VIII.1. Общие понятия обязательственного права

(VIII.1.1) Понятие, реквизиты и основания обязательства.

Обя­зательство в римском праве было предельно абстрактным понятием, характеризующим наличие между двумя лицами равного юридического ка­чества некоей связи, обязанности (obligatio), накладываемой на одно лицо в пользу другого лица по условиям, определяемым правом, но с обязатель­ным участием их самих как жизненно действующих субъектов: никак не действуя, нельзя подпасть под требования обязательства. «Обязательство есть правовые оковы, посредством которых мы необходимо принужда­емся что-нибудь исполнить согласно праву нашей страны». Таким обра­зом, обязательство подразумевает необходимость исполнения (а не же­лательность или тем более произвольность), подкрепляемую, очевидно, соответствующими юридическими институтами, исполнение чего-либо конкретного и подзаконность так установленной связи и следующего из нее требования. Обязательство адресовано обязательно лицу, а не направ­лено в адрес предмета, и подразумевает некоторые действия этого лица; следовательно, лицо (если оно физическое, человек) должно быть соот­ветствующего для выполнения требования правового качества, а также обладать необходимыми физическими и душевными силами для испол­нения: «Сущность обязательства не в том состоит, чтобы сделать тело нашим или какой-либо сервитут, но чтобы принудить другого нам что-либо дать, сделать или предоставить». По другому классическому опре­делению обязательство направлено к тому, чтобы dare, facere, praestare, oportere (дать, совершить, предоставить, сделать должным).

Юридическое качество вышеперечисленных действий несколько отличалось от прямого смысла, предполагаемого языковыми терминами.

Дать — означало передать имущество, т.е. определенного каче­ства вещи, могущие быть предметами обладания лиц, с какой-либо уста­новленной целью; следовательно, это обязательственное действие тесно было связано с переносом вещных прав с одного субъекта на другой. Совершить — значило осуществить одним лицом в пользу другого дей­ствия, имеющие реальный физический смысл и проявление, неделимые и комплексные. Исполнить — означало, что лицо должно нечто выпла­тить, возместить, подразумевая материальную форму выплаты, имеющую, в том числе и денежное выражение. Сделать должным — значило, что у лица образовались права на встречное требование, имеющее конкретное выражение и жизненное проявление, сводящееся к первым трем.

Для того чтобы связь долженствования между лицами приобре­ла правовой характер, т.е. защищаемый юридическими средствами, обя­зательство должно было обладать определенными внутренними черта­ми — реквизитами, некоторые из которых считались основными (без наличия любого из которых обязательство в праве не существовало) а не­которые — дополнительными, уточняющими его правовой смысл.

Обязательство должно представлять правоотношение между двумя определенными (в физическом и юридическом качестве) лицами —не может быть безличных обязательств в силу природы права, не может быть обязательства лица в пользу самого себя, когда два лица сливаются в од­ной человеческой персоне. Причем в римском праве эти лица могли быть только физическими лицами — индивидами требуемого правового каче­ства. Обязательство должно предполагать основание для его возникнове­ния, т.е. точную и конкретную причинную связь для требования одного лица на действия другого, признанную правом, а не просто подчиняющу­юся силам природы, законам физики, силе ветра и т.п. Обязательство пред­полагает исполнение имущественного характера; хотя по своей юриди­ческой природе обязательство есть вещь бестелесная и в этом смысле невещественно, оно направлено к удовлетворению потребности во впол­не материальных вещах — предметах или услугах; не может считаться обязательством требование в отношении вещей бестелесных, не предпо­лагающих материальной реализации или вообще неопределенных, никак не связанных с реальностями общежития данного времени и определен­ного пространства. Обязательство должно предполагать обязанность исполнить требование — оформление связанности одного лица в пользу другого не самоцель (исключая абстрактные и специфические ситуации). Причем исполнение должно быть возможным, т.е. находиться в челове­ческих пределах сил (а не «выпить море», «сдвинуть гору» и т.п.), дозво­ленным (не запрещаться законом или правом), нравственным (соответ­ствовать не только частным интересам двух лиц, тем более только одного лица, но и не противоречить интересам общества, выраженным в мора­ли); обязательство должно быть количественно и качественно определен­ным, поддаваться материальному выражению, лучше — в деньгах.

Дополнительные реквизиты обязательства связаны с наличием в нем гарантий: оно должно подразумевать правовое обеспечение, воз­можность исполнения помимо воли должника и наличие специального искового требования узко конкретного («строгого права») или общего («доброй совести») характера. Без того чтобы не предполагался такой иск в римском праве, нельзя было говорить о возможном обязательстве. Во-вторых, обязательство не может не подразумевать материальное его обеспечение: передачу того или иного вещного права в дополнение к тре­бованию обязательства (как правило, в виде залога — см. § VII.2.3).

С точки зрения права, источники образования обязательствен­ных правовых связей между лицами, или основания возникновения обя­зательств, связываются далеко не со всякой причинно-следственной свя­зью между действиями людей в отношении друг друга: «Мы обязуемся вещью, или словами, или тем и другим, или согласием, или законом, или по праву магистратов, или необходимостью, или вследствие про­винности». Все отмеченные в этом классическом определении виды об­разования обязательств сводятся к трем основаниям: 1) обязательства возникают вследствие договора, заключенного в самых разных юриди­чески действенных формах, т.е. в итоге волевых действий двух сторон, направленных на образование между ними предусмотренной связи-обя­занности; 2) обязательства возникают вследствие предписания закона или иного всеобщего по значению правового требования; 3) обязатель­ства возникают вследствие провинности одного лица в отношении дру­гого, причем это не чисто личного и субъективного свойства провинность, но признанная неправомерной в том числе юридическими установления­ми, т.е. правонарушение. Если второй источник, или второе основание образования обязательств, имеет главным образом публично-правовой ха­рактер (хотя вытекающие из этих законоустановленных обязательств тре­бования могут носить вполне частноправовой характер: например, вып­лата алиментов), то для сферы частного права характерно превалирова­ние обязательств из договоров и правонарушений.

(VIII.1.2) Стороны в обязательстве.

Обязательство есть личное отношение между лицами, так или иначе оформившими своими действи­ями эту связь между собою, притом подразумевающее наличие определенных характеристик этой связи, или реквизитов. Обязательство может быть заключено между двумя физическими лицами (индивидами), может быть оформлено между несколькими лицами. В любом случае обязатель­ство подразумевает наличие двух определенных сторон с также опреде­ленной ролью, неизменной на протяжении действия данного конкретно­го обязательства: кредитора и должника. Кредитор (creditor) — это «тот, кому кто-либо что-либо должен на основании иска, или на основании обвинения... или в безусловном виде, или со сроком, или под условием». Не всякое субъективное намерение человека считать себя тем, кому мно­гие или все вообще должны, делает его кредитором, но только признание обоснованности этого долженствования со стороны права и закона. Долж­ник (debitor) — «тот, у кого можно истребовать деньги против его воли». Долженствование по обязательству, в этом классическом определении, не­сколько опримитивлено (хотя исполнение обязательства и должно пред­полагать денежный эквивалент), но главная характеристика должника в обязательстве выражена однозначно: истребование против его воли. Дол­женствование по обязательству есть принудительное, подразумевающее при неисполнении (впрочем, как и при исполнении) причинение долж­нику ущерба — материального или личного в зависимости от того пери­ода римского права, к которому относится возникновение обязательства.

В зависимости от личного качества должника или кредитора могут быть разные варианты их правовых требований друг к другу по одно­му и тому же обязательству, что, однако, никак не влияет на содержание самого обязательства. Кредитор может быть единым физическим или юри­дическим лицом — должников может быть несколько (как правило, в этом редком для римского права виде обязательств присутствует государство в качестве кредитора, либо это ситуация, образующаяся при переходе к нескольким наследникам единого и цельного долга наследодателя). Может быть ситуация, когда кредиторов несколько, а должник один; в большинстве случаев это отношения в рамках совместной собственности, или condominium; та же ситуация с наследопреемством долга и др. (Не путать с ситуацией, когда одно лицо-должник заключает или иначе оформляет однотипные обязательства — скажем, берет деньги взаймы — одновре­менно у нескольких разных лиц-кредиторов: здесь идет речь о наличии нескольких обязательств у одного и того же лица.) Наконец, в обязательстве может присутствовать несколько кредиторов и несколько должни­ков одновременно, причем в свою очередь и кредиторы, и должники мо­гут подразумевать наличие между ними главных и добавочных лиц, но, в конце концов, все сводится к наличию и взаимной ответственности двух. В конце классической эпохи установился принцип, согласно которому исполнение обязательства в целом хотя бы одним из должников в пользу хотя бы одного из кредиторов погашало обязательство полностью и в от­ношении всех других лиц.

В зависимости от характера ответственности сторон в обязательстве обязательства могли быть долевыми, когда ответственность несли должники пропорционально количеству их, в равных частях в рамках об­щего размера долга, и солидарными, когда один из должников, предпола­галось, несет ответственность за всех других полностью в сумме обязательства или в специально установленной доле, не имеющей отношения к общему количеству должников в обязательстве. И долевые, и солидарные обязательства могли равным образом быть активными и пассивными: т.е. касаться не только должников, но и кредиторов, хотя первая ситуация в ее жизненном проявлении была несравнимо более важной.

В свою очередь, стороны в обязательстве не представляют нечто ни в коем случае не изменяемое. С самого раннего периода своей истории римское право допускало возможность замены лиц в обязательстве, или перенос обязательств на других лиц (в абстрактном выражении обязатель­ство сохранялось в связи между кредитором и должником, характер ответ­ственности которых предопределялся первичным соглашением, но в жиз­ни произошла перемена индивидов, воплощающих эти стороны с точки зрения права). Замена лиц в обязательстве могла происходить двояким пу­тем: 1) в силу требований права, 2) по воле сторон в обязательстве.

В силу требований права обязательства могли переходить по на­следству. Принятие наследства в силу универсальности его содержания (см. § VI.3.1) передавало наследнику наряду с чисто материальным содержанием наследства (имуществом) и обязанности наследодателя как кредитора и как должника. Однако не все обязательства могли перехо­дить по наследству: не передавались требования личного характера, воз­никшие вследствие обиды и сходных правонарушений, не переходили обя­занности по алиментным выплатам. Обязательство, кроме того, «не может начинаться с наследника», т.е. не может перейти по наследству обязатель­ство, не оформленное в отношении наследодателя или оформленное им только в отношении своего наследника, не имеющее притом правоустановленной формы — специальных наследственных прав. Переход обяза­тельств по наследству не зависел от специальной воли наследника в от­ношении их, поэтому этот вид перехода считался общеправовым.

По воле сторон обязательства могли переходить двояким путем: или по обоюдному согласию кредитора и должника, или по односторон­нему действию.

Переход обязательства по обоюдному согласию квалифицировал­ся как. обновление обязательства (novatio). Обновление происходило или по воле сторон исключительно, или по требованию закона, когда по тем или другим условиям нужно было сменить лицо, выступающее в каче­стве стороны, или как-то иначе обновить содержание обязанности. Нова­ция должна была обязательно подразумевать что-то новое, сравнительно с содержанием прежнего обязательства: другое место, другой срок, до­бавление или отмену оговорки исполнения, другое лицо.

Переход обязательства по одностороннему действию имел специ­ально регулируемый вид уступки обязательства (cessio). Кредитор мог уступить (продать) свое право требования по конкретному обязательству неличного содержания (т.е. нельзя было уступать свое право на возмеще­ние за личную обиду, за причиненное увечие, на выплату тебе алиментов) другому полноправному лицу. Уступка осуществлялась обычным формаль­ным порядком или по суду. Должник извещался об уступке требования, тем самым освобождался от обязательства перед первым кредитором; его со­гласие или несогласие на это роли не играло, и отныне предусмотренные обязательством действия он должен был выполнять в отношении другого кредитора. Первый кредитор (цедент) нес ответственность только за юри­дическую действительность передаваемого права, но не за его фактичес­кую осуществимость (например, если уступлено право требования денеж­ной выплаты по долгу, то невозможность должника выполнить требуемое в натуре не возлагает на цедента обязанности возместить разницу). Мог уступить свое право по обязательству и должник, но замена должника должна была происходить почти во всех случаях с согласия кредитора (поскольку обязательство могло быть уступлено тому, кто не имел фактической возможности его исполнить, сняв тем самым ответственность с первого недобросовестного должника). Уступка обязательств имуществен­ного характера обставлялась некоторыми дополнительными условиями: так, нельзя было уступать обязательства в отношении высоких должнос­тных лиц, нельзя было требовать выплаты по уступленному обязательству свыше того, что реально заплатил покупатель (а не того, что вообще пре­дусмотрено по содержанию обязательств), и др.

(VIII.1.3) Прекращение обязательств.

Содержание обязатель­ства и вытекающие из него взаимные требования кредитора и должника предполагали временную конечность: обязательство не могло быть вооб­ще постоянной обязанностью, обязательство не могло не предполагать своего прекращения при определенных условиях. В этом, как отмечалось, одно из существенных отличий обязательственного от вещного права. Обязательства могли прекратиться сами собой, но могли быть и исполне­ны; и то, и другое исключало возможность продолжения взаимных требований кредитора и должника по этому обязательству, собственно с этих моментов они прекращали выступать по отношению друг к другу как кредитор и должник. Обобщающих терминов и обобщающей конструк­ции «прекращения», «исполнения» и т.п. обязательств римская юриспру­денция не выработала, основываясь только на отпадении оснований для отдельных требований из обязательств.

Обязательства прекращались — т.е. утрачивали свою силу тре­бования как кредитора, так и должника, хотя бы прекращение последовало действиями с одной стороны — по следующим основаниям: а) смертью лиц, участвовавших в обязательстве — как физической, так и юридической; если обязательство носило личный характер, то этим оно прекращалось безусловно, если имущественный — то прекращалось, если обязан­ности кредитора и должника не переходили по наследству; б) доброволь­ным соглашением двух сторон — кредитора и должника — об отсутствии на дальнейшее между ними взаимных прав и обязанностей (contractus consensus); причем соглашение это могло быть достигнуто строго теми же лицами, что заключили обязательство, если оно не было уступлено в порядке цессии: нельзя было согласиться о прекращении обязательств в пользу третьих лиц; в) прощением со стороны кредитора, который тем са­мым как бы отказывался предполагаемых требований; г) давностью не­востребования исполнения, которая в любом случае не была долее об­щей исковой давности, отсчитываемой с момента, предусмотренного в обязательстве.

Обязательства погашались исполнением (или платежом). Не вся­кое вообще исполнение могло погасить обязательство: исполнение долж­но было быть осуществлено тем и же лицами, которые выступали в обя­зательстве в качестве кредитора и должника, в срок, который был предусмотрен в обязательстве или какой законом устанавливался для исполнения обязательств соответствующего рода, соответственно содер­жанию изначального обязательства (т.е. не считалась исполнением, на­пример, выплата суммы долга кому-то еще, кроме кредитора, спустя год после требуемого срока или выплата долга не деньгами, а собачьими костями, пусть предполагаемой равной ценности). Специальным требованием римского классического права к исполнению обязательств было соблюдение формы, или процедуры. «Заключение и расторжение сделки должно иметь одну и ту же форму». Если обязательство возни­кало вследствие манципации (особой процедуры отчуждения вещи — фактической или символической), то и исполнение должно было про­исходить в тех же формах: пять свидетелей, весовщик, произнесение торжественных слов и т.п. Если обязательство возникало вследствие специальной процедуры nexum (под условием самозаклада), то и испол­нение должно было сопровождаться той же символической процедурой и как бы снимать с должника все ранее предполагавшиеся следствия. Таким образом, римское право сформировало одно из существенней­ших требований обязательственного права, заключавшееся в том, что простой платеж недостаточен для полного погашения обязательства: он должен сопровождаться точными формализованными актами. С распро­странением права «доброй совести» погашение обязательств могло быть признано и с исполнением в виде неформального платежа (solutio), но должны были теперь представляться юридические гарантии исполнения. Для обязательств, заключенных в письменной форме, исполнение обяза­тельно должно сопровождаться письменной же распиской о получении платежа; для обязательств, заключенных в другой форме, устных и т.п., можно прибегнуть к расписке, но можно было представить 5 свидете­лей исполнения.

Обязательства могли погашаться зачетом (compensatio) как слу­чайной формой погашения (поскольку в отличие от исполнения зачет не был обязательным сопровождением обязательства между двумя лицами). Зачет обязательств наступал либо ipso facto, либо по соглашению сторон, либо по исковым требованиям в суде при наличии встречных требований кредитора и должника друг к другу. Абстрактный вид зачета наступал в ситуации, когда кредитор и должник сливались в одном лице (наследо­вал чье-то имущество, а вместе с ним и обязательство вернуть вещь са­мому себе). В других случаях зачет обязательств предполагал неформаль­ную сделку или решение суда, но не все обязательства вообще подлежали. зачету в любом случае: зачету подлежали обязательства встречные, одного и того же вида, ясные, однородные, зрелые (т.е. с уже наступившим сроком исполнения), действительные. (Так, нельзя было взаимно зачесть обязательство должника вернуть долг кредитору и обязательство того построить для первого дом, взаимно зачесть требование возместить обиду и выполнить какую-то работу и т.п.).

Если обязательство не прекращалось, не было исполнено и не было условий для зачета его с другим, то наступал факт неисполнения обязатель­ства, предусматривавший специальную ответственность должника.

Неисполнение обязательства прежде всего — в жизненной ре­альности — приобретало характер просрочки (mоrа). При долгах с нео­пределенным сроком уплаты обязательство предполагает напоминание об обязанности его исполнить, при долгах срочных необходимость в напоминании отпадает, так как само окончание срока говорит об обязанности должника: dies interpellat pro homine. Обязательства, возникшие в силу правонарушения, предполагают должника (причинителя вреда) всегда просрочившим: вор, в частности, пребывает в просрочке с момента кражи. Просрочка исполнения усиливает ответственность должника, который должен впредь отвечать не только соответственно прямому содержа­нию обязательства, но и обязывался к возмещению неполученных доходов кредитора, на него возлагался случайный риск гибели вещи, ответствен­ность за возможные убытки и т.п.

Может быть ситуация и с просрочкой исполнения со стороны кредитора, когда должник прямым и недвусмысленным образом выра­зил готовность выполнить обязательство (например, вернуть долг), но кредитор — по тем или другим обстоятельствам (отсутствие, болезнь, злонамеренность) — отказывается или не способен принять исполне­ние. Просрочка кредитора снижает вину должника в ряде специальных договоров, но не освобождает вообще от исполнения обязательства; кре­дитор не вправе усугублять вину должника еще и ответственностью за просрочку.

Просрочка отпадает с прекращением обязательства вообще. Кро­ме того, может быть общегосударственная отсрочка платежей (moratorium) по причине тех или иных общественных интересов или обстоятельств внешних — на срок не свыше 5 лет. Мораторий предоставлялся или кон­кретным должникам, или по какому-то единому виду обязательств реше­нием верховной власти или совместным объявлением кредиторов.

Неисполнение обязательств может наступить и вследствие пря­мого отказа от исполнения его без признанных законообоснованными причин. Как в случае просрочки, отказ от исполнения ставит вопрос о принудительной ответственности по обязательству.

Ответственность по обязательствам в римском праве предпо­лагалась двоякой: личной в древнейший период классической эпохи и материально-имущественной на протяжении остальной истории разви­тия. Личная ответственность по обязательствам вытекала либо из подра­зумеваемой гарантии долгового обязательства личностью должника, либо из специальной процедуры самозаклада (nexum), т.е. смыслом обязатель­ства была отдача себя в зависимость ввиду имущественных выгод. С законом Петелия (326 г. до н.э.) долговая кабала для римских граждан была отменена, но и в дальнейшем элементы гарантии обязательства возмож­ностью применения личного принуждения к должнику по времени воз­рождались. Имущественная ответственность могла охватывать все иму­щество должника, принадлежавшее ему лично; отделенное или обособ­ленное имущество членов семьи не подпадало под долговое исполнение. Неурегулированным римским правом оставался и вопрос о судьбе обяза­тельств, находящихся в имуществе неисполняющего или просрочившего обязательство должника.

Ответственность по обязательствам предполагалась в объеме, предусмотренном содержанием обязанности. Возможно было увеличение или уменьшение этого объема в зависимости от мотива неисполнения: злонамеренность неисполнения влекла дополнительные санкции, кото­рые ввиду невозможности выяснить для неденежных обязательств непо­лученные доходы или упущенную выгоду, по сути, были штрафными; другие оттенки виновности неисполнения могли смягчить эти санкции. Должник в большинстве обязательств освобождался от ответственности за случай, который послужил причиной неисполнения.

Единственным не чисто правовым способом обеспечения обяза­тельств признавался залог (см. § VII.2.3) — специфическое вещное пра­во, передаваемое должником кредитору в отношении своих вещей: «В собственном смысле мы называем залогом то, что переходит к кредито­ру, при ипотеке же к кредитору не переходит владение». Позднее помимо залога вещей установился и залог обязательств как способ гарантии дру­гих обязательств (получение, например, нового займа гарантировалось передачей в залог долговой расписки от другого должника). В случае не­исполнения обязательства без особых судебно-правовых процедур кре­дитор имел право погасить обязательство за счет стоимости предоставленной ему вещи либо получением полного права собственности на вещь как бы погашал предшествующее обязательство.

Поиск по сайту: