Ложная тревога

Недаром говорится, что понедельник — день тяжелый. После трех пар уроков в Ромкином классе устроили еще и классный час с куратором, и потому из школы Лешка отправилась домой одна. Вставляя ключ в замочную скважину, она услышала телефонный звонок, и, не успев закрыть дверь, бросилась к трубке. Какой-то мальчишеский, чем-то напоминающий Венечкин, голос попросил пригласить Рому.

— Он еще в школе, — ответила Лешка. — А что ему передать?

— Ничего, я перезвоню, — ответил незнакомец и повесил трубку.

Пожав плечами, Лешка нацепила на Дика ошейник и поводок, решив сначала с ним погулять, а уж потом поесть и приступить к урокам. Из-за их каждодневной беготни она порядком запустила занятия. Но тут вдруг громко заверещал Ромкин Попка. Она оставила Дика и подбежала к клетке. Желтый попугайчик повис вверх ногами на одной ножке, запутавшись в веревке, на которой висел колокольчик.

— А зачем ты на нем качаешься? — укорила она птичку, аккуратно высвободив ее из плена.

Попка вспрыгнул на жердочку, отряхнулся, как Дик, и благодарно сказал:

— Ой-ой. Омочка. Девятнадцать рублей.

Отчего он называл именно такую сумму и откуда он вообще взял эти слова, для всех оставалось загадкой. Должно быть, Попка пополнял свой лексикон за счет телевизионной рекламы.

— Я не Ромочка, — проговорила Лешка. — А денег у тебя нет. И даже воды, несчастный ты мой. Конечно, при таком-то хозяине… Подожди, Дик, еще немножко, — отстранила она собаку и пошла на кухню за отфильтрованной водой для Попки.

В это время телефон зазвонил снова. Лешка сняла трубку и, услышав немолодой мужской голос, не сразу поняла, с кем говорит.

— Это Павел Демидович, мне нужна Эля, — голос у старика был явно взволнованным.

— А ее нет, она на работе и здесь может не появиться. Звоните ей на сотовый.

— Я звонил, но телефон ее отключен.

— Значит, у нее важные переговоры. А в чем дело?

— Мне только что звонила Вика. С ней случилось что-то страшное. Она только сказала, что ей срочно нужна помощь и что она сейчас у себя дома, а потом разговор оборвался, словно кто-то отобрал у нее трубку или еще того хуже… — Старик не договорил, и Лешка услышала, как он тяжело дышит. — Сколько я потом туда, к Сонечке на квартиру, ни звонил, трубку больше никто не снял. И поехать я к ней сейчас не могу, сердце вдруг прихватило.

Лешка похолодела:

— Я сейчас же еду туда!

Потом она услышала, как старик с кем-то разговаривает, и в трубке раздался нежный голосок его внучки:

— Оля, ты одна дома? А где твой брат?

— Он еще в школе, — ответила Лешка. — А что?

— Я подумала, что вы с ним могли бы туда вдвоем съездить, но раз его нет, то с тобой поеду я. Ты где живешь?

— На «Рижской».

— А новые ключи от квартиры бабушки Сони у тебя есть?

Лешка взглянула на гвоздик у двери.

— Есть.

— Значит, через полчасика мы с тобой внизу на «Рижской» встречаемся, — утвердительно сказала Олеся. — А то дедушка считает, что одна ты туда не должна ехать, это слишком опасно.

Не помня себя, Лешка выскочила с Диком на улицу и, не дождавшись, пока пес сделает все свои дела, привела его назад.

«Только бы ничего не случилось, только бы ничего не случилось», — как молитву, повторяла она.

Поскольку Ромка, приходя домой, обычно бежал к своему любимцу, то она прикрепила к Попкиной клетке записку: «Рома, я в Медведкове», — чтобы он сразу ее увидел. А затем схватила сумку и помчалась к метро.

Олесю не пришлось долго ждать. Когда она вышла из вагона, многие пассажиры оглядывались ей вслед. Девушка была в ботинках на шнуровке и высоченных каблуках, в глухо-черных, самых модных брюках и пиджаке в мотоциклетном стиле: чуть приталенном, с воротничком-стойкой. Несмотря на волнение, Лешка не могла не обратить внимания на ее наряд и вновь рядом с ней ощутила себя неказистой Золушкой.

— Привет! — поздоровалась Олеся. Очевидно, волновалась она не меньше Лешки: лицо побледнело, глаза лихорадочно блестели. — Ключи взяла?

Лешка похлопала себя по кармашку.

— Они здесь. Не понимаю, почему Вика дома. Ведь она должна быть сейчас с Элей на телевидении.

— Откуда мне знать? — потрясла кудрявой головкой Олеся. — Мне дед сказал о ее странном звонке, а сама я их разговор не слышала, была в другой комнате.

Подошел поезд, и они вскочили в вагон. Всю дорогу Лешка жалела о том, что с ними нет Ромки. Мысли ее метались: она не знала, можно ли рассказать Олесе о человеке, который регулярно приходит в квартиру Софьи Яковлевны и что-то в ней ищет, и решила пока ничего не говорить без разрешения брата. А вот о Марате она Олесю расспросит. Но не сейчас. Сейчас не до этого. Сначала надо узнать, что с Викой.

К концу пути Лешка стала просто сама не своя. Воображение рисовало ей всякие ужасы: она входит в квартиру, а Вика с пулей в груди лежит на постели. Или с раздробленной головой — на полу в луже крови… Выйдя из метро, она сорвалась с места и побежала. Олеся на своих каблучищах едва догнала ее на лестничной клетке, когда Лешка, несколько раз безрезультатно позвонив в дверь, уже справилась с новыми замками.

В квартиру она ворвалась первой. В коридоре круглыми желтыми глазами на нее уставилась кошка. Мяукнув, она как ни в чем не бывало потерлась о ее ногу.

— Кисонька, что случилось? — срывающимся голосом прошептала девочка и крикнула: — Вика, ты где?

Никто не отозвался. Лешка вбежала в одну комнату, в другую, осмотрела кухню, ванную, туалет. Нигде ни кровавых луж, ни остывающих трупов. Все Викины и Элины вещи разложены по своим местам, постели аккуратно застелены. Квартира оказалась пустой, если не считать Кисы — та пришла следом за Лешкой и продолжала внимательно за ней наблюдать. Должно быть, скучала, снова оставшись одна.

Еще не веря своим глазам, Лешка облегченно вздохнула и снова встревожилась:

— Может, Вика звонила не из дома?

Олеся, внимательно рассматривая обстановку, пожала плечами:

— Да вроде отсюда. Дедушка так сказал.

Лешка проследила за ее взглядом:

— Ты что, здесь никогда не бывала?

— Бывала, но давно. С дедом.

Олеся зашла в маленькую комнату, осмотрелась там тоже, вышла обратно и вдруг, тяжело вздохнув, опустилась на стул и полезла в свою сумочку, вывернув всю ее чуть ли не наизнанку.

— Что ты ищешь? — спросила Лешка.

— Лекарство. Сердце что-то прихватило. Это у меня, наверное, наследственное.

— У Софьи Яковлевны должны быть лекарства, — засуетилась Лешка.

В старушкиной тумбочке ей удалось отыскать валидол и корвалол.

— Мне это не помогает, — отказалась Олеся. — Мне нужен интенкордин.

«Интенкордин», — повторила про себя Лешка, чтобы не забыть незнакомое название, и предложила: — А давай я сбегаю в аптеку.

— Не стоит, не ходи, — отказалась Олеся, но Лешка заметила, что ей становится все хуже и хуже.

— Ты боишься остаться одна? — склонилась к ней Лешка.

Олеся тяжело вздохнула:

— Нет. Просто неудобно тебя затруднять.

— Что ж здесь неудобного! — Лешка схватила свою куртку. — Повтори только, как лекарство называется.

— Интенкордин, — прошептала девушка. — Вот деньги, возьми.

Резкий звонок в дверь заставил вздрогнуть их обеих.

— Кто там? — испуганно спросила Лешка.

— Я, кому ж еще быть, — услышала она голос брата. — А чего это вы тут делаете? — войдя и увидев вместе со своей сестрой Олесю, чрезвычайно удивился он.

Лешка стала торопливо рассказывать:

— Понимаешь, Рома, Павлу Демидовичу отсюда позвонила Вика и сказала, что ей нужна помощь, а потом звонок оборвался, и мы все подумали, что на нее кто-то напал…

— А Эле звонили?

— Да, но она не отвечала.

— А куда это ты собралась?

— В аптеку. Олесе вдруг плохо стало.

Ромка посмотрел на девушку, в изнеможении откинувшуюся на спинку старого стула.

— Что с тобой?

Олеся снова с трудом вздохнула.

— Сердце, — прошептала Лешка и, подойдя к девушке, тронула ее за плечо. — Ты подожди, я быстро вернусь. А пока лучше полежи.

Поддерживая Олесю с двух сторон, они с Ромкой довели ее до старой кушетки, уложили и укрыли пледом.

Когда Лешка ушла, Ромка позвонил Эле. Она откликнулась почти мгновенно.

— Привет. А что ты сейчас делаешь? — как ни в чем не бывало спросил он.

— Работаю. А что? Что-нибудь случилось?

— Нет, что ты, — как можно спокойнее ответил Ромка. — Просто я хотел узнать, не знаешь ли ты случайно, где сейчас может быть Вика.

— Совершенно случайно знаю, — ответила Эля. — Она сидит рядом со мной. А что?

— Тогда спроси у нее, нет, лучше дай ей трубку. — Ромка услышал характерное «хеллоу» и с ходу спросил: — Вика, а зачем ты звонила Павлу Демидовичу?

— Я? Я не звонила ему. Зачем? Мы же обо всем с ним договорились, — ответила американка.

— А кто ж тогда ему звонил?

— Не знаю. Но это не я.

— Рома, да в чем дело? — перехватила трубку Эля.

— Да так, ни в чем. Ошибочка вышла. Извините, что отвлек вас от работы. — Ромка отключился и перевел взгляд на Олесю: — Ты что-нибудь понимаешь?

Девушка покачала головой. Было видно, что ей очень плохо, и он не стал больше приставать к ней ни с какими вопросами.

— Потерпи немножко. Совсем чуть-чуть. Сейчас Лешка все принесет, и тебе полегчает, — с сочувствием произнес он, беспомощно топчась возле кушетки и не зная, чем ей помочь.

Лешка и впрямь вернулась очень скоро. Видно, всю дорогу бежала, потому что сильно запыхалась. Протянув Олесе пластинку с красными таблетками, она принесла ей воды.

Поблагодарив, Олеся взяла стакан, выпила таблетку и откинулась на подушку:

— Я сейчас… Сейчас встану…

— Может, тебе подольше полежать надо? — участливо спросила Лешка.

Олеся нерешительно на нее посмотрела.

— Хорошо бы. — А затем, поразмыслив, обратилась к обоим: — А знаете что? Вы можете мне ключи оставить, а завтра, когда к нам придете, их забрать. Вы же, наверное, сейчас домой спешите.

— Что ты, мы ни за что не оставим тебя одну! — с жаром воскликнула Лешка. — А вдруг тебе еще хуже станет? Впрочем, Ромка может идти, а я с тобой посижу, сколько будет надо.

Девушка с трудом приподняла руку и посмотрела на часы:

— Да нет, пожалуй, ни к чему это. Я побуду здесь еще минут пятнадцать, пока лекарство не подействует, и поеду домой. Уж лучше я там полежу.

— Тогда я тебя до самого дома провожу.

— Спасибо большое, Оленька, ты очень добра, — тихим голосом отозвалась Олеся.

Ромка потоптался в прихожей, но, услышав их диалог, решил остаться и помочь сестре доставить Олесю до дома. А пока не мешало бы разведать обстановку в квартире: не забредал ли сюда кто-нибудь снова при уже смененных замках.

Он тщательно осмотрел обе комнаты, но ничего подозрительного не заметил, напротив, квартира преобразилась в лучшую сторону. Викины и Элины вещи, множество приобретенных новыми жильцами банок, бутылок, пакетов, пачек в ярких упаковках придали обшарпанному жилищу современный и уютный вид.

Вскоре Олеся поднялась с кушетки.

Ромка взял у Лешки ключи, подождал, пока девчонки выйдут наружу, аккуратно закрыл дверь, на всякий случай подергал ее за ручку и помчался за своими спутницами. А когда их нагнал, то столкнулся с каким-то парнем. Ромка поднял глаза, и сердце его ушло в пятки. Это был он — Юрка, сын Анны Степановны.

— Эй, привет! — сказал Юрка, обращаясь почему-то к Олесе.

— Привет, — слабым голосом отозвалась девушка.

— Здесь и обитает твоя больная подружка?

Олеся покачала головой:

— Нет, гораздо дальше. А здесь живет наша старая знакомая, бабушка Соня.

— Софья Яковлевна — моя соседка, — кивнул парень. — Но ведь она в больнице!

— Да, а мы сюда по делу приезжали.

Олеся взглянула на Ромку, и тот сразу понял, что она не хочет посвящать Юрку в истинную причину своего появления здесь, и поэтому быстро проговорил:

— Взять кое-что потребовалось. — А сам пристально уставился на кроссовки парня. Не отрывалась от них и Лешка.

Юрка поймал их взгляд, тоже опустил глаза вниз и удивился:

— Глянь-ка, а у нас с тобой одинаковые кроссовки.

— Потому что они в одном магазине куплены, — объяснил Ромка. — Только к тебе они в посылке из Америки приехали, а мне их недавно тоже оттуда привезли. Выходит, ты их дольше носишь, почему же они у тебя как новенькие? Каждый день, наверно, моешь?

«Какой Ромка все же хитрый», — подумала Лешка.

— Вовсе не мою, — отверг Ромкино предположение Юрка. — Просто я их надевать стал совсем недавно, после того, как потеплело, а до этого в ботинках ходил. И вообще мне их некогда пачкать, потому что в выходные я обычно на дачу езжу, а там мне они не нужны. И на работу редко их обуваю. В институт только.

— У меня знакомые тоже на дачу повадились. Ты и в прошлые выходные там был, да? — словно желая продлить разговор, поинтересовался Ромка.

— Ага, как уехал в субботу утром, так там до воскресенья и проторчал. Матери помощь нужна, а я один мужик в доме.

— И ночевал, что ли, там? С субботы на воскресенье? — уточнил Ромка. — Не замерз, случайно? По ночам-то еще жутко холодно.

Юрка пожал плечами и улыбнулся:

— Да вроде нет. К тому же я не один был. С друзьями.

— У вас там камин, наверное, — предположила Лешка, вспомнив Артемову дачу в Медовке.

— Что ты, какой камин! Пока у нас только сарай неказистый. Хочу из него более-менее приличное жилье сделать.

— Пойдем, — прервала, по всей очевидности, показавшийся ей бессодержательным разговор Олеся и потянула Ромку за руку. Но тот не собирался уходить, не прояснив все до конца.

— А откуда вы друг друга знаете? — Он перевел глаза с Олеси на Юрку.

— Через Марата, — просто ответил парень.

— А… Мы с ним тоже знакомы. А Марат с тобой на даче был?

Юрка кивнул:

— Он часто мне помогает.

— И ночевал там? — еще безразличней спросил Ромка.

— Ну да.

— Ну пойдем же, — еще настойчивее попросила Олеся, слабым вздохом напомнив о своей болезни.

— Идем, идем, извини, — наконец послушался ее Ромка и махнул рукой Юрке: — Пока.

Парень направился к своему подъезду, а Ромка пристально посмотрел ему вслед, особое внимание обратив на мелькающую подошву его кроссовок. Черной она не была.

— Эй! — крикнул он. — А в этот раз ты тоже с субботы на даче был?

— Нет, еще с пятницы, поехал сразу после работы, — ответил Юрка. — А что?

— Да так. Мне показалось, я тебя в городе видел.

— Не мог ты меня видеть. — Парень покачал головой и скрылся в подъезде.

— Тебе не стало хуже? — участливо спросила Лешка Олесю, когда все спустились в метро. — Здесь такой спертый воздух.

— Ничего страшного, потерплю, — нежным голоском ответила девушка.

— А ты Марата давно знаешь? Он где живет? — спросил Ромка и получил ожидаемый ответ:

— Тоже в Медведкове, недалеко от Юрки.

Больше Ромка Олесю своими вопросами не затруднял, а она всю дорогу сидела с закрытыми глазами и терпеливо сносила боль. Они с Лешкой довели ее до самого дома.

— Зайдете на чай? — спросила она. — Только дедушке не говорите, что мне плохо стало, ему волноваться вредно.

— Нет, нам некогда, — покачал головой Ромка, но, когда за Олесей захлопнулась дверь подъезда, с досадой воскликнул: — Зря мы с ней не пошли! Ведь четвертых кроссовок просто не может быть!

— Ты это к чему? — подняла брови Лешка.

— Не сечешь, что ли? Юрка с Маратом точно отпадают, у них обоих железное алиби и на то воскресенье, когда у Эли пакет с подушкой увели, и на ту ночь, когда в мою ловушку кто-то вляпался. А что это значит? То, что у нас снова Димка на подозрении. Больше думать не на кого.

— А вдруг Юрка врет?

Ромка с полной уверенностью покачал головой:

— Нет, это исключено. Он же сам стал про свою дачу рассказывать, понятия не имея, что мы ведем расследование. И мать его тоже о даче говорила, они же с ней не сговаривались. Да и обувь его вся чистая. И как я сразу не понял! Марат мог познакомить Димку с Юркой? Мог, раз Олеся с ним знакома. А Димка мог к Юрке приходить, ключи незаметно брать и шастать в соседнюю квартиру. Причем так, что даже сам Юрка запросто мог об этом не знать. А Анна Степановна и подавно — она дома редко бывает. Потому Венька и не сумел его усечь.

— А мы можем подняться к ним прямо сейчас, сказать, что захотели чаю, и все разузнать, — поглядев на светящиеся окна предпоследнего этажа, предложила Лешка.

Но Ромка махнул рукой:

— Не стоит. Все равно мы завтра сюда придем, причем надолго, тут уж я и кроссовки Димкины разгляжу, и вопросы кое-какие ему задам. Здорово, да, что у нас один Димка остался? — Он возбужденно потер руки, предвкушая события завтрашнего день. — Уж теперь-то я его точно разоблачу!

Но Лешка никакой радости не испытала. Она совсем не хотела, чтобы симпатичный Димка оказался подлым преступником.

Поиск по сайту: