Глава 17. После ухода Уизла Кейт провела много часов на улице, размышляя о случившейся беде и о том, как выпутаться из создавшегося положения

После ухода Уизла Кейт провела много часов на улице, размышляя о случившейся беде и о том, как выпутаться из создавшегося положения.

Когда отдаленный звон часов на башне возвестил о наступлении полночи, она поняла, что, хочет она того или нет, ей придется вернуться в дом Алека, с тем чтобы потом снова покинуть его.

Устремив взгляд в небо, где сияла одинокая луна, она вознесла отчаянную молитву о том, чтобы ей не пришлось использовать Алека в качестве средства для освобождения Фалькона. Она надеялась, что Господь услышит ее.

Кейт облегченно вздохнула, обнаружив, что вход для слуг еще не заперт. Ей не хотелось стучать в парадную дверь и объяснять Холмсу, почему она оказалась вне дома. Вполне вероятно, поняв, что это она, он притворится, будто бы не слышит стука.

Задняя лестница, ведущая в ее комнату, была еле видна в тусклом свете тонкой свечи. Такой полумрак соответствовал настроению Кейт и позволял ей снова вернуться к своим мыслям.

«Я сделаю то, что должна сделать».

Эти слова звучали в голове Кейт, когда она медленно поднималась по лестнице, не испытывая больше склонности к хвастовству по поводу своих способностей в качестве лучшей карманницы Лондона. В этот момент она хотела быть кем угодно, но только не воровкой.

Однако она была ею, и эту реальность невозможно было отрицать. Она должна воспользоваться своим профессиональным умением, чтобы спасти Фалькона. Дрейк был настоящим дьяволом, и даже самые отчаянные смельчаки пасовали под его угрожающим взглядом.

Перед Кейт снова возник вопрос: что делать? Выбор был невелик. Она не исключала возможности предложить Дрейку свои услуги и пообещать ему работать на него, если он отпустит Фалькона.

Но будут ли после этого Фалькон и другие в безопасности в будущем? Они всегда были независимыми, никому не подчиняясь. Теперь, попав в поле зрения Дрейка, им едва ли удастся просто так отделаться от него. И любое неподчинение грозило суровыми последствиями.

Кейт решила, что, как только вернет Фалькона, они немедленно покинут Лондон и… никогда не вернутся сюда. Это была единственная возможность освободиться от Дрейка.

Она рассеянно шла по коридору к своей комнате, перебирая различные возможные решения.

– О! – воскликнула Кейт, натолкнувшись на твердую стену мускулов: теплую, желанную, со знакомым мужским ароматом. Ее талию обхватили стальные обручи, и перед ней возникло неясно вырисовывающееся красивое лицо Алека. – Я… я прошу прощения. – Она прокляла свои расшатавшиеся нервы и отвела взгляд, стараясь собраться с мыслями. – Я не заметила тебя…

– С тобой все в порядке? – спросил Алек тихим голосом, который подействовал на нее освежающе, словно теплый летний дождь. На мгновение Кейт почувствовала огромное желание честно рассказать ему все и, может быть, попросить помочь ей. Алек был влиятельным человеком с влиятельными друзьями. Конечно, он знал бы, что делать.

Но о чем она только думает? Ее проблема не является проблемой Алека. Она не хотела подвергать его опасности. Ведь это Дрейк, и он не отступит ни перед кем, кто бы ни вмешался в его дела.

– Да, все хорошо, – солгала Кейт, чувствуя, что ее голос прозвучал неестественно в тишине коридора.

– Откуда ты возвращаешься? Глядя вниз на ковер, она ответила:

– Я… я никак не могла уснуть и решила прогуляться.

Прошло некоторое время, и, поскольку Алек молчал, Кейт взглянула на него. Он пристально посмотрел прямо в ее глаза, отчего ей захотелось снова отвернуться, но она выдержала его взгляд.

Затаив дыхание, Кейт ждала, когда он вновь потребует у нее объяснений.

Наконец он сказал:

– Я тоже не мог уснуть.

Кейт наморщила лоб, только сейчас заметив, что на нем не дневная одежда, а голубой шелковый халат. Он говорил, что идет к Энтони и вернется домой очень поздно. Когда же он вернулся на самом деле?

И еще Кейт подумала, почему он, не в состоянии уснуть, оказался около двери ее спальни. Может быть, он полагал, что она тоже не спит, и решил, как в прошлый раз, предложить ей теплого молока в качестве средства от бессонницы? А может быть, попросить присоединиться к нему за стаканчиком спиртного, как это было однажды? И если бы она согласилась, то, возможно, могла бы посоветоваться с ним и узнать, что ей делать?

Алек смотрел на Кейт, сознавая, как опасно было прийти проведать ее. Он не мог доверять себе, находясь рядом с ней. Ему следовало держаться подальше от нее, однако, по-видимому, здравый смысл покинул его где-то между обедом в тот первый вечер и ее рассказом об уличном торговце газетами, который был – как она назвала его? – ах да, педиком.

Может быть, поэтому он вдруг спросил ее сейчас:

– Сколько тебе лет?

Ее ответ внезапно стал для него очень важным. Кейт вопросительно взглянула на него.

– Мне почти восемнадцать. А почему ты спрашиваешь об этом?

«Восемнадцать?» Алек едва не задохнулся и надеялся, что ошеломленное выражение его лица осталось незамеченным. О Боже, с его плеч словно свалилась тяжесть от сознания того, что она не ребенок, а то он уже начал считать себя извращенцем в связи со своими неблаговидными мыслями относительно нее. Хотя в свои восемнадцать лет, казалось, Кейт недалеко ушла от подростка. С другой стороны, она была уже достаточно взрослой. Взрослой для чего? На этот вопрос он боялся ответить.

– Какое значение имеет мой возраст? Вместо ответа Алек сказал:

– Я подумал насчет того, чтобы выпить немного бренди. Ты не хотела бы присоединиться ко мне?

Какой черт дернул его сказать это? Ему следовало пожелать ей спокойной ночи и как можно скорее уйти, а не подвергать себя искушению с девушкой, лишившей его покоя. В какой-то степени он надеялся, что Кейт откажется от его предложения, но в гораздо большей степени молил Бога, чтобы она согласилась.

Кейт внимательно посмотрела на него:

– Значит, на этот раз будет не молоко? Алек усмехнулся:

– Нет, не молоко.

Они долго стояли молча, и в глазах Кейт отражалась неуверенность и еще что-то неясное. Наконец она пожала плечами и сказала:

– Почему бы нет?

Алек был почти готов сказать ей, почему она не должна соглашаться. Она была слишком неопытна и невинна. Кейт двинулась вдоль по коридору, но не в том направлении.

– Бренди в моей комнате, – сообщил ей Алек.

«В его комнате?» Эти слова прозвучали как пушечный выстрел, заставив Кейт остановиться.

Она не была в его комнате с того первого дня, однако прекрасно помнила все, что там было, до мельчайших деталей.

Кейт повернулась и словно в трансе направилась к его двери… в его комнату.

В его постель.

Оказавшись внутри, ее взгляд сосредоточился на шкафе, в который она когда-то сунула свой нос и, взяв рубашку Алека, вдыхала ее аромат. Кейт покраснела, вспомнив замешательство, которое охватило ее тогда, как будто ее поймали на месте преступления. Казалось, сейчас она снова одна и делает то же самое.

Но она была не одна.

Дверь со щелчком закрылась за ней, словно поймав ее в ловушку. Но если честно признаться, ей хотелось быть пойманной. Она многое испытала в своей жизни: частично приятного, но в большей степени неприятного. Однако то, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверьми, оставалось для нее тайной и она жаждала познать это. Но не с кем попало.

Только с Алеком.

Она позволила себе поддаться соблазну. Правда, Алек всего лишь пригласил ее немного выпить, пусть даже в его комнате. Кроме того, разве он не извинился перед ней за то, что поцеловал ее? Это ведь больше не повторится?

И все же она не могла лгать себе. Она мечтала о нем, о том, как они снова будут вместе, и только в мечтах все было таким прекрасным, но совершенно невозможным в действительности.

Взяв с круглого столика рядом с книжными полками графин с бренди, Алек наполнил два бокала. В прошлый раз у него была бутылка, и сейчас он наполнил не один бокал, а два. Вначале у него возникло желание напиться так, чтобы голова отяжелела, взор затуманился и сознание померкло, но потом его намерение изменилось.

Он тайком наблюдал за Кейт, медленно изучая ее профиль. Даже учитывая ее низкое происхождение, ее нельзя было назвать заурядной. Начиная от экзотического разреза глаз и кончая маленькими ступнями, она была уникальной.

Ее волосы были подвязаны лентой, открывая лицо, а мальчишеская одежда, в которую она снова облачилась, плотно облегала ее фигуру, приводя Алека в смятение. Ее кожа светилась белизной в мягком свете лампы, и когда она облизывала языком губы, он испытывал болезненное напряжение в паху.

Вероятно, он так бы и стоял, любуясь ею целую вечность, если бы она не повернулась к нему и в ее глазах не отразились неуверенность и еще какое-то неуловимое чувство.

– Это для меня? – услышал он тихий вопрос, который заставил его наконец двинуться.

Подойдя к Кейт, Алек протянул ей бокал. Их пальцы на короткое время соприкоснулись, и взгляды встретились.

Она взяла у него бокал и поспешно поднесла к своим губам, чтобы глотнуть крепкое спиртное. Алек увидел, как расширились ее глаза и Кейт слегка закашлялась, поднеся руку ко рту.

– Ты в порядке? – спросил он, приложив руку к ее спине и массируя медленными кругами.

– Да. – Она с трудом сдерживалась. – Думаю… мне понравилось.

– Бренди всегда согревает меня. – Алек осторожно взял ее за запястье, когда она снова поднесла бокал к губам. – Я не стал бы пить так быстро.

Она взглянула на его руку, затем на него, как будто он был чужестранцем, вторгшимся в ее жизнь. Он отпустил ее.

– Бренди может показаться слишком крепким напитком для тех, кто не привык к нему.

Поднеся бокал ко рту, Кейт сделала глоток, потом еще и еще, пока не осталось совсем небольшое количество. Алек следил за ее языком, когда она проводила им по губам, слизывая оставшиеся капли, которые были подобны росе на лепестках розы. Ему тоже захотелось слизнуть их. От этой мысли внутри у него все сжалось.

Алек удивленно заморгал, когда она чуть слышно сказала хрипловатым голосом:

– Еще… пожалуйста.

Боже, надо как-то прервать это. Кейт протянула свой бокал, и Алек надеялся, что его рука не дрогнет, когда он наливал ей еще порцию.

– Похоже, ты быстро распробовала бренди.

– Хм-м, – промурлыкала она, опустила палец в бокал, потом сунула его в рот и начала нежно посасывать. Алек почувствовал, что его сопротивление окончательно сломлено. – Мне нравится, как оно действует… внутри, – добавила Кейт.

– И что же ты чувствуешь?

– Как будто я проглотила теплых бабочек, – томно ответила Кейт.

Ее искренний простодушный ответ вызвал у Алека улыбку.

– Я слышал много описаний ощущений от выпитого спиртного, но никогда такого точного.

Алек засомневался, слышала ли Кейт его, поскольку она начала бродить по комнате, трогая руками тут и там. Наконец она сказала:

– Ты прочитал все эти книги?

– Да. Хочешь взять одну из них?

Она вполоборота посмотрела на него, и на лице ее промелькнула печаль, похожая даже на боль.

– Я… не очень хорошо читаю.

Алек мысленно выругал себя. Как можно быть таким невнимательным? Ведь она не умела читать. Где и когда она могла научиться? В этот момент ясно обозначилась пропасть между их происхождением. Кейт стыдливо смотрела в пол, и Алек почувствовал себя крайне неловко. Он решил сменить тему, но вместо этого подошел к Кейт и, встав рядом с ней, сказал:

– Я могу научить тебя читать… и писать, если ты захочешь.

Ее глаза вспыхнули, когда она посмотрела на него. Такой пустяк очень многое значил для нее. Внезапно он приобрел и для Алека большое значение.

– Ты можешь научить? – спросила Кейт почти шепотом.

Алек улыбнулся ей.

– Конечно.

В ее глазах отразилась радость и что-то еще, чего Алек не мог определить. Неожиданно она отвернулась и чуть слышно сказала:

– Я не смогу.

Алек воспринял ее слова так, что она не сможет научиться читать и писать, потому что это слишком трудное дело для нее. Но ведь она была очень сообразительной и вполне могла справиться с учебой.

– Ты сможешь.

Кейт посмотрела на него, и он попытался угадать, какие мысли бродят у нее в голове. Казалось, она будет продолжать возражать, но вместо этого Кейт сказала:

– Прямо сейчас?

– Что сейчас?

– Начнем учиться читать?

Прежде чем Алек понял, что она намерена делать, Кейт обогнула маленький круглый столик, около которого они стояли, и, опустившись на колени, достала тоненькую книгу в самом конце нижней книжной полки. Алек издал стон, увидев, что она выбрала.

– Кейт…

– Мы можем начать с этой? – спросила она с нетерпеливым выражением лица.

– Почему именно с этой? – На полках у него стояли сотни книг.

Кейт вертела книгу в руках, и при этом щеки ее раскраснелись.

– У нее красивый цвет, и она заметно выделялась. – Она оглядела ряды книг и добавила: – Кроме того, она меньше всех остальных.

Алек осторожно взял книгу из ее рук.

– Она не очень хороша для начала. По-видимому, его ответ не понравился ей, и она надула губы.

– Почему?

Алек надеялся, что она позволит ему взять другую книгу без лишних вопросов.

– Она неподходящая для тебя.

Кейт встала и уперлась руками в бока. Очевидно, такой ответ тоже не удовлетворил ее.

– Ты хочешь этим сказать, что мне будет слишком трудно учиться по ней читать?

– Нет, я не то имел в виду.

Алек взглянул на проклятую книгу в ярко-красной обложке. Это был идиотский подарок Уитфилда. Даже когда его не было здесь, он все равно создавал неприятности.

– Ты действительно очень хочешь начать учиться читать именно по этой книге?

– Да, – ответила Кейт с коротким кивком головы. Алек понял, что вынужден согласиться:

– Что ж, хорошо.

Кейт выхватила книгу из его рук.

– Что здесь написано? – спросила она, указывая на заголовок.

Алек встал позади нее.

– Здесь написано… «Эротика».

Кейт взглянула на него через плечо, слегка сдвинув брови.

– Эротика? Что это значит?

В этот момент Алек готов был провалиться сквозь землю. Он должен объяснять, что такое эротика, женщине, чья теплота окутывала его и чье присутствие вызывало жгучее желание. Разве нельзя было назвать эротикой ее улыбку, блеск ее глаз, поворот головы…

И то, как она влияла на него.

– Ну? – нетерпеливо подстегнула она его. Алек сделал глубокий вдох.

– В литературе под этим подразумевается возбуждение сексуального желания.

Кейт тупо смотрела на него некоторое время, прежде чем до нее дошло. Затем бросила книгу на стол, словно та обожгла ей руки.

– О, – тихо произнесла она. – Можно мне еще бренди?

Алек оказал ей такую услугу. Она посмотрела на него поверх бокала. Он тоже смотрел на нее. Ее щеки пылали, и он подумал, от бренди ли это или от книги.

Кейт осушила свой бокал и попросила еще.

Алек хотел было возразить, но не решился. Она казалась слегка уставшей и, должно быть, нуждалась в бренди, чтобы расслабиться. А его нервы были напряжены до предела, и он едва сдерживался, особенно когда она смотрела на него глазами невинной лани.

– Как хорошо, – сказала Кейт, слегка растягивая слова. Алек не знал, имела ли она в виду бренди или то, что они были вдвоем.

– Да, очень хорошо, – согласился он со своими тайными мыслями.

Он убеждал себя, что если собирается и дальше оставаться порядочным человеком, то должен сказать Кейт, чтобы она как можно скорее удалилась в свою комнату и заперла дверь на задвижку. Однако, похоже, благородство покинуло его. Не будь Кейт столь невинна, она бы догадалась, какие мысли бродят у него в голове.

Она раскраснелась, глаза блестели, что делало ее необычайно хорошенькой. Веки девушки отяжелели, а тело выглядело расслабленным и податливым. Кейт обогнула стол и вышла на середину комнаты. Алек не смог сдержаться и последовал за ней, намереваясь поцеловать ее.

Алек принял такое решение в тот момент, когда она согласилась пойти с ним выпить. А если бы не согласилась, он поцеловал бы ее в коридоре.

Пока Алек следовал за Кейт, внутренний голос говорил, что он поступает неразумно, что он с каждым шагом приближается к неприятностям, что ему нет необходимости усложнять себе жизнь. Кейт однажды сказала, что он не юноша, а зрелый мужчина. А ей около восемнадцати – она слишком молода. Кроме того, между ними пропасть. Разница в их социальном положении слишком велика, чтобы они смогли преодолеть ее.

Светское общество безжалостно, хищники немедленно накинутся на Кейт и уничтожат. Как он сможет защитить ее? Она будет глубоко несчастной, и он вместе с ней. Алек совсем запутался, отчаянно отыскивая выход из создавшегося положения.

Тем не менее он приближался к ней шаг за шагом, и дьявол нашептывал ему, что это всего лишь поцелуй и ничего более. И какой вред может быть от одного поцелуя?

Алек оказался рядом с ней. Кейт повернулась, как если бы ожидала его. Он увидел легкий румянец на ее щеках, блестящие голубые глаза, точеные контуры подбородка, прежде чем сосредоточился на ее губах. Он приложил ладонь к ее щеке и погладил большим пальцем нежную, как лепестки цветка, кожу. Кейт задрожала, когда его пальцы скользнули по изящному изгибу ее скулы к стройной шее, а потом к затылку, к иссиня-черным локонам.

Другой рукой он обнял девушку за талию и притянул к себе. Она не сопротивлялась.

– Ты очень красивая, – тихо произнес Алек. Кейт покраснела и потупила взгляд.

– Нет, ты заблуждаешься. Алек приподнял ее подбородок.

– Ты так прелестна, что у меня не хватает слов описать это.

Она колебалась, закусив сочную нижнюю губу.

– Но что… что было утром? Я думала, тебе неприятно прикасаться ко мне.

– Я разозлился на себя. Я не решился просить тебя остаться, потому что хотел воспользоваться тобой.

– Не думаю, что ты на это способен!

Уверенный ответ Кейт тронул его.

Боже, какой же он негодяй!

Однако, несмотря на самобичевание, Алек продолжал обнимать Кейт, чувствуя ее тепло и какое-то необычайное притяжение, которое он испытывал только рядом с ней.

Всего лишь один поцелуй…

Взгляд Алека скользнул поверх мягкого материала ее рубашки. Учащенное дыхание выдавало ее возбуждение. Прекрасно! Он не хотел, чтобы возбуждение сжигало его одного.

– Почему ты выбрал меня? – тихо спросила она. За весь вечер это был единственный вопрос, на который Алек легко мог ответить.

– Ты ни на кого не похожа, Кейт.

– То есть?

– Ты поразительно отличаешься от всех женщин, каких я знаю, – ответил он искренне.

Она обладала чистой душой, была искренней и естественной.

И Алек хотел ее.

Черт бы побрал его проклятое благоразумие!

Поиск по сайту: