|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Глава V. Средства познания в философииДо сих пор еще нет сколько-нибудь широкого систематизированного освещения вопроса о средствах философского исследования. Отдельные же экскурсы в эту сферу могут приводить и порой приводят (особенно тех, кто лишь начинает приобщаться к философии) к мнению, будто среди философов имеются принципиальные разногласия в отношении средств исследования в философии. Сопоставим, к примеру, несколько положений, взятых из разных публикаций. Так, в одной работе утверждается, что " для получения общих принципов в философии нет другого пути, кроме движения от частного к общему, ибо никаких более общих принципов, чем философские не существуют. Дедуктивный метод, с успехом применяющийся в математике, непригоден для выведения основных принципов философии". В другой указывается, что понятия об объективной реальности не могут быть получены путем индуктивного обобщения; "они образуются как универсальные умозрительные принципы с помощью концептуальной интуиции исследователя". В третьей отмечается, что общий характер движения мысли в процессе систематизации категорий подчиняется гипотетико-дедуктивному методу; посредством дедукции из исходного минимума категорий выводятся затем остальные категории философии. Несмотря на то, что в последнем случае не отбрасывается и индукция, а в первых — дедукция (во втором обращается внимание также на рефлексию и умозрение), все же создается впечатление взаимоисклю-чаемости установок, принятых в этих работах. Однако более строгий учет разноаспектности применяемых в философии средств исследования и системный подход к ним способны снять такую альтернативность. Рассмотрим более внимательно проблему средств исследования в философии. В любой науке специфика познавательных средств выявляется, во-первых, выделением собственного, ведущего средства, неразрывно связанного со спецификой проблем и предметного их основания, и, во-вторых, установлением особой организации остальных средств, выхода на передний план отдельных элементов из всего их комплекса. Собственный метод детерминирован природой изучаемого объекта, соответствующей системой предметного знания. Так, исследование происхождения видов и факта целесообразности живых организмов привело к созданию эволюционной теории, которая, в свою очередь, обусловила разработку эволюционного, историко-биологического метода. В этом плане и обнаруживается зависимость философского метода от философского мировоззрения. Методом философского исследования является диалектика. Диалектический метод формировался постепенно, пройдя фазы субъективно-операционалистской определенности и объективно-идеалистической трактовки; в дальнейшем была установлена связь субъективной и объективной диалектики. В арсенале философских средств диалектика немыслима без логики формальной, без ее правил и законов. Немалую роль при этом играет индукция (пример — формирование представления об основных законах развития). Однако движение мысли от частного к общему не всегда возможно, а иногда приводит к ошибкам. Так, еще встречается точка зрения, будто понятие материи образуется в результате обобщения признаков различных материальных объектов. Если следовать этому, то представление о материи не будет выведено за пределы физической науки и будет тождественно совокупности видов физической материи (веществу и полю). Большую роль в философском исследовании играет формально-логическая дедукция: выведение частного из общего и общего из общего. О том, например, что движущей силой развития могут выступать и внутренние, и внешние противоречия, говорит уже эмпирический опыт (индуктивные заключения), однако силу необходимости положение о единстве этих противоречий во всяком процессе развития обретает лишь после его выведения из положения о всеобщей системности мира, включающей представление о наличии у каждой системы связи с внешней средой, т. е. о ее вхождении в более широкую систему. В философии широко применяются формально-логические определения — через род и видовое отличие (например, определение понятий "субъективный идеализм", "прогресс" и т.п.). Распространенными являются определения через противоположность (пример — понятие "качество"). Поскольку философское мировоззрение призвано дать картину мира в целом, исходя из неизбежно ограниченных для каждого этапа общества знаний о мире, создавать и совершенствовать такую (неизбежно ограниченную) картину мира можно лишь посредством использования экстраполяции, идеализации, мысленных экспериментов и других аналогичных средств познания. Экстраполяции опираются на индукцию, дедукцию, формально-логический закон непротиворечивости. К примеру, сформулированы положения: 1) "природа в земных условиях находится в развитии"; 2) "природные явления на Земле материальны". Они получены посредством индуктивного обобщения. На основе только этого средства познания мы не можем сделать строго определенного вывода, касающегося мира в целом. В этом случае прибегают к экстраполяции и формулируют положения "Мир (или "все в мире") развивается" и "Мир в целом материален". Эти положения полностью не подтверждаемы в опыте, поскольку мир в целом вечен и бесконечен. По своему характеру они проблематичны. Но их достоверность усиливается, и они получают статус истинных при рассуждении, контролируемом законом непротиворечивости мышления. Принимая одно из них за истинное и совмещая его с положением, противоположным по содержанию другому, мы в итоге приходим к противоречивому в формально-логическом плане философскому построению. В результате доказывается единство принципа материального единства мира и принципа развития. Важным средством философского исследования, вплетенным в логику познания, является мысленный эксперимент. Философ конструирует какую-либо идеальную модель, используя идеализацию, например, модель "мир в целом", модель "сеть причинения", модель "индивидуальное сознание" и т.п., а затем в мышлении "экспериментирует" с этими идеальными объектами, ставя их (мысленно) в разные ситуации и выводя соответствующие следствия (пример — включение "мира в целом" в условия возрастания энтропии). "Теоретическое рассуждение в мысленном эксперименте строится в соответствии с методикой реального эксперимента. Первостепенную важность здесь приобретает механизм воображения, умение оперировать пространственными образами, способность наглядного представления различных экспериментальных ситуаций. Ученый должен уметь ярко и живо представить себе в уме все так, как если бы оно происходило в действительности. Вопрос "Что должно произойти, если..." является тем рычагом, который переводит субъекта из реальной действительности в плоскость воображения, но "воображения, регулируемого знанием объ- ективно действующих законов" (Славин А. В. "Проблема возникновения нового знания." М., 1976. С. 278—279. См. также: Чернов А. П. "Мысленный эксперимент." М., 1979. С. 7—22.). Наличие в мысленном эксперименте воображения как специфического эвристического компонента, не сводимого к дискурсивному фактору (См.: Коршунова Л.С. "Воображение и его роль в познании." М., 1979.), позволяет выделить мысленный эксперимент в качестве относительно самостоятельного средства исследования философов. Еще одной стороной философского познания является герменевтическая интерпретация. Как и мысленный эксперимент, герменевтическая интерпретация тесно связана со средствами логического мышления, базируется на них, но к ним не сводится, как не сводится, скажем, понимание к знанию, хотя понимание и невозможно без знания. С античных времен философия почиталась не только знанием, но и мудростью. Само слово "философия" довольно точно выражает специфику философского знания, достижение этого знания посредством философствования, размышления, понимания через посредство "любви к мудрости". Это лишь в наше время, не в меру машинообразному рассудку буквальный перевод слова "философия" кажется анахронизмом, подлежащим забвению. В гуманитарном знании, что уже отмечалось, имеется понятие "герменевтика" (его не следует смешивать с герменевтикой как специфической философской доктриной), которое означает искусство понимания, метод, теорию понимания. Этот метод нацелен на раскрытие различных текстов, их внутреннего смысла. Через текст выявляются цели, замысел автора, его внутренний духовный мир, чувства, отношение к окружающему миру, мир его жизни, культурный и исторический фон его деятельности и т.п. Понимание связано с раскрытием уникальности событий и учетом специфики человеческой деятельности. Для философов такой способ познания не ограничен литературными текстами, взятыми из истории философии, он охватывает все, во что вложены человеческие действия, мысль и чувства; жизненный опыт самого философа и других людей, осмысливаемый философом, тоже осваивается посредством герменевтики. Применительно к явлениям природы понимание связано с выявлением значения тех или иных явлений в общей системе природы, для человека и человеческой цивилизации, их мировоззренческой значимости. За ними не стоит деятельность человека или какого-то иного духа, подлежащая расшифровке. В данном случае понимание есть истолкование, интерпретация. Понятие "понимание" соотносительно с понятием "смысл"; они не могут рассматриваться в отрыве друг от друга; смысла так же нет вне понимания, как и понимание всегда есть усвоение некоторого смысла (Гусев С. С., Тульчинский Г. Л. "Проблема понимания в философии. Философско-гносеологический анализ." М., 1985. С. 42). Понимание — это процедура осмысления, выявления смысла, значения. Понимание есть результат и процесс применения герменевтики и интерпретации. Составное название этого средства освоения действительности не является безусловным, оно отражает переходность от традиционного противопоставления герменевтики и интерпретации к их единству. В то же время оно включает в себя специфичность того и другого способа, ориентирующую на превалирование отношения "текст — автор" в гуманитарном познании и на отношение "субъект — объект" в трактовке явлений природы. Герменевтическо-интерпретаторский метод опирается на средства При наличии одинаковой (в принципе) информации, подлежащей осмысливанию, разные философы могут иметь различное ее понимание. Это может быть следствием как неидентичных идеологических позиций, так и разных исходных жизненных установок, разного стиля мышления, разного мироощущения. Такого широкого "разброса" понимания нет в естествознании, да и в гуманитарном знании. Наряду с герменевтикой важную роль в постижении объектов философии играет трансцендирующий способ (поЯсперсу К.— "транс-цендирующее мышление"), включающий в себя, как мы видели в Главе IV, медитацию, элементы мистики и философскую веру. Большое место в творческом процессе философов занимает интуиция (об общих чертах интуиции, условиях ее формирования, соотношении интуитивного и дискурсивного см. в главе X, § 3). Ее, однако, не всегда признают в качестве способа достижения новых результатов, представляя себе движение мысли к этому результату в виде непрерывного развертывания цепи умозаключений и доказательства. Такое мнение касается не только философии. М.Бунге пишет: "В науке широко распространен миф, будто ученые располагают двумя независимыми, хорошо отработанными и стандартизированными методами, опираясь на которые они в состоянии браться за любую научную проблему. Эти методы — дедуктивный и индуктивный — позволяют якобы ученому действовать без оглядок, без проб, а пожалуй, и без таланта... Трудно придумать что-нибудь нелепее и смешнее этой карикатуры на научную работу" (Бунге М. "Интуиция и наука". М, 1967. С. 92—93). "Одна логика никого не способна привести к новым идеям, как одна грамматика никого не способна вдохновить на создание поэмы, а теория гармонии — на создание симфоний. Логика, грамматика и теория музыки дают нам возможность обнаруживать формальные ошибки и подходящие мысли, а также развивать последние, но они не поставляют нам "субстанции" — счастливые идеи, новые точки зрения" (там же. С. 109). Такие идеи дает интеллектуальная интуиция. Науке известны многие ученые, сделавшие открытия посредством интуиции (Архимед, Ньютон, Броун, Кекуле и др.). Богата такими фактами и история философии. Вот, к примеру, свидетельство Ж.-Ж. Руссо: "Я шел к Дидро... я захватил с собой номер "Mercure de France" и просматривал его дорогой. Глаза мои скользнули по столбцам газеты и вдруг остановились на теме, предложенной Дижонской Академией наук для соискания премии. Если когда-либо мир видел внезапное наитие, то это было душевное движение, охватившее меня в ту минуту. В моем уме как бы сразу сверкнул свет, все озаривший. Масса идей, ярких и живых, представилась мне вдруг с такою силою и в таком количестве, что смущение и трепет охватили мою душу. Я как бы опьянел от наплыва мыслей и чувств... Все, что я мог удержать в памяти из этой массы великих истин, озаривших меня в течение 1/4 часа... я поместил в трех главных моих сочинениях — в моей первой диссертации, в книге о неравенстве и в книге о воспитании" (цит.по: Лапшин И. И. "Философия изобретения и изобретение в философии". 1922. Т. 2. С. 101. См.также: Руссо Ж. -Ж. "Трактаты". М., 1969. С. 606). Еще один факт, который мы приведем, связан с открытием Ф.Энгельсом форм движения материи. В письме К.Марксу 30 мая 1873 г. он писал: "Сегодня утром в постели мне пришли в голову следующие диалектические мысли по поводу естественных наук. Предмет естествознания — движущаяся материя, тела. Тела неотделимы от движения: их формы и виды можно познавать только в движении; о телах вне движения, вне всякого отношения к другим телам, ничего нельзя сказать. Лишь в движении тело обнаруживает, что оно есть. Поэтому естествознание познает тела, только рассматривая их в отношении друг к другу, в движении. Познание различных форм движения и есть познание тел. Таким образом, изучение этих различных форм движения является главным предметом естествознания" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 33. С. 67—68). Далее Ф.Энгельс излагает мысли, возникшие у него в отношении того, какие существуют отдельные формы движения материи и как они связаны друг с другом. В своем письме Ф.Энгельс просил К.Маркса не разглашать его идею, пока он не разовьет ее сам. На разработку данной идеи у него ушло более десяти лет (подробнее об этом открытии см.: Кедров Б. М. "Классификация наук". М., 1961. Т. I. Раздел "Возникновение у Энгельса идеи классификации наук"). Таким образом, основные интрасубъективные средства философского исследования следующие: 1) средства логики, диалектической и формальной; 2) интеллектуальная интуиция; 3) герменевтическая интерпретация; 4) экстраполяция; 5) мысленный эксперимент; 6) транс- цендирование. Имеются и другие, не менее важные, средства (например, обращение к практике как критерию истинности, дискуссия как форма развития философской теории и т.п.), однако они носят несколько иной характер, чем только что рассмотренные, и требуют специального освещения. Значительную роль в философском творчестве играет сомнение. Под сомнением "принято понимать... расшатывание той или иной предполагаемой истины" (Гегель. Соч. М., 1959. Т. IV. С. 44). Сомневаться, это — колебаться, не решаться, думать на двое, не доверять, не верить (Даль Вл. "Толковый словарь живого великорусского языка". М., 1980. Т. ГУ. С. 269). Многие философы прошлого (М.Монтень, Ф.Бэкон, Р.Декарт, Д.Юм и др.) считали сомнение одним из главных средств исследования философа, полагая, что философствовать — это значит сомневаться. Сомнение, по их представлениям, способно оградить философское размышление от догматизма и ненаучных наслоений. "Мы,— писал М.Монтень,— умеем сказать с важным видом: "Так говорит Цицерон", или "Таково учение Платона о нравственности", или "Вот подлинные слова Аристотеля". Ну, а мы-то сами, что мы скажем от своего имени? Каковы наши собственные суждения? Каковы наши поступки? А то ведь это мог бы сказать и попугай" ("Опыты". М.-Л., 1958. Кн.1. С. 175). М.Монтень призывал высоко ценить самостоятельность размышлений и не идти слепо за авторитетами. Иначе философствование будет пустым, не дающим новых результатов. Глубокий смысл в этой связи заложен в его замечании: "Мы опираемся на чужие руки с такой силой, что, в конце концов, обессиливаем" (там же. С. 176). В любой науке невозможно достигать нового, не сомневаясь. Это обусловлено характером научного поиска, постоянным выдвижением предположений, стремлением их опровергнуть. То же самое, если не в большей мере, относится к философии: в ней, помимо того, постоянно приходится иметь дело с экстраполяциями предельного масштаба, с вероятностными утверждениями, с субъективной уверенностью, верой в правильность сформулированных положений, касающихся мира в целом или жизни человека в ее предельных основаниях. Через опровержение одних предположений возможно доказательство истинности других. На пути философских, как и частнонаучных, поисков, могут стоять интересы и точки зрения, далекие от подлинной науки. И ученому для работы помимо рациональных средств исследования и профессиональных знаний требуется сомнение, принципиальность, твердость характера, мужество. Сомнение является не только компонентом психологии творчества, но и методологической установкой подлинно творческой личности. Абсолютизация скептицизма, конечно, способна противостать научному поиску и обратиться своим острием не против заблуждений, а против самой истины. Но не следует отрывать скептицизм от истины; мера скептицизма определяется тем, насколько он помогает решению проблем науки, проблем исторически-позитивной практики. Такая ориентация философов, как показал опыт истории, единственно верна и особенно значима сейчас. Как видим, средства исследования в области философии многообразны и неравнозначны по своему характеру; но все они необходимы в научно-философском анализе проблем. В философии нет стандартной установки на то, чтобы всегда и везде применять лишь одно из средств философского познания. Как и во всякой науке, возможен выбор любых познавательных средств, в любой их комбинации — лишь бы было достигнуто решение проблемы или обеспечено продвижение в ее разработке. Поэтому естественно, что для проблем жизневоззрения философы в первую очередь прибегают к герменевтике, вчувствованию, пониманию, при разработке законов развития материальных систем — преимущественно к индукции, обоб- щению материала физики, химии, космологии, биологии, при систематизации категорий — главным образом к дедукции, во всех этих случаях — к диалектике как методу с его нацеленностью на разрешение противоречий познания. Использование рассмотренных средств философского исследования не исключает применения в философии каких-либо общенаучных или иных средств. Между тем некоторые философы полагают, что свои проблемы она, т.е. философия, должна решать лишь собственными средствами (эта точка зрения не отличается оригинальностью. См., например: Зиммель Г. "Сущность философии" // "Вопросы теории и психологии творчества". Харьков, 1916. Т. VII. С. 236). Справедливо поэтому несогласие с этой позицией, все чаще выражаемое в литературе, и стремление применить в философии также не-философские методы (например, системный), а также логику, методологию научного исследования. Не принимая неопозитивистскую подмену всеобщефилософского общенаучным, реалистическая философия в то же время чужда цехового методологического высокомерия и не содержит в себе запрета на использование методов других наук в решении частных задач философского познания или при главенстве специфически философских средств исследования. Встает вопрос: каков ведущий элемент в общем комплексе средств философского исследования? На этот вопрос в разных философских концепциях можно встретить разные ответы. Так, в книге П.Юшкевича "О сущности философии" утверждался примат интуиции и надстроечный характер логических средств, якобы придающих философскому знанию иллюзию научности (см.: Юшкевич П. "О сущности философии (к психологии философского миросозерцания)". Одесса, 1921. С. 15; см. эту работу в антологии: "На переломе. Фиософские дискуссии 20-х годов". М., 1990). Данное положение вело к выводу о том, что философские построения сугубо индивидуальны, общезначимое философское мировоззрение фактически недостижимо. Аналогичный взгляд встречается и в современной экзистенциальной герменевтике, абсолютизирующей герменевтическое вчувствование. Общезначимость философского миропонимания действительно недостижима при ориентации только на интуицию, воображение, темперамент философа или герменевтику. Они различны у разных философов; и даже при одинаковом, в общем-то, арсенале средств они не могут быть абсолютно тождественными при конкретном их приме- нении, зависимом и от индивидуальности субъекта познания, и от разнообразия выдвигаемых задач. Общезначимость обусловливается прежде всего научностью содержания философии, выражаемого в истинности главных ее положений, доказательностью строго логического мышления, проверкой положений на практике. Если система философского знания адекватна ее предмету (на том или ином его уровне или срезе), то такая система открыта для принятия любым непредубежденным индивидуальным сознанием и становится (или способна стать) общезначимой системой знания. В основе логического мышления, ведущего к истинностным результатам, лежит самая "упрямая" логика — логика самого материального бытия. Эта зависимость от логики бытия не абсолютна: философу нужен свободный пробег мысли на пути решения своих проблем. Гегель писал: "Возбужденное опытом, как некиим раздражителем, мышление ведет себя в дальнейшем так, что поднимается выше естественного, чувственного и рассуждающего сознания, поднимается в свою собственную, чистую, лишенную примесей стихию и ставит себя, таким образом, сначала в отчужденное, отрицательное отношение к этому своему исходному пункту. Оно сначала находит свое удовлетворение в себе, в идее всеобщей сущности этих явлений" ("Соч." М., 1929. Т. I. С. 29). В этом положении, хорошо оттеняющем свободу философского мышления, фиксирована и относительность этой свободы, ее зазем-ленность опытом человека в исходном своем пункте. Но чтобы сохранить и дальше нацеленность на истину, а не трансформироваться в схоластику, свободное движение философского мышления должно периодически контролироваться обращением к действительности. Для философии важно не допускать принципиального отрыва от опыта, реальной действительности, а иметь твердую ориентацию на связь логического мышления с опытом, с многообразной практикой индивида и человечества. Историческая практика выработала средства, позволяющие мышлению достигать истины при минимуме непосредственных контактов с объективной действительностью. Эти средства — законы и правила логики. Если субъект познания исходит из верных посылок и строго следует логическим правилам, то он должен приходить и к верным выводам. Логическое мышление ведет к приращению философской информации. Но роль логики не ограничивается этим. Она способна служить преградой эмпирическому релятивизму, представляющему собой абсолютизацию роли частных наук в развитии философского знания, т. е. такую установку, при которой считается, что чем больше частных наук знает философ, тем это якобы лучше для его профессиональной деятельности. Такая установка, сама по себе небесполезная, в идеале не реализуема, а потому способна репрессивно воздействовать на процесс познания. Глубокое же осмысление философских проблем одной какой-либо науки, равно как и проблем социальной действительности, для пытливого философского ума может дать значительно больше, чем поверхностные знания большого количества эмпирического материала. Главное — умение увидеть новую задачу или новый поворот старой, традиционной проблемы, способность на основе логики двигаться к новому философскому заключению. Следование требованиям логики — важное средство достижения общезначимости. Результаты любой специфической интуиции и любого размышления проходят проверку средствами логики, и либо получают право на существование, либо не получают, элиминируясь из состава достоверного знания. Логичность тех или иных результатов убеждает в их правильности, содействуя их принятию субъектами познания. В этом путь к общезначимости результатов интеллектуальной интуиции, и результатов герменевтической интерпретации, экстраполяции и мысленного эксперимента. Центральное место логических средств, или, что то же самое, "силы абстракции", в системе средств философского исследования дает основание для квалификации общего способа философского познания как умозрительного. Ничего предосудительного в использовании этого понятия нет, хотя, надо признать, некоторые сложности имеются. Термину "умозрение", прямо скажем, не повезло. В "Философской энциклопедии" вообще нет статьи об умозрении. В "Философском энциклопедическом словаре" статья имеется; в ней сказано, что умозрение — "идеалистически ориентированное философское мышление, абстрагирующееся от чувственного опыта... В истории идеализма выявились два типа умозрения: "рационалистический и интуитивистский" ("Философский энциклопедический словарь". М., 1983. С. 701). "Философский словарь", вышедший пятым изданием, сообщает несколько иное об умозрении. В нем говорится, что "умозрение — способ теоретического постижения истины, основанный на отвлеченных логических построениях, не связанных зачастую с научно установленными фактами наблюдения и эксперимента. Поэтому умозрение может приобретать ненаучный характер... Иногда умозрение трактуется как специфика философского познания" ("Философский словарь". М., 1986. С. 494). В "Философском словаре", как видим, хотя и высказывается негативное отношение к умозрению, все же не исключается полностью возможность (при ряде условий) его использования. Конечно, термин "умозрение" может трактоваться и в сугубо отрицательном смысле — как нечто схоластическое и формалистическое. Будем, однако, считать, что в таком плане он применяется лишь в узком своем значении. В русский язык, в культуру нашего народа "умозрение" давно уже вошло в более широком своем значении. В "Толковом словаре живого великорусского языка" ВДаля констатируется следующее: "Умозрение — заключенье умственное, по умствованью, догадка ума, мыслительный вывод, теория — противоп. — опыт, дело, практика... Умозритель — теоретик, строющий заключенья свои на умственных догадках. Умо-зоркий — человек, который видит умом, духом далее, глубже других" (Т. IV. М., 1980. С. 496). В такой трактовке умозрение может быть ведущим к истине и ошибочным (из-за отсутствия связи с опытом), философским и частнонаучным, например математическим. "Умозрение" — это "зрение умом", "очами разума" того, что невозможно воспринять, уяснить непосредственно в опыте. Умозрение не является привилегией одной только философии. Оно широко используется в теоретической физике, химии, биологии и в других науках. В. П. Бранский, например, показал, что научное познание проходит в своем развитии не две, а три ступени: наряду с эмпирическим и теоретическим исследованием выделяется еще умозрительное исследование. Оно начинается с образования умозрительных понятий, ведет к умозрительным принципам, а затем — к умозрительным концепциям. Из множества последних происходит отбор имеющих объективное содержание на основе теоретического исследования. Само теоретическое знание оказывается своеобразным синтезом двух противоположностей — эмпирического и умозрительного знания (см.: "Философские науки". 1975. № 1. С. 158—159). В чем же отличие умозрения в философии от умозрения в естественных науках? Во-первых, в его направленности на решение философских проблем, на выяснение предельных оснований бытия и деятельности человека. Во-вторых, в его месте среди других средств познания, в степени умозрительности философского знания. Как отмечает Т. И. Ойзерман, специфическим для философии является не сам по себе умозрительный способ развития понятий, а степень "спекулятивности" мышления, органически связанная с содержанием философии (и некоторых философских учений в особенности), с ее категориальным аппаратом, отправными теоретическими положения - ми и т.д. Но степень есть определение качества и в этом смысле действительно фиксирует качественное отличие философского знания от нефилософского, исключая вместе с тем метафизическое противопоставление философии другим формам теоретического исследования. Путь умозрения, в известной мере отрывающегося от фактов, конечно, очень рискованный путь, на котором неудачи постигают на каждом шагу, а открытия оказываются счастливой находкой. И все же именно на этот путь необходимо вступает теоретическое исследование, не страшась опасности превратиться в пустое сочинительство. Этим путем идет философия, в этом специфика философского познания (см.: Ойзерман Т. И. "Проблемы историко-философской науки". М., 1982. С. 86, 88). По своему содержанию главные средства философии — это всеобщие категории, а само философское знание — всеобще-категориальное. Философское мышление (или размышление) и развертывается в сфере всеобщих категорий, неразрывно связанных с проблемами философии, с предметным основанием философии. Отсюда специфически философское умозрение. Но сказанным не исчерпывается общая оценка средств философского исследования. Сам термин "умозрение" связан с противопостав-лнием абстрактного мышления экспериментальному; в нем не отражается деятельностная позиция субъекта познания, а тем более — степень активности субъекта. Более того, исторически в него привнесен оттенок созерцательности (усмотрение чего-то уже "готового" в объекте, его постижение "вдруг"), что до сих пор из него окончательно не элиминировано. Но в философии, тесно связанной с естествознанием и общественной практикой, явно проступает (и должна всегда проступать) конструктивность духовной деятельности философов. Эту особенность, на наш взгляд, выражает понятие "критически-конструктивная рефлексия". "Рефлексия" порой понимается как размышление о самом мышлении, как размышление о всеобщем в познавательной и духовной деятельности субъекта. Все это включается в понятие "рефлексия". Однако деятельностный подход к оценке средств исследования требует не только учета форм исследования и направленности познания на деятельность, но и выявления деятельностной стороны в самой системе средств философского исследования. Это означает, -что только одностороннее отражение "предельных оснований" не выводит еще нас за рамки созерцания. В истории философии, в диалектической традиции рефлексия понималась как процесс не односторонний, а двусторонний, именно так, что не только одна сторона рефлектирует другую, но и рефлекти-руется ею. По Гегелю, два определения относятся друг к другу так, что каждое из них как бы отбрасывает другое (рефлектирует), каждое из них как бы является в другом, отражается другим (см.: Фишер К. "История новой философии. Т. VIII. Гегель (первый полутом)". М.-Л., 1933. С. 374). Новое звучание приобрело это понятие в трудах К.Маркса благодаря его соединению с предметно-практической преобразовательной деятельностью. Он писал: "Отношение философской системы к миру есть отношение рефлексии. Одушевленная стремлением осуществить себя, она вступает в напряженное отношение к остальному. Внутренняя самоудовлетворенность и замкнутость нарушены. То, что было внутренним светом, превращается в пожирающее пламя, обращенное наружу. Таким образом, в результате получается, что в той мере, в какой мир становится философским, философия становится мирской..." (Маркс К., Энгельс Ф. "Из ранних произведений". М., 1956. С. 77-78). Такое отношению к миру, предполагающее реализацию философских идей, изменение мира и, с другой стороны, изменение содержания и средств исследования самой философии, обусловливает критический характер философов по отношению к общественной практике. Средства познания философии — это разные, но взаимосвязанные моменты и звенья конструктивной духовной деятельности философов, направляемой всеобщим мировоззрением и нацеленная в конечном счете на совершенствование природной, социальной и духовной действительности. Как показал В.Черник, полный развернутый цикл научного познания проходит от практики (П1) фазы эмпирической, теоретической и духовно-практической (праксеологической) деятельности и замыкается в предметно-практической деятельности (П2):П1-Э-Т-ДП-П2. В фазе праксеологической происходит трансформация теоретических понятий в методолого-праксеологические; философ разрабатывает не только метод объяснения действительности, но и метод преобразования действительности. Результаты философских разработок должны находить свою реализацию в новом уровне практики, в новой организации конкретной реальности. Без праксеологической фазы (а во многих учебных пособиях по философии она не выделяется) процесс философского познания оказывается представленным неполно. Итак, если в самом общем плане характеризовать средства исследования в философии, то можно сказать, что эти средства, во-первых, научные (здесь — отличие от средств обыденного познания, художественного освоения действительности, от средств религии), во-вторых, умозрительные (в отличие от экспериментальных наук), в-третьих, всеобще-категориальные (что отграничивает их от теоретических частных наук, от математики) и, в-четвертых, критически-конструктивно-рефлексивные (в противоположность созерцательно-описательному, догматическому и схоластическому подходам к философии). Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.011 сек.) |