|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Глава первая. Тихими, тяжелыми шагамиИРИНА ГОЛОВКИНА (РИМСКАЯ-КОРСАКОВА)
ПОБЕЖДЁННЫЕ Роман (окончание) ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава первая Тихими, тяжелыми шагами В дом вступает Командор... А. Блок.
Торопливо одеваясь, он говорил себе, что это, по всей вероятности, милиция, высчитав, что он и Эдуард явятся на праздники к родным, решила сделать налет и оштрафовать нарушителей. На его вопрос: «Кто там?» — ответом было: «Откройте, дворник!» Голос и впрямь принадле-жал дворнику. Дашков открыл дверь. Пятеро в нашивках и с револьверными кобурами выросли позади бородатой фигуры в старом ватнике. — Вот гражданин Казаринов, — сказал дворник, виновато моргая. — Руки вверх! — закричали те и навели свои револьверы. — Бывший князь Олег Дашков, вы арестованы. Вот она — эта минута! Она все-таки пришла! Уплывают и жизнь и счастье! Ему послышался легкий вскрик — Наталья Павловна, стоя на пороге гостиной, схватилась за косяк двери, как будто боясь упасть... Он рванулся было ее поддержать, но был тотчас же схвачен за плечи. — Стоять на месте! — рявкнул один. — Оружие есть? Отвечайте! — и торопливые руки стали ощупывать его. — Оружия у меня нет. — Вот ордер на обыск и арест — смотрите. Ведите в свою комнату, а вы, товарищ дворник, подымайте соседей: нам нужен свидетель при обыске. Там, в спальне, Ася, проснувшись от шума в передней, стояла в халатике, растерянно оглядываясь, и при виде мужа под револьвером застыла на месте с широко раскрытыми глазами, полными ужаса. Ни кровинки не осталось в этом лице. Мадам выскочила из диванной с шумными французскими восклицаниями и тоже остолбенела. Мерцание белой ночи, заливавшее комнату, вытеснил электрический свет, включенный властной рукой. Всех заставили сесть — поодаль друг от друга. — Начнем с этого угла, — сказал старший и указал на зеркальный шкаф. Среди гепеушни-ков оказалась женщина — она подошла к Асе и стала ее обшаривать. Послушно стоя с поднятыми руками, Ася не спускала с мужа все тех же остановившихся глаз. — Есть, товарищ начальник! Записка! — воскликнула гепеушница. — А ну читай, что там, — откликнулся старший, наблюдая, как двое других перерывают шкаф. — Читай, я очки позабыла, — женщина передала записку самому молодому из агентов; тот стал читать, запинаясь: «Сегодня на рассвете я долго любовался выражением покоя на твоем лице. Милана твоя очаровательно выглядывала из-под кружев...» Ася вспыхнула, Олег поднес руку ко лбу; Наталья Павловна и француженка сидели с отсутствующими лицами. — Читай, чего остановился? — пнула паренька женщина. Но тот пробормотал: — Товарищ начальник, тут видать, дело молодое на контрреволюцию больно непохоже... читать-то некстати будет. — Брось, — сказал старший. Записка упала к ногам Аси, и та ее тотчас подхватила. — Что, взяла? Уличили небось! Не заводи в другой раз шашней, — прошипела гепеушница. Ася с наивным изумлением обернулась. Гепеушница приблизилась к Наталье Павловне и начала теперь ее обшаривать крючковатыми растопыренными пальцами, злобно бормоча — Давай-ка, карга старорежимная, тебя пощипаем! Ася встала и сделала несколько нерешительных шагов по направлению к двери. — Куда, куда, княгиня сиятельнейшая? Изволь-ка на месте посидеть! — крикнула гепеушница. Никогда не слышавшая этого титула в приложении к себе, Ася не обернулась. Это дало Олегу новую мысль. — Моя жена не знала, что я живу под чужим именем, — сказал он, — вы видели, она даже не обернулась ни на «сиятельство», ни на «княгиню». Не откажитесь подтвердить следствию, я сошлюсь на вас. Ася озадаченно смотрела на мужа. — Ася, я не Казаринов, я скрывал свое имя, — продолжал Олег; она все так же молчала. — Гляди-ка, неужто и вправду не знала? — сказал один. — Свежо предание, — возразил старший. — Это как понимать, гражданочка, вы что, не знали, за кого выходили? Будто бы уж никогда не слышали, кто он на самом деле? Гепеушники с любопытством посмотрели на Асю. С полсекунды стояла тишина. — Знала все, — тихо сказала она, махнув рукой. — То-то же. Ну да ладно: нам в это дело мешаться нечего. Сядьте и сидите, а вы, арестованный Дашков, не разводите тут плешей. У следователя еще успеете наговориться: там вас не токмо говорить — петь научат. Двое агентов перешли в комнату Натальи Павловны, остальные продолжали начатый обыск, двигаясь из угла к середине комнаты. Строгость, с которой обыск начался, была несколько ослаблена: Олега уже не держали под дулом, может быть, из-за недостатка людей. Гепеушница приблизилась к кроватке Славчика. — Возьмите кто-нибудь ребенка, я кровать перетряхну. Олег, который оказался ближе всех, поспешно подошел, отогнул одеяльце и поднял на руки теплый спящий комочек. Спутанная головка с розовыми щечками упала к нему на грудь, ребенок что-то прошептал, не открывая глаз. Олег отвел рукой темную прядку с его лба и поцеловал кудрявую головку, пока женщина с профессиональным азартом перетряхивала простынки и одеяльце. Темные глаза ребенка открылись: — Па-па... Олег сжал обеими руками маленькое тельце. Славчик посмотрел на гепеушников: — Дяди! Дяди! В эту минуту женщина вытряхнула из-под подушки плюшевого зайца и отшвырнула его. — Зая упа, — сказал Славчик и потянулся рукой к игрушке. — Ничего, зайка не ушибся, зайка у нас никогда не плачет,— сказал Олег. — Покажи, как ты умеешь обнимать папу. Крошечные ручки в перетяжках обхватили его шею, а губки прижались к щеке. — Oh, mon Dieu! — простонала со своего места француженка. — Дай мне его, — проговорила Ася и протянула руки к ребенку. Что-то надтреснутое, странное и больное прозвучало в ее голосе. Олег догадался — она боится, что ее тоже арестуют, и тоже торопится проститься с сыном. — Сидеть на месте! — предостерегающе крикнул на Олега старший гепеушник. Ася уронила протянутые руки. Один из младших сотрудников вошел, спрашивая, как быть со шкафами и стеллажами книг в гостиной и в библиотеке: — Коли кажинную перетряхивать, мы до следующего вечера отсюда не выберемся. И на хрена им столько этого добра! — Трясите на выбор одну из трех, — сказал старший и велел идти на помощь им гепеушни-це, трудившейся теперь над постелями Олега и Аси. Сам же он все время переходил из комнаты в комнату со строгим и важным видом. Вызванный в свидетели Хрычко без толку толкался вслед за агентами, переминался с ноги на ногу, теребил свой пояс и угрюмо молчал. Ни злорадства, ни ехидства в нем не наблюдалось — скорее плохо скрываемое сочувствие. Только во время чтения несчастной записки он позволил себе улыбнуться весьма недвусмысленно. Через некоторое время из соседней комнаты опять вышел агент и сказал: — Там дура эта. Ну, как ее?.. Мунакен. На которую одежу примеряют. Сами, что ли, будете ее раскулачивать? — Так называемая «лэди», — ехидно сощурился старший, обводя взглядом Асю, Олега, Наталью Павловну и француженку. — Интересно полюбопытствовать, чем вы ее нафаршировали. Олег сурово сдвинул брови. — Ты проговорилась кому-нибудь? — спросил он жену. — Нет! Нет! — воскликнула она с отчаянием — Никто не знал! Никто! — Et се jеune hommе? Cе Gеnnadi? Ila, done, vu* — промолвила в нос француженка. Ася схватилась за голову — Gеnnadi? Our il a vul! Mais c'est impassible! Incroyable! Pauvre Hellene!** — Ася! Sois tranguille! Silence!*** — сразил Олег
* — А этот юноша? _Этот Геннадий? Он же видел! (франц.) ** — Геннадий? Да, он видел! Но это невозможно! Невероятно! Бедная Елена! (франц.) *** — Успокойся! Молчи! (франц.)
— Семенов, ты что смотришь? Что еще за иностранные разговоры! — сказал, входя, старший агент молодому. — Вы что это там меж собой — курлю курлю, а? Молчите! Ну, ничего, скоро вас не то что по французски — по-китайски говорить заставят! Олег отвернувшись, смотрел, как настенные часы отсчитывают последние минуты в этом доме. Около девяти утра обыск гостиной, спальни и библиотеки был наконец закончен. — Ну теперь сюда, и будем закругляться, — сказал старший агент, подходя к диванной. Француженка вскочила как ужаленная и загородила вход. — Ордер на обыск? — спросила она — Мы предъявляли ордер еще пять часов тому назад. Вы что, с неба, что ли, свалились? — Вы предъявляли ордер на комнаты Казариновых и Бологовской, а это моя комната. Я — иностранка. — Иностранка? Латышка, что ли? Или эстонка? — Я — латышка?! Я — француженка, парижанка! — гневно грассируя, воскликнула мадам. — Вы ответите за все ваши грубости! — и весьма решительно покрутила указательным пальцем перед самым носом старшего агента, да так, что даже оцарапала ему кончик носа длинным и острым ногтем. — Хватайте эту ведьму! — крикнул тот, хватаясь за нос. Но Тереза Леоновна уже вошла в раж. — Только попробуйте! Только прикоснитесь! Вы будете иметь дело с консулом! Сейчас звоню к консулу, сейчас! — Валяйте, звоните! Madame подбежала к телефону и схватила трубку, но едва лишь она назвала требуемый номер, как рука агента легла на ее руку. — Гражданка, успокойтесь. Никто на вашу безопасность не посягает. Оскорбляете пока только вы. Я настоятельно прошу вас удалиться в свою комнату. Вопрос по поводу вас мы выясним в ближайшие же дни. Семенов, что стоишь? Принести французской гражданке воды. Француженка с самым воинственным видом прошла в свою комнату и встала перед раскрытой дверью. Семенов поднес ей стакан воды, но она его отпихнула. — Гражданка, пройдите к себе и закройте дверь, — пытался еще приказывать ей старший. — Я уже у себя, на свободной территории, и никто не имеет права мною здесь командовать, — возразила Тереза Леоновна. Она была великолепна. Славчик, проснувшийся снова от шума голосов, потянулся, заворковал и сел на кроватке; но когда он опять увидел «дядей», вдруг нахмурился и затянул жалобную ноту. Один из агентов кивнул Aсe в ответ на ее вопросительный взгляд, она подошла к ребенку. — Агунюшка, мальчик мой! Сейчас мама оденет тебя, а потом согреет тебе молочко Где наш лифчичек? — Голос вдруг оборвался, и она уткнулась лицом в мягкую шейку ребенка, который топотал по кроватке голыми ножками. — Так, — неожиданно громко сказал старший агент. — Ну-с! Все вздрогнули, с ужасом глядя на его поцарапанный француженкой нос. — Гражданин Дашков, приготовьтесь следовать за нами. У Олега вырвался вздох облегчения — он один, слава Богу! Асю не берут! Агент повернулся к Асе. — Можете собрать в дорогу вашего мужа. Глядя в ее огромные глаза, Олег сказал, стараясь как можно спокойнее: — Дай мне, пожалуйста, шерстяной свитер, два полотенца и перемену белья. Она подошла к нему и стала надевать на него свитер, растягивая последние минуты. Застегивавшие ему ворот пальцы двигались все медленней и медленней, потом совсем остановились, и она прижалась лбом к его груди. Он поцеловал руку, лежавшую на его плече. — Спасибо тебе, дорогая, за любовь, за счастье. Будь мужественна. Если тебя вышлют, постарайся всеми силами устроить так, чтобы уехать с Натальей Павловной и с Нелидовыми — репрессия, наверное, коснется и их. Я верю, что ты сумеешь вырастить наших детей. Я хочу, чтобы они знали судьбу своего отца и обоих дедов, чтобы не было этого безразличия, которого я не выношу, чтобы в дальнейшем... ты поняла меня? Ну, поцелуй меня в последний раз. Она посмотрела ему в глаза, чтобы он взглядом ответил на ее безмолвный вопрос; он понял и ответил, но не глазами, а вслух: — Ты не жди меня назад. Путь был безнадежен, ты это знала с самого начала. Ну, вот он и кончился. Перекрести меня. Жена осенила мужа крестом. Это сразу вызвало злобную реакцию. Опять раздался резкий, сухой голос: — Гражданка, отойдите, довольно! Арестованный, берите ваши вещи. Отправляемся. Наталья Павловна тоже перекрестила Олега, мадам опять что-то кричала агентам. Сопровождаемый конвоем, он вышел на лестницу и стал спускаться, намеренно замедляя шаг.У подъезда стоял «черный ворон». Олег обернулся в последнюю минуту: да, она здесь — стоит на приступе подъезда и смотрит на него, закусив губы. Вот теперь в самом деле это лицо мучени-цы, а у ног ее — белый шерстяной комок с тремя черными точками — нос и два черных глаза с тем же замирающим, полным тревоги и мольбы взглядом, что и у нее. — Олег, прощай! Я буду мужественна, буду! Не бойся за сына! — зазвенел надтреснутый голос. Руки втолкнули его в машину, дверь захлопнулась. Это кончился тот отрывок счастья, который был отмерен для них! Горе России, как темное облако, заволокло и их. Помяни за раннею обедней мила друга, светлая жена! Ася стояла и смотрела вслед «черному ворону». — Гражданка, давайте-ка возвращайтесь. Выходить из квартиры запрещается! — повторял кто-то около нее. Не могли оставить хоть на минуту в покое! Куда она убежит, когда дома остался оторвавшийся от нее маленький теплый комочек? Она начала медленно подниматься, держась за перила; войдя в гостиную, опустилась на первый попавшийся стул. Наталья Павловна подошла к ней и привлекла на свою грудь ее голову. — Дитя мое, ты ради ребенка должна взять себя в руки, — сказала она. Эти слова «взять себя в руки» Ася с детских лет постоянно слышала от бабушки. Человек, произносивший их, сам настолько владел собой, что имел полное право требовать того же от других. Ася почувствовала, что ожидала именно этих слов, но они ничем не могли помочь ей сейчас: она слишком опустошена и разбита, ничто не доходит... оставьте ее! Вошел агент — опять тот самый, с царапиной на носу. Он сказал: — Там гражданочка какая-то прибежала, молоденькая. Очень чувствительная. Только на нас взглянула да и повалилась замертво. Может, вы опознаете да разрешите сюда внести? Ася вскочила. — Леля! Она, значит, все знает! Бедная Леля! — и бросилась в переднюю.
Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.011 сек.) |