ПОНЯТИЕ ИСТИНЫ

Следует четко различать понятия истины и истинности. Понятие истины и истинности легче понять в терминах абстрактного и конкретного, которые мы только что обсудили. Здесь истина будет конкретным, а истинность абстрактным. Таким образом, истинность есть предикат истины, и всегда связана с относительностью нашего знания. Вот почему то или иное суждение в процессе восхождения от абстрактного к конкретному может быть либо истинным, либо ложным, т.е. только отражать момент истины. Теперь можно дать окончательное определение истинности. Истинность есть характеристика адекватного отношения между объективным содержанием знания и самой действительностью, указывающая на наличие истины в знании.

Субъективность и объективность истины

Гносеология рассматривает истину как субъективную по форме и объективную по содержанию. «Субъективность формы» следует понимать в следующих четырех смыслах:

Истина выражается в актах человеческой деятельности.

Субъективность формы истины состоит в неточности, т.е. приблизительности, ее содержания на каждом из реально существующих и складывающихся в дальнейшем этапов овладения истиной.

Субъективность истины состоит в ее неполноте.

Субъективность истины состоит в ограниченности области или условий ее значения, причем сама эта ограниченность не может быть с совершенной полнотой исчерпана.

Эти стороны субъективности формы истины никоим образом не превалируют над содержанием. Дойти до истины – значит дойти до вещей, какими они существуют в действительности. Объективность содержания истины, следовательно, это наличие в ней адекватного познавательного отражения реальности. Объективность содержания выявляется теоретическим анализом и практической проверкой. Объективность = независимость.

Объективной истины, которая была бы лишена субъективности по форме не существует и, наоборот. Обе стороны истины диалектически взаимосвязаны. Это положение вытекает из того, что истина – это исторически обусловленный процесс познания действительности. Истина есть процесс движения от незнания к знанию, от менее глубокого знания к более глубокому знанию. Особенности истины как процесса выражаются категориями абсолютной и относительной истины.

Абсолютная и относительная истина

Вспомним: говоря о движении, мы с вами отмечали моменты устойчивости и изменчивости. Применительно к движению (процессуальности) истины «абсолютное» выражает устойчивое, «относительное» – изменчивое в наших знаниях. При переходе познания от одного явления к другому не все изменяется, кое-что остается неизменным. Мы с вами, описывая диалектику S и O, определили это как инвариантное. Определим более точно относительную и абсолютную истины.

Относительной истиной называется неполное, неточное знание об объекте.

Абсолютной истиной называется полное знание об объекте, которое не может быть опровергнуто в процессе дальнейшего развития познания в определенных пределах.

Можно выделить следующие признаки относительной истины:

Благодаря влиянию субъективности формы на объективное содержание.

Благодаря отсутствию в истине универсальности смысла. (Зависимость от условий, систем отсчета, языка описания).

Гносеология признает относительность всех наших знаний не в смысле отрицания объективной истины, а в смысле исторической условности пределов приближения наших знаний к этой истине.

Признаки абсолютной истины представляют собой отрицание, преодоление признаков относительной истины, т.е. субъективности, приблизительности, неполноты и ограниченности области применения. Другими словами, абсолютная истина максимально объективна, точна, полна и не ограничена областью ее применения. Она сохраняет свое значение при всех условиях, с которыми необходимо связано само существование предметов, к которым она относится.

Таким образом, термин «абсолютная истина» может приобретать следующие значения:

- Абсолютное знание о действительности в целом, т.е. обо всем в мире, что было, есть и будет (принципиально для смертного недостижимо).

- Содержание относительных истин, т.к. тенденция развития истины заключается в избежании от деформирующего влияния формы, за счет обогащения содержания (предела достичь невозможно, т.к. нет содержания без формы).

- Окончательное знание о некоторых определенных аспектах действительности.

- Не исчерпывающие, но неопровержимые результаты познания отдельных сторон изучаемых объектов или их классов, принимающие вид констатаций и описаний.

Из этих четырех признаков первые два могут быть приняты лишь частично, а именно, как тенденция, а не правило.

Особо следует подчеркнуть единство абсолютной и относительной истины, их взаимообогащение, что и выражается в понятии объективности истины.

Конкретность истины

Обычно говорят: абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Под абстрактным здесь следует понимать не то, что мы определили как абстрактное и конкретное, а в смысле отвлеченности, безотносительности к предмету.

Чтобы остаться в пределах конкретности необходимо соблюдать следующие условия:

Истина должна быть связана с теми же условиями, в которых находится объект.

Истина должна отражать строго определенные стороны объекта.

Высказывание выражающее истину должно быть ясным и отчетливым. (Декарт).

Истина и заблуждение

Несоответствующее, неправильное, одностороннее отражение предметов в сознании человека называется заблуждением. Заблуждение противоположно истине, но нельзя его путать с ложью. Ложь намеренное искажение истины.

Причины заблуждения:

1. По Бэкону, признаки рода (примешивание к природе вещей общей природы человека), рынка (неверное истолкование слов), пещеры (накладывание на знание индивидуальных особенностей человека), театра (ложные учения, завлекающие подобно пышным представлениям).

2. По Лейбницу, недостаток доказательств, недостаточное умение пользоваться ими, отсутствие желания прибегать к доказательству, вера в аторитеты, страсти.

3. Локк и Гоббс: нарушение логических правил.

4. Кант: нравственное несовершенство человека.

5. Современная гносеология: заблуждения – результат ограниченности практики или неправильного ее понимания; результат плохого знания положения дел в исследуемой области; результат огромности средств и предметов познания.

Истина и заблуждения диалектически взаимосвязаны. Заблуждение является моментом истины. Если заблуждение абсолютизируется, то оно принимает форму лжи. В таком случае борьба истины и заблуждения носит антагонистический характер.

Практика – критерий истины

Критерий истины не может быть найден ни в S, ни в О, ни в самом акте познания. Практика не включена непосредственно в познание, но входит в рассмотрение теории познания как основа и цель познания. Практикой человек проверяет истинность своего познания. В современной науке подчас не удается непосредственно проверить данную теорию ввиду ее крайней абстрактности. Но практика, так или иначе, является окончательным критерием истинности, когда эта теория будет реализована в жизни.

Нельзя соглашаться с тезисом прагматистов: истинно то, что полезно. Полезность – следствие, а не причина истинности.

Следует, однако, учитывать, что практика сама исторически ограниченна. Т.е. ее нельзя абсолютизировать, следует привлекать возможно большее число фактов.

Когерентная концепция истины

Одним из направлений ревизии классической концепции истины является ее пересмотр с позиций когерентной теории, сводящей вопрос об истине к проблеме когерентности, т. е. самосогласованности, непротиворечивости знаний. Истоком этой теории послужили трудности установления соответствия знаний действительности и критерия этого соответствия, с которыми столкнулась классическая теория.

Существуют два основных варианта когерентной теории истины. Один из них вводит новое понятие истины как когерентности знаний, которое предлагается вместо прежнего понятия истины как соответствия знаний действительности. Другой вариант, хотя и сохраняет классическую трактовку истины, вместе с тем утверждает, что соответствие знаний действительности может быть установлено только через когерентность, которая выступает в качестве критерия истины.

Одним из основоположников первого варианта когерентной теории принято считать Канта. Вообще говоря, взгляды Канта на проблему истины не отличаются однозначностью и последовательностью. С одной стороны, Кант провозглашает свою приверженность классической концепции истины. С другой — стремится показать, что не существует одностороннего соответствия знаний данным опыта, ибо опыт сам оказывается зависящим от форм рассудочной деятельности человека. Таким образом, по Канту получается, что существует взаимная согласованность, единство чувственного и логического, которые и определяют содержание и смысл истины. Этот момент доминирует в философии Канта, вследствие чего оценку Канта как одного из основоположников когерентной теории истины можно считать в целом справедливой. Именно это свойство самосогласованности, или когерентности, является тем референтом, к которому относится понятие истины.

Истоками второго варианта когерентной теории истины, видимо, можно считать философию элеатов. Парменид и Зенон принимали, хотя и неявно, понятие истины как соответствия знаний действительности. Однако они считали, что это соответствие может быть удостоверено не путем наблюдений, которые не дают достоверного знания, а лишь путем установления непротиворечивости знаний. Противоречивая идея не имеет референта в реальном мире. Вместе с тем непротиворечивость идеи гарантирует правильное описание ею реального положения вещей.

Следуя этой рационалистической установке, Парменид утверждал, что мысль о существовании в природе пустоты, “небытия” является ложной, т. е. не соответствующей действительности. Ее ложность состоит в ее внутренней противоречивости. Если мы мыслим “небытие” как нечто реальное, то оно в силу этого перестает быть “небытием”. Идея “небытия” есть невыразимая в мыслях идея, а поэтому ей ничто не соответствует в реальном мире. Следуя аналогичной схеме, ученик Парменида Зенон отрицал истинность идеи движения, так как эта идея приводит к неразрешимым противоречиям — апориям (“Дихотомия”, “Стрела”, “Ахиллес и черепаха”).

Функционирование когерентной теории как определяющей критерии истины представляется следующим образом. Допустим, что мы имеем множество M эмпирических высказываний. Высказывания могут быть как-то связаны между собой. При этом ни одно из них не обладает истинностью само по себе. Оно может быть только кандидатом в истинные высказывания и становится таковым только относительно подмножества N тех высказываний из множества М, между которыми существует отношение взаимной когерентности. Цель когерентной теории заключается тогда в том, чтобы отделить истинные высказывания от неистинных. Ключ к решению этой проблемы состоит в нахождении во множестве M подмножества N когерентных высказываний. Кандидаты в истины квалифицируются как истины благодаря выявлению их совместимости с как можно большим числом других эмпирических высказываний.

Когерентную теорию истины в ее применении к эмпирическим наукам нельзя считать достойным соперником классической теории. Она не только не преодолевает трудностей последней, но, наоборот, усугубляет их, сталкиваясь, в свою очередь, и с другими, неразрешимыми для нее проблемами. Отметим две из них: а) Эта теория пытается решить проблему когерентности в логическом смысле. Однако проблема когерентности, т. е. непротиворечивости, как логическая проблема чрезвычайно сложна. Она разрешима только в простейших случаях. Но она неразрешима в достаточно сложных логических исчислениях, тем более в контексте таких наук, как физика. б) Когерентность рассматривается как внутреннее свойство системы высказываний. “Когерентность”, рассматриваемая в когерентной теории, касается вопроса об отношении одних высказываний к другим, но она не касается вопроса “когерентности” с реальностью или с фактами действительности. Однако в рамках такой трактовки когерентности невозможно понять, каким образом непротиворечивость знаний гарантирует их соответствие реальному миру.

Очевидно, условие непротиворечивости не является достаточным условием истинности, поскольку не всякая непротиворечивая система утверждений о реальном мире соответствует реальному миру. Кроме того, это условие применительно к естественным наукам, например к физике, не всегда
оказывается и необходимым. Противоречивость какой-либо теории не означает автоматически ее ложности. Она может быть показателем временных трудностей, переживаемых истинной теорией.

Специфика научной истины

Выражение “научная истина” может показаться тавтологичным. Оно действительно было бы тавтологией, если бы понятия “истинное знание” и “научное знание” совпадали. Однако эти понятия не тождественны. Во-
первых, наука не сводится к совокупонсти истин. В ней могут существовать и, как показывает история науки, практически всегда существовали ошибочные гипотезы и теории. Во-вторых, далеко не все знания, которые соответствуют действительности и поэтому являются истинными, носят научный характер. Наряду с научными истинами существуют истины, принадлежащие обыденному знанию.

Различие между этими двумя видами знания — обыденным и научным — является существенным. Обыденное знание сводится к констатации явлений и корреляций между ними. В отличие от него научное знание ориентировано на исследование закономерностей.

Научные истины так или иначе связаны с теоретической формой отображения мира. Это относится не только к теоретическим истинам в узком смысле этого слова, но и к эмпирическим истинам. Последние приобретают статус научных только при условии их теоретической интерпретации.

Предложение “Снег бел” может квалифицироваться как истинное. Эта истина принадлежит к сфере обыденного знания. Она представляет собой простую констатацию наблюдаемого явления. Переходя к научному уровню познания, мы прежде всего должны уточнить это предложение. Научным коррелятом истины обыденного познания “Снег бел” будет предложение “Белизна снега — это эффект воздействия некогерентного света, отраженного снегом, на зрительные рецепторы”. Это предложение представляет собой уже не простую констатацию наблюдений, но и следствие научных теорий — физической теории света и биофизической теории зрительного восприятия.

Правомерность разделения знания на обыденное и научное как предпосылки рассмотрения научной истины в качестве особого вида истины практически никем не оспаривается. Однако в современной буржуазной философии можно встретить негативное отношение к понятию научной истины, которое основывается на мотивах совершенно иного рода. Законность данного понятия подвергается сомнению на том основании, что естественные науки якобы не способны постичь истину в классическом ее понимании.

В науке эмпирическая подтверждаемость должна получить количественную оценку. Это осуществляется на языке теории вероятности. В результате категория истины, даже в своем чисто терминологическом качестве, должна вообще сойти со сцены и уступить свое место понятию вероятности. Поэтому некоторые авторы (например, К. Поппер) заменяет понятие научной истины понятием правдоподобия. Под последним они понимают следующее. Истиной может считаться только “строгая” истина — классическая истина. Идеалу этой строгости не отвечает ни одна научная теория. Поэтому о научных теориях нельзя говорить как об истинных. Но их можно считать правдоподобными. Понятие правдоподобия характеризует научную теорию как конгломерат истинных и ложных утверждений.

Правдоподобие — не особая истинностная характеристика научных теории, имеющая самостоятельный смысл наряду со значениями “истина” и “ложь”. То, что считается правдоподобным, фактически ложно, ибо истиной, по Попперу, может считаться только абсолютная истина. Но из двух ложных теорий одна может быть ближе к истине, чем другая. Именно для оценки степени приближения ложных теорий к истине и вводится понятие правдоподобия, которое предназначено для замены якобы неадекватного науке понятия истины. Правдоподобие является, таким образом, альтернативой понятия относительной истины.

Системность и проверяемость как признаки научной истины

Научная истина - это знание, которое отвечает требованиям лвоякого рода: во-первых, оно соответствует действительности; во-вторых, оно удовлетворяет ряду критериев научности. Критерии научности определяют эталон научного знания. Так, научное знание должно представлять собой логически стройную систему, имеющую форму теории, быть отображением законов лежащих в основе явлений, быть эмпирически обоснованным (если речь идет об истинах так называемых эмпирических наук, например естествознания) и т. д. Эти критерии, разумеется, не следует рассматривать как нечто неизменное и раз навсегда данное. Они являются продуктом исторического развития науки. Несомненно, они будут подвергаться изменениям и в будущем. Кроме того, они неоднозначно применяются в разных науках и различными научными школами в рамках одной и той же отрасли знания.

Из всех признаков научности мы выделим здесь два: специфические формы системности знания, которыми пользуется наука, и проверяемость научного знания. Именно они имеют основополагающее значение для понимания специфики научной истины и тех ее проблем, которые выдвигает современная наука. Согласно традиционному подходу, восходящему еще к Аристотелю, логической формой выражения истины является суждение. Этот подход был доминирующим в эпоху средневековья в схоластической философии и логике. Он сохранился и по сей день.

Такой подход был бы вполне оправдан, если бы он применялся для анализа истинности обыденного знания. Это знание не имеет характера целостной системы. Оно фрагментарно и может быть разделено на отдельные, более или менее независимые высказывания или группы высказываний. Но, переходя к научному знанию, мы сразу же обнаруживаем ограниченность этого подхода к проблеме истины. Научное знание имеет ярко выраженный системный характер. Здесь существуют формы систематизации знаний, которые отсутствуют в обыденном знании, а именно — научные теории.

Научная теория представляет собой логически связанную систему высказываний. В идеальном случае эта система имеет дедуктивный характер. В фундаменте теории лежат исходные высказывания, которые представляют собой формулировку основных ее законов. Из этих законов на основе определенных процедур выводятся следствия.

Хотя теория и состоит из высказываний, она не сводится к их совокупности. Теория, как отмечалось, включает в себя элемент вывода, умозаключения. Это совершенно новая логическая форма, которая не содержится в каждом высказывании в отдельности. В этом аспекте отношение теории к высказываниям аналогично отношению высказываний к понятиям: высказывания состоят из понятий, но не сводятся к ним, образуя качественно иную логическую форму.

Кроме того, весьма существенным является и следующий момент. Если теория расчленена на отдельные высказывания, которые рассматриваются как самостоятельные единицы знания, независимые друг от друга, то тогда мы получаем странную смесь истинных и ложных высказываний. Например, если такому расчленению будет подвергнута механика, то наряду с истинными высказываниями мы встретим заведомо ложные, например, высказывание о том, что тела состоят из материальных точек, не имеющих протяженности. Напротив, если мы будем рассматривать ньютоновскую механику как научную теорию, то видимость логического беспорядка сразу же исчезает и все становится на свои места. Утверждения о материальных точках, которые в их изолированном виде выглядят как ошибочные, приобретают в рамках теории характер идеализации. Эти идеализации совершенно необходимы для формулировки строгих законов механики, дающих истинные эмпирические предсказания движения макротел.

Конечно, наука не тождественна чистой теории. Важнейшим ее элементом являются эмпирические факты.

Но факты не сводятся к чисто эмпирическим высказываниям. В качестве научных они всегда включают в себя теоретическую интерпретацию данных опыта. Теория, таким образом, пронизывает и эмпирический уровень познания. Как форма организации знания она играет ключевую роль в науке. Наука, по существу, и начинается с теорий, проявляется в теоретическом описании мира.

Системность научного знания не сводится к системе высказываний, которые образуют научную теорию. Прежде всего, следует заметить, что научная теория никогда не применяется для исследования в чистом и изолированном виде. Чтобы научная, например физическая, теория могла быть применена, необходимо задать начальные (и граничные) условия, принять целый ряд дополнительных допущений, идеализирующих и упрощающих задачу. Без этого физическая теория не имеет эмпирического значения. Кроме того, теории никогда не применяются отдельно друг от друга. Многогранность предмета, с которым имеет дело ученый, требует привлечения целого ряда научных теорий. Применяя данную теорию, он всегда исходит из предположения об истинности законов и принципов, входящих в состав других теорий.

Другой важнейшей чертой научной истины является ее проверяемость. Научная истина связана не просто с теорией, но с такой теорией, которая в принципе допускает эмпирическую проверку. Принципиальная проверяемость отличает научную истину от спекулятивных построений. Согласно эталонам, выработанным наукой, научная истина не может покоиться на вере. Она характеризует знания, которые в принципе проверяемы и в конечном счете оказываются подтвержденными. Она обладает ценностными моментами, в силу которых может быть включена в систему научного знания и может стать
основой научной деятельности. Теоретическая форма выражения научной истины и ее принципиальная проверяемость принадлежат к числу важнейших свойств, определяющих ее ценность как истины научного знания.

В заключение надо отметить, что когерентная теория истины хорошо подходит для гуманитарного знания. И напротив, классическая концепция истины не вполне годится для гуманитарных наук. В дальнейшем мы более подробно обоснуем данное высказывание.

Поиск по сайту: