Глава XVI. Дух и материя, предел противоположности

Что "первично": понятие материи или мировоззрение? Этот вопрос не менее важен для определения существа материи, чем вопрос "что первично: материя или сознание"?

Понятие материи не дается человеку a priori, не с него, как понятия, начинается формирование мировоззрения человека и далеко не в каждом индивидуальном мировоззрении оно, между прочим, имеется. Но если уж оно есть, то выступает результатом пржде всего самостоя­тельного мироосмысления. Ведущим началом в процессе формирова­ния мировоззрения личности, а значит, и понятия материи является жизненный опыт индивида, его чувства, переживания, понимание внешнего мира в связи со своим личным бытием. Именно через этот опыт преломляется знание о мире и об отношении к внешнему миру, получаемое при чтении философской, религиозной или художествен­ной, научной литературы. Материя как понятие —это прежде всего результат внутриличностного осмысления мира и его личностных оце­нок.

Вопрос о сущности понятия "материя" затрагивает основы любого более или менее развитого, а тем более философского мировоззрения, и его обсуждение не может не инициировать при множественности индивидуальных воззрений на мир и множественность трактовок ма­терии, их своеобразие, порой полярность и альтернативность. Но философский плюрализм не исключает единства по каким-то важней­шим параметрам. Эта общезначимость основания формируется и ук­репляется прежде всего ориентацией на общечеловеческий опыт, на принцип научности при его ассимиляции. С этой позиции можно было бы избежать как излишней релятивизации понятия "материя", так и полной его унификации, стандартизации.

И по проблеме материи необходимо постепенное, но систематиче­ское наращивание моментов взаимопонимания среди философов, при­чем как между сторонниками материалистической ориентации, так и между представителями материализма и идеализма.

"Материя" и материализм зачастую предстают перед своими оппо­нентами в искаженном образе. До сих пор для многих из них материя — косное, бездуховное образование, а материалисты — люди, либо недооценивающие, третирующие дух, духовность, либо вообще лишен­ные духовности. И сами материалисты нередко способствуют такому мнению, отделяя чрезмерно материю от духа. Правда, при этом мы

можем иронизировать и по поводу идеализма, в связи с нападками которого на материю Л. Шестов в "Странствованиях по душам" заметил, что на самом-то деле материя — самая покорная, поддающаяся чело­веку сущность, вся беда, все трагедии человечества не в ней, а в идеях. "Самый страшный враг всего одушевленного не косная материя... самый страшный и беспощадный враг — это идеи, — подчеркивал он. — С идеями, и только с идеями, нужно бороться тому, кто хочет преодолеть ложь мира" (Шестов Л. "Странствования по душам" // "На переломе. Философские дискуссии 20-х годов". М., 1990. С. 382). Но дело даже не в этом, а в том, что понятие "материя", как и всякое понятие, постоянно меняется, оно уже другое; другим становится и "дух". И не во встречном ли движении друг к другу они способны одолеть свою "инертность" и "косность"? На этом пути ни материализм, ни идеализм ничего не теряют из своего существа, но, очищаясь еще от одного мифа, способны в более достойных формах полемизировать друг с другом.

Кстати, о гносеологическом основании полемики. Нет, наверное, ни одной сколько-нибудь существенной проблемы в философии, по которой не имелось бы столкновений позиций среди специалистов. Однако немало было и таких дискуссий, в ходе которых развертывался спор о разных предметах, особенно при заявках каждой из сторон на единственно верное понимание или на единственно истинное опреде­ление понятия, ставшего предметом обсуждения (примеры — обсужде­ние понятий "философия", "противоречие", "развитие", "причина", "качество", "система" и др.). Сознание работало на исключение много­образия в области дефиниций; оно не принимало мысли, что дефини­ций может быть много, ибо много сторон в предметах. Но такая направленность мышления ведет в тупик. Гегель писал: "Правильность даваемого определения... зависит от характера тех воспрятий, которые послужили его исходным пунктом, и от тех точек зрения, с которых его давали. Чем богаче подлежащий определению предмет, т.е. чем больше различных сторон он предоставляет рассмотрению, тем более различными оказываются даваемые ему дефиниции" ("Энциклопедия философских наук". М., 1974. Т. 1. С. 413). Понимание этого обстоя­тельства могло бы стать одним из факторов выявления и усиления общезначимых сторону в подходе к понятию материи в наши дни.

У некоторых из тех, кто читает работы по философии, чувствуется паническое настроение: нет единственно верного (директивного, что ли?) определения, а то, что было, рушится; появилось множество других, значит, наступил философский кризис.

Самоочищение в философии касается прежде всего нас самих, и это единственно возможный путь к недопущению каких-либо кризисов.

Определений понятия материи множество. Можно составить их перечень и в нем окажется, наверное, более сотни таких, которые будут годны для применения в тех или иных познавательных ситуациях. Но сложность в том, какие из них или какое из них взять в качестве исходного?

* * *

Многие философы считают, что в качестве исходного определения понятия материи следует взять следующее: материя — это объективная реальность, существующая независимо от человеческого сознания и ото­бражаемая им. Высказаны достаточно существенные аргументы, обос­новывающие познавательную эффективность этого определения. Можно дополнить их еще одним, связанным с подходом к данному понятию через представление о сущности мировоззрения и его основ­ной вопрос.

Исходный пункт мировоззрения неотделим от особенностей чело­веческого существования, от потребности человека в осмыслении сво­его места в мире. Для индивида весь мир оказывается расколотым на две части: на моё "Я" и остальное "не-Я", включая природу, общество, других людей. Вопрос об отношении человека к миру является основ­ным вопросом всякого мировоззрения. Он конкретизируется в других: В чем смысл жизни? Возможно ли личное бессмертие? Есть ли счастье? Что такое мир в целом? Конечен он или бесконечен? Что такое истина? Что такое добро, зло, справедливость? Что такое красота, любовь? Эти и многие другие вопросы развертываются в систему ответов на них, в воззрение человека на мир, на свое отношение к этому миру. Миро­воззрение индивида построено на противоречивости взаимоотношений его внутреннего мира с миром внешним, а потому оно по сути своей антиномично: отталкивание "не-Я" сопряжено со стремлением к един­ству, стремление к тождеству с ним рождает его отрицание. Как вечна дихотомия человеческого существования: конечности тела и бесконеч­ности духа, так неизменна и дихотомия отношений личности и внеш­него мира.

В индивидуальном мировоззрении "Я" равновесно "не-Я". Если дои биологии или космологии человек — только одно из многих явлений ι ряду других, то в мировоззрении "Я" и "Мир" сопоставимы друг (другом, что служит основанием для положения об антропоцентрично ста мировоззрения. С этой точки зрения становится ясным, почем] такие понятия, как "добро", "истина", "справедливость", являются фи

лософскими, не будучи всеобщими в формально-логическом плане, а многие другие, отражающие всеобщее в формах движения материи ("вещество", "поле", "притяжение" и т.п.), не имеют философского сгатуса.

В центре мировоззрения — проблема человека; назначение миро­воззрения — обеспечение человека самыми общими понятиями, иде­ями, представлениями о ценностях, регулирующими его взаимоотношения с внешним миром. Теряя жизнь, человек, естест­венно, теряет и мир.

В этом плане приведенное выше определение материи максимально философично: оно характеризует материю прежде всего через основной вопрос мировоззрения, а не через понятие вещества или набор его свойств, что часто имело место в прошлом. Определение же материи через понятие вещества не отвергается начисто, оно может и должно быть включено в ряд других, дополнять их, но при этом главным должно оставаться все-таки философское определение.

В приведенном определении материи фигурирует понятие "созна­ние". Однако в нашей философской литературе при рассмотрении понятия материи содержание понятия сознания поясняется редко. В результате мы не используем многие возможности для обогащения представления о материи, для уяснения его мировоззренческого смыс­ла. Можно принять, что сущность сознания заключается в обобщенном и целенаправленном отражении действительности, в предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов, в разумном регулировании и самоконтролировании поведения человека (См.: Спиркин А. Г. "Основы философии". М. 1988. С. 132.). Данное определение относится лишь к сознанию человека как индивидуума и на большее, по-видимому, не претендует (О сознании см. Главу IX, §1).

Как для индивида, так и для других субъектов весьма значимой в общемировоззренческом плане оказывается проблема соотношения понятий "Человек" и "Мир", при этом следует учесть изменчивость содержания понятия сознания и понятия "Мир": для общественного (на уровне общества) сознания "внешним миром" будет \природа и общественное бытие. Но помимо отмеченных форм сознания сущест­вуют другие. Изучается своеобразная форма мышления — "машинная" ("электронный мозг", "искусственный интеллект"), о которой в начале нашего столетия философия, по-видимому, даже не догадывалась. Весьма вероятно, что существуют формы мышления инопланетного характера. Представления о такого рода "сознаниях" развиваются сей­час в виде гипотиз. Так или иначе, а современный уровень науки и

практики ставит перед философами задачу дальнейшей разработки понятия сознания в его предельно обобщенном виде и корректировки в связи с этим традиционного определения материи. Раскрытие понятия сознания, хотя бы только в его функциональном плане, может служить важной предпосылкой для уяснения философского смысла понятия "материя".

Затрагивая основной вопрос философии, мы порой не задумыва­емся над тем, какие понятия соотносимы с понятием "материя": наряду с "сознанием" мы употребляем, например, термин "мышление" (гово­рим о соотношении мышления и материи). Однако при таком подходе, самом по себе целесообразном для реализации вполне конкретных целей, значительно суживается и обедняется содержание категории, противостоящей в гносеологическом отношении категории "материя". "Сознание" не тождественно "мышлению". Помимо рационального познания индивидуальное сознание человека включает в себя чувст­венное отражение действительности: ощущения, восприятия, представ­ления. Сюда вовлечена также область человеческих эмоций, переживаний. Вполне возможно соотносить понятие "материя" даже с психикой вообще, имея в виду, что психика человека — это область сознания и сфера бессознательного (включая подсознательное). Можно употреблять понятие "высшие формы духа". В мировоззренческом отношении точнее соотносить природу с духом.

Понятие "дух" оказывается более богатым по содержанию, чем "мышление".

Как отмечается в литературе дух выступает в разных формах бытия: как дух отдельного индивида (личный дух), как общий, коллективный дух (объективный дух, например, дух народа) и как объективированный дух (совокупность завершенных творений духа; например — в произ­ведениях искусства).

В персоналистическом экзистенциализме, ставящем в центр своих теоретических построений личность человека, в составе признаков духа указываются следующие: разум, чувство долга, совесть, милосердие, добротолюбие, стыд, справедливость, любовь, сердечность, чувство стыда, раскаяния и др. H.A. Бердяев писал: "Дух... на Земле... выразим не в объективных структурах, а в свободе, справедливости, любви, творчестве, в интуитивном познании, не в объективности, а в экзи­стенциальной субъективности" ("Дух и реальность" // "Философия свободного духа". М., 1994. С. 456). Дух имеет многие признаки, в том числе такие, которые рациональным путем нельзя уловить; вследствие такой сложности духа как особого феномена бытия его определение в понятиях затруднительно. Дух не есть видимая вещь, он совсем не есть

вещь среди вещей. Дух раскрывается в субъекте, а не в объекте. "Дух есть иное, высшее качество существования, чем существование душев­ное и телесное. Трехчленное понимание человека как существа духов­ного, душевного и телесного имеет вечный смысл и должно быть удержано. ₍ Но это совсем не означает, что в человеке есть как бы духовная природа наряду с природой душевной и телесной, это значит, что душа и тело человека могут вступить в иной, высший порядок духовного существования, что человек может перейти из порядка при­роды в порядок свободы, в царство смысла, из порядка раздора и вражды в порядок любви и соединения... Реальность духа имеет иной генезис, JTO реальность не от объекта, а от Бога" (Там же. С. 366). По H.A. Бер­дяеву, между прочим, Бог не создает природу как причина — следствие; Бог "творит" ее в том отношении, что придает ей ценность. Бог "творит" и личность, приобщая ее к Истине, Добру и Красоте. "Дух носит аксиологическмй характер, дух есть... истина, красота, добро, смысл, свобода" (Там же. С. 382). "Дух личен и раскрывается в личности, но он наполняет личность сверхличным содержанием" (Там же. С. 370). "Дух есть божественный элемент в человеке" (Там же. С. 379).

Сопоставляя дух и природу, H.A. Бердяев указывал на то, что дух не Характеризуется тем, чем всякая природная вещь, пространством и временем!

На эту сторону, еще до H.A. Бердяева, обращал внимание В. С. Со­ловьев. Он писал: "Главное свойство этого вещественного бытия есть двойная непроницаемость: 1) непроницаемость во времения, в силу которой всякий последующий момент бытия не сохраняет в себе предыдущего, а исключает или вытесняет его собою из существования, так что все новое в среде вещества происходит на счет прежнего или в ущерб ему, и 2) непроницаемость в пространстве, в силу которой две части вещества (два тела) не могут занимать зараз одного и того же места, т. е. одной и той же части пространства, а необходимо вытесняют друг друга. Таким образом то, что лежит в основе нашего мира, есть бытие в состоянии распада, бытие, раздробленное на исключающие друг друга части и моменты" ("Смысл любви"// "Сочинения в двух томах". Т. 2. М.,1988. С. 540-541).

Дух же, по В. С. Соловьеву, лишен этой двойной непроницаемости. Одно из высших проявлений духа — любовь; она всепроникающа. "Если корень ложного существования состоит в непроницаемости, т.е. во взаимном исключении существ друг другом, то истинная жизнь есть то, чтобы жить в другом, как в себе, или находить в другом положи­тельное и безусловное восполнение своего существа... Истинное сое­динение предполагает истинную раздельность соединяемых т.е.

такую, в силу которой они не исключают, а взаимно полагают друг друга" (Там же. С. 544.). Одной из целей человеческого духа должно стать, по B.C. Соловьеву, установление истинного любовного отноше­ния человека не только к его социальной, но и к его природной и всемирной среде. С этих позиций он считал возможным достичь и одухотворения материи.

Работы B.C. Соловьева и H.A. Бердяева, посвященные рассмотре­нию духа, демонстрируют вполне определенное его понимание, выде­ление его специфических черт, противоположность природе, материи. Такое понимание было едва ли не самым распространенным в России в XIX столетии, да и в философии русского зарубежья первой половины XX века. Так, в начале 80-х годов прошлого столетия в "Толковом словаре живого великорусского языка" Вл. Даль следующим образом пояснял слово "дух": "Дух — бестелесное существо; обитатель невеще­ственного, а существенного мира; бесплотный житель недоступного нам духовного мира. Относя слово это к человеку, иные разумеют душу его, иные видят в душе только то, что дает жизнь плоти, а в духе высшую искру Божества, ум и волю, или же стремленье к небесному... Духовный — бесплотный, нетелесный, из одного духа и души состоящий; все относящееся к Богу, церкви, вере; все относимое к душе человека, все умственные и нравственные силы его, ум и воля" (М., изд. 1978. Т. I. С. 503). В "Философском словаре" Э.Л. Радлова, изданном в 1913 году, сказано: "Дух обозначает начало, противоположное телу; а в противо­положность душе дух обозначает высшие душевные способности, разум (Стб.193).

Таково традиционное понимание духа, дошедшее до наших дней почти в неизменном виде.

Специфическим за последние десятилетия в нашей стране стало фактическое сведение понятия духа к сознанию. В "Философской энциклопедии" читаем: "Дух — совокупность и средоточие всех функ­ций сознания, возникающих как отражение действительности, но скон­центрированных в единой индивидуальности, как орудие сознательной ориентации в действительности для воздействия на нее и в конце концов для ее переделывания" (Лосев А. "Дух".//"Философская энцик­лопедия". Т. 2. М.,1962. С. 82.). "Дух", сказано в "Философском энцик­лопедическом словаре" 1989г. — это "философское понятие, означающее нематериальное начало;" " в марксистской философии понятие дух употребляется обычно как синоним сознания" (С. 185,186).

Итак, мы вновь оказываемся перед проблемой "материя и созна­ние". Но несмотря на очевидную несводимость проблемы "природа и

дух" к проблеме "материя и сознание", все же эта, более ограниченная и несколько сциентизированная проблема позволяет увидеть абсолют­ную противоположность отмеченных форм бытия.

В чем же состоит абсолютная противоположность материи и созна­ния?

Во-первых, в гносеологических (чувственных и понятийных) образах нет самих материальных предметов, нет ни грана вещественности от этих объектов, хотя имеется или может быть получена необходимая для познания информация о них; гносеологические образы отвлечены не только от нейродинамических кодов, лежащих в их основе и заключен­ных в структурах головного мозга, но и от отражаемых в них матери­альных объектов; они самостоятельны; это — особый мир, субъективная реальность.

Во-вторых, на основе репродуктивных образов в сознании форми­руются конструкты, подлежащее опредмечиванию; благодаря творче­ской природе сознания создаются идеальные образы, не имеющие прямых прототипов в материальной действительности (способные, однако, обрести впоследствии материальный статус).

В-третьих, имеется в виду также зависимость индивидуального сознания от материального бытия, понимается его реальная конеч­ность, смертность, в этом отношении его враждебность материальному бытию, непримиримость с конечностью конкретно-сущего.

Такова одна сторона понятия материи.

* * *

Другая сторона понятия материи — философско-онтологическая. С этой стороны материя есть субстанция. Вопрос о характере субстан­ции — главный в определении сущности основных направлений фило­софии. В XVII столетии английский философ Дж. Беркли выступил против понятия материи как вещественной основы (субстанции) тел. В качестве основы существующего он брал "дух" и в этом смысле для него существовала лишь одна духовная субстанция. Он считал, что от духа "мы безусловно и вполне зависим", в нем "мы живем, движемся и существуем"; дух "творит все во всем". "Для меня, — писал он, — очевидно, что бытия духа, бесконечно мудрого, благого и всемогущего, с избытком достаточно для объяснения всех явлений природы. Но что касается косной, неощущающей материи, то ничто, воспринимаемое мной, не имеет к ней ни малейшего отношения..." (Соч. М. 1978. С. 204). Один из его доводов следующий. Если допустить возможность существования материи как субстанции, то где же предполагается она существующей? "Признано, что она существует не в духе; но не менее

достоверно, что она не находится в каком-нибудь месте, так как всякое место или протяжение существует, как уже доказано, только в духе. Остается признать, что она вообще нигде не существует" (Там же. С. 202.).

Через всю историю философии прошла конфронтация монизма идеалистического и монизма материалистического, сопровождаемая нередко выходом на сцену философского плюрализма. Именно в этой ретроспективе можно лучше представить сейчас значение и смысл материалистического субстанциализма. Достаточно четко обозначилась его сущность в XVIII веке. "Под субстанцией, -- писал Б.Спиноза, — я разумею то, что существует само в себе и представляется само через себя, т.е. то, представление чего не нуждается в представлении другой вещи, из которого оно должно было бы образоваться" ("Избр. произв." М., 1957. Т. 1. С. 361). Здесь термин "субстанция" оказался родственным латинскому слову subsiantivus — 'самостоятельный". И такое понима­ние вело к недопустимости представления о духовном (Идеи или Бога) как объяснительном принципе по отношению к субстанции: материя есть единственная субстанция, кроме нее нет ничего в мире.

Такая трактовка материи, отчетливо намеченная более трех веков назад, не получила впоследствии сколько-нибудь широкого развития в европейской философии. Более того, сам термин "субстанция" был модифицирован под влиянием бурно развивавшихся естественных наук в материю как вещественную основу вещей, как некий строительный материал многообразных предметов и явлений. Термин "субстанция" оказался производным от "substantia" — "сущность", "то, что лежит в основе". Он ста/т обозначать неизменную основу сменяющихся явле­ний, носителя качеств.

На своего рода сциентизацию "субстанции" повлияло, вероятно, то, что это понятие применялось тогда для обозначения субстрата, основы, сущности отдельных вещей. Да и в наше время такое словоупотребление имеет место в частных науках. Целесообразность такого применения термина "субстанция" не приходится оспаривать.

Но в философии все же целесообразно употреблять термин "суб­станция" прежде всего во всеобшекатегориальном значении, связанном с противоположностью материалистического монизма и идеалистиче­ского субстанциализма.

Получается своеобразный материалистический дуализм: субстан­ция есть основа конкретного многообразия мира, основа конечных материальных систем, основа атрибутов материи. Субстанция — это одно, а все остальное — другое, первое порождает второе, оставаясь как бы строительным материалом, из чего созидается сама конкретность.

С другой стороны, существует точка зрения, согласно которой нужно вообще отказаться от представления о материи как субстанции. Справедливо критикуя старый стиль мышления, когда материя высту­пала в виде вешалки-субстанции, на которую навешены акциденции и свойства как нечто отличное от субстанции, некоторые ученые не видят никакого иного содержания понятия "субстанция", кроме давно уста­ревшего, и закрепляют за материей лишь один, а именно гносеологи­ческий ее признак.

Итак, трактовка субстанции лишь как основы конкретных вещей ведет к новым конфронтациям, на этот раз — среди сторонников материалистического мировоззрения. Более того, она может привести к столкновению философов и естествоиспытателей, оживлению натур­философии (с ее пониманием субстанции как наиболее глубокой сущности отдельных вещей).

Вернемся, однако, к Б.Спинозе. Он подчеркивал неразрывную связь основы вещей и их конкретного многообразия в пределах фило­софски понимаемой субстанции. К последней он относил и атрибуты, модусы. "Под атрибутом я разумею, — писал он, — то, что ум представ­ляет в субстанции как составляющее ее сущность. Под модусом я разумею состояние субстанции (Substantiae affectio), иными словами, то, что существует в другом и представляется через это другое" (Там же). Субстанция не причина атрибутов и модусов, не их основа; она существует в них и через них, являясь, как мы скажем теперь, их системой и целостным единством. Субстанция самодостаточна. Суб­станция есть причина самой себя. "Под причиною самого себя (causa sui), — подчеркивал он,— я разумею то, сущность чего заключает в себе существование, иными словами, то, чья природа может быть представ­ляема не иначе, как существующею" (Спиноза Б. "Избр.произ." М., 1957. Т. 1. С. 361). Отсюда — самодвижение, внутренние взаимодейст­вия субстанции, ее активный, самопроизводящий характер, вечность ее во времени и бесконечность в пространстве. Субстанциальность выражается во взаимосвязи сущности и явления, многообразного и единого, сущности и существования. Б. Спиноза фактически разрушает представление о сверхъестественном начале природы и о субстанции как только "основе" отдельных вещей.

Такая трактовка субстанции по существу своему имеется и в трудах Ф. Энгельса. Материализм исходит из понимания материи как единст­венно существующей субстанции. Она есть causa sui. "Спинозовское: субстанция есть causa sui — прекрасно выражает взаимодействие... вза­имодействие является истинной causa fmalis вещей. Мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия потому, что позади него нечего

больше познавать" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.2-е изд. Т. 20. С. 546). Материя как субстанция несотворима, неуничтожима, она вечна и бесконечна. Помимо таких атрибутов, как отражение и движение (взаимодействие, причинность, детерминация), материя обладает также рядом других и среди них — пространство, время, системность.

Как же связан дух с природой в онтологическом аспекте? Если ответить кратко, то: 1) актуально, 2) потенциально и 3) диспозиционно.

Актуальная связь духа с природой обусловлена субстратной, веще­ственной и квантово-полевой основой индивидуального сознания. "Мыслящий" дух имеет материально-вещественный субстрат, являю­щийся результатом развития природы и антропосоциогенеза, и высту­пает как модус материи, т. е. одно из ее свойств. Его основа — физиологические и биохимические процессы, происходящие в правом и левом полушариях головного мозга. Современная наука подошла к такому рубежу, когда начинает выявляться связь психических явлений не только с условными и безусловными рефлексами и с биохимически­ми, биофизическими процессами в нервных клетках, но и с квантово-полевыми структурами головного мозга. Один из исследователей этого уровня человеческой психики известный психолог В. Н. Пушкин делает вывод о том, что на этом уровне психическое оказывается своеобразной формой материи; иначе говоря, существует такая реальность, которая, будучи материальной, одновременно обладает свойствами психическо­го. Биофизик А. П. Дубров отмечает: "исходя из имеющихся к настоя­щему времени твердоустановленных фактов, следует признать, что есть виды (или формы) материи, зависящие от сознания, мысли. Энерго­информационный дуализм представляет собой не просто философское умозрительное понятие, а становится объективной реальностью... Мысль материальна, но это материя особого рода — психическая ма­терия, и задача современной науки состоит в ее глубоком познании как единицы психики человека, его сознания" (Дубров А. П., Пушкин В. Н. "Парапсихология и современное естествознание". М., 1990. С. 244). Неразрывная связь сознания человека с мозгом, в особенности, с квантово-полевыми образованиями, и установление через них энерге­тической и информационной связи психики человека с биосферой и космосом означает обнаружение более глубоких, чем ранее, связей между психикой человека и природой. Эта связь свидетельствует о наличии лишь относительной, а не абсолютной (как то было в гносе­ологическом аспекте) противоположности материи и сознания.

Актуальная связь природы и сознания (духа) обнаруживается и в тех гипотезах ученых, в которых содержатся предположения о сущест­вовании сознания в космосе в других звездных системах. Если природа

смогла породить сознание в нашей солнечной системе (а это тоже гипотеза, как и, видимо, конкурирующая с ней гипотеза занесения на Землю зародышей жизни), то почему бы не признать и возможность существования сознания, подобного человеческому, в других звездных мирах в настоящее время?

С точки зрения материализма, принимающего данные наук о природе, материя неуничтожима не только в количественном, но и в качественном отношении, поскольку она обладает способностью к порождению любых форм отражения, включая сознание. "У нас есть уверенность в том, что материя во всех своих превращениях остается вечно одной и той же, что ни один из ее атрибутов никогда не может быть утрачен и что поэтому с той же самой железной необходимостью, с какой она когда-нибудь истребит на Земле свой высший цвет — мыслящий дух, она должна будет его снова породить где-нибудь в другом месте и в другое время" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 546).

В данном рассуждении констатируется не только актуальная связь природы и сознания, но и отмечается их потенциальная связь: природа — неорганическая и органическая — содержит в себе в виде возмож­ности такую высшую ("высшую", конечно, из известных нам на сегодня) форму психического, каковой является сознание. Уже в неорганиче­ской пророде имеются непосредственно-контакгная и дистантная фор­мы отражения, на основе которых в органической природе формируются более высокие формы — раздражимость и психика, в наиболее развернутом виде представленная у высших животных. Все эти формы отражения по отношению к сознанию выступают как разные формы возможности сознания, т. е. как особого рода формы его (по­тенциального) существования.

Диспозиционная связь духа с природой состоит в следующем. Помимо предметного мира существует мир ценностей (см. Главу XII, § 2). Сами по себе в предметном, природном мире они не существуют. В этом отношении (и только в этом) природа лишена ценностей. Но природные явления, как и социальные, могут становиться ценностями в их отношении,к человеку, к его интересам, потребностям, целям. Во взаимодействии с человеком природа раскрывает то, что таится в ней как предрасположенность, как диспозиционность (о понятии "диспо­зиция" см. на с. 205). Ценности в данном плане аналогичны "вторичным качествам" — цветности, звуку и т. п., которые в отличие от собственно предметных качеств являются не результатом внутренних взаимодей­ствий предметов, а результатом их внешних взаимодействий. Ценности проявляют себя, т.е. свою сущность, лишь в социуме, при взаимодей-

ствии с чувствующим, переживающим, мыслящим человеком. Только здесь в них обнаруживается "человеческий смысл" и "человеческая ценность". По отношению к субъекту как источнику оценивающей или познавательной деятельности такие ценности есть объект, объективная реальность, а природа предстает как одухотворенная.

Эту сторону природы русский поэт и мыслитель Ф. И. Тютчев выразил в своих знаменитых строчках:

Не то, что мните вы, природа: Не слепок, не бездушный лик. В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык.

Признание аксиологической стороны природы, заключенной в ней диспозиционно и раскрываемой при взаимодействии с мыслящим и чувствующим человеком, расширяет философское представление о бытии. Бытие, таким образом, имеет: актуальную, потенциальную и диспозиционную формы своего существования. Эти формы взаимосвя­заны между собой (диспозиционная форма, например, включает в себя возможности, хотя потенциальная форма гораздо шире ценностей). Все эти формы бытия можно выразить теперь понятием "реальность" (или "абсолютная реальность"), иначе говоря, понятие "бытие", или "мате­рия" трансформируется, конкретизируясь, в понятие "реальность".

Из изложенных соображений вытекает несколько следствий. При­знание потенциального и актуального бытия сознания в масштабе всей природы приводит к выводу: сознание вечно. Сознание вечно, как и материя.

Поскольку кроме материи ничего более нет, а материя включает в себя (актуально и потенциально) сознание, дух, постольку "материя духовна", "материя одухотворена".

В последнем положении нет никакого пантеизма, как нет и идеа­лизма. Если говорить об актуальном их соотношении, то материализм — в признании, что существование природных систем не предполагает с необходимостью наличия сознания; духовное же, напротив, не суще­ствует вне природы, вне материи. Признание первичности природы и вторичности духа (как сознания) нисколько не противоречит призна­нию вечности сознания наряду с вечностью материи и положению о всеобщем характере разделении бытия на две его формы: природную и духовную. Первое утверждение справедливо во всех случаях, когда ставится вопрос: что первично — природа или дух? Тем самым указы­вается, что вводится ограничение временного характера на соотноше-

ние материи и сознания, показывается недостаточная обоснованность идеалистических утверждений относительно порождения природы ду­хом. Второе утверждение имеет силу при включении в представление о бытии момента бесконечности, что само по себе (признание беско­нечности, вечности природы) несовместимо с идеалистическим взгля­дом на мир.

Рассмотрение материи в субстанциальном аспекте показывает, что сознание и генетически, и актуально оказывается материальным. В отличие от гносеологического аспекта проблемы "сознание и материя" здесь имеется не отношение причины и следствия, а органа и его функций, материального субстрата и его свойства. Здесь противопо­ложность сознания и материи не абсолютна (субъект противостоит объекту, хотя и связан с ним), а относительна, причем в степени, позволяющей' увидеть материальность сознания.

В мире нет ничего, кроме материи (и ее свойств, которые тоже включены в материю). Материя в онтологическом аспекте есть суб­станция, и кроме нее в мире ничего нет.

Подход к материи через понятие "субстанция" позволяет развернуть ее атрибуты, модусы и более четко уловить демаркацию с идеалисти­ческим субстанциализмом.

Помимо этого, при таком подходе устанавливается неразрывная связь философско-онтологического понятия (вернее, аспекта) материи с частнонаучными представлениями о его структуре, и прежде всего с физическими видами материи — они даются не столько в противопо­ставлении друг к другу, сколько в 'единстве.

Постановка вопроса о материи как субстанции может стимулиро­вать разработку общенаучных понятий. Невозможно, к примеру, сколь­ко-нибудь полно раскрыть причинность без обращения к физическим взаимодействиям, понятиям "вещество", "энергия" и др. Для раскрытия собственно философских понятий ("бытие", "существование", "реаль­ность" и т.п.) необходимо привлечение понятий, касающихся всей природы, т. е. ряда наук о природе. Очень важно, например, установить критерии физического существования, в том числе с целью отграниче­ния "материального" от теологических феноменов. (Одна из плодотвор­ных попыток анализа таких критериев содержится в книге: Мостепаненко А. М. "Проблема существования в физике и космологии. Мировоззренческие и методологические аспекты. "Л., 1987). В немень­шей степени это касается также связей философии с психологией, социологией, гуманитарными науками.

* * *

Гносеологическая и субстанциальная стороны понятия материи не исключают, а дополняют друг друга. Представление о материи как об объективной реальности, существующей вне и независимо от челове­ческого сознания, не только содержит в себе момент связи этой реальности с сознанием, свидетельствуя о производное™ сознания, но и включает в себя установку на прослеживание разных модификаций объективной реальности, ведущих к порождению сознания. С другой стороны, в материи-субстанции заключена противоположность мате­рии "не-сознающей" материи "сознающей" (в этом ракурсе, кстати, философско-гносеологическое определение предстает как формулиру­емое через род и видовое отличие: понятие "сознание" — это та же объективная реальность, только имеющая дополнительный признак). Ведущим же, если сопоставлять между собой отмеченные две стороны понятия материи и если учитывать к тому же учебно-методические цели, является, на наш взгляд, гносеологический аспект: этот аспект может явиться исходным в освещении всего философского учения о материи.

Но философско-гносеологический угол зрения не способен охва­тить все многообразие понятия материи. Его имплицитный характер ведет к отвлечению от всего остального и, как показывает опыт, к неопределенности существа понятия материи, к формальному усвое­нию исходного определения материи. Имплицитное становится экс­плицитным, т.е. явным и развернутым только при переходе от гносеологической стороны понятия материи к субстанциальной. Если гносеологическая сторона является исходной, "начальной", то субстан­циальная — базисной, основополагающей. В этом плане стремление выставить субстанциальное представление о материи как предпосылку гносеологического ее понимания (что само по себе возможно как прием, направленный на концентрацию внимания на гносеологиче­ском аспекте) лишено сколько-нибудь серьезного основания при об­щефилософском, мировоззренческом подходе к понятию "материя".

Субстанциальное содержание понятия материи имеет две формы (они уже были отмечены в главе "Понятие бытия"): "естественно-при­родную" и "социально-практическую". Вторая включает в себя не только "техническую реальность", все результаты практики предыдущих этапов социального развития, но и практику, развертывающуюся в наши дни.

В философской литературе высказано мнение, что практика есть высшая форма объективного процесса, которая снимает все предшест-

вующие формы, т. е. содержит их в себе в преобразованном и подчи­ненном виде. Конечно, если брать практику со стороны ее духовного, познавательного, творческого компонента, то несомненно, что естест­венно-природная форма материи лишена этого начала. Но выдвинутое положение не ограничено данным контекстом, а потому невозможно с ним согласиться.

Во ваимоотношении субъективного и объективного в структуре практики (см. Главу XII, § 1) определяющим является объективное. Наличие идеального, субъективного в практике не колеблет того поло­жения, что в своей основе практика есть материальный процесс, вторичный по отношению к естественно-природной форме материи. Нет этой формы материи (речь идет о локальных материальных обра­зованиях) — нет и практики; существование же естественно-природной формы материи не предполагает обязательного существования соци­ально-практической ее формы. В этом отношении представляется неприемлемой формула "философий практики", согласно которой ма­терия не существует вне и независимо от человеческой практической деятельности.

Субстанциальный подход к материи включает в себя и предметно-практический аспект субъектно-объектных отношений, и он не отвер­гает всего ценного, что имеется в любых концепциях практики. Практика "дает" субъекту природу в том смысле, что вне практики она не способна раскрыть ему сколько-нибудь полно свою сущность. Человеческий параметр одухотворяет материю во многих ракурсах, в том числе в плане ее возможностей. В практике важное значение обретает умение человека "нащупать" эти возможности, познать их, оценить и использовать. Столь же важно создание новых возможностей. Создание новых возможностей происходит на основе возможностей, заключенных в естественно-природной материи.

В практике человек имеет средство для неограниченного преобра­зования природы в своих интересах, в интересах человеческой циви­лизации. Если исключить деструктивный, вандалистский тип практики, то практика в целом выступит в качестве антиэнтропийного процесса, упорядочивающего не только общественную жизнь, но и более масштабные природные структуры.

В процессе творчества и в практической деятельности человек, наиболее полно раскрывая свою сущность, становится подобным ма­терии, как бы сливается с нею, "возвышаясь до нее", и тем самым "снимает" ранее имевшуюся гносеологическую, да и жизневоззренче-скую абсолютную противоположность "Я" и "не-Я".

Практика задает человеческий угол зрения на природу, накладывает

на нее интересы человека. В практике природное социализируется. Но наряду со "второй" материальной реальностью и наряду с "вещами для нас" остается бесконечное множество "вещей в себе", не затронутых еще практикой. Практика всегда будет ограничена по сравнению с естест­венно-природной материей. Соотношение "практика — сознание", как уже отмечалось, не тождественно соотношению "материя — сознание".

Есть и еще одно соотношение, требующее уточнения: "материаль­ное — идеальное". Утверждают, что "материальное порождает идеаль­ное, но отнюдь не наоборот". Но нет ли здесь подмены понятий: "материальное" употребляется в значении "материя", а "идеальное" — в значении "сознание"?

По нашему мнению, здесь имеет место такое смешение. Матери­альное не может прямо и непосредственно порождать идеальное. В самом материальном, как уже отмечалось (см. главу об идеальном), имеются только возможности, да и при их отражении в сознании в виде гомоморфных или изоморфных образов имеется только "чистая копия" уже имеющегося в отражаемом объекте; здесь пока то же — "диспози-ционность" идеального. Последнее порождается только сознанием, только посредством творчества, в процессе духовно-конструктивной деятельности человека. Идеальное как модель, проект будущего мате­риального является первичным по отношению к материализованному продукту практической деятельности. Материальное есть опредмечен-ное идеальное. Здесь не отношение Ml -> ОМ1, но Ml -» ОМ1 -> Т -» ОМ2 -» М2 (Ml — исходный материальный объект; ОМ1 — образ этого объекта; Т — творчество, в процессе которого конструируется образ — ОМ2).

Целесообразно, как нам кажется, четче разграничивать понятия "материя" и "материальное", "сознание" и "идеальное".

* * *

В последние годы высказано предложение подойти по-новому к содержанию основного вопроса философии, расширить состав его сторон. Предполагается, в частности, помимо онтологической и гно­сеологической сторон выделять в нем социально-аксиологический ас­пект.

Это -предложение заслуживает того, чтобы его принять. Дело в следующем.

Традиционная для марксистской литературы трактовка основного вопроса философии восходит к Ф. Энгельсу, к его произведению "Люд­виг Фейербах и конец классической немецкой философии". И оно верно, поскольку в нем отражено основание для полярности главных

мировоззренческих ориентации — материализма и идеализма, эписте-мологического реализма и агностицизма. Оно верно также и в плане генезиса философской формы мировоззрения, которая конституирова­лась в качестве рефлексии над научно-познавательным отношением субъекта к объекту. Но будет упрощением ограничить основную про­блему, или "основной вопрос", философии только онтологической и гносеологической его сторонами. Для Ф. Энгельса этих двух сторон, кстати, было достаточно, чтобы научно разобраться в концепции Л.Фейербаха, да и в ряде других концепций.

Между прочим, основная проблема философского мировоззрения по своей структуре не должна быть уже основного вопроса мировозз­рения (если философия претендует на то, чтобы быть действительным мировоззрением). Основной же вопрос мировоззрения — каково отно­шение человека к миру? Или: каково место человека в мире? Иначе говоря, фокус мировоззрения составляет система "человек—мир", или что то же самое, система "дух — природа". Ф. Энгельс, между прочим, писал, что "высший вопрос всей философии" есть вопрос об отношении "духа к природе". Сама же система "человек — мир" расчленяется на две субстратные подсистемы (человек и мир) и четыре подсистемы релятивного типа (онтологическую, гносеологическую, аксиологиче-скую и праксеологическую). Так что если брать отношения субъектно-объектного характера и ориентироваться на специфичность, функциональное предназначение мировоззрения, то, конечно, в соста­ве основного вопроса философии надо выделять также аксиологиче-ский и праксеологический (духовно-практический) аспекты. При этом гносеологически абсолютная противоположность материи и сознания снимается онтологической и предметно-практической относительно­стью этих противоположностей.

Аналогичное имеется и в аксиологическом аспекте их соотношения. Эмоции, например, составляющие одну из важнейших структур духовного мира человека и обеспечивающие его ценностно-оценочное отношение к миру, вовсе не являются по своему содержанию абсолютно противопо­ложными объекту и материи в целом. "В эмоциях гносеологическая противоположность субъективного и объективного исчезает, субъект и объект переживается как нечто единое" (Шингаров Г. X: "Эмоции и чувства как формы отражения действительности". М., 1971. С. 99.).

Таким образом, существует определенный предел противополож­ности материи и духа. Забвение этого предела обедняет ту историческую форму материализма, которая стремится к духовности, ее раскрытию и утверждению в мире.

Такое положение, повторяем, нисколько не отменяет противопо-

ложности материализма и идеализма, но создает более благоприятные условия для их полемики.

В настоящее время сторонникам гуманистического материализма необходимо, вероятно, скорректировать свой взгляд на проблему про­тивоположения материи и духа.

Проблема взаимоотношения материи и духа требует новых обсуж­дений с новых позиций. Освоение данной проблемы, нацеленное на ассимилирование всего ценного в нематериалистических концепциях, только начинается.

Материя в своем подлинном субстанциальном аспекте включает в себя человека во всем его духовном многообразии. Можно даже сказать, что поскольку человек — часть материи, постольку материя включает в себя и духовность. С этим связано и общечеловеческое измерение философци, и объяснение того, почему "умный идеализм" ближе к "умному материализму"_k чем "глупый материализм".

* * *

Понятие "материя" прошло несколько этапов в своем историческом развитии. Первый этап — этап наглядно-чувственного ее представле­ния. В ранних древнегреческих философских учениях (Фалеса, Анак-симена, Гераклита и др.) в основу мира полагались те или иные природные стихии: вода, воздух, огонь и т.п. Все существующее счи­талось модификацией этих стихий (а не верно ли, в известном отно­шении, что все существующее ныне на Земле, в том числе и человечество, человек, из огня, если принять, что планета Земля произошла из газовораскаленной, огненной туманности?).

Второй этап — этап вещественно-субстратного представления о материи. Материя отождествлялась с веществом, с атомами, с комп­лексом их свойств, в том числе свойством неделимости. Наибольшего развития такое физикалистское (сциентистское) понимание материи достигло в трудах французских материалистов XVIII столетия Ламетри, Гельвеция, Гольбаха.

Третий этап — философско-гносеологическое представление о ма­терии. Сформировавшись в условиях кризиса вещественно-субстрат­ного понимания материи в начале XX столетия, оно развивалось в русле марксистского мировоззрения в разных странах и прежде всего в СССР.

Четвертый этап — этап философского субстанциально-аксиологи-ческого представления о материи. Зародившись примерно в середине этого столетия как реакция на сведение понятия материи лишь к одному ее свойству — "объективной реальности" (как это утверждалось гносео-логистами) данное представление увидело в материи систему многих

атрибутов. Истоки такой концепции можно обнаружить еще в филосо­фии Спинозы и потому ее можно было бы квалифицировать как неоспинозизм. Кстати, у Спинозы материи были присущи такие вечные свойства, как протяженность и мышление ("мышление", т. е. сознание, вечно). Однако, разнообразие атрибутов, их трактовка, а главное, аксиологизм современной концепции отличают ее от спинозизма, хотя глубокая преемственность несомненна.

В конце 20-х годов философ А. Ф. Лосев писал: "Последовательный материалист, а в особенности диалектический материалист (как не боящийся выводить любые категории), должен понять материю лич-ностно, с точки зрения категории личности... Это вовсе не равносильно олицетворению или одушевлению материи" ("Диалектика мифа".//"Из ранних произведений". М., 1990. С. 508—509). Если усматривать в этом положении постановку вопроса и выявление одного из наиболее пло­дотворных путей развития понятия "материя", то можно сказать, что это положение может стать программным.

А. Ф. Лосев крайне отрицательно относился к сциентистскому и гносеологистскому представлениям о материи, считая их мертвыми абстракциями. Однако, тот факт, что на базе физикалистского пони­мания в течение нескольких столетий развивались науки о природе, что гносеологистская концепция фактически не исключала понимания материи как субстанции и на новом уровне взаимоотношений не тормозила развитие естественных наук, свидетельствует о необходимо­сти несколько иного подхода ко всем упомянутым выше трактовкам материи.

Все они в "снятом" виде представлены, или должны быть представ­лены, в субстанциально-аксиологической концепции материи. Как исторически вторая зародилась в недрах первой (Демокрит), а истори­чески третья — в недрах второй (не случайно гносеологическое опре­деление понятие материи В. И. Ленина составляет часть определения понятия материи у Гельвеция и Гольбаха), так и современное понима­ние материи имеет свои теоретико-познавательные корни в недрах третьей концепции. По содержанию исторически третья концепция непротиворечиво включается в последнюю, которая представляет но­вый синтез. Контуры этого синтеза еще только намечаются. Какой будет во всей своей многогранности эта новая концепция материи, в которой материя будет понята "с точки зрения категории личности", — покажет ближайшее будущее. Главное, что видится уже сейчас — это движение человеческой мысли к синтезу самых разных стратегий исследования материи.

Сейчас как никогда стало ясно (и в этом один из уроков прошлого): дороги назад нет.

Поиск по сайту: