АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Установление сообщества монад и первая форма объективности: интерсубъективная природа

Читайте также:
  1. E Парами формаліну
  2. E-240 Формальдегид – Formaldehyde – консервант.
  3. HTML - Урок 3. Форматирование текста
  4. II. Учебно-информационная модель
  5. III часть Menuetto Allegretto. Сложная трехчастная форма da capo с трио.
  6. III. Внутренняя форма слова. Мотивация номинации.
  7. III. Обеспечение деятельности аккредитованных представителей средств массовой информации
  8. IV. ІНФОРМАЦІЙНО-МЕТОДИЧНЕ ЗАБЕЗПЕЧЕННЯ
  9. MS Word 2007. Форматирование шрифта и абзаца
  10. V ПРАВИЛА БЕЗОПАСНОСТИ И ПЕРВАЯ МЕДИЦИНСКАЯ ПОМОЩЬ ПРИ ПРОВЕДЕНИИ БАРОКАМЕРНЫХ ПОДЪЕМОВ
  11. V. ПЕРВАЯ КАМЕРА - ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
  12. VII. Форма представления индивидуальных сведений и сроки их хранения

Однако более важно прояснить то развивающееся на различных уровнях сообщество, которое благодаря опыту иного по отношению ко мне тотчас же устанавливается между мной, первопорядковым психофизическим Я, которое правит в моем первопорядковом живом теле (и посредством его) — и «другим», данным в опыте благодаря аппрезентации, а затем, при более конкретном и радикальном рассмотрении, — между моим и его монадическим ego. Первая вещь, конституированная в форме сообщества и образующая фундамент всех других в интерсубъективном смысле общих вещей, есть общность природы вместе с общностью иного по отношению ко мне живого тела и иного психофизического Я, образующего пару с моим собственным психофизическим Я. Так как благодаря аппрезентации, имеющей место внутри замкнутой сущностной сферы моей собственной субъективности, другая субъективность вырастает как наделенная смыслом и значимостью другой субъективности, обладающей своей собственной сущностью, в первый момент может показаться неясным, каким образом устанавливается сообщество и притом уже самое первое: сообщество в форме общего для всех мира. Иное по отношению ко мне живое тело, поскольку оно появляется в моей первопорядковой сфере, есть прежде всего тело в рамках моей первопорядковой природы, которая принадлежит мне как синтетическое единство и, таким образом, неотделима от меня самого как часть определения моей собственной сущности. Если это тело выполняет аппрезентативную функцию, то вместе с ним мною осознается другое ego, и прежде всего другое ego со своим телом, как данным ему в модусе явления, принадлежащем его абсолютному «здесь». Но как я вообще могу как об одном и том же говорить о теле, которое в моей первопорядковой сфере является в модусе «там», а для него и в его первопорядковой сфере — в модусе «здесь»? Не разделены ли обе эти первопорядковые сферы — моя, изначальная для меня как ego, и его, данная мне в аппрезентации, — не разделены ли они некой пропастью, через которую я действительно не могу перебраться, поскольку в противном случае это означало бы, что я достиг изначального, а не опосредованного аппрезентацией опытного знания о «другом»? Если мы придерживаемся фактического опытного познания «другого», т. е. такого опытного познания, которое имеет место во всякий момент, то находим, что и в самом деле тело, увиденное с помощью органов чувств, сразу же опознается в опыте как тело «другого», а не только как некое указание на «другого». Разве не загадочен этот факт?

Как происходит, как вообще может произойти отождествление тела, принадлежащего моей изначальной сфере, и тела, совершенно отдельным образом конституированного в другом ego, которые мы после этого отождествления называем одним и тем же живым телом «другого»? Между тем, эта загадка возникает лишь после того, как уже были различены обе изначальные сферы, — а это различение предполагает, что опытное познание «другого» уже достигнуто. Поскольку здесь рассматривается не временной генезис этого вида опыта, основанного на предшествующем во времени опыте самопознания, очевидно, что разгадка может быть получена только в результате точного истолкования той интенциональности, которую действительно можно обнаружить в опытном познании «другого», и раскрытия мотиваций, которые существенным образом имплицитно содержатся в ней. Как мы уже говорили, аппрезентация как таковая предполагает некое ядро презентации. Она представляет собой приведение к присутствию, посредством ассоциаций связанное с презентацией, т. е. с собственно восприятием, но притом такое, которое сливается с последним в особой функции «со-восприятия». Другими словами, презентация и аппрезентация переплетены настолько, что образуют функциональную общность одного восприятия, в котором одновременно осуществляется и та и другая, и которое тем не менее обеспечивает для совокупного предмета осознание присутствия его самого. Следовательно, в ноэматическом отношении в предмете такого презентативно-аппрезентативного восприятия, выступающем в модусе присутствия его самого, нужно проводить различие между тем, что собственно воспринято в нем, и тем остатком, который не был собственно воспринят, но тем не менее также присутствует. Таким образом, каждое восприятие этого типа является трансцендирующим; оно полагает в модусе само-присутствия нечто большее, чем то, что когда-либо становится в нем действительно присутствующим. Это относится к любому внешнему восприятию, например, к восприятию дома (его передней и тыльной стороны); но в принципе так в наиболее общих чертах описывается вообще всякое восприятие и даже всякая очевидность, если только понимать присутствие в более широком смысле.

Если мы применим это всеобщее знание к случаю восприятия «другого», то и здесь следует обратить внимание на то, что это восприятие может что-либо аппрезентировать лишь поскольку оно может что-либо презентировать, что аппрезентация и в этом случае может иметь место лишь в указанной функциональной общности с презентацией. Но из этого следует, что то, что презентировано в нем, с самого начала должно принадлежать единству того же самого предмета, который в нем аппрезентирован. Другими словами, дело не обстоит и не может обстоять так, чтобы принадлежащее моей первопорядковой сфере тело, которое указывает мне на другое Я (и, тем самым, на совсем другую первопорядковую сферу или на другое конкретное ego), могло, таким образом, аппрезентировать свое присутствие и соприсутствие, и чтобы это первопорядковое тело не приобрело при этом смысл «тела, со-принадлежащего другому ego», и, в соответствии с совокупным результатом работы ассоциации и апперцепции, смысл «другого живого тела» как такового. Дело обстоит, следовательно, не так, как если бы принадлежащее моей первопорядковой сфере тело, находящееся «там», оставалось отделенным от живого тела «другого», как если бы оно было чем-то вроде сигнала, обозначающего его аналог (в силу мотивации, немыслимость которой очевидна), и, далее, как если бы при развертывании ассоциации и аппрезентации моя первопорядковая природа оставалась отделенной от аппрезентированной первопорядковой природы «другого», а мое конкретное ego — от конкретного ego другого. Напротив, это находящееся «там» и принадлежащее моей сфере природное тело благодаря ассоциации, образующей пару с моим живым телом и психофизически правящим в нем Я, аппрезентирует в конституированной мной первопорядковой природе другое Я. При этом оно аппрезентирует прежде всего его управление этим, находящимся «там», телом и через его посредство — являющейся ему в модусе восприятия природой — той самой природой, которой принадлежит это находящееся «там» тело, т. е. моей первопорядковой природой. Это та же самая природа, но только в модусе явления «как если бы я находился там, на месте другого живого тела». Тело остается тем же самым, данным мне как находящееся «там», ему — как находящееся «здесь», как центральное тело. Далее, вся «моя» природа — та же самая, что и природа «другого»; она конституирована в моей первопорядковой сфере как тождественное единство моих многообразных способов данности — как единство, сохраняющее свою тождественность в меняющихся ориентациях моего живого тела в качестве нулевого тела, находящегося в абсолютном «здесь», как тождественное единство еще более богатых многообразий, которые в качестве меняющихся способов явления различных «смыслов» или изменчивых «перспектив» принадлежат каждому отдельному случаю ориентации «здесь» или «там», и совершенно особым способом принадлежат моему живому телу, привязанному к абсолютному «здесь». Все это обладает для меня изначальным характером как включенное в мою собственную сферу и непосредственно доступное благодаря изначальному истолкованию меня самого. В аппрезентации «другого» синтетические системы остаются теми же самыми, со всеми их способами явления и, следовательно, со всеми возможными восприятиями и ноэматическими содержаниями последних; разница лишь в том, что действительные восприятия и осуществленные в них способы данности, а отчасти и действительно воспринятые в них предметы суть не те же самые, но, скорее, те предметы, которые могут быть восприняты «оттуда», причем восприняты именно так, как они могут быть «оттуда» восприняты. Нечто подобное справедливо и в отношении всего собственного для меня и другого по отношению ко мне, даже в том случае, когда изначальное истолкование протекает не в восприятиях. Дело обстоит не так, будто я обладаю некой данной в аппрезентации второй изначальной сферой, включающей в себя вторую «природу» и, в рамках последней, — второе живое тело (принадлежащее самому «другому ego»), и спрашиваю затем, как мне удается постичь ту и другую в качестве способов явления одной и той же объективной природы. Напротив, смысл тождественности моей первопорядковой природы и другой природы, данной в аппрезентации, уже с необходимостью установлен благодаря самой аппрезентации и ее необходимому единству с сопровождающей ее презентацией (в силу которой некто «другой» и, следовательно, его конкретное ego вообще существует для меня). Поэтому мы вполне можем говорить о восприятии «другого», а затем — о восприятии объективного мира, о восприятии того, что «другой» смотрит на тот же самый мир, что и я, и т.д., хотя это восприятие разыгрывается исключительно внутри сферы моих собственных характеристик. Это вовсе не исключает того, что интенциональность этой сферы трансцендирует мою собственную сферу, что мое ego может, таким образом, конституировать в себе другое ego, и притом именно как сущее. То, что я действительно вижу, есть не знак и не простой аналог, некое отображение, понимаемое в том или ином естественном смысле, но сам «другой»; и то, что схватывается при этом в действительной изначальности, эта находящаяся «там» телесность (и даже лишь одна из сторон ее поверхности) есть тело самого «другого ego», но только увиденное с моего места и лишь с этой стороны; а сообразно смысловой конституции, заключенной в восприятии «другого», то, что схватывается изначально, есть живое тело, принадлежащее принципиально недоступной мне в своей изначальности душе, причем эти душа и тело пребывают в единстве некой психофизической реальности.

Но, с другой стороны, в интенциональной сущности этого восприятия «другого» — сущего отныне, как и я сам, внутри мира, который теперь является объективным, — заключено то, что я, как воспринимающий, могу обнаружить упомянутое различие между моей первопорядковой сферой и первопорядковой сферой «другого», данной лишь благодаря презентации, и могу, таким образом, проследить за своеобразным раздвоением ноэматического слоя и истолковать взаимосвязи ассоциативной интенциональности. Как феномен опыта, объективная природа помимо слоя, образованного первопорядковой конституцией, имеет второй слой, аппрезентированный на основе опытного познания «другого», и прежде всего это касается живого тела «другого», которое представляет собой, так сказать, сам по себе первый объект, подобно тому, как другой человек есть в конститутивном отношении сам по себе первый человек. Нам уже ясно, как обстоит дело с этими прафеноменами объективности: если я оставляю в стороне свое опытное познание «другого», то располагаю лишь однослойной, презентативной конституцией тела «другого» внутри моей первопорядковой сферы, т. е. конституцией самого нижнего уровня; если же я обращаюсь к этому опыту, то благодаря аппрезентации и ее синтетическому слиянию с презентативным слоем я располагаю тем же самым живым телом так, как оно дано самому «другому», а также прочими способами данности, возможными для него в дальнейшем.

Легко понять, что каждый природный объект, познанный мною в опыте или доступный такому познанию в нижнем слое, получает отсюда свой аппрезентативный слой (который, впрочем, ни коим образом не доступен созерцанию в развернутом виде), образующий тождественное синтетическое единство с тем слоем, который дан мне в своей первопорядковой изначальности: один и тот же природный объект в возможных для него способах данности «другому ego». Mutatis mutandis это повторяется в отношении конституируемых впоследствии и принадлежащих к более высоким уровням объектов конкретного объективного мира, каким он всегда существует для нас, а именно, в качестве мира людей и культуры.

При этом следует иметь в виду, что смысл успешно осуществленной апперцепции «других ego» состоит и в том, что их мир, мир, принадлежащий их системам явления, должен быть сразу же воспринят в опыте как мир, принадлежащий моим системам явления, а это подразумевает тождественность этих систем. Далее, нам хорошо известно, что существуют некоторые отклонения от нормы (существуют слепые или глухие, например), и что, следовательно, системы явлений отнюдь не всегда абсолютно тождественны, и что некоторые слои (хотя и не все) могут полностью отличаться друг от друга. Однако отклонение само должно сперва конституироваться как таковое и может конституироваться лишь на основе самой по себе предшествующей нормальности. А это, в свою очередь, открывает новые задачи для относящегося уже к более высокому уровню феноменологического анализа конститутивного происхождения объективного мира, как мира, который существует для нас, — причем только на основании наших собственных смысловых источников, — и который не может иметь для нас ни смысла ни существования каким-либо иным образом. Существованием он обладает в силу согласованного подтверждения однажды успешно осуществленной апперцептивной конституции, которое в процессе дальнейшей жизни опыта осуществляется благодаря последовательной согласованности, постоянно восстанавливающейся, несмотря на всевозможные поправки. Согласованность сохраняется также благодаря преобразованию апперцепции путем различения между нормой и аномалиями (как интенциональными модификациями нормы) или благодаря конституции новых единств в процессе изменения этих аномалий. К проблематике аномалий относится и проблема животного состояния с его иерархией высших и низших животных. В том что касается конституции, человек по отношению к зверю представляет собой нормальный случай, подобно тому как я сам в конститутивном отношении являюсь изначальной нормой для всех людей; звери по существу конституируются для меня как аномальные модификации моего человеческого состояния, даже если потом и в их среде можно обнаружить различие между нормой и аномалией. Речь снова и снова возвращается к интенциональным модификациям в самой смысловой структуре, проявляющимся как таковые. Хотя все это и нуждается в гораздо более глубоком феноменологическом истолковании, но для наших целей можно ограничиться этой общей характеристикой.

После этих разъяснений уже больше не представляется загадкой, как я могу конституировать в себе другое Я и, в более радикальном смысле, как я могу в своей монаде конституировать другую монаду и тем не менее воспринимать в опыте то, что конституировано во мне, именно как «другое»; а также, — поскольку одно неотделимо от другого, — как я могу отождествить конституированную во мне природу с природой, конституированной «другим» (или, если стремиться к необходимой точности, — с природой, конституированной во мне в качестве природы, конституированной «другим»). Это синтетическое отождествление не более загадочно, чем любое другое, а следовательно, и чем любое отождествление, ограниченное рамками моей собственной изначальной сферы, в силу которого всякое предметное единство обретает для меня смысл и бытие благодаря презентациям. Рассмотрим следующий поучительный пример и используем его вместе с тем для развития той мысли, которая поведет нас дальше, а именно, понятия о связи, конституирующейся через посредство презентации. Как собственное мое переживание обретает для меня смысл и значимость сущего переживания, наличествующего в своей тождественной временной форме и со своим тождественным временным содержанием? Его источник прекратил свое существование, но я возвращаюсь к нему в последующих презентациях, сопровождающихся очевидностью того обстоятельства, что я всегда могу сделать это снова. Однако очевидно, что эти повторные презентации сами представляют собой некую последовательность, что они отделены друг от друга. Несмотря на это в синтезе отождествления они связываются в очевидном сознании одного и того же, в чем заключена одна и та же уникальная временная форма, наполненная одним и тем же содержанием. Таким образом, здесь, как и повсюду, это «одно и то же» означает тождественный интенциональный предмет разделенных между собой переживаний, который, следовательно, имманентен последним только как нечто ирреальное. Другой, сам по себе очень важный случай представляет собой конституция идеальных предметов в точном смысле слова, например, всех логически идеальных предметов. В живом, состоящем из многих звеньев мыслительном акте я создаю некую структуру, формулирую некую теорему, произвожу некое числовое построение. В другой раз я повторяю этот процесс, вспоминая осуществленный ранее. Здесь сразу же с необходимостью вступает в действие отождествляющий синтез и, далее, новый синтез при каждом очередном повторении, которое осознается как возможное: это положение, это числовое построение тождественно самому себе, только произведено вторично или, иными словами, вторично приведено к очевидности. Таким образом, синтез, осуществляемый через посредство презентаций в воспоминании, распространяется внутри всегда уже конституированного потока моих переживаний от живого присутствия в настоящем к тем или иным моментам моего прошлого и тем самым устанавливает связь между ними. Тем самым разрешается, между прочим, сама по себе в высшей степени важная трансцендентальная проблема идеальных предметностей, называемых так в специфическом смысле. Их надвременной характер оказывается «всевременным», — коррелятом произвольной возможности произвести или воспроизвести какое бы то ни было переживание в любой момент времени. По завершении конституции объективного мира с его объективным временем и объективно существующими людьми как возможными мыслящими субъектами, это очевидным образом переносится и на идеальные образования, которые, в свою очередь, тоже объективируются, равно как и на их объективную «всевременность»; при этом становится понятным противопоставление их объективным реальностям, как имеющим индивидуальное положение в пространстве и времени.

Если мы теперь снова вернемся к рассматриваемому нами опытному познанию «другого», то увидим, что в сложном строении этого опыта возникает подобная презентативно опосредованная связь между непрерывно развертывающимся живым опытом самопознания конкретного ego (как его чисто пассивным изначальным самопроявлением) и, следовательно, его первопорядковой сферы, — и презентированной в ней «другой» сферой. Этот опыт порождает такую связь в результате отождествляющего синтеза живого тела «другого», данного как первопорядковое, и того же самого тела, только аппрезентированного в другом модусе явления, а также, исходя из этого, в результате отождествляющего синтеза одной и той же природы, которая дана и подтверждена одновременно и в первопорядковом отношении (в чистой чувственной изначальности), и аппрезентативно. Тем самым оказывается изначально учреждено сосуществование моего Я (и моего конкретного ego вообще) и «другого» Я, моей и его интенциональной жизни, моих и его реальностей, короче говоря, изначально учрежденной оказывается некая общая временная форма, причем каждая первопорядковая временность автоматически приобретает значение изначального способа явления объективной временности для отдельного субъекта. При этом мы видим, что временное сообщество монад, конститутивно соотнесенных друг с другом, нерушимо, поскольку оно существенным образом связано с конституцией мира и временем этого мира.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.004 сек.)