Глава двенадцатая Использование разведывательной информации

Информация, собранная разведкой или составленная аналитиком, не принесет большой пользы, если не попадет в руки «потребителей», то есть тех, кто определяет политику. Делать это надо своевременно, в четкой и ясной форме, чтобы разведывательные сведения легко можно было связать с той политической проблемой, которой в данный момент занимаются лица, пользующиеся разведывательной информацией.

Выполнить эти требования нелегко, поскольку общая масса получаемой разведывательной информации колоссальна и затрагивает многие вопросы. Ежедневно в штаб-квартиру ЦРУ поступают тысячи сообщений непосредственно или через другие органы правительства, особенно государственный департамент и военные ведомства. К этим сообщениям добавляется значительное число материалов, подготовленных в результате исследований, проведенных учеными. Если учесть все, что нам надо знать о событиях, происходящих за «железным занавесом» и еще в сотнях других стран, этот объем информации не покажется удивительным. В любом уголке мира могут произойти события, которые затронут безопасность Соединенных Штатов. Каким же образом вся эта масса информации проходит через различные органы, занимающиеся ее сбором, и как она обрабатывается в государственном департаменте, министерстве обороны и ЦРУ?

Между этими тремя органами происходит постоянный и зачастую автоматический обмен важными разведывательными сведениями. Конечно, кто-то должен решить, что считать «важным», и установить приоритет для различных видов информации. Отправитель разведывательного сообщения (им может быть любой из наших многочисленных служащих за границей – дипломатов, военных или разведчиков) зачастую характеризует его как важный. Однако вопрос о ценности информации обычно решается тем, кто ее получает. Если сообщение содержит сведения особо острого характера, возможности начала войны или о серьезной угрозе нашей национальной безопасности, то отправитель направит его по таким каналам, которые обеспечиваю автоматическое доведение до работников разведки в государственном департаменте, военном ведомстве и ЦРУ. Последнее в качестве органа, координирующего внешнюю разведку, имеет доступ ко всей разведывательной информации, поступающей в любое ведомство нашего правительства. Такое положение закреплено законом.^[57]

За важной разведывательной информацией, поступающей в государственный департамент, военное министерство и ЦРУ, установлен круглосуточный контроль. В рабочее время (в разведке оно никогда не бывает регламентированным) специально выделенные офицеры рассматривают поступающую информацию в поисках каких-либо фактов особо острой направленное. В долгие ночные часы дежурство осуществляют специальные работники в трех указанных выше ведомства Они тесно связаны друг с другом, со временем близко узнают друг друга и постоянно обмениваются соображениями относительно того, какие косвенные признаки могут свидетельствовать о назревании кризис. На случай, когда в потоке сообщений, поступающих в ночное время, появится какое-то очень важное известие, обеспечена возможность немедленного извещения непосредственных начальников. Последние решают, кого из высших политических руководителей – от президента и до ответственных руководящих работников государственного департамента, министерства обороны и ЦРУ – следует немедленно поставить в известность. Аналитики следят также и за материалами печати радиопередачами, включая передачи из Советского Союза и коммунистического Китая. Сведения крайне важные и вместе с тем открытые – смерть Сталина, восстание в Ираке, убийство политического лидера – могут сначала стать известными через органы массовой информации. Наши чиновники за границей в настоящее время располагают самыми быстродействующими средствами передачи сообщений из наших посольств и с объектов, находящихся за границей. Однако эти сообщения должны подвергнуться зашифровке и расшифровке, вследствие чего газеты иногда сообщают новости первыми.

Когда происходит какое-то важное событие, затрагивающее нашу безопасность и требующее принятия политических решений и мер, разведка обычно производит анализ – постфактум, чтобы установить, насколько эффективно использовалась имеющаяся информация и насколько своевременно был получен сигнал. Например, революция в Ираке в 1958 году или возведение Берлинской стены 13 августа 1961 г. потребовали такого анализа, поскольку эти события не были четко предсказаны разведкой. Цель анализа заключается в том, чтобы получить представление о степени внимательности и готовности разведки к выполнению поставленных задач. Если имела место неудача в деле предварительного предупреждения или в области использования имевшейся разведывательной информации, устанавливаются ее причины и делается все, чтобы найти возможность устранить выявленные недостатки.

Обработка поступающей разведывательной информации ведется по трем основным линиям. Во-первых, ежедневная и ежечасная обработка текущей разведывательной информации. Во-вторых, изучение всей имеющейся информации по проблемам, представляющим интерес для наших руководящих деятелей, разрабатывающих политику. Эту информацию можно назвать «основополагающей разведывательной информацией». Например, одна группа аналитиков может заниматься обработкой сообщений о советской экономике; другая – о сельском хозяйстве; третья – о металлургии и выпуске средств производства; четвертая – о развитии самолетостроения и ракетостроения. В-третьих, ведется подготовка разведывательных оценок, описываемых ниже.

Время для детального анализа и оценки каждого важного сообщения, которое должно лечь на стол государственных чиновников, участвующих в разработке государственной политики, бывает крайне ограниченным. Поэтому чрезвычайно важно помнить, что «разведывательное сырье», «сырье», необработанные разведданные – вещь опасная, так как даже автор этого сообщения не может гарантировать ее достоверности и полноты. В связи с этим деятелей, разрабатывающих политику и получающих подобную разведывательную информацию в виде периодически выпускаемых разведывательных бюллетеней (или в виде отдельной сводки, если важность информации требует особого подхода), предупреждают, чтобы они не принимали решений основании «сырого» разведывательного материала.

В этих бюллетенях, ежедневном и еженедельном, суммируются важные события, происшедшие во всем мире за прошедшие дни и даже часы. В них содержатся оценки, даваемые отправителем информации или ЦРУ после консультации с представителями других разведывательных правительственных ведомств. Для этой цели представители ведомств часто встречаются и просматривают сообщения, которые должны быть включены в ежедневный бюллетень. Новые сведения могут добавляться в ежедневный бюллетень вплоть до утра того дня, когда он выходит. Когда такая разведывательная информация рассылается, она зачастую сопровождается пояснительной запиской об источнике, способе получения и достоверности. На некоторых сообщениях имеются свои отметки о степени их достоверности, однако в большинстве бюллетеней эти указания отсутствуют.

Помимо сообщений, содержащих «сырую» разведывательную информацию, и помимо работы по подборке «основополагающих разведывательных данных» составляются также доклады о позиции отдельных стран, которые обычно именуются «национальными оценками». Эти доклады готовятся совместно всеми ведомствами, занимающимися разведкой на основе всей имеющейся по данной проблеме разведывательной информации.

Здесь мы подходим к одному из самых важных этапов всей разведывательной деятельности – оценке, анализу и обобщению всего объема полученной информации, касающейся тех или иных предстоящих событий, объектов и т. п., который должен принести значительную пользу государственным деятелям, разрабатывающим политический курс страны при рассмотрении ими самых различных и наиболее острых проблем сегодняшнего дня: Берлин, Куба, Лаос, цели объекты коммунистов, планы Советов в области обычных вооруженных сил и ядерного оружия, состояние экономики СССР и коммунистического Китая. Перечень проблем можно продолжать до бесконечности, и проблемы эти, конечно, связаны не только с коммунистическим блоком. Иногда оценки должны даваться немедленно. Иногда, особенно в случае перспективных оценок, они даются после аналитических исследований, продолжающихся многие недели.

Одной из основных причин создания ЦРУ была потребность в механизме, который координировал бы работу по составлению разведывательных оценок, чтобы президент, государственный секретарь и министр обороны могли получать единый и обоснованный анализ фактов, возникающих ситуаций, затрагивающих наши национальные интересы. Президент Трумэн, внесший в 1947 году законопроект о создании ЦРУ, в мемуарах пишет; о необходимости такого механизма «Война доказала нам необходимость так организовать сбор разведывательной информации, чтобы мы имели ее по тем проблемам, по которым это необходимо, и в нужное время и чтобы она была облечена в ясную и понятную форму. Если она неясна и непонятна, она бесполезна».

Далее Трумэн описывает систему координации разведывательной деятельности и переходит к вопросу о предоставлении разведывательной информации лицам, ответственным за разработку политики: «Всякий раз, когда Совет национальной безопасности собирается рассматривать какие-либо политические планы, скажем, политику в отношении Юго-Восточной Азии, он тут же предлагает ЦРУ дать оценку возможных последствий этой политики. Директор ЦРУ участвует в работе Совета национальной безопасности и постоянно информирует его членов по мере рассмотрения ими стоящей проблемы. Его оценки выражают мнение ЦРУ и учитывают точки зрения всех других органов, представляющих информацию ЦРУ.^[58] К их числу относятся армейская разведка, разведка ВВС, военно-морская разведка, государственный департамент, ФБР, директор разведывательной службы Федеральной комиссии по атомной энергии^[59] Наконец, государственный секретарь дает свои окончательные рекомендации по рассматриваемым политическим планам и президент принимает окончательное решение»^[60]

То, что Трумэн называет «органами, предоставляющими информацию ЦРУ», – это фактически созданный в 1950 году разведывательный консультативный комитет, который впоследствии был преобразован в разведывательное бюро Соединенных Штатов, часто именуемое разведывательным сообществом. В состав разведывательного сообщества входит помимо указанных выше еще один член – руководитель вновь созданного Разведывательного управления министерства обороны, координирующего работу армейской, военно-морской и военно-воздушной разведывательных служб и играющего все возрастающую роль в разведывательном сообществе. То же можно сказать и о разведывательном подразделении государственного департамента,^[61] глава которого имеет ранг помощника государственного секретаря. Разведывательное бюро регулярно, раз в неделю, собирается на заседание. Заседания могут проводиться и чаще, в периоды кризисных ситуаций или когда получено важное разведывательное сообщение. Директор Центрального разведывательного управления, являющийся председателем Разведывательного бюро, несет ответственность за оценки, вырабатываемые на заседаниях этого бюро. Однако, если кто-либо из членов бюро не согласен с выработанной оценкой и хочет указать на этот факт, его мнение излагается в примечании к разведывательной оценке, которая направляется президенту и заинтересованным членам Совета национальной безопасности.

В настоящее время приняты меры, обеспечивающие директору ЦРУ возможность установления в чрезвычайных ситуациях незамедлительного контакта с президентом и другими высшими должностными лицами в администрации. Многолетний опыт показывает, что эта система действительно функционирует успешно. За все время моей работы на посту директора ЦРУ не произошло ни одного случая, когда я не смог бы в течение нескольких минут передать президенту разведывательное донесение, казавшееся крайне важным.

В ЦРУ был создан Совет национальных оценок, в состав которого входят как гражданские, так и военные специалисты-разведчики. Задача совета заключается в подготовке предварительных проектов большинства оценок и согласовании этих проектов с членами Разведывательного бюро США. Для изучения сугубо специальных вопросов, таких как советские ракеты, программы строительства военно-воздушных сил и ядерных вооружений, были созданы компетентные технические комитеты при Разведывательном бюро. В некоторых случаях для консультации могут привлекаться специалисты неправительственных организаций.

Очевидно, что работа по подготовке варианта оценки, передача его в Разведывательное бюро, окончательная формулировка доклада и возможных особых мнений и, наконец, передача доклада деятелям, ответственным за разработку политики, – это длительная процедура. Бывают нередко случаи, когда требуются «молниеносные» оценки. Один из них имел место в связи с суэцким кризисом в ноябре 1956 года.^[62] Я выехал из Вашингтона на мой избирательный участок в штате Нью-Йорк. Но накануне дня выборов мне позвонил по телефону генерал Чарлз Кейбелл, заместитель директора ЦРУ. Он зачитал текст только что полученной советской ноты. Булганин^[63] угрожал Лондону и Парижу применением ракет, если английские и французские войска не уйдут из Египта. Я попросил генерала Кейбелла созвать заседание представителей разведывательного сообщества и тут же вылетел в Вашингтон. Разведывательное бюро заседало всю ночь, и рано утром в день выборов я представил президенту Эйзенхауэру нашу согласованную оценку намерений Советского Союза и вероятного направления его действий в связи с кризисом.

Содержание этих и других оценок обычно хранится в секрете. Однако общественность должна знать, что существует такой механизм и что он может действовать оперативно. Это важное звено в структуре обеспечения нашей национальной безопасности.

Еще до того как 22 октября 1962 г. президент Кеннеди обратился к стране с посланием о тайной транспортировке ракет среднего радиуса действия на Кубу, разведывательное сообщество уже располагало сообщениями от агентов и беженцев о сооружении ракетных баз на Кубе. Было хорошо известно, что в течение некоторого времени Кастро (или Советы якобы в интересах Кастро) создавал целую серию баз ракет класса «земля – воздух».^[64] Однако дальность действия этих ракет невелика, и предполагалось, что их основное назначение заключалось в том, чтобы обеспечить оборону от возможных налетов авиации. Поскольку сообщения поступали преимущественно от лиц, плохо разбирающихся в ракетной технике, на их основе невозможно было сделать окончательный вывод, все ли ракеты, о которых они говорят, ракеты малого радиуса действия или же здесь присутствует нечто более зловещее.

Собранных сведений, однако, было достаточно, чтобы разведывательное сообщество приняло решение о проведении более серьезного научного и точного анализа происходящих событий. Были возобновлены разведывательные полеты и получены конкретные данные, которые легли в основу послания президента стране и его мер по блокаде Кубы. Потребовалось, конечно, произвести не только самый тщательный разведывательный анализ, но и незамедлительно дать разведывательные оценки. Как заявил президент, воздушная разведка установила, вне всяких сомнений, что на территории Кубы сооружается нечто большее, чем объекты противовоздушной обороны. Между прочим, это был случай, когда, безусловно, следовало придать гласности выводы разведки. Последующие заявления и действия Хрущева подтвердили точность этих выводов.

Это был еще один случаи, когда требовалась «молниеносная» оценка. Чаще оценки можно готовить в более спокойной обстановке, хотя в настоящее время поспешность характерна для всей разведывательной деятельности.

Независимо от того, появилась ли оценка в результате многих недель аналитической работы или ее составили «за ночь», на конечном результате работы сказываются годы обучения искусству разведывательного анализа. Например, в случае с Кубой оценку можно было дать быстро лишь благодаря многим годам упорной работы специалистов высшей квалификации в области анализа материалов аэрофотосъемки. Эти работники приобрели такой опыт в расшифровке фотографий ракетных баз, что там, где новичок ничего не разобрал бы или мог бы дать неправильную оценку, они, посмотрев заснятые на пленку ракеты на Кубе, дали ясный и точный разведывательный вывод.

Разведывательный анализ должен проводиться по всем странам, где могут оказаться затронутыми наши интересы, и в специфических областях, особенно интересующих разведку, таких как достижения Советов в области ядерной физики, баллистики, аэродинамики, исследования космоса, а также в области промышленности, сельского хозяйства и транспорта. Естественно, для нас может иметь значение политическая, экономическая и социальная обстановка в различных странах. Припоминаю, что как-то мне нужно было быстро получить развернутую информацию о Гренландии. Буквально через несколько минут передо мной уже лежали материалы по географии, геологии, климатическим условиям, народонаселению и истории этого малопосещаемого района.

Все это отнюдь не просто автоматизация, подшивка и хранение старых докладов и умение нажать нужную кнопку, чтобы получить ответ. Автоматизация помогает и ускорять весь процесс. Однако по мере того как мы все дальше будем продвигаться в век научных достижений, сложные машины и научные приборы по отысканию информации будут требовать все более высокой квалификации со стороны операторов и аналитиков. Без этого информация, полученная с помощью научных методов, а также посредством шпионажа, будет давать мало пользы. Только терпеливый аналитик сопоставляет факты, раздумывает над ними, проверяет различные гипотезы и делает выводы. Для решения этих задач ему нужны солидная подготовка, воображение и оригинальность мышления кропотливого ученого.

Некоторые оценки запрашиваются высокопоставленными должностными лицами, чтобы использовать их при решении конкретных проблем или уяснить с их помощью, каким образом будут реагировать другие государства на те или иные действия, намечаемые нами. Другие оценки готовятся регулярно, например периодические доклады о военных и технических приготовлениях Советского Союза. Прежде чем приступить к оценке, дается указание ускорить сбор разведывательных данных, чтобы попытаться заполнить некоторые пробелы в наших знаниях, необходимых для полного анализа проблемы. Такие пробелы могут быть в военной или экономической информации, а также в нашей информации относительно того или иного правительства в конкретный момент. Наконец, часто оценки готовятся в связи с тем, что кто-либо из членов разведывательного сообщества сочтет, что та или иная ситуация заслуживает особого внимания. Облачко на небе бывает величиной с кулак, но оно может предвещать бурю. Обязанность разведки заключается в том, чтобы объявить тревогу до того, как ситуация приобретет кризисный характер. Хотя разведку иногда обвиняют в том, что она не предупредила о том или ином кризисе, прессе не известны те случаи, когда она дала, и своевременно, необходимое предупреждение, поскольку эта сторона деятельности разведки обычно не афишируется.

Имеется круг вопросов, которым постоянно уделяется особое внимание и по которым разведывательные оценки готовятся наиболее часто, – это в первую очередь вопрос о военной угрозе, особенно со стороны Советского Союза. Речь идет о советских программах и достижениях в области ракетостроения, производства ядерных боеголовок, строительства атомных подводных лодок, самолетов новых типов и всего остального, что может обеспечить Советам прорыв в этих областях, а также в исследовании космоса. Эти задачи из числа самых сложных, какие приходится решать работникам разведки, составляющим оценки.

Здесь приходится учитывать возможности Советов производить данное вооружение, роль, отводимую этому вооружению военными специалистами, и место, которое оно действительно занимает во всей системе вооружений. Всегда трудно предсказать, в какой мере упор будет делаться на данный вид вооружений, пока не завершена стадия проектирования, не испытана эффективность этого оружия и заводы не получили указания приступить к его фактическому выпуску. Пока те или иные виды советского оружия находятся на ранних стадиях разработки, в наших оценках упор будет делаться на возможность и вероятные направления действии. После получения дополнительных конкретных данных можно дать более полную оценку перспектив производства этого вида оружия.

Например, в 1954 году имелись данные, свидетельствовавшие, что Советский Союз производит межконтинентальные тяжелые бомбардировщики дальнего радиуса действия, сходные с нашими самолетами Б-52. Сначала все говорило о том, что русские приняли эту машину на вооружение в качестве одного из основных компонентов своих наступательных сил и собираются производить тяжелые бомбардировщики настолько быстрыми темпами, насколько это позволят их экономика и производственные мощности. Министерство обороны затребовало оценку вероятного наращивания мощи бомбардировочной авиации такого типа на ближайшую перспективу и получило ее от разведывательного сообщества. Оценка основывалась на знании советской авиационной промышленности и типов самолетов, находящихся в производстве, а также учитывалось, насколько возрастет их выпуск, исходя из существующего уровня производства и ожидаемого расширения производственных мощностей. Имелись веские основания полагать, что Советы, если бы захотели, могли выпускать бомбардировщики быстрыми темпами. Когда составлялась оценка, имелись данные, подтверждавшие, что Советы хотят и намерены реализовать свои возможности. Все это вызвало в нашей стране разговоры об американском «отставании по бомбардировщикам».

Естественно, разведка пристально следила за развитием событий. Однако производство росло не такими быстрыми темпами, как предполагалось. Поступали сведения о том, что боевые характеристики тяжелого бомбардировщика оказались менее чем удовлетворительными. И, вероятно, в 1957 году советские руководители явно решили резко ограничить производство тяжелых бомбардировщиков. Нашего отставания по бомбардировочной авиации так и не произошло. Положение вполне разъяснилось, когда появились тревожные данные об успехах русских в области создания межконтинентальных баллистических ракет. Таким образом, хотя прежние оценки возможностей производства бомбардировщиков были верными, однако по политическим соображениям возникла необходимость в подготовке новой оценки о перспективах развития ракетного оружия в СССР.

Намерения могут изменяться или даже вовсе пересматриваться, и поэтому разведывательные оценки никогда не могут быть окончательными.

Советская программа ракетостроения, так же как и программа выпуска бомбардировщиков, претерпела ряд изменений. Советы рано, вероятно раньше нас, поняли значение ракет как оружия будущего и потенциального психологического воздействия на население и достижений в области завоевания космоса. Они поняли это еще до того, как стало ясно, что размеры ядерной боеголовки и ее вес могут быть настолько уменьшены, что для переброски их на значительное расстояние можно будет использовать большие ракеты, необходимость создания которых была ими правильно расценена как дело наиболее перспективное. В силу географического положения их стратегические потребности отличаются от наших, и они вскоре осознали, что ракеты ближнего и среднего радиуса действия будут иметь большую ценность для осуществления их планов.

Зарождение программы ракетостроения относится концу второй мировой войны, когда Советский Союз, тщательно проанализировав успехи немцев в области создания снарядов ФАУ-1 и ФАУ-2, приложил необходимые усилия для того, чтобы в ходе завоевания Восточной Германии захватить как можно больше немецких опытных образцов и немецких специалистов-ракетчиков.

Однако было бы ошибкой приписывать нынешние успехи советского ракетостроения в значительной мере немцам. Русские сами имеют длительный опыт работы в этой области и быстро достигли в ней высокого мастерства. Они никогда полностью не доверяли немцам, но выкачали из них все знания, держали их несколько лет за чертежными досками вдали от испытательных полигонов, а затем отправили большинство из них в Германию. Хотя эти люди и были полезными источниками разведывательной информации, однако они никогда не соприкасались с производством ракет и могли рассказать лишь о том, над чем сами непосредственно трудились.

В течение первого послевоенного десятилетия мы располагали лишь отрывочными сведениями о советском ракетостроении. Чертежные доски молчат, а ракеты ближнего радиуса не очень заметны. Когда были использованы новые научно-технические методы и когда начиная с 1956 года появилась возможность сделать фотоснимки с самолета У-2, в руки сгоравших от нетерпения сотрудников разведки начала поступать достоверная разведывательная информация. Нетерпение их было понятным, так как на них оказывали сильное давление работники министерства обороны, занимающиеся вопросами ракетостроения, а также противоракетной обороной. В этой области планировать следует на длительный срок, и министерство обороны считало, что правильнее будет предложить разведывательному сообществу дать оценку вероятных достижений Советов в области ракетостроения на ряд последующих лет.

Так же как и в случае с производством советских бомбардировщиков, разведывательное сообщество, я могу прямо сказать, было бы не в претензии, если бы от него не требовали подобного гадания на кофейной гуще, однако для разработки наших военных планов необходимы оценки и такого рода. Лица, занимающиеся военным планированием, говорят работникам разведки: «Если вы не дадите нам оценок на будущее, нам придется их сделать самим, но вы, разведчики, ведь имеете больше возможностей, чем мы». Если бы разведывательная служба стала отрицать этот факт, это было бы равнозначно признанию, что она не может справиться со своей работой.

Таким образом, нужно было рассчитать потенции производства ракет в Советском Союзе, исходя из оценки производственных и конструкторских возможностей на конкретный период. Вновь пришлось решать, каким образом Советский Союз распределит всю совокупность своих возможностей в военной области? Сколько средств будет брошено на ракетостроение? Сколько на развитие ядерного потенциала? Сколько на тяжелые бомбардировщики, а также на истребители и ракеты класса «земля – воздух» для противовоздушной обороны? Сколько на подводный флот? Сколько на средства нападения и сколько на оборону?

Из-за неуверенности, имевшей место в конце 50-х годов, в стране пошли споры о так называемом отставании в области ракет. Затем на основе некоторых уточненных оценок возможностей русских и выяснения их намерений и общей стратегии были сделаны выводы о количестве ракет и ядерных боеголовок, которыми они будут располагать и которые будут иметь на стартовых позициях через несколько лет.

Безусловно, испытания ракет, проведенные Советским Союзом в 1957 году и позже, показали, что СССР находится на достаточно высоком уровне в области создания межконтинентальных баллистических ракет. Запуск ракет на расстояние 7–8 тыс. миль в центральный район Тихого океана был хорошо разрекламирован точно так же как и выведение первого спутника на орбиту. Испытания ракет средней дальности действия также, очевидно, имели положительные результаты. Однако неизвестно было, установят ли русские свои громоздкие и неуклюжие, хотя и достаточно эффективные, межконтинентальные баллистические ракеты первого поколения на боевых позициях или же подождут появления ракет второго или третьего поколения. Намерены ли они как можно скорее использовать результаты временного превосходства в области ракетостроения? Теперь, по-видимому, на этот вопрос надо ответить, что они избрали более упорядоченный план ракетостроения. Вскоре появились данные, говорящие о том, что темпы производства межконтинентальных баллистических ракет в Советском Союзе, так же как и в случае с бомбардировщиками, были пересмотрены в сторону понижения.

Сегодня после кубинского инцидента вполне можно сделать вывод, что Советы решили пойти на значительный риск, сооружая на Кубе базы для баллистических ракет среднего радиуса действия, имеющих целью поражение территории Соединенных Штатов, в качестве эквивалента значительного дополнения к числу тех межконтинентальных баллистических ракет, которые расположены в глубине территории России.

Во всяком случае, собранные разведкой сведения о советских ракетах были достоверными и полными с точки зрения определения характера и мощи потенциальной угрозы. Точно так же была получена своевременная и полная разведывательная информация о производстве в Советском Союзе мощных ракетных двигателей и о работе по созданию спутников. Эта разведывательная информация заставляла нас самих более активно действовать в области ракетостроения и освоения космоса.

Переходя от военной области к политической, мы видим, что при составлении политических оценок возникаю г еще более сложные проблемы. Анализ человеческого поведения и ожидаемой реакции в условиях данной ситуации никогда нельзя поручать счетной машине. И здесь иногда в тупик заходит даже самый опытный аналитик.

Более десяти лет назад, осенью 1950 года, нашей стране приходилось принимать в Северной Корее трудное решение о том, следует ли продвигаться вперед к реке Ялу, чтобы объединить Корею.^[65] Если мы поступим таким образом, какова будет реакция китайских коммунистов? Ответят ли они незамедлительным ударом или ничего не предпримут при определенных условиях, например если наступающие войска будут в основном состоять из корейцев, а не из американцев или сил ООН или если мы не будем нарушать систему снабжения Китая корейской электроэнергией?

В тот момент мы располагали точными разведывательными данными о дислокации и численности войск китайских коммунистов за рекой Ялу. Нам приходилось оценивать намерения как Москвы, так и Пекина. Мы не были посвящены в их секретные решения. В подобных случаях работник разведки поступит излишне самонадеянно, если выскажет твердое суждение, не имея сведений о дислокации и перемещении войск, о подвозе предметов стратегического значения и т. д. Я могу объективно говорить об оценках 1950 года, поскольку они делались как раз перед тем, как я пришел на работу в ЦРУ. Составители оценок пришли к выводу, что ситуация может развиваться двояко, но в большей степени склонялись к мнению, что при определенных обстоятельствах китайцы, вероятно, не вмешаются. Фактически мы не знали, что предпримут китайские коммунисты, насколько сильное давление окажет на них Советский Союз и какую поддержку окажет им, если они выступят.

Нельзя думать, что реакция коммунистического лидера и его действия будут такими же, как действия наших политиков, или что он всегда правильно оценит нашу реакцию. В октябре 1962 года Хрущев, по-видимому, считал, что ему удастся незаметно доставить ракеты на Кубу, установить и замаскировать их, а затем в подходящий, по его мнению, момент поставить Соединенные Штаты перед свершившимся фактом, с которым мы примиримся, чтобы избежать возникновения войны. Безусловно, он допустил просчет. Но ведь и в нашей стране кое-кто ошибался, полагая, что Хрущев не предпримет попытки установить наступательное оружие Кубе прямо под нашим носом.

Вопросу о роли разведки на начальном этапе кубинского кризиса в октябре 1962 года был посвящен публичный доклад подкомиссии сенатской комиссии по вооруженным силам, представителем которой был сенатор Джон Стеннис (от Миссисипи). Основной вывод подкомиссии состоял в следующем: «Ошибочные суждения и склонность представителей разведывательного сообщества считать, что установка стратегических ракет на Кубе противоречит политике Советов, привели к принятию таких разведывательных оценок, которые, как впоследствии выяснилось, были неверными».

Эти критические замечания в адрес разведки относятся к сентябрю – началу октября, когда еще не были получены необходимые материалы аэрофотосъемки. В то время некоторые разведывательные оценки в общем сводились к тому, что Советы вряд ли станут устанавливать на Кубе ракеты среднего радиуса действия, то есть такие ракеты, которые могут поразить глубинные районы Соединенных Штатов. Однако некоторые, особенно Маккоун, директор ЦРУ, выражали тогда по этому поводу серьезные опасения. Однако разведывательное сообщество в целом считало, что Хрущев не станет рисковать, принимая меры, непосредственно угрожающие Соединенным Штатам, меры, от которых, как показали последующие события, он готов был тут же отказаться, столкнувшись с сильным противодействием со стороны США. Куба – это еще один случай, подтверждающий, что и впредь нам следует ожидать от Хрущева неожиданных, необычных, неадекватных действий, если он будет уверен, что сможет не только наступать, но и отступить, когда сопротивление станет слишком сильным, отступить, не нанося серьезного ущерба своему положению внутри страны. Полностью контролируя каналы массовой информации в своей стране, он может изобразить отступление на Кубе как еще одну «миролюбивую» акцию Советского Союза.

При подготовке оценок, касающихся политики, действий и возможной реакции Советского Союза, в числе участников этой работы всегда хорошо иметь одного или двух человек, которые могли бы объяснить, почему и когда Хрущев может предпринять необычные, сенсационные и даже неразумные, с нашей точки зрения, невыгодные действия. Конечно, считая, что Советский Союз почти всегда действует непредсказуемо, мы будем приходить к довольно комичным и в большинстве случаев неправильным выводам. Однако полезно время от времени напоминать лицам, разрабатывающим политический курс страны, что подобную необычность, непредсказуемость в действиях Советов не следует исключать.

Если некоторые наши работники, составлявшие оценки, ошиблись в случае с Кубой, то Хрущев и его советники допустили еще более серьезный просчет. Они явно полагали, что смогут осуществить этот грубый маневр, не натолкнувшись на решительное противодействие со стороны США. Работники разведки должны считаться с фактом, что каждый раз, когда в области международных отношений происходит какое-либо значительное обострение ситуации, к которому публика, возможно, не была подготовлена, можно ожидать, что поднимется шум: «разведка снова проглядела». Иногда такие обвинения являются справедливыми. Однако в большинстве случаев, когда разведка предвидела то или иное событие и правильно его оценивала, она не могла афишировать тот факт, что своевременно и правильно оценила перспективу развития событий.

Так было с интервенцией в Суэце в 1956 году. В этом случае разведка хорошо знала о том, какие действия предпримут Израиль, а затем Англия и Франция. У общественности, однако, создалось впечатление, что разведка не сработала. Официальные американские лица выступили с заявлениями о том, что страна не была заранее предупреждена об этих действиях. Официальные лица хотели сказать лишь, что англичане, французы и израильтяне не сообщили нам о том, что они намерены предпринять. Фактически разведка Соединенных Штатов информировала правительство все время, но, как обычно, не афишировала свои успехи.

Еще один пример – спутник. Хотя все думали, что разведка здесь недоглядела, однако в действительности разведывательное сообщество с большой точностью предсказывало, как пойдет работа в Советском Союзе в области технических средств исследования космоса, а также примерно указало время, когда советский спутник будет выведен на орбиту.

В некоторых ситуациях средства массовой информации и общественность неверно оценивали действительную роль разведки. Заранее решив, какой должна быть разведывательная оценка в свете официально принятых мер, представители печати и общественности затем выступали с нападками на разведку, хотя в действительности подобных оценок не предоставлялось. Взять, к примеру, действия в заливе Кочинос в 1961 году.^[66] Значительная часть американской прессы предполагала, когда предпринимались эти действия, что они обречены на провал из-за ошибочной разведывательной оценки, что высадка послужит сигналом для широкого и успешного восстания на Кубе. Всякий, кто, подобно мне, работал с представителями антигитлеровского подполья в тылу у нацистов во Франции, Италии и Германии во время второй мировой войны, понял бы, что стихийные революции невооруженного народа в наш век неэффективны и зачастую ведут к катастрофе. Хотя я никогда не занимался обсуждением деталей кубинской операции 1961 года и не собираюсь этого делать сейчас, повторю только то, что уже говорил публично: мне не известно, чтобы кто-нибудь предсказывал, что высадка в заливе явится толчком для стихийного выступления невооруженного народа.

Естественно, при составлении наших разведывательных оценок, особенно касающихся коммунистов, мы должны принимать во внимание не только естественные и обычные явления, но также и необычные, неожиданные по своему характеру поступки. Уход Хрущева с Парижской конференции в верхах в 1960 году, хотя он в течение нескольких лет знал о полетах самолета У-2;^[67] внезапное возобновление ядерных испытаний именно в тот момент, когда в Белграде в 1961 году собрались представители неприсоединившихся государств, и даже знаменитый случай, когда он стучал по столу ботинком, – все это было разыграно, с тем чтобы вызвать потрясение, которое способствовало бы достижению желательных для него результатов. Возможно, он рассчитывал, что такие же последствия будет иметь попытка установки ракет на Кубе. При оценке действий Хрущева, его поступков и высказываний в той или иной ситуации нужно учитывать особенности его характера.

Безусловно, мы редко знаем все факторы, оказывающие влияние на развитие той или иной ситуации. Никто не может с уверенностью предсказать ход мыслей лидеров, решения которых творят историю. Даже если бы мы взялись оценивать, какими будут наши собственные политические решения через несколько лет, мы скоро заблудились бы в непроходимой чаще неясностей. Однако наших работников, занимающихся оценками, просят определять, что будут делать другие. К сожалению, процесс выработки разведывательных оценок никогда не станет точной наукой.

Однако прогресс достигнут по крайней мере в деле сбора и систематизации информации, характеризующей данную ситуацию, чтобы оказать необходимое содействие тем, кто планирует и проводит политику. Нередко имеется возможность указать определенный круг вероятных действий и выделить те факторы, которые повлияют на те или иные решения Кремля и Пекина. Во всяком случае, мы далеко ушли от времен Перл-Харбора и той несколько сумбурной системы разведывательного анализа, которая преобладала в то время.

Поиск по сайту: