СССР в годы «Застоя»

Период, охватывающий 60-80 гг., называется в исторических работах «временем упущенных возможностей», «периодом застоя». Именно в эти годы негативные явления и нерешенные проблемы, копившиеся десятилетиями, привели общество к кризису – застою в экономике, деформациям общественно-политической жизни, обеднению духовной сферы. Обращение к периоду застоя позволяет осмыслить сложность процессов, происходивших в те годы в обществе, увидеть реальные возможности его обновления, конкретные пути выхода из кризиса.

К началу 70-х гг. в стране был накоплен значительный экономический потенциал: за четверть века основные производственные фонды народного хозяйства увеличились в стране в 7 раз, промышленное производство – в 5, сельскохозяйственное – в 1,7 раза; в 2,6 раза увеличились реальные доходы на душу населения, в 5 – общественные фонды потребления. Однако динамизм, присущий ранее советской экономике, в середине 70-х гг. был утрачен. В 1966 – 1971 гг. прирост производительности общественного труда составил 39%, в 1971-1975 – 25%, а в 1976-1980 – только 17%. Резкое сокращение притока трудовых ресурсов и капиталовложений, возросшая трудоемкость сырьевых отраслей промышленности и другие причины' не позволяли больше расширять производство за счет количественных изменений. Время требовало использовать интенсивные факторы развития, а переход к ним сдерживался сохранявшейся в стране административно-плановой экономикой.

Центральными органами принималось немало решений по вопросам повышения эффективности производства и роли экономических методов руководства, но они слабо влияли на положение дел в экономике. В официальных документах КПСС целью экономической политики провозглашалась интенсификация производства в условиях научно-технической революции. На деле же использование достижений НТР носило однобокий характер, главным образом потому, что сохранялась монополия государства на средства производства, отсутствовали рыночные, экономические и правовые механизмы, обеспечивавшие переход к оптимальным методам развития производства через непрерывное повышение производительности труда. Этим питалась неизбежная тенденция к овладению отдельными, частичными результатами НТР, новыми технологиями и материалами путем встраивания их в старый механизм, сочетания автоматизированных линий с массой ручного труда. Более того, достижения НТР, новые технологии вместо того, чтобы изменить сам механизм безрыночной индустрии, как бы продлевали ему жизнь, давая новый импульс; к примеру, благодаря успехам трубопрокатных и трубокомпрессорных технологий в нефтедобыче стали доступными гигантские природные кладовые нефти и газа, объем их добычи продолжал наращиваться, и застой в этой отрасли не наблюдался.

Своеобразный симбиоз индустрии без рынка и новых технологий эпохи НТР способствовал ускоренному потреблению богатейших ресурсов и в итоге привел к неизвестному прежде структурному застою, охватившему все сферы общественного производства. В отличие от стран Запада, вступивших в постиндустриальную технологическую эпоху, СССР оставался в старой, индустриальной – страна отставала по производительности труда от США в 5 раз в сельском хозяйстве и в 2,5 – 3 раза в промышленности. В этом «застое в условиях бурного роста» сыграли свою роль и процессы на мировом рынке, приведшие в 70-е гг. к резкому повышению цен на нефть и другое сырье. Отрицательно сказывались на экономическом развитии также упрощенные методы составления госбюджета, скрытие субсидий ВПК, запрет на передачу оборонных технологий в гражданские отрасли. В итоге накопившийся груз расточительности, неэффективное распределение ресурсов, структурные диспропорции, гонка вооружений – все это обусловливало падение темпов экономического роста.

Противоречиво шло социально-политическое и духовное развитие общества. Негативные тенденции проявлялись в области социально-классовых и межнациональных отношений: руководящие органы партии и государства недооценивали проблемы национальных республик и межнациональных отношений, держали курс на «сближение наций» и регулировали межнациональные отношения командно-административными методами. На деле это приводило к ограничению прав республик и других национальных образований, выхолащиванию реального содержания федерации. Возникавшие в межнациональных отношениях проблемы становились источником социальной напряженности и порой создавали предпосылки для конфликтных ситуаций.

В 1977 г. была принята новая Конституция СССР, а в 1978 г. – конституции союзных республик. В них законодательно закреплялась (в ст. 6) руководящая роль Коммунистической партии. Существование и деятельность других партий конституцией не предусматривались. В новом основном законе развитие страны рассматривалось как совершенно бесконфликтный, поступательный процесс восхождения общества к высшей ступени социально-экономического и духовного прогресса. На пути этого движения закономерным этапом было «общество развитого социализма». Новая концепция была призвана разрешить противоречие между декларацией «о близкой победе коммунизма» и отдалявшимся воплощением её в жизнь, между реальной действительностью и идеалом, провозглашённым теорией марксизма.

В качестве достижений советской системы рассматривалось создание могучих производительных сил, передовой науки и культуры, обеспечивавших постоянный рост благосостояния народа и формирование «новой исторической общности – советского народа». В особую главу была выделена проблема прав, свобод и обязанностей личности что, разумеется, было шагом вперёд, однако механизм реализации прав не был выработан. Не чётко прослеживались в Конституции права союзных республик, а также право малых народов, несмотря на то, что в 70-е гг. было немало свидетельств о нарастании противоречий в сфере межнациональных отношений.

С позиции современности можно видеть, что в официальном курсе того времени и в его пропаганде преобладал формализм, который питал развитие деформирующих процессов в политической и духовной жизни общества. Особенность политической ситуации периода 70-х гг. состояла в том, что линия на стабилизацию советского общества, его демократизацию (пусть даже половинчатую и непоследовательную) была прервана. Это не замедлило сказаться на духовной атмосфере: в общественно-политической практике свежие мысли и идеи уступали место штампам, вновь стал разрастаться метод разносов, проработок, возрождались упрощенный черно-белый подход к событиям внутренней и международной жизни, система запретов в духовной жизни. Усилилось давление цензуры.

В 1966 г. за публикацию «антисоветских произведений» были осуждены Ю. Даниэль и А. Синявский. Была распущена редакция «Нового мира», с должности редактора снят А. Твардовский. Эмигрировали или были лишены советского гражданства В. Аксёнов, С. Довлатов, А. Гладилин, А. Кузнецов, В. Некрасов; поэт И. Бродский, кинорежиссёр А. Тарковский; режиссёр Ю. Любимов и др. В 1974 г. лишён советского гражданства А.И. Солженицын. «Диссиденты» опубликовали за рубежом ряд получивших широкую известность произведений: «Архипелаг ГУЛАГ», «В круге первом», «Раковый корпус» А. Солженицына, «Ожог» и «Остров Крым» А. Аксёнова, «Иностранка» С. Довлатова, «Заглянуть в бездну» В. Максимова, произведения И. Бродского и др.

В то же время в советской литературе громко заявили о себе писатели-деревенщики – Ф. Абрамов, В. Белов, В. Распутин, В. Астафьев, Б. Можаев. Особое место заняли книги В.М. Шукшина с его своеобразным видением мира. Неотделимо от российской культуры творчество писателей союзных республик: белоруса В. Быкова, киргиза Ч. Айтматова, грузина Н. Думбадзе, абхаза Ф. Искандера и др. Явлением в культуре стала поэзия бардов А. Галича (впоследствии эмигрировавшего), В. Высоцкого, Ю. Кима и др. Но ряд литераторов, как и в 20 – 30-е гг., писали «в стол», не надеясь на публикацию. Тогда были созданы произведения В. Гроссмана «Жизнь и судьба», А. Рыбакова «Дети Арбата», В. Дудинцева «Белые одежды», рассказы В. Тендрякова.

Все отчетливее ощущалось многими отчуждение власти от общества, развитие двойных стандартов в этике, политике, морали. Совершенствование экономической машины, работавшей автономно, привело к формированию теневой, спекулятивно-криминальной экономики, тесно связанной с представителями советской и хозяйственной номенклатуры. В те годы армия чиновников обрела большую самостоятельность, сложилась в своеобразный слой со своими интересами; образовались многочисленные влиятельные группы, усилились позиции номенклатуры в правящей партии. Тем не менее политическая ситуация 70 – 80-х гг. отличалась от политической системы 40-х –начала 50-х гг. Политический режим не был таким диктаторским, как прежде, не допускал массовых репрессий. И хотя политические преследования не исчезли, они сократились неизмеримо, изменились их формы (преобладали громкие осуждения, административные преследования, незаконное содержание в психиатрических лечебницах, изгнание из страны). Однако устранение жесткого авторитаризма все же не привело к широкой демократизации политической системы; авторитаризм был ослаблен, но многие его элементы сохранялись.

Помимо общего смягчения атмосферы в политической жизни 70 – 80-х гг. стали ощущаться и новые веяния. Работа высших органов власти – Верховного Совета СССР и союзных республик, Центрального комитета партии. – приобрела большую упорядоченность и регулярность, стала более открытой. В политике стали практиковаться дискуссии, обмен мнениями. Кроме того, переход к более либеральным методам политического управления потребовал передачи части властных полномочий из Центра на места – на республиканский, областной, краевой, районный уровни.

Процесс совершенствования политической системы носил непоследовательный характер, в ней многое сохранялось от прошлого и в слегка подновленном виде включалось, встраивалось в изменявшейся общественный механизм.

Снижение темпов экономического роста, вступление страны в период застоя не означало, что в обществе «замерло всякое движение». Застой не был абсолютным: период, предшествовавший апрелю 1985 г., был временем многоцветным, не лишенным парадоксов и контрастов. С одной стороны, шел процесс создания заново целых отраслей промышленности, освоения природных богатств Сибири, Крайнего Севера, Средней Азии, а с другой – снижались темпы экономического роста. С одной стороны, в стране был достигнут передовой уровень аэрокосмической, оборонных отраслей, с другой – сохранялись устаревшие технологии и оборудование на массовых участках производства. Продолжавшийся рост благосостояния, реальных доходов населения в условиях застоя сопровождался стремительным нарастанием дефицита. На одной чаше весов – огромная власть, сосредоточенная в высшем эшелоне, множество правильных, продуманных постановлений; на другой чаше – бессилие органов управления в проведении в жизнь собственных решений, девальвация идеологических и нравственных ценностей, вседозволенность чиновников, беззаконие.

В характеристике 70 – 80-х гг. приводятся немало данных, свидетельствующих о росте производства, повышении благосостояния людей, достижениях науки и культуры. В те годы СССР догнал наиболее развитые страны Запада по объему промышленной продукции; к началу 80-х гг. догнал и даже перегнал США, ФРГ, Японию, Англию, Францию по производству на душу населения стали, угля, электроэнергии, цемента, вышел на уровень США по объему капиталовложений, по производству кокса, руды, чугуна, стальных труб, турбин, тепловозов, тракторов, комбайнов, пиломатериалов. В СССР в 5 с лишним раз выросло производство электроэнергии, в 4 с лишним раза – добыча нефти, в 10 раз увеличился выпуск минеральных удобрений, в 14 раз – добыча природного газа. Росло и производство продукции, характерной для НТР: автоматических и полуавтоматических линий, автоматических манипуляторов с программным управлением, вычислительной техники. Олицетворением индустриальной мощи страны были достижение паритета с США в области ядерного оружия и средств его доставки, успехи в освоении космоса.

В те годы в СССР был осуществлён ряд комплексных программ. В одной из них – продовольственной (1982 г.) ставилась цель обеспечить пропорциональность и сбалансированность развития агропромышленного комплекса, подчинить деятельность всех его звеньев задачам производства высококачественных продуктов питания и доведения их до потребителя. Однако эта программа несла черты застоя – не предусматривала коренной перестройки механизма хозяйствования и не обеспечила достижения основной цели. Большее влияние на положение в сельском хозяйстве оказала Программа мелиорации земель, повышения их плодородия (1966 г.), особенно в засушливых областях. Развитию производительных сил Сибири, Крайнего Севера и Дальнего Востока дало толчок строительство Байкало-Амурской магистрали (протяженность более 4 тыс. км) – такого проекта не реализовало в те годы ни одно государство.

Можно назвать немало позитивных изменений, которые наблюдались в социальной и духовной сферах общества. Улучшилось материальное положение основной массы населения, выросла заработная плата, улучшились жилищные условия и т.д. В 1979 г. 64% населения имели среднее и высшее образование (20 лет назад, в 1959 г. – только 17%). Успехи и достижения действительно были, но, оценивая их, не следует забывать, что в 70 – 80-е гг. наша экономика находилась на стадии индустриального развития, тогда как экономика передовых стран Запада поднялась на стадию научно-индустриальную или приблизилась к ней. У нас в то время в промышленности были автоматизированы или хотя бы комплексно механизированы только 10 – 15% предприятий, трудом научно-индустриального типа были заняты менее 10 – 15% промышленных рабочих, а доля ручного труда составляла 35 – 40% в промышленности и 70 – 75% в сельском хозяйстве.

В 80-х гг. Советская страна оказалась перед угрозой нового отставания. Эта угроза становилась реальной потому, что сам ход прогресса был у нас противоречивым и к тому же стал быстро затухающим – относительный успех достигался за счет интенсивного роста и административно-директивного регулирования. Когда же дело касалось проблем, диктовавшихся НТР, действовала тенденция торможения и застоя. В результате показатели экономического роста неуклонно снижались, о чём свидетельствуют данные официальной статистики:

Обострившаяся в стране демографическая ситуация, распыление капиталовложений, падение фондоотдачи вели к исчерпанию возможностей интенсивного роста. Острые проблемы ставило удаление источников сырья и энергоносителей от традиционных районов их использования. Все дороже обходились поддержание стратегического паритета, помощь союзникам и народам, боровшимся за социальное освобождение. Резко ухудшилась экологическая обстановка во многих регионах. Не удавалось остановить отток сельского населения (только за 1981 – 1988 гг. из российского села выбыло 4,5 млн. человек, ежегодно около 3 тыс. сельских населенных пунктов стиралось с карты республики), преодолеть разрыв между ценами на сельскохозяйственную и промышленную продукцию.

Пытаясь затормозить ухудшение экономического положения, руководство страны пошло на значительное перераспределение ресурсов из социальной в производственную сферу. Средства на социальные цели стали выделяться по так называемому «остаточному принципу», что не могло не привести к резкому обострению социальных проблем. Процесс замедления социально-экономического развития общества во второй половине 60 – первой пол. 80-х гг. наглядно иллюстрируют следующие данные: реальные доходы на душу населения в 1981-1985 гг. увеличились лишь на 2,1 % против 5,9 % в 1966-1970 гг., розничный товарооборот – на 3,1 % против 8,2 %, объём бытовых услуг населению – на 5,8 % против 16,3 %.

В стране, которая в начале 60-х гг. вышла на первое место в мире по количеству строящегося жилья, к началу 80-х гг. обострилась жилищная проблема. Падение темпов сельхозпроизводства (с 21% прироста в VIII-й до 6% в XI-й пятилетке) осложнило и без того непростую ситуацию с продовольствием. По потреблению мясных, молочных продуктов, овощей СССР значительно отставал от уровня развитых стран, при этом непрерывно рос импорт продовольствия (за 1970-1985 гг. импортные закупки мяса и мясопродуктов возросли в 5,2 раза, рыбы и рыбопродуктов – в 12,4, зерна – в 13,8 раз).

Сокращались государственные расходы на развитие здравоохранения. В результате в 1985 г. резко подскочил показатель смертности (10,6 против 6 человек на тысячу в начале 60-х гг.), снизалась с 70 до 68 лет продолжительность жизни, возросла детская смертность.

Складывалась парадоксальная ситуация: страна теряла динамизм в развитии, погружалась в состояние застоя, в ней продолжали обостряться социально-экономические проблемы, а в руководящих кругах продолжались разговоры об успехах «развитого социализма». С 70-х гг. общественно-политическая жизнь в стране стала, как бы раздваиваться: с одной стороны, создавался мир показного благополучия, успехов, а с другой – независимо от него и по другим законам существовал мир повседневных реальностей, трудностей и проблем. Советское общество деформировалось, в его характеристике устойчивыми становились черты, несвойственные природе социализма:

· в экономической области: тенденция к замедлению роста основных показателей развития народного хозяйства; неэффективное использование материальных и трудовых ресурсов и задержка перехода к интенсивным методам производства; инфляционные процессы, товарный дефицит, огромный отложенный спрос;

· в социальной области: остаточный принцип выделения средств на социальные нужды; преобладание уравнительности в распределении и систематическое нарушение принципа распределения по труду; ослабление нравственных устоев в обществе;

· в политической области: снижение уровня и действенности политического руководства, бюрократизация управленческого аппарата, волюнтаристские способы принятия решений и проведения их в жизнь; отсутствие гласности по важнейшим вопросам государственной и общественной жизни; пассивность и апатия масс, заметная утрата ими доверия к традиционным политическим институтам;

· в духовной области: отрыв теории от жизни, формализм в пропаганде и агитации; застой в обществоведении, в духовной жизни.

Возникновение предкризисного состояния советского общества можно объяснить как объективными, так и субъективными причинами. К первым относятся особенности развития страны в 70-е годы, когда осложнилась демографическая ситуация, намного возросли издержки на добычу и поставки источников сырья, энергоносителей; неблагополучная мировая экономическая конъюнктура (возраставшее бремя расходов на поддержание военно-стратегического паритета и на помощь союзникам).

Складыванию предкризисного состояния способствовали также особенности и итоги предыдущих лет развития страны. Такие процессы, как, например, чрезмерная централизация управления экономикой, огосударствление кооперативной формы собственности обозначились и набрали силу ещё в 50 -60-е гг., но в 70-е гг. вместе с ростом масштабов производства их негативное влияние усилилось. По сути дела, на том этапе в стране сформировалась целая система ослабления инструментов власти, образовался своего рода механизм торможения социально-экономического развития, действовавший во всех сферах жизни общества. Этот механизм был следствием, а точнее, проявлением противоречий между производительными силами и производственными отношениями. В его влиянии на ход общественного развития значительную роль играл субъективный фактор – партийно-государственное руководство оказалось в те годы неподготовленным эффективно противостоять нараставшим негативным явлениям. Многие исследователи, кроме того, в числе причин, объясняющих «откат» назад, называют ослабление социального творчества масс, недостаточную включенность трудящихся в процессы управления, деформацию политико-управленческой деятельности в обществе. По данным социологических исследований, в начале 80-х гг. лишь 3,5% опрошенных имели поручения, связанные с участием в организации производства, только 16% положительно ответили на вопрос: можете ли вы влиять на решение проблем развития вашего коллектива?

Особенно же негативно сказывалось на обстановке в стране отсутствие у правящей партии четкой теоретической концепции, которая бы правильно ориентировала общество на перспективу. В те годы много говорилось о творческом развитии теории, в практической же деятельности руководящих органов чаще реализовались устаревшие взгляды и догмы. Все теоретические разработки по вопросам государственного, хозяйственного и культурного строительства замыкались на «концепции развитого социализма», в которой содержались завышенные оценки степени зрелости советского общества, достигнутых результатов и не оставалось места для анализа трудностей и противоречий общественного развития. Руководство КПСС было не в состоянии трезво оценить новые тенденции, пересмотреть устаревшие установки, выработать новый политический курс, и это стоило обществу немалых издержек как во внутреннем развитии, так и в области внешнеполитической деятельности Советского государства. Догматизм в мышлении, отставание теоретической мысли не могли содействовать наращиванию темпов экономического роста, поскольку у нас с запозданием были осмыслены фундаментальные перемены, происшедшие на Западе под влиянием НТР.

Не могло содействовать улучшению положения дел в экономике, в других сферах и то, что вырабатывавшиеся тогда меры социально-экономического характера не сопровождались преобразованиями в политических структурах, в социальном и духовном развитии общества. С развитием НТР усиливалась взаимосвязь всех сфер общественной жизни, возрастало значение комплексности преобразований, единства политики; решения же, вырабатывавшиеся руководящими органами, не носили комплексного характера, касались, главным образом, экономического базиса и слабо охватывали надстройку. В результате политическая система оказалась неспособной предупредить нарастание застойных явлений в хозяйственной и социальной жизни, обрекала на непоследовательность предпринимавшиеся тогда преобразования. Недооценка роли демократических институтов в управленческой деятельности государства привела к тому, что практические действия партийных и государственных органов стали отставать от требований времени, а общество становилось трудноуправляемым.

Наконец, еще одна причина: в докладе о 70-летии Октябрьской революции ЦК КПСС вынужден был признать, что в последние годы жизни Л.И. Брежнева поиск путей дальнейшего продвижения вперед сдерживала приверженность привычным формулам и схемам, не отражавшим новых реальностей. Лидер партии по своему складу тяготел к размеренному, спокойному стилю, к стабильности, был сторонником тех, кто искал «обходные» пути, уходил от анализа противоречий и реализации выводов, которые вытекали из этого анализа.

Политическое руководство не сумело осознать остроту и неотложность общественных перемен, стремилось к консервации сложившихся десятилетиями форм экономической, государственной, общественно-политической жизни и тем самым способствовало их перерождению, усилению и развитию в каждой сфере негативных явлений (очковтирательства, обмана, коррупции). Этим во многом были обусловлены застойные явления в самой партии (пресловутая «стабильность кадров», затухание инициативы низов, ослабление связей с массами), утверждение в ней обстановки благодушия и самоуспокоенности, значительное понижение уровня и действенности партийного руководства. В обстановке благодушия в некоторых звеньях партии оставались «незамеченными» и не получали должной оценки факты перерождения, коррупции, нравственного разложения партийных и советских чиновников (в Узбекистане, Грузии, Казахстане, Краснодаре). Благодушное отношение ЦК и ряда местных партийных органов к попранию ленинских норм партийной жизни и принципов руководства не могло не сказаться на авторитете партии, стало одной из причин ослабления её позиций в обществе и влияния на общественное сознание. Обстановка, складывавшаяся в советском обществе в начале 80-х гг., последствия внешнеполитических просчетов, допущенных руководством, настоятельно диктовали проведение неотложных перемен в политике, перестановок в высшем эшелоне власти. Такие перемены были предприняты с избранием в ноябре 1982 г. на пост Генерального секретаря ЦК КПСС Ю.В. Андропова. Новый лидер партии существенно отличался от многих политических деятелей своего поколения: это был человек острого и цепкого ума, высокого уровня культуры, творческих способностей, цельный в своем мировоззрении. Несомненно и то, что Ю.В. Андропов был представителем «силовой» политики – это прослеживается в его деятельности, начиная с середины 50-х гг., когда он был послом в Венгрии, затем работал в аппарате ЦК КПСС и в 60 – 80-е гг. – на посту председателя КГБ СССР. С его приходом к руководству ЦК партии, Президиумом Верховного Совета СССР в официальных документах и выступлениях появились реалистические оценки, прозвучала тревога за будущее страны. Впервые были обнародованы факты недопроизводства в стране, назывались серьезные трудности в развитии экономики, официально признавалась необходимость коренного совершенствования хозяйственного механизма, выдвигалась идея ускорения социально-экономического развития страны. Выступления нового лидера, звучавшие свежо и убедительно, пробуждали надежды на скорые перемены к лучшему. К большому сожалению, болезнь и смерть не дали Ю.В. Андропову реализовать свое видение перемен в стране. И если оценивать его деятельность в целом, то ее можно назвать смелой попыткой оживить, оздоровить административно-командную систему, сдерживавшую развитие страны. Предпринятые им шаги несколько замедлили приближение кризиса, но не остановили его, не вывели страну из прежней колеи, поскольку продолжали сохраняться основы командно-административной системы.

С приходом к руководству К.У. Черненко (февраль 1984 г.) начался возврат к прежним, устоявшимся порядкам. Правда, опять был поставлен вопрос о необходимости «ускорения экономического развития», однако какие-либо конкретные меры для этого не были предложены. Начала угасать активность руководящих кадров, снова поползли вниз экономические показатели; реанимировались бюрократические методы управления. В марте 1985 г., после смерти К.У. Черненко, была подведена черта под целой эпохой нашей истории, одним из уроков которой стала дискредитация авторитарного режима, командно-административной системы. К середине 80-х гг. возможности дальнейшего прогресса и развития, резервы роста на базе этой системы были исчерпаны. К тому времени достигли своего предела присущие системе огосударствление средств производства, жесткая централизация управления, экстенсивно-затратный хозяйственный механизм, концентрация всей полноты политической власти в верхнем эшелоне при игнорировании роли демократических институтов.

К середине 80-х гг. командно-административная система пришла на последнюю тупиковую остановку, будучи неспособной ни остановить, ни замедлить нарастание застойных явлений, она поставила общество на грань кризиса.

Поиск по сайту: