово "бред" происходит от глагола "бреду", который означает "иду неуверенно"; если это мнение правильно, то очевидно, характер неуверенности походки, неясно выраженной цели у бредущего или бродящего человека, нередко блуждающего или даже заблудившегося, направляемого иногда случайными и обманчивыми влияниями, принятием термина "бред" остроумно перенесено на характеристику душевной деятельности в условиях ее болезненного состояния.

Поиск по сайту: