Глава 1. Научная картина мира

Наука, от эпохи ее возникновения до наших дней, не раз меняла свой облик, проходя через ряд стадий своей эволюции. Но только в техногенной цивилизации она обрела мировоззренческие функции и стала создавать и развивать картину мира, претендуя на то, чтобы люди соизмеряли с ней свое миропонимание и деятельность. С этого времени тот или иной облик науки во многом определялся ролью в культуре научной картины мира, способом ее формирования и ее функционированием в качестве эвристики и системообразующего компонента научного знания.

Да и само слово «мировоззрение» появилось в XVIII веке в Германии Weltanschuung) как раз в период становления классической науки. Мировоззрение означает жизненную позицию. Причем не столько созерцательную, сколько активную. И надо заметить, что эта тенденция по мере проникновения научного подхода в различные сферы жизнедеятельности людей непрерывно усиливается.

Категориальные структуры мышления с самого начала становления человека как социального существа определяли его способ понимания мира. Иначе говоря, мировоззрение может быть рассмотрено как отличительная характеристика человека. И если на ранних этапах оно носило антропоморфный, мифологический характер, то с возникновением философии оно обретало статус теоретичности.

Философия как раз и составляет теоретическое ядро мировоззрения. Осуществляя рефлексию над мировоззренческими универсалиями культуры, она выявляет их и выражает в логически-понятийной форме как философские категории. Оперируя с ними как с особыми идеальными объектами, философия способна сконструировать новые смыслы, а значит, и новые категориальные структуры. Тем самым она создает своеобразные теоретические каркасы мировоззренческих установок, адресованные не только и, более того, не столько к настоящему, сколько к возможному будущему. С развитием общества и культуры они способны играть роль порождающего ядра нового мировоззрения. На их основе может формироваться система политических, религиозных, нравственных, эстетических идей и образов, непосредственно воздействующих на сознание множества людей. Тем самым они превращаются в мировоззренческие универсалии, в соответствии с которыми воспроизводится новый тип социальности, новые структуры жизнедеятельности людей.

Философское познание также стремится построить такую картину, эксплицируя и развивая смыслы универсалий культуры в форме философских категорий. Но реальные мировоззренческие структуры, представленные сеткой категорий культуры, и их философская экспликация не тождественны. Философия как теоретическое ядро мировоззрения не только схематизирует образы мира, представленные смыслами категорий культуры, но и постоянно изобретает новые нестандартные представления, выходящие за рамки этих образов.

Анализируя взаимосвязь мировоззрения, философии и научной картины мира, важно предварительно выяснить смыслы исходных терминов – "мир" и "картина мира". Следует различать категорию "мир" в его философском значении, когда речь идет о мире в целом и те понятия мира, которые складываются и используются в конкретных науках, когда речь идет, скажем, о "мире физики", "мире техники", "мире искусства" и т.д., т.е. о той реальности, которая составляет предмет исследования соответствующей конкретно-научной дисциплины.

Дальнейшая содержательная экспликация понятия "научная картина мира" предполагает выяснение основных смыслов, в которых употребляется термин "картина мира", учитывая, что он весьма многозначен.

В современной философской и специально-научной литературе он применяется, например, для обозначения мировоззренческих структур, лежащих в фундаменте культуры определенной исторической эпохи. В этом значении используются также термины "образ мира", "модель мира", "видение мира", характеризующие целостность мировоззрения. Структура картины мира при таком подходе задается через систему так называемых категорий культуры (универсалий культуры).

Однако в этом случае важно иметь в виду, что мировоззренческий образ мира – это не только осмысление мира, знание о мире, но одновременно система ценностей, определяющая характер мироощущения, переживания мира человеком, определенную оценку тех или иных его событий и явлений и соответственно активное отношение человека к этим событиям.

Картина мира, как и любой познавательный образ, упрощает и схематизирует действительность. Мир как бесконечно сложная, развивающаяся действительность всегда значительно богаче, нежели представления о нем, сложившиеся на определенном этапе общественно-исторической практики. Вместе с тем, за счет упрощений и схематизаций картина мира выделяет из бесконечного многообразия реального мира именно те его сущностные связи, познание которых и составляет основную цель науки на том или ином этапе ее исторического развития.

При описании картины мира эти связи фиксируются в виде системы научных принципов, на которые опирается исследование и которые позволяют ему активно конструировать конкретные теоретические модели, объяснять и предсказывать эмпирические факты. В свою очередь, поле приложения этих моделей к практике содержит потенциально возможные спектры технико-технологических феноменов, которые способна порождать человеческая деятельность, опирающаяся на теоретическое знание.

Благодаря человеческой деятельности реализуются возможные и не противоречащие законам природы, но в то же время маловероятные для нее, линии развития. Подавляющее большинство объектов и процессов, порожденных человеческой деятельностью, принадлежит к области искусственного, не возникающего в самой природе без человека и его активности. А поскольку наука создает предпосылки для появления в технико-технологических приложениях широкого спектра такого рода "искусственных" объектов и процессов, постольку можно полагать научную картину мира в качестве предельно абстрактной "матрицы" их порождения. И в этом смысле можно сказать, что научная картина мира, будучи упрощением, схематизацией действительности, вместе с тем включает и более богатое содержание по сравнению с актуально существующим миром природных процессов, поскольку она открывает возможности для актуализации маловероятных для самой природы (хотя и не противоречащих ее законам) направлений эволюции.

Картина мира предстает как модель мира, которая обобщает опыт и сокровенные убеждения человека и выполняет роль своеобразной ментальной карты, с которой он сверяет свои поступки и ориентируется среди вещей и событий реальной жизни. Ее главная функция – быть связующей силой, направленной на консолидацию человеческого общества.

В философско-методологической литературе термин "картина мира" применяется не только для обозначения мировоззрения, но и в более узком смысле - тогда, когда речь заходит о научных онтологиях, т.е. тех представлениях о мире, которые являются особым типом научного теоретического знания.

В этом значении научная картина мира выступает как специфическая форма систематизации научного знания, задающая видение предметного мира науки соответственно определенному этапу ее функционирования и развития. И поскольку научная картина мира выступает лишь как компонент мировоззрения, то в этом смысле нет оснований говорить о совпадении мировоззрения и научной картины мира, но одновременно нельзя провести и жесткую линию демаркации между ними. Скорее, нужно вести речь о взаимосвязи мировоззрения и научной картины мира.

Научная картина мира взаимодействует с мировоззренческими структурами, образующими фундамент культуры, как непосредственно, так и опосредованно, через систему философских идей, которые предстают в качестве рациональной экспликации соответствующих мировоззренческих смыслов. Тем самым проблема соотношения научной картины мира и мировоззрения трансформируется в проблему взаимосвязей

научной и философской картины мира с ее мировоззренческими образами.

Фундаментальными категориями мировоззрения являются категории "мир" и "человек". Они конкретизируются через систему категориальных смыслов других универсалий культуры, выражающих отношения человека к природе, к обществу, другим людям и самому себе (смыслы категорий "природа", "космос", "вещь", "отношение", "я", "другие", "свобода", "совесть" и проч.). Все эти мировоззренческие категории всегда имеют социокультурное измерение и во многом определяют характер жизнедеятельности людей на том или ином историческом этапе социального развития. Совокупность мировоззренческих категорий, как правило, представляет не только схемы рационального объяснения, но и структуры личностного переживания мира.

Само содержание основных мировоззренческих категорий по мере развития общественно-исторической практики и познания претерпевает постоянное изменение. В этом отношении мировоззрение предстает не как завершенный, раз и навсегда сложившийся, а как подверженный радикальным трансформациям, постоянно развивающийся способ духовно-практического освоения мира. Вместе с тем можно обнаружить относительно устойчивые смыслы категорий, которые образуют некоторую весьма общую смысловую матрицу, лежащую в основании того или иного типа культуры. В соответствии с этой матрицей, которую можно обозначить как мировоззрение некоторой исторической эпохи, рубрифицируется многообразный человеческий опыт и передается от поколения к поколению.

Эта же матрица (система смыслов универсалий культуры) составляет категориальный строй сознания данной эпохи. Его изменение означает смену культурной традиции и неизбежно приводит к коренным трансформациям самого характера социальной жизни.

Научная картина мира может быть рассмотрена как форма теоретического знания, репрезентирующая предмет исследования соответственно определенному историческому этапу развития науки, форма, посредством которой интегрируются и систематизируются конкретные знания, полученные в различных областях научного поиска.

Поскольку существуют различные уровни систематизации знания в научной картине мира, то различают три основных ее типа. Соответственно, можно указать на три основных значения, в которых применяется понятие "научная картина мира" при характеристике процессов структуры и динамики науки. Во-первых, оно обозначает особый горизонт систематизации знаний, полученных в различных науках. В этом значении говорят об общей научной картине мира, которая выступает как целостный образ мира, включающий представления и о природе, и об обществе. Во-вторых, термин "научная картина мира" применяется для обозначения системы представлений о природе, складывающихся в результате синтеза достижений естественнонаучных дисциплин. Аналогичным образом это понятие может обозначать совокупность знаний, полученных в гуманитарных и общественных науках. В-третьих, им обозначается горизонт систематизации знаний в отдельной науке, фиксируя целостное видение предмета данной науки, которое складывается на определенном этапе ее истории и меняется при переходе от одного этапа к другому. Соответственно указанным значениям понятие "научная картина мира" расщепляется на ряд взаимосвязанных понятий, каждое из которых обозначает особый тип научной картины мира как особый уровень систематизации научных знаний – "общенаучную", "естественнонаучную" и "социально-научную", "специальную научную" картины мира.

В последнем случае термин "мир" применяется в особом, узком смысле как мир отдельной науки ("мир физики", "биологический мир" и т.д.). В этой связи в нашей литературе для обозначения дисциплинарных онтологий применяется также термин "картина исследуемой реальности", где под "исследуемой реальностью" понимается фрагмент или аспект Универсума, изучаемый методами соответствующей науки и образующий предмет ее исследования.

Основные компоненты картины мира (представления о фундаментальных объектах, о типологии объектов, об их взаимодействиях и характере причинности, о пространстве и времени) формируются в соответствии с доминирующей категориальной матрицей, представленной философскими и мировоззренческими основаниями науки. Если объекты, осваиваемые наукой, соответствуют тем системным характеристикам, которые определены категориальными смыслами философско-мировоззренческих оснований, то картина мира может развиваться, ассимилируя все новые факты и теоретические выводы, не требуя трансформации этих оснований. Так, например, обстояло дело с развитием науки XVIII столетия, когда принципы механистического мировоззрения и философия механицизма в принципе обеспечивали развитие механической картины мира. Но в развитии науки периодически возникают ситуации, когда она осуществляет прорыв к освоению принципиально новых типов объектов и процессов.

В этих ситуациях построение новой картины мира, учитывающей системно-структурные характеристики новых объектов, относительно которых формируются новые факты и конкретные теоретические знания, требует трансформации философско-мировоззренческих оснований науки.

Взаимосвязь мировоззрения, философии и научной картины мира фиксирует инфраструктуру системы развивающегося знания, которая определяет стратегию поиска и включение его результатов в культуру. В то же время научная картина мира принадлежит и к внутренней структуре науки, репрезентированной взаимосвязями между эмпирическим и теоретическим знанием.

Во-первых, картину мира образуют фундаментальные понятия и фундаментальные принципы науки, система которых вводит целостный образ мира в его основных аспектах (объекты и процессы, характер взаимодействия, пространственно-временные структуры).

Во-вторых, важной характеристикой картины мира является ее онтологический статус. Составляющие ее идеализации (понятия) отождествляются с действительностью. Основанием для этого является содержащийся в них момент истинного знания. Вместе с тем, такое отождествление имеет свои границы, которые обнаруживаются тогда, когда наука открывает объекты и процессы, не укладывающиеся в рамки неявно содержащихся в картине мира идеализированных допущений. В этом случае наука создает новую картину мира, учитывающую особенности новых типов объектов и взаимодействий.

В-третьих, в методологических обобщениях классиков науки был поставлен важный вопрос о соотношении дисциплинарных онтологий, таких как физическая картина мира, с общенаучной картиной мира, вырабатываемой в результате междисциплинарного синтеза знаний.

Ситуации эксперимента, в которых обнаруживаются и изучаются те или иные явления, представляют собой разновидности деятельности человека. Чтобы интерпретировать эту деятельность в терминах естественного процесса, ее необходимо увидеть как взаимодействие природных объектов, существующих независимо от человека. Именно такое видение задает картина исследуемой реальности. Через отношение к ней ситуации реального эксперимента и их эмпирические схемы обретают объективированный статус.

Связи с опытом картины исследуемой реальности состоят не только в том, что она участвует в интерпретации и объяснении результатов опыта, но и в том, что эта картина непосредственно обосновывается опытными фактами.

Основные признаки ее идеальных объектов обязательно должны получить опытное подтверждение, и это является одним из условий их онтологизации. Даже если речь идет об идеализированных признаках, например, о неделимости атома, или абсолютном пространстве и времени в механической картине мира, можно в принципе обнаружить некоторые условия опыта, в которых эти допущения имеют смысл. В диапазоне энергий механического воздействия, с которыми имела дело физика XVII-XIX столетия, действительно невозможно было обнаружить делимость атома.

Что же касается представлений об абсолютном пространстве и времени, то они имели основания в многочисленных наблюдаемых фактах изучения механического движения, свидетельствующих о сохранении пространственных и временных интервалов при переходе от одной инерциальной системы отсчета к другой. Позднее было установлено, что измерительные процедуры с помощью часов и линеек, в рамках которых фиксировались эти характеристики пространственных и временных интервалов, были основаны на идеализирующем допущении о мгновенной передаче сигнала, применяемого наблюдателями при синхронизации часов. Такое допущение было идеализацией, которая имела основание в том, что скорость протекания механических процессов значительно меньше скорости света, который неявно применяется в качестве сигнала, несущего информацию наблюдателям о ходе часов в различных системах отсчета. В силу этого можно было пренебречь конечной скоростью распространения взаимодействия.

Выяснение места специальной научной картины мира (дисциплинарной онтологии) в структуре научного знания (ее связи с теориями и опытом) вводит представление о целостной системе знаний научной дисциплины. Специальная картина мира выступает особым системообразующим звеном в многообразии теоретических и эмпирических знаний, которые образуют ту или иную дисциплину (отрасль науки). Именно связи картины мира со всеми типами этих знаний позволяют рассматривать ее как особую форму их систематизации. В свою очередь, исследование внутренней структуры научной дисциплины приводило к уточнению "внешней структуры" дисциплинарного знания.

Кроме картины мира (схемы предмета) к системообразующим знаниям научной дисциплины принадлежат идеалы и нормы исследования (схема метода), а также ее мировоззренческие и философские основания. Они вместе с картиной мира образуют инфраструктуру научной дисциплины, обеспечивающую включение тех или иных конкретных теоретических и эмпирических знаний в культуру эпохи. Анализ связей между компонентами, образующими эту инфраструктуру показывает, что картина мира зависит не только от системы философских и мировоззренческих идей, но и строится коррелятивно схеме метода, представленной идеалами и нормами науки. В их системе были выявлены основные формы: идеалы и нормы объяснения и описания; доказательности и обоснования знаний; построения и организации знания.

В каждой из этих форм обнаружилось три уровня в организации их содержания. Первый уровень представлен признаками, которые отличают науку от других форм познания (обыденного, стихийно-эмпирического познания, искусства, религиозно-мифологического освоения мира и т.п.). Например, в разные исторические эпохи по-разному понимались природа научного знания, процедуры его обоснования и стандарты доказательности. Но то, что научное знание отлично от мнения, что оно должно быть обосновано и доказано, что наука не может ограничиваться непосредственными констатациями явлений, а должна раскрыть их сущность – все эти нормативные требования выполнялись и в античной, и в средневековой науке, и в науке Нового времени, и в современном научном познании.

Второй уровень содержания идеалов и норм исследования представлен исторически изменчивыми установками, доминирующими в науке на определенном историческом этапе ее развития. Так, сравнивая древнегреческую математику с математикой Древнего Вавилона и Древнего Египта, можно обнаружить различия в идеалах организации знания. Идеал изложения знаний как набора рецептов решения задач, принятый в математике Древнего Востока, в греческой математике заменяется идеалом организации знания как дедуктивно развертываемой системы, в которой из исходных посылок-аксиом выводятся следствия. Наиболее яркой реализацией этого идеала была первая теоретическая система в истории науки – эвклидова геометрия.

При сопоставлении способов обоснования знания, господствовавших в средневековой науке, с нормативами исследования, принятыми в науке Нового времени, обнаруживается изменение идеалов и норм доказательности и обоснованности знания. В соответствии с общими мировоззренческими принципами и сложившимися в культуре своего времени ценностными ориентациями ученый средневековья различал правильное знание, проверенное наблюдениями и приносящее практический эффект, и истинное знание, раскрывающее символический смысл вещей, позволяющее через чувственные вещи микрокосма увидеть макрокосм, через земные предметы соприкоснуться с миром небесных сущностей. Поэтому при обосновании знания в средневековой науке ссылки на опыт как на доказательство соответствия знания свойствам вещей в лучшем случае означали выявление только одного из многих смыслов вещи, причем далеко не главного смысла.

Становление естествознания в конце XVI - начале XVII в. утвердило иные идеалы и нормы обоснованности знания. В соответствии с новыми ценностными ориентациями и мировоззренческими установками главная цель познания определялась как изучение и раскрытие природных свойств и связей предметов, обнаружение естественных причин и законов природы. Отсюда в качестве главного требования обоснованности знания о природе было сформулировано требование его экспериментальной проверки. Эксперимент стал рассматриваться как важнейший критерий истинности знания.

Можно показать, далее, что уже после становления теоретического естествознания в XVII в. его идеалы и нормы претерпевали существенную перестройку. Вряд ли, например, физик XVII-XIX в. удовлетворился бы идеалами квантово-механического описания, в которых теоретические характеристики объекта даются через ссылки на характер приборов, а вместо целостной картины физического мира предлагаются две дополнительные картины, где одна дает пространственно-временное, а другая причинно-следственное описание явлений. Классическая физика и квантово-релятивистская физика – это разные типы научной рациональности, которые находят свое конкретное выражение в различном понимании идеалов и норм исследования.

Наконец, в содержании идеалов и норм научного исследования можно выделить третий уровень, в котором установки второго уровня конкретизируются применительно к специфике предметной области каждой науки (математики, физики, биологии, социальных наук и т.п.). Например, в математике отсутствует идеал экспериментальной проверки теории, но для опытных наук он обязателен. В физике существуют особые нормативы обоснования, выраженные в принципах наблюдаемости, соответствия, инвариантности. Эти принципы регулируют физическое исследование, но они избыточны для наук, только вступающих в стадию теоретизации и математизации.

Современная биология не может обойтись без идеи эволюции и поэтому методы историзма органично включаются в систему ее познавательных установок. Физика же пока не прибегает в явном виде к этим методам. Если для биологии идея развития распространяется на законы живой природы (эти законы возникают вместе со становлением жизни), то физика до последнего времени вообще не ставила проблемы происхождения действующих во Вселенной физических законов. Лишь в последней трети XX века благодаря развитию теории элементарных частиц в тесной связи с космологией, а также достижениям термодинамики неравновесных систем (концепция И.Пригожина) и синергетики, в физику начинают проникать эволюционные идеи, вызывая изменения ранее сложившихся дисциплинарных идеалов и норм.

Специфика исследуемых объектов непременно сказывается на характере идеалов и норм научного познания, и каждый новый тип системной организации объектов, вовлекаемый в орбиту исследовательской деятельности, как правило, требует трансформации идеалов и норм научной дисциплины.

Но не только спецификой объекта обусловлено их функционирование и развитие. В их системе выражен определенный образ познавательной деятельности, представление об обязательных процедурах, которые обеспечивают постижение истины. Этот образ всегда имеет социокультурную размерность. Он формируется в науке под влиянием социальных потребностей, испытывая воздействие мировоззренческих структур, лежащих в фундаменте культуры той или иной исторической эпохи.

Система идеалов и норм исследования, очерчивая схему метода деятельности, принятую в той или иной науке на соответствующем этапе ее исторического развития, во многом предопределяет общие контуры того видения и понимания предмета науки, который представлен специальной научной картиной мира. Теоретические схемы, конкретизируя представления специальной научной картины мира, выступают в качестве своеобразных сеток, которые как бы адсорбируют из предметного поля науки определенную подсистему объектов, изучаемую соответствующей теорией.

Структуру же основной сети, которая представлена дисциплинарной онтологией, определяет принятая система идеалов и норм исследования, и в первую очередь тот слой их содержания, который конкретизирует исторически определенный тип научного мышления к специфике предметной области той или иной науки.

В наибольшей мере сказываются на характере специальной научной картины мира принятые в соответствующей науке идеалы и нормы объяснения. Они воплощаются в онтологических постулатах, посредством которых формулируется картина мира и которые представляют собой общие принципы объяснения, конкретизируемые в развивающейся системе теоретических законов данной науки.

Развивая свои идеалы и нормы и свои образы исследуемой реальности, наука каждой исторической эпохи должна включить их в культуру своей эпохи. Обеспечивается такое включение системой философско-мировоззренческих идей и принципов, которые представляют собой особый компонент оснований науки.

Любая специальная научная картина мира принимается сообществом ученых и включается в культуру, предварительно получая философское обоснование, которое проводится в двух планах.

Во-первых, вводимые в картине мира представления о реальности обосновываются как выражение принятых в науке идеалов и норм исследования. Соответствие картины мира этим нормам устанавливается с помощью принципов теоретико-познавательного характера, выражающих общие закономерности познавательного процесса.

Во-вторых, процесс утверждения специальной картины мира связан с обоснованием ее философскими принципами, в которых выражаются общие особенности и закономерности структуры и взаимодействия материальных объектов.

Философское обоснование специальных научных картин мира дополняется воздействиями на них системы мировоззренческих смыслов, доминирующих в культуре соответствующей исторической эпохи. Эти смыслы не всегда бывают отрефлектированы в системе философского знания, но они также активно участвуют в адаптации каждой дисциплинарной онтологии к культуре ее времени. Такие смыслы могут быть выражены в различных феноменах духовной и материальной культуры, создавая поле значимых наглядных образов, применяемых в различных сферах человеческого познания.

Эти образы входят в ткань картин исследуемой реальности, формулируемых в различных науках, и во многом обеспечивают их наглядность и понимание. Образы Вселенной как простой машины, доминировали в развитии механической картины мира XVII-XVIII столетий (мир как часы, мир-механизм), перекликаясь с привычными представлениями о предметных структурах техники эпохи первой промышленной революции.

В современных научных картинах мира все чаще возникают образы самоорганизующегося автомата, которые выступают своеобразной апелляцией к наглядности технических устройств, являющихся сложными саморегулирующимися системами, которые применяются в различных областях техники второй половины XX в.

Сочетание разнородных, но вместе с тем взаимосогласующихся обоснований (эмпирических, теоретических, философских, мировоззренческих) определяет принятие специальных научных картин мира культурой соответствующей исторической эпохи и их функционирование в качестве научных онтологий.

Наглядность представлений научных картин мира обеспечивает их понимание не только специалистами в данной области знания, но и учеными, специализирующимися в других науках, и, даже более широко образованными людьми, не занимающимися непосредственно научной деятельностью. Когда говорят о достижениях науки, влияющих на культуру эпохи, то в первую очередь речь идет не о специальных результатах теоретических и эмпирических исследований, а об их аккумуляции в представлениях научной картины мира. Только в такой форме они могут обрести общекультурный, мировоззренческий смысл.

Даже если взять идеи, которые историческая ретроспекция позволяет зафиксировать как мировоззренчески значимые, то многие из них в первоначальной своей формулировке возникали в качестве специализированных положений, понятных только узкому кругу ученых.

Специальные научные понятия и представления могут обрести мировоззренческий статус и затем отрезонировать в других сферах культуры только через процедуру их соотнесения с научной картиной мира, при этом часто вызывая ее перестройку.

Общекультурный смысл специальных научных картин мира и возможности их понимания исследователями, работающими в различных науках, выступает условием их синтеза в целостную общенаучную картину мира. Идеал такого синтеза всегда выдвигался и поддерживался выдающимися учеными.

Можно констатировать, что общенаучная картина мира, согласно этому идеалу, призвана вобрать в себя достижения различных дисциплин. Она выступает как особый предельно широкий горизонт систематизации научных знаний, который постоянно взаимодействует с дисциплинарными формами такой систематизации, представленными специальными научными картинами мира.

Рассмотрение научного знания как полиструктурного образования и выявление места в нем научной картины мира порождает новый сдвиг проблем. Эти проблемы можно разбить на несколько крупных блоков, каждый из которых в свою очередь дифференцируется на ряд специфических методологических задач.

Первый блок можно обозначить как проблематику эвристических функций научной картины мира в эмпирическом и теоретическом исследовании, выяснения механизмов ее функционирования как исследовательской программы, определяющей стратегию научного поиска. В качестве главных задач этого блока выступают: исследование эвристической роли картины мира в формировании ядра фундаментальных и частных теорий и анализ ее функций в эмпирическом познании.

Второй блок проблем ориентирован на исследование механизмов изменения картины мира как особого звена, функционирующего на пересечении внутренней структуры науки и ее инфраструктуры. Главными методологическими задачами в рамках этого блока являются: анализ предпосылок и причин, приводящих к смене научных картин мира; изучение специфики формирования новых картин мира в классической и современной (неклассической) науке, выявление конкретных каналов воздействия мировоззренческих и иных социокультурных факторов на процесс смены научных картин мира.

Наконец, третий блок проблем связан с анализом типологии научных картин мира с учетом их исторической эволюции. Главными задачами этого блока выступают: обоснование статуса специальных картин мира в качестве компонента структуры науки на материале истории различных научных дисциплин; исследование механизмов взаимодействия дисциплинарных онтологий (специальных картин мира) и общенаучной картины мира; анализ структуры и функций общенаучной картины мира на разных этапах развития научного познания, изучение ее роли в междисциплинарных исследованиях, удельный вес которых резко возрастает в современной науке. Некоторые из этих проблем уже получили свое решение, но ряд из них находится пока в стадии обсуждения и поиска путей разработки.

Можно зафиксировать две ситуации, выявляющие особенности такого функционирования. Первая характеризует состояние науки, когда в ней обнаруживаются явления, для которых еще не создано объясняющих конкретных теорий и когда объяснение и предсказание эмпирических фактов осуществляется на основе сложившейся картины исследуемой реальности. Вторая характеризуется построением теоретических схем и формулировкой теоретических законов, объясняющих накопленные эмпирические факты.

Обе ситуации позволяют выявить эвристические функции специальной научной картины мира в исследовательском процессе. Именно в них она выступает как программа, целенаправляющая формирование эмпирических фактов и построение конкретных научных теорий.

Проанализируем вначале процессы функционирования научной картины мира в эмпирическом познании. Ситуации прямого взаимодействия картины мира и опыта встречаются как на ранних стадиях формирования научной дисциплины, где они могут доминировать, так и на стадиях, когда дисциплина достигла достаточно высокого уровня теоретизации, но тем не менее открывает явления, для которых еще не создано объясняющих теорий. В обоих случаях специальная научная картина мира берет на себя функции исследовательской программы, определяя постановку задач эксперимента и наблюдения и интерпретацию их результатов.

Ситуация взаимодействия картины мира и эмпирического материала, характерная для ранних стадий формирования научной дисциплины, воспроизводится и на более поздних этапах научного познания. Даже тогда, когда наука сформировала слой конкретных теорий, эксперимент и наблюдение способны обнаружить объекты, не объясняемые в рамках существующих теоретических представлений. Тогда новые объекты изучаются эмпирическими средствами и картина мира начинает регулировать процесс такого исследования, испытывая обратное воздействие его результатов.

Таким образом, первичная ситуация, характеризующая взаимодействие картины мира с наблюдениями и экспериментами, не отмирает с возникновением в науке конкретных теорий, а сохраняет свои основные характеристики как особый случай развития знания в условиях, когда исследование эмпирически обнаруживает новые объекты, для которых еще не создано адекватной теории. Устойчивость картины реальности по отношению к аномалиям (фактам, не укладывающимся в ее представления) – характерная особенность ее функционирования в качестве исследовательской программы. Ядро программы (в данном случае фундаментальные принципы и представления картины исследуемой реальности) сохраняется за счет пояса защитных гипотез, которые выдвигаются по мере появления аномальных фактов. Вместе с тем, накопление аномалий и увеличение числа ad hoc гипотез в "защитном поясе" картины реальности стимулирует критическое отношение к ней и выдвижение новой картины.

Функционирование картины реальности в качестве исследовательской программы, целенаправляющей эмпирический поиск, можно проследить и на материале социальных наук. Здесь также можно обнаружить конкуренцию различных представлений о реальности, каждое из которых ставило свои задачи эмпирическому исследованию. Так, в исторической науке XX столетия картины социальной реальности, предложенные, например, А.Тойнби, П.Сорокиным, картина общества, отстаиваемая сторонниками классического марксизма, выдвигали различные типы задач при исследовании конкретных исторических ситуаций.

А.Тойнби основное внимание уделял фактам, которые могли бы свидетельствовать об особенностях каждой из выделенных им цивилизаций и об их циклическом развитии. Он стремился проследить иерархию социальных ценностей и концепцию смысла жизни, которые лежат в основании каждой из видов цивилизации и которые определяют ее ответы на исторические вызовы. Соответственно этим задачам происходил отбор фактов и их интерпретация.

Картина социально-исторической реальности, предложенная П.Сорокиным, также акцентировала внимание историка на исследовании фундаментальных ценностей, которые определяют тип культуры и соответствующий ей тип социальных связей. Здесь основная задача состояла в выявлении фактов, обосновывающих типологию культур, соответствующую, согласно П.Сорокину, трем основным типам мировосприятия (чувственному, рациональному и интуитивному).

Историки и социологи, разделявшие эту систему представлений, сосредотачивали усилия на анализе того, как проявляются фундаментальные ценности в различных состояниях религиозной жизни, в философской и этической мысли, в политике и экономических отношениях. Что же касается историков-марксистов, то для них главное в исследовании исторического процесса состояло в анализе изменений способа производства, классовой структуры общества, выяснении зависимости духовной жизни от господствующих производственных отношений. Картина социальной реальности, заданная основными принципами исторического материализма, требовала рассматривать все исторические события под углом зрения смены общественно-экономических формаций.

Соответственно всем этим парадигмальным установкам ставились задачи поиска и истолкования исторических фактов. Характерно, что когда обнаруживались факты, которые не согласовывались с исходной картиной социальной реальности, они либо оставались без объяснения, либо объяснялись посредством ad hoc гипотез.

Причем сопротивление картины реальности напору "аномальных" фактов было тем больше, чем активнее эта картина служила идеологическим целям. Известно, например, что историки-марксисты испытывали немалые трудности при анализе традиционных цивилизаций Востока, применяя к ним представления о пяти общественно-экономических формациях. В частности, не обнаруживалось убедительных фактов, свидетельствовавших о существовании в истории этих обществ рабовладельческого способа производства. Модель рабовладельческой формации в лучшем случае была применима к небольшому числу древних цивилизаций средиземноморского региона. Сложности возникали и при исследовании традиционных восточных обществ с позиций классических марксистских представлений о феодальном способе производства.

Все эти факты требовали корректировки разработанной К.Марксом и Ф.Энгельсом картины социальной реальности. Показательно, что в свое время К.Маркс, обнаружив трудности согласования эмпирического материала, относящегося к истории традиционных цивилизаций, с предложенной в его картине социальной реальности типологии обществ, предпринял попытку несколько модернизировать эту картину. Он выдвинул гипотезу об азиатском способе производства как основании восточных цивилизаций. Впоследствии историки-марксисты многократно возвращались к этой идее. Было проведено несколько дискуссий по проблеме азиатского способа производства.

Вообще-то попытки сохранить ядро исследовательской программы путем введения защитных гипотез является характерным признаком ее функционирования. Тем более, когда такое ядро представлено фундаментальными принципами науки, констатирующими принятую в ней онтологию - картину исследуемой реальности.

Пересмотр принципов картины реальности под влиянием новых фактов всегда предполагает обращение к философско-мировоззренческим идеям. Это в равной мере относится и к естествознанию, и к социальным наукам. Вместе с тем в социально-научном исследовании идеологические и политические аспекты мировоззрения играют особую роль. Их влияние может стимулировать выработку новых представлений об исследуемой предметной области, но может и усилить сопротивление новым фактам, даже в тех ситуациях, когда принятая картина социальной реальности все меньше обеспечивает положительную эвристику эмпирического поиска.

Обратимся теперь к анализу роли дисциплинарных онтологий (специальных научных картин мира) в теоретическом поиске. Их функционирование в качестве фундаментальных исследовательских программ легко обнаружить, если учесть особенности построения теорий в развитой науке. Такие теории создаются не путем индуктивного обобщения опыта, а за счет первоначального движения в поле ранее созданных идеализированных теоретических объектов, которые используются в качестве средств конструирования гипотетических моделей новой области взаимодействий. Обоснование таких моделей опытом превращает их в ядро будущей теории.

Функционируя в качестве исследовательской программы, научная картина мира сама развивается в этом процессе. целенаправляя формирование теорий, сама испытывает их активное обратное воздействие. Дело в том, что гипотетическое ядро теории всегда проходит через процедуры эмпирического обоснования, и оно, как правило, уточняется и модифицируется под влиянием опытных фактов. Превратившись благодаря этому в теоретическую схему исследуемой предметной области, оно затем вновь сопоставляется с картиной мира. Таким путем теория объективируется, но при этом в картину мира может быть включено новое содержание, уточняющее и конкретизирующее ее. Но эволюционное развитие картины мира под влиянием генерированных ею теорий и эмпирических фактов возможно лишь в определенных границах – до тех пор, пока наука изучает объекты и процессы, общие структурные характеристики которых выражены в представлениях и принципах картины мира.

Наука рано или поздно выходит за эти пределы, втягивая в орбиту исследования принципиально новые объекты, характеристики которых уже не схватывает доминирующая дисциплинарная онтология. В этом случае происходит радикальная перестройка научной картины мира, и соответственно, появление новых стратегий научного поиска. На смену старой картине мира приходит новая, и эта смена предстает как один из важнейших аспектов научных революций.

Чаще всего преддверьем научной революции является обнаружение противоречий в системе знания, когда новая теория, описывающая факты и генерированная прежней картиной реальности, неожиданно начинает рассогласовываться с ней.

Рассогласование прежней картины мира с новыми теориями и фактами выступает условием постановки проблемы. Но сторонники традиционной дисциплинарной онтологии всегда стремятся элиминировать эту проблему и сохранить статус прежней картины мира как фундаментальной исследовательской программы.

Пересмотр картины мира всегда начинается с ее критического анализа. Если ранее она воспринималась как выражение самого существа исследуемой реальности, то теперь осознается ее относительный, преходящий характер. Такое осознание предполагает постановку вопросов об отношении картины мира к исследуемой реальности, что, в свою очередь, означает выход исследователя из сферы специально научных проблем в сферу философской проблематики. Непосредственным предметом его анализа становятся уже не физические объекты (электроны, электромагнитные поля и т.п.), а знание о них.

Но кроме этой критической функции философия выполняет также конструктивную функцию, помогая выработать новые фундаментальные принципы и представления об исследуемой реальности.

Таким образом, само развитие естествознания поставило проблему выбора и обоснования онтологических постулатов, посредством которых формулируется научная картина мира и на базе которых развертывается теоретическое исследование. Многие фундаментальные абстракции, ранее воспринимавшиеся как абсолютно соответствующие объективному миру, утрачивали онтологический статус. Характерно, что отказ от субстанциализации различных типов сил в физике породил довольно радикальную программу перестройки физической картины мира. Многие, и довольно авторитетные, физики в конце XIX столетия выражали сомнение в правомерности онтологизации идеального объекта "сила", который традиционно включался в качестве важнейшего компонента в физическую картину мира. Так, Кирхгоф предложил исключить силу из числа фундаментальных понятий физики, сохранив ее только в качестве производного и вспомогательного теоретического конструкта. Эту программу затем пытался реализовать Герц, предложив формулировку механики, в которой сила исключалась из физической картины мира, а сохранилась лишь как теоретическая идеализация, редуцируемая к пространственной конфигурации точечных масс.

Обсуждение проблемы онтологизации фундаментальных научных абстракций, выбора и обоснования постулатов теории была стимулирована не только революциями в естествознании XIX в., но и развитием математики этого исторического периода. Открытие неэвклидовых геометрий и последующее применение в математике аксиоматического метода не только в содержательном, но и в формальном и формализованном варианте обнаружило недостаточность критериев наглядности для выбора аксиом теории и остро поставило вопрос о методах обоснования постулируемых метаматических объектов. В конце XIX - начале XX вв. эта проблема приобрела драматические очертания в связи с обнаружением парадоксов теории множеств.

Неудивительно, что центральное место при разработке философских вопросов науки в последней трети XIX в. занял поиск методов обоснования фундаментальных научных абстракций и критериев, в соответствии с которыми они должны включаться в состав научного знания.

Утверждение той или иной картины реальности в качестве доминирующей дисциплинарной онтологии возможно только тогда, когда она обеспечит организацию в целостную систему существующее многообразие знаний каждой науки (наблюдений, фактов, эмпирических зависимостей, фундаментальных и частных теоретических схем и законов). В результате выявляются двусторонние связи между эвристическими и систематизирующими функциями специальной научной картины мира. С одной стороны, в самом процессе ее функционирования как исследовательской программы осуществляется интеграция в единую систему разнородных фактов и теоретических схем, возникающих в рамках научной дисциплины. С другой – высокая степень их системного обобщения выступает одним из необходимых критериев успеха исследовательской программы, ее преимущества над соперничающими с ней представлениями об исследуемой реальности.

Особо подчеркнем, что невнимание к этим связям и рассмотрение эвристических и системообразующих функций как рядоположенных порождает псевдопроблемы при изучении механизмов систематизации знаний. При таком подходе создается ложное впечатление, что сначала происходит порождение нового знания, а затем – его синтез и генерализация. На самом же деле в динамике научного исследования эти две познавательные процедуры переплетены и взаимно дополняют друг друга.

Порождение нового знания в рамках отдельной дисциплины осуществляется как многократное повторение познавательного цикла: от специальной картины мира к конкретным теориям и опыту, а затем вновь к картине мира, с которой должны быть сопоставимы полученные эмпирические и теоретические знания.

Картина реальности и конкретные эмпирические и теоретические знания научной дисциплины постоянно адаптируются друг к другу. Новое знание не считается обоснованным, если оно не входит в систему уже сложившегося знания, не согласуется с картиной реальности как главным системообразующим компонентом научной дисциплины. Процедура порождения новых теоретических и эмпирических знаний включает в качестве обязательного аспекта их обоснование посредством соотнесения со специальной картиной мира, а поскольку с ее принципами были соотнесены ранее полученные теоретические модели и эмпирические факты, это гарантирует непротиворечивое вхождение нового знания в уже сложившуюся систему.

Аналогичным образом при анализе динамики науки выявляется свойственная специальной научной картине мира функция объективации знаний, а также прослеживаются ее связи с эвристической и систематизирующей функциями.

Процедуры объективации базируются на соотнесении с представлениями и принципами картин исследуемой реальности конкретных эмпирических знаний и теоретических схем научной дисциплины, что является необходимой предпосылкой их принятия культурой. Объективация обеспечивается онтологическим статусом картины исследуемой реальности, который как бы переносится на эмпирические знания и теоретические модели.

Являясь одним из условий обоснования знаний, эта процедура органично включается в тот многократно осуществляемый познавательный цикл, который обеспечивает как генерацию конкретных теорий и фактов, так и их системную интеграцию. Тем самым все три функции специальных научных картин мира предстают как три взаимосвязанных аспекта внутридисциплинарной динамики знания.

Особо следует отметить, что когда на смену старой картине реальности приходит новая, которая обретает статус дисциплинарной онтологии, то вновь может возникнуть проблема объективации некоторых ранее созданных теорий. Многие из них как бы теряют свою онтологическую опору и должны найти основания в новых представлениях об исследуемой реальности. Соотнесение таких теорий с новой картиной реальности может сопровождаться выяснением границ их применимости, но возможны и случаи радикальной переформулировки и даже трансформации теории, особенно если она испытывала трудности в объяснении некоторых фактов.

Таким образом, общая научная картина мира может быть рассмотрена как такая форма знания, которая регулирует постановку фундаментальных научных проблем и целенаправляет трансляцию представлений и принципов из одной науки в другую. Иначе говоря, она функционирует как глобальная исследовательская программа науки, на основе которой формируются ее более конкретные, дисциплинарные исследовательские программы.

По аналогии с уже рассмотренным процессом внутридисциплинарной интеграции знаний, можно предположить, что его междисциплинарная интеграция неразрывно связана с эвристической ролью общенаучной картины мира и обеспечивается процессами трансляции идей, принципов и представлений из одной науки в другую с последующим включением полученных здесь новых, наиболее фундаментальных результатов в общенаучную картину мира.

Высокая степень обобщения таких результатов и стремление построить целостную систему представлений о мире, включающую человека, его природную и социальную жизнь, делает эту картину тем особым звеном развивающегося научного знания, которое наиболее тесно контактирует со смыслами универсалий культуры, и поэтому обладает ярко выраженным мировоззренческим смыслом.

Но констатируя существование общенаучной картины мира и ее функций (эвристической, систематизирующей, мировоззренческой, онтологической), мы вновь сталкиваемся с весьма непростой проблемой – связей между специальными научными и общенаучной картинами мира.

В исторической динамике научной картины мира можно выделить три больших этапа (соответственно трем особым состояниям исторического развития науки): научную картину мира додисциплинарной науки, дисциплинарно организованной науки и современную научную картину мира. Каждый из этих этапов имеет свою специфику, которую предстоит выявить в процессе методологического анализа.

Целесообразно различать этап становления первой научной картины мира и этапы последующего ее функционирования. Именно на этапе становления наиболее отчетливо проявляется роль социокультурных факторов. Но затем их влияние уже опосредуется внутренними факторами роста знания. Наука как бы совершает внутренний пробег, расширяя границы своего применения за счет генерации все новых теорий и фактов, под влиянием которых развиваются ее представления о мире. В свою очередь эти представления оказывают активное обратное воздействие на различные сферы социальной жизни.

Становление первой научной картины мира обычно связывают с эпохой формирования и развития капиталистических отношений. Социально-экономическая ситуация XVI-XVII вв. действительно создавала редпосылки для интенсивных научных исследований, которые выступали одним из факторов становления механической картины мира. Однако проблема социальной обусловленности формирования опытной науки не редуцируется только к действию экономических факторов. Прежде всего зафиксируем, что условием построения первой научной картины мира была ориентация на объективное исследование фрагментов и аспектов Универсума (независимо от того, являются ли они природными или социальными феноменами).

Формирование такого подхода было неразрывно связано с новым (по сравнению со средневековой традицией) пониманием человека, его отношения к природе и целей его познания. Целесообразно выделить два этапа формирования опытной науки и первой научной картины мира. Первый этап можно обозначить как становление научной картины мира в процессе изучения отдельных аспектов механического движения и построения частных теоретических схем механики. Второй этап был связан с их синтезом в единую развитую научную теорию и характеризовался завершением процесса формирования механической картины мира.

На первом этапе решающую роль сыграли исследования таких выдающихся ученых, стоящих у истоков классической механики, как Галилей, Декарт, Кеплер, Гюйгенс и др. На втором этапе, бесспорно, выделяется фигура Ньютона - создателя общей теории механического движения.

Универсальный (глобальный) эволюционизм характеризуется часто как принцип, обеспечивающий экстраполяцию эволюционных идей, получивших обоснование в биологии, а также в астрономии и геологии, на все сферы действительности и рассмотрение неживой, живой и социальной материи как единого универсального эволюционного процесса.

Это действительно очень важный аспект в понимании глобального эволюционизма. Но он не исчерпывает содержания данного принципа. Важно учесть, что сам эволюционный подход в XX столетии приобрел новые черты, отличающие его от классического эволюционизма XIX века, который описывал скорее феноменологию развития, нежели системные характеристики развивающихся объектов.

Возникновение в 40-50-х годах нашего столетия общей теории систем и становление системного подхода внесло принципиально новое содержание в концепции эволюционизма. Идея системного рассмотрения объектов оказалась весьма эвристической прежде всего в рамках биологической науки, где она привела к разработке проблемы структурных уровней организации живой материи, анализу различного рода связей как в рамках определенной системы, так и между системами разной степени сложности. Системное рассмотрение объекта предполагает прежде всего выявление целостности исследуемой системы, ее взаимосвязей с окружающей средой, анализ в рамках целостной системы свойств составляющих ее элементов и их взаимосвязей между собой. Системный подход, развиваемый в биологии, рассматривает объекты не просто как системы, а как самоорганизующиеся системы, носящие открытый характер. Причем, сегодня мы представляем себе процессы эволюции, самоорганизации материи шире, чем во времена Дарвина, и понятия наследственности, изменчивости, отбора приобретают для нас иное, более глубокое содержание.

Все, что происходит в мире, действие всех природных и социальных законов можно представить как постоянный отбор, когда из мыслимого выбирается возможное. В этом смысле все динамические системы обладают способностью "выбирать", хотя конкретные результаты "выбора" как правило, не могут быть предсказаны заранее. Можно выделить два типа механизмов, регулирующих такой "выбор". С одной стороны, адаптационные, под действием которых система не приобретает принципиально новых свойств, а с другой, так называемые бифуркационные, связанные с радикальной перестройкой системы.

Формирование самоорганизующихся систем можно рассматривать в качестве особой стадии развивающегося объекта, своего рода "синхронный срез" некоторого этапа его эволюции. Сама же эволюция может быть представлена как переход от одного типа самоорганизующейся системы к другому ("диахронный срез"). В результате анализ эволюционных характеристик оказывается неразрывно связанным с системным рассмотрением объектов.

Универсальный эволюционизм как раз и представляет собой соединение идеи эволюции с идеями системного подхода. В этом отношении универсальный эволюционизм не только распространяет развитие на все сферы бытия (устанавливая универсальную связь между неживой, живой и социальной материей), но преодолевает ограниченность феноменологического описания развития, связывая такое описание с идеями и методами системного анализа.

Но определяющее значение в его утверждении как принципа построения современной общенаучной картины мира сыграли три важнейших концептуальных направлений в науке XX в.: во-первых, теория нестационарной Вселенной; во-вторых, синергетика; в-третьих, теория биологической эволюции и развитая на ее основе концепция биосферы и ноосферы.

Не менее важную роль в утверждении этих идей сыграла теория самоорганизации (синергетика). Термин "синергетика" (с греч. - содействие, сотрудничество) использовал Г.Хакен. Специфика синергетики заключается в том, что основное внимание она уделяет когерентному, согласованному состоянию процессов самоорганизации в сложных системах различной природы. Она изучает любые самоорганизующиеся системы, состоящие из многих подсистем (электроны, атомы, молекулы, клетки, нейроны, органы, сложные многоклеточные организмы, люди, сообщества людей). Для того, чтобы система могла рассматриваться как самоорганизующаяся, она должна удовлетворять по меньшей мере четырем условиям: 1) система должна быть термодинамически открытой, 2) динамические уравнения системы являются нелинейными, 3) отклонение от равновесия превышает критические значения, 4) процессы в системе происходят кооперативно (В.Эбелинг).

Самоорганизация начинает рассматриваться как одно из основных свойств движущейся материи и включает все процессы самоструктурирования, саморегуляции, самовоспроизведения. Она выступает как процесс, который приводит к образованию новых структур.

Довольно длительное время самоорганизация соотносилась только с живыми системами, что же касается объектов неживой природы, то считалось, что если они и эволюционируют, то лишь в сторону хаоса и беспорядка, что обосновывалось вторым началом термодинамики. Однако здесь возникала кардинальная проблема - как из подобного рода систем могли возникнуть объекты живой природы, способные к самоорганизации. Вставал важный в методологическом отношении вопрос о взаимоотношении неживой и живой материи. Чтобы ответить на него, требовалось изменить парадигмальные принципы науки, и в частности устранить разрывы между эволюционной парадигмой биологии и традиционным абстрагированием от эволюционных идей при построении физической картины мира.

Принципы универсального эволюционизма становятся доминантой синтеза знаний в современной науке. Это та стержневая идея, которая пронизывает все существующие специальные научные картины мира и является основой построения целостной общенаучной картины мира, центральное место в которой начинает занимать человек.

Как базисные основания современной общенаучной картины мира принципы универсального эволюционизма демонстрируют свою эвристическую ценность именно сейчас, когда наука перешла к изучению нового типа объектов – саморазвивающихся (в отличие от простых и саморегулирующихся систем, исследуемых на предшествующих этапах функционирования науки). Саморазвивающиеся объекты характеризуются иерархией уровней и появлением по мере развития все новых уровней, которые воздействуют на ранее сложившиеся и видоизменяют их. Включив в орбиту исследования новый тип объектов, наука вынуждена искать и новые основания их анализа. С этих позиций общенаучная картина мира, базирующаяся на принципах универсального эволюционизма, выступает глобальной исследовательской программой, которая определяет стратегию исследования такого рода объектов. Причем эта стратегия исследования реализуется как на дисциплинарном, так и на междисциплинарном уровнях.

Практически все объекты, которые современная наука включает в сферу своего исследования, носят системный и эволюционный характер. Это не означает, конечно, что там, где есть необходимость в исследовании простых систем, наука исключает их из своего анализа. Но все чаще предметом научного исследования становятся не отдельные, выделенные части целого, которые раньше исследовались изолированно, а целостные комплексы, которые в качестве неотъемлемого компонента включают человека. К такого типа объектам, получившим название "человекоразмерных", относятся комплексы "человек-машина", "человек-машина-производственная среда", "человек и биосфера", объекты генной инженерии и т.д.

Для их изучения оказывается недостаточно поэлементного анализа, поскольку в процессе исследования может быть обнаружен такой уровень объектов, где экспериментирование над частью с неизбежностью затрагивает целое, что приводит к радикальной трансформации целостной системы в направлении, идущем не на сохранение данной системы, и ставит под вопрос возможность существования человека. С такими ситуациями сталкивается, например, генная инженерия.

На становление современной научной картины мира кроме общей теории систем и синергетики повлияла семиотика – наука о знаках и знаковых системах. Она также выходит за рамки конкретной дисциплины. В основании семиотичнского подхода лежит убеждение о том, что любую систему научного знания можно представить как текст. Такой подход, правда, элиминирует специфически дисциплинарные признаки плана содержания. Но преимущество состоит в том, дисциплинарное знание может быть выражено с помощью общих закономерностей знаковых систем. Единство системологии, синергетики и семиотики позволяет представить информацию как саморазвивающуюся систему с собственной программой эволюции. Все это дает возможность в научном исследовании ограничиваться планом выражения, который можно представить как метанаучное знание.

Еще В.И.Вернадский, анализируя тенденции развития науки в первой половине XX столетия, отмечал, что их классификация осуществляется уже не столько по предметам, сколько по проблемам. Проблематизация как раз и составляет ключ современной научной картины мира. Она позволяет ученому взглянуть на процесс научного поиска рефлективно. И эта рефлексия подсказывает ему, что в настоящее время техногенная цивилизация, развивающаяся как своеобразный антипод традиционных обществ, приблизилась к той "точке бифуркации", за которой может последовать ее переход в новое качественное состояние. Какое направление эта система выберет, какой характер будет иметь ее развитие – от этого зависит не только статус науки в обществе, но само существование человечества.

Поиск по сайту: