Глава 19. Проснувшись на следующее утро, Кейт лениво потянулась, как кошка после дремоты

Проснувшись на следующее утро, Кейт лениво потянулась, как кошка после дремоты. Но когда голова ее прояснилась, она резко села в постели. Это была постель Алека!

Ее взгляд метнулся на высокие, от пола до потолка, окна. Сквозь них струился яркий дневной свет! «О Боже!» – безмолвно простонала она. Как Алек мог оставить ее в таком рискованном положении? Неужели его не волновало то, что кто-то мог войти сюда и увидеть ее в его постели?

Под покровом тьмы они могли притворяться, что он не лорд, а она не воровка, но с наступлением дня жизнь возвращалась в свое русло.

Пресвятая Дева Мария, где же ее одежда? Раздался стук в дверь, и Кейт уставилась на нее. Ее сердце медленно и гулко стучало в груди.

«Это, должно быть, Алек», – мысленно сказала она себе.

Но почему он стучится? Это ведь его комната.

Проявление вежливости, вот почему. Миссис Диборн несколько раз говорила ей, что надо стучаться, прежде чем войти в чью-то комнату.

А что, если это не Алек?

В таком случае только деревянная дверь, толщиной в дюйм, отделяла ее от катастрофы.

– Милорд? – послышался голос по ту сторону, заставивший Кейт в панике вскочить. Однако этот голос трудно было узнать. Куда девался резкий злобный тон, который она привыкла слышать, когда дворецкий намеревался войти в ее комнату? Сейчас он разговаривал вежливо и почтительно.

Черт возьми, все-таки это Холмс!

Меньше всего она хотела видеть его в этот момент!

Кейт оглядела комнату, прикидывая, куда можно спрятаться, и заметила свою брошенную одежду. Она устремила взгляд на белую атласную простыню, которая прикрывала ее, совершенно голую. Этого только недоставало! Теперь придется спасаться нагишом! Однако времени на раздумья не было.

Кейт соскочила с постели. К сожалению, неожиданное неприятное ощущение между ног после ночных событий заставило ее двигаться гораздо медленнее, чем обычно. Она едва успела стянуть простыню с постели Алека и завернуться в нее, перед тем как Холмс – этот нетерпеливый хам – вошел в комнату.

– Мил… – начал он и едва не поперхнулся, выпучив глаза.

О, как же она ненавидела этого типа! Должно быть, Господь наказывает ее за грехи. Кейт постаралась гордо выпрямиться. Она наблюдала, как Холмс постепенно приходит в себя и в глазах его появляется привычное презрительное выражение.

– В чем дело? – спросила Кейт высокомерным тоном, приподняв одну бровь. – Могу я чем-то помочь тебе? – «Например, удалиться за дверь?» – мысленно добавила она.

Холмс наконец обрел голос:

– Черт возьми, что ты здесь делаешь, беспризорница?

Кейт стиснула зубы. Этот тип привык постоянно унижать ее, когда Алека не было поблизости и он не мог его слышать. Дворецкий умышленно подчеркивал гнусные эпитеты, зная, что это выводит девушку из себя.

Кейт крепко сжала концы простыни. В этот момент она так разозлилась, что готова была как следует врезать Холмсу. К сожалению, это было невозможно сделать, не отпустив при этом простыню. Поэтому она вынуждена была сдержаться и только пристально смотрела на него.

Когда же она открыла рот, чтобы ответить ему, Холмс опередил ее, сказав:

– Ты явилась сюда, чтобы украсть что-то? Не так ли?

– Нет! – яростно возразила Кейт, и ее гнев достиг наивысшей точки. – И кто ты такой, черт побери, чтобы допрашивать меня? Тебя не касается, что я здесь делаю!

Лицо Холмса начало краснеть.

– Ну конечно!

– Так кто ты такой? – не унималась Кейт.

Лицо его приняло такое выражение, что можно было подумать, будто бы он хлебнул касторки: нос его сморщился, доставая почти до лба.

– Я живу в этом доме гораздо дольше, чем ты! Кейт махнула рукой.

– Подумаешь, какое дело, – насмешливо сказала она.

К ее восторгу, лицо дворецкого покраснело еще больше. Казалось, он вот-вот рухнет на пол.

– Будет тебе большое дело, когда я вызову констебля, – пригрозил он.

– Да? И что ты ему скажешь, когда он придет сюда? Что я стянула простыню его светлости? – Кейт прикусила язык.

Проклятие, зачем она обратила его внимание на это? Неужели он действительно не понимал, почему она находится в комнате Алека практически голая? Может быть, его мозги совсем усохли и он ни о чем не догадывается, хотя видит, в каком она состоянии?

– Вот погоди, я расскажу его светлости, что ты была здесь! – снова пригрозил ей Холмс, как будто они были детьми и один угрожал другому нагоняем от родителей за какую-то провинность.

– О нет! – притворно воскликнула Кейт, хотя не знала, что можно ожидать от Алека в данной ситуации. Конечно, он ничего не должен ей и ничего не обещал минувшей ночью. Она покраснела, вспомнив, что было между ними.

– Ты даже не помышляй уйти из дома, пока тебя тщательно не обыщут, – возбужденно продолжал Холмс. – А потом я хочу, чтобы ты убралась отсюда и никогда больше не возвращалась.

– Думаю, это не вам решать, Холмс, – раздался низкий голос позади него.

Холмс повернулся и увидел хозяина, стоящего в дверном проеме. Кейт с радостью заметила, как покраснело лицо дворецкого. Но ее внимание к нему длилось всего секунду и тут же переключилось на громадную фигуру Алека, вырисовывающуюся в дверном проеме. Их взгляды встретились, и по спине Кейт пробежала дрожь подобно нежной ласке. Она вспомнила его слова, которые он говорил ей хрипловатым шепотом в течение ночи, когда они оба пылали от страсти. И сейчас она таяла под его взглядом, почти не дыша.

Тишину нарушил скрипучий голос Холмса.

– Ми… милорд… я не знал, что вы здесь, – заикаясь произнес дворецкий. Затем он поспешно напустил на себя профессиональную невозмутимость и, распрямив спину, продолжил: – Я не увидел вас за завтраком и потому решил узнать, не случилось ли что-нибудь. Я постучался, конечно, и, не услышав приглашения войти, предположил, что вас нет в комнате. Я повернулся, чтобы уйти, но неожиданно услышал какой-то шум и счел необходимым выяснить, что происходит. Ну и, – его голос был полон драматизма, – представьте мое удивление, когда я открыл дверь, ожидая увидеть вас, и обнаружил… – он бросил пренебрежительный взгляд через плечо, –…ее.

Кейт едва сдержалась, чтобы не влепить наглецу пощечину, и только пробормотала сквозь зубы несколько отборных комментариев в адрес старого мерзавца.

Она увидела удивленный взгляд Алека, как будто он услышал то, что она сказала, хотя вряд ли это было возможно. Но, черт возьми, кажется, в глазах его промелькнули веселые искорки. Неужели среди прочих его талантов он умел еще читать по губам? Эта мысль заставила Кейт покраснеть, особенно когда она вспомнила, где недавно были эти губы.

Алек, понимая причину ее замешательства, переключил свое внимание на Холмса, хотя привлекательный вид Кейт, завернутой в простыню, вызывал у него восхищение.

Он прислонился плечом к дверному косяку, ожидая, когда дворецкий наконец поймет, что отношения между ним и Кейт изменились. Ведь это было очевидно, учитывая одеяние Кейт или, точнее, его отсутствие, что трудно было не заметить.

Сейчас Алеку надо было решить, каким должен быть следующий шаг. Он думал об этом все утро, вместо того чтобы заниматься делами, и пришел к выводу, что не намерен скрывать свои отношения с Кейт. Ему нечего стыдиться. Он не мог знать, что у Кейт на уме, но не сомневался, что она ко всему относится реалистически.

Одним из вариантов их будущего он считал возможность поместить ее в прекрасный городской дом, например, с видом на Гайд-парк. Ей должно понравиться. Она будет находиться поблизости, что очень удобно для того, чтобы регулярно навещать ее. Такой вариант устраивал бы их обоих.

Если же она останется с ним, он мог бы предложить ей то, чего она никогда не имела и не будет иметь в своем мире. Он обеспечил бы ее великолепной одеждой, брал бы с собой в экзотические путешествия, осыпал бы драгоценностями. Ему хотелось, чтобы Кейт познала то, чего была лишена в жизни, видеть радость на ее лице и делить с ней каждое мгновение. Если бы она позволила, он дал бы ей все, что хотели бы иметь большинство женщин.

«Но Кейт не такая, как все, не так ли? Она не похожа ни на одну из тех, кого ты знал».

Алек заставил себя отбросить эти мысли.

Казалось, Холмс ожидал, что он похлопает его по спине и похвалит за бдительность, но вместо этого Алек сказал:

– Вы закончили?

Холмс смутился, очевидно, почувствовав, что его болтовня не производит должного впечатления."Однако он не понял, что пора прекратить.

– Но, милорд, вы, конечно, понимаете, почему я был так встревожен?

– Честно говоря, Холмс, не понимаю. – Алек отступил от дверного косяка и закрыл за собой дверь. Он не хотел, чтобы по всему дому распространились сплетни.

– Ну… она же профессиональная воровка, – не унимался Холмс. – И она была здесь одна.

Алек продолжал пристально его разглядывать.

– Я не удивлюсь, если обнаружу, что некоторые ценные вещи пропали. Я бы не стал исключать такую возможность, милорд.

Очевидно, терпение Кейт лопнуло, и она пронзительно закричала:

– Ничего не пропало, старый дурак!

– Старый дурак! – взревел Холмс, и лицо его налилось кровью.

Алек решил вмешаться:

– Вы всегда так подозрительно относитесь к людям, Холмс?

Дворецкий был явно обижен.

– Не всегда, милорд, но в данном случае моя тревога оправданна.

– Я ценю вашу бдительность, однако ваши опасения беспочвенны.

Алек не мог поверить, что дворецкий действительно думал, будто бы Кейт находилась в этой комнате с тайным намерением пошарить в его ящиках и стянуть носки или галстук. Холмс прекрасно знал, что в спальне не было ничего ценного. Алек терпеть не мог объяснять очевидное, но, по-видимому, дворецкий был слишком тупым – или Холмс просто не желал видеть очевидного.

– Если вы заметили, мисс Кейт никак не могла спрятать у себя украденное.

Холмс внимательно посмотрел на Кейт, словно увидел ее впервые. Внезапно к нему пришло озарение и глаза его удивленно расширились, а лицо побагровело еще больше.

– Я… это… – единственное, что мог произнести дворецкий в данный момент.

Алек украдкой взглянул на Кейт. Она, в свою очередь, пристально смотрела на него. Что он сделал? Боже, ведь, возможно, Холмс сам ни о чем бы не догадался! Дворецкий, обнаружив ее в спальне хозяина, вероятно, решил, что недостаточно прилежно относится к своим обязанностям. Однако, намекнул бы ему Алек или нет, Холмс рано или поздно сообразил бы наконец, в чем дело. Лучше уж так, как получилось. Дворецкий был надежным человеком, способным прекратить любые сплетни, независимо от того, нравилась ему Кейт или нет. Правда, сплетни не очень волновали Алека, однако они могли причинить беспокойство Кейт.

– Ну, что ты уставился? – сердито сказала Кейт Холмсу, продолжавшему глазеть на нее, как будто она была диковинным созданием. – Ты никогда раньше не видел никого, завернутого в простыню?

Алек понял, что, если не поспешит вмешаться, Холмс снова распустит свой язык и выдаст сомнительные замечания, прежде чем его остановят.

– Ну, хватит, Холмс. Пожалуйста, передайте повару, чтобы он приготовил что-нибудь особенное на обед сегодня вечером.

Холмс кивнул, затем спросил:

– Могу я узнать, по какому случаю, милорд?

– Нет, не можете, – отрезал Алек, начиная раздражаться настойчивостью Холмса.

Дворецкий склонил голову и повернулся, чтобы уйти.

– Холмс!

– Да, сэр? – откликнулся Холмс с надеждой в голосе и посмотрел на Алека через плечо.

– Никому ни слова.

Холмс бросил взгляд на Кейт и вышел за дверь, тихо прикрыв ее за собой.

Алек стоял в нерешительности некоторое время, размышляя, что делать дальше, когда Кейт заговорила:

– Ты что, глупый?

Он решил изобразить, что ничего не понимает.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно знаешь! Зачем ты сказал Холмсу о… – Понизив голос, она добавила: – Сам знаешь о чем.

Алек приподнял бровь:

– Сам знаю о чем? – Он едва удержался, чтобы не рассмеяться от такого намека на то, что было между ними, и наверняка поддался бы искушению, если бы Кейт своим видом явно не показывала, что готова растерзать его на мелкие кусочки.

– Да, ты понимаешь, о чем идет речь! И не улыбайся своей соблазнительной улыбкой в расчете, что я растаю.

Алек тем не менее улыбнулся:

– Думаешь, не растаешь? – Заметив, что она продолжает сердито смотреть на него, он подошел и присел на край кровати. – Честно говоря, Кейт, я не понимаю, чем ты так расстроена.

Кейт подалась вперед, потащив за собой длинную белую простыню, как шлейф свадебного платья. Затем сердито дернула непокорный материал, собрав его перед собой, и повернулась лицом к Алеку. Поддерживая тонкую облегающую простыню одной рукой, другой она ткнула его в грудь.

– О, не играй со мной в такие игры! Ты прекрасно знаешь, что меня расстроило!

– Я не думал, что тебя так сильно взволнует то, что я обратил внимание Холмса на очевидное.

– Обратил внимание на очевидное?.. Кто решил, что это так уж очевидно? Холмс ничего такого не заметил.

– В этот момент – возможно, – ответил Алек, – но он рано или поздно обязательно сообразил бы, в чем дело. Пусть уж лучше это прозрение пришло к нему от меня, чем за моей спиной.

В глубине души Кейт сознавала, что он прав. Ну, что сделано, то сделано. Теперь надо думать о будущем и постараться забыть улыбку Алека, его смех и чувства, которые он в ней пробуждал.

В голове ее промелькнуло: наверное, он по-другому вел бы себя, если бы она была не девчонкой с улицы, а изысканной леди из общества? Эта мысль отозвалась острой болью в душе.

Кейт отошла от него.

– Я вовсе не сержусь на тебя за то, что ты сказал Холмсу, – солгала она. – Меня раздражает, что ты придаешь слишком большое значение случившемуся между нами, тогда как для меня это не имеет особого значения. Ты создал у дворецкого впечатление, будто бы я очень беспокоюсь об этом, хотя на самом деле ничего такого нет.

Алек медленно встал, и Кейт непроизвольно отступила назад. Его правый глаз начал дергаться, а губы сжались в зловещую тонкую линию. Он был явно взбешен.

– А что, черт возьми, вообще беспокоит тебя? – прорычал Алек. – Минувшей ночью все было хорошо, так что случилось сегодня, хотел бы я знать?

– Не говори о том, что было!

– Почему, черт побери?

– Не кричи на меня!

– Я не кричу!

– Кричишь!

– Нет! – выпалил он, и Кейт осознала, что они оба кричат так громко, что могли бы разбудить и мертвого. Алек сделал глубокий успокаивающий вдох и сказал примирительно: – Я только пытаюсь понять, что я сделал неправильно. Вот и все. Я не представлял, что тебя может так обескуражить мнение дворецкого.

– Ничего подобного! – решительно возразила Кейт. – Меня ничуть не беспокоит, что может подумать обо мне Холмс или кто-то еще! – И она действительно не беспокоилась, по крайней мере за себя. При этом ей хотелось вернуться к прежнему положению вещей, пока их отношения не затронули ее сердце слишком глубоко.

Алек вскинул бровь и скептически посмотрел на нее.

– Ну, если так…

– Да, так! Никого не касается то, что мы делаем! – Ее грудь вздымалась и опускалась, как после быстрого бега.

Кейт отвернулась, испытывая недовольство собой. Она знала, что ей будет тяжело, но не думала, что до такой степени. У нее не было сил противостоять Алеку, не обращать внимания на его красивое лицо, проницательные глаза и нежные слова.

Кейт понимала, что, вероятно, глупо думать, будто бы она способна забыть его, вычеркнуть из памяти все, что было между ними, и продолжать вести себя так, словно ничего не случилось. Сделанного не исправишь. Главное, что оставалось в ее жизни, – это уличные ребята, зависевшие от нее. Все остальное – только девичья мечта, которой никогда не суждено стать реальностью.

– Послушай, Кейт…

– Этого не следовало делать, – сказала она чуть слышно. – Это было ошибкой.

Алек мог всего ожидать от нее после проведенной вместе ночи, но ему не могло прийти в голову, что она сочтет их любовную связь ошибкой.

К тому же он полагал, что после этой ночи утолит свой любовный голод, однако с раннего утра почувствовал желание снова обладать ею. Алек больше не мог отрицать, что его безумно влечет к ней. После некоторых раздумий он наметил дальнейшую перспективу их отношений. Он готов сделать следующий шаг и… попросить Кейт стать его любовницей.

У него никогда не было любовницы; он не проявлял к этому интереса или, может быть, не хотел брать на себя лишние обязательства. Но с Кейт… другое дело. Она была девственницей, и он скомпрометировал ее. Он сделает ей достойное предложение, и она, будучи девушкой практичной, должна оценить его.

Положив руки на плечи Кейт, Алек медленно повернул ее лицом к себе. Ее тело было напряжено, и она не смотрела на него.

Он взял ее за подбородок. Глаза Кейт блестели, как будто она готова была заплакать, но сдерживалась. Этот взгляд поразил Алека в самое сердце.

– То, что мы сделали, Кейт, не было ошибкой. Мы желали друг друга, и в этом нет ничего плохого. Я не хочу, чтобы ты думала иначе.

– Но я думаю по-другому, – тихо сказала она. – И то, что мы сделали, было ошибкой. Ты и я из разных миров. Ты не можешь опуститься до моего мира, а я не могу подняться до твоего.

– Глупо было бы утверждать, что мы равны, и еще глупее полагать, что для меня приемлем твой образ жизни, однако это не означает, что между нами нет ничего общего. Разве ты не чувствуешь этого, Кейт?

Кейт не могла отрицать страсть, которую испытывала к Алеку, и то, что он одним своим присутствием оказывал на нее необычайное воздействие.

– Чувствую, – прошептала она, – но я должна прекратить это.

– Ты должна радоваться этому, Кейт. Давай радоваться вместе. – Он притянул ее к себе и откинул пряди волос с ее лица. – Жизнь чертовски коротка, и надо наслаждаться ею. Кажется, я только теперь начал понимать это.

От этих слов сердце Кейт сжалось, и ей захотелось убежать куда-нибудь, чтобы не чувствовать щемящей тоски. Однако девушка неожиданно осознала, что ей некуда бежать и ради Фалькона надо сдерживать свои чувства.

Кейт попыталась отстраниться от Алека. Он немного поколебался, затем отпустил ее.

– Мне надо одеться, – тихо сказала она.

– Конечно, – согласился Алек слегка напряженным голосом. Он направился к двери, но остановился на полпути и повернулся. – Я совсем забыл – у меня кое-что для тебя есть.

Кейт опустила ресницы, боясь, что глаза выдадут, как отчаянно она хотела, чтобы он остался и обнял ее. Боже, почему он не может хотя бы однажды грубо обойтись с ней? Почему не обидит, а только говорит приятные вещи или прикасается так, что все ее тело трепещет от восторга?

Сунув руку в карман, Алек извлек длинную тонкую синюю коробочку. Подойдя к Кейт, он взял ее руку и вложил коробочку ей в ладонь.

– Открой.

– Что… что это такое? – шепотом спросила Кейт.

– Узнаешь, если откроешь.

Кейт проглотила подступивший к горлу ком и трясущимися руками открыла коробочку. От увиденного у нее перехватило дыхание.

– Ну? Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Алек, выжидающе глядя на Кейт.

– Оно прелестно, – прошептала она.

Кейт снова устремила благоговейный взгляд на коробочку с бархатной отделкой, в которой лежало ошеломляющей красоты ожерелье. Она осторожно провела кончиком пальца по потрясающей вещице.

– Ты можешь вынуть его, – сказал ей Алек.

– Что это? – спросила Кейт, указывая на драгоценные камушки, сверкающие, как тысяча звезд.

– Голубые камушки – это сапфиры, а другие – бриллианты, – ответил Алек обыденным тоном, словно речь шла о безделушках, а не о бесценных камнях.

– Я… я не понимаю. Зачем ты показываешь мне это?

– Примерь его, – сказал Алек вместо ответа.

Кейт покачала головой. Но Алек уже достал ожерелье из коробочки и встал позади нее. Она вздрогнула, когда холодный металл коснулся ее кожи.

Алек взял ее за руку и подвел к зеркалу.

– Смотри.

Кейт поразилась, увидев на себе сверкающие драгоценные камни. Это волшебный сон, скоро она проснется и все исчезнет.

Ее глаза встретились через зеркало с глазами Алека.

– Очень красиво, – сказала она.

Алек мягко положил руки ей на плечи, и по всему ее телу распространилось тепло.

– Это ты очень красивая, Кейт, – прошептал он ей на ухо. – Знаешь, тебе очень подходят эти камушки. Сапфиры прекрасно сочетаются с твоими глазами.

Кейт зарделась от такого комплимента и отвернулась, чтобы он не увидел страстного желания в ее глазах.

– А как называется большой камень в середине? – спросила она, коснувшись пальцем ограненной поверхности крупного камня, который выделялся среди остальных.

– Он называется бриллиантом голубой воды, – ответил Алек, сосредоточив свое внимание не на ожерелье, а на женщине, которая надела его. – Он единственный в своем роде.

Алек не понимал, что на него нашло. Он сидел в своем кабинете, размышляя о Кейт и о сложившейся ситуации, а потом почему-то полез в сейф, желая посмотреть на бриллиант, который напомнил ему о ее голубых глазах. Ожерелье было уникальным… как и сама Кейт.

Она медленно повернулась в его объятиях.

– Единственный в своем роде? – прошептала она. – Я не понимаю, зачем…

– Все очень просто. Я подумал, что тебе будет приятно надеть его сегодня вечером.

На лице Кейт отразилось замешательство.

– Сегодня вечером? Алек пожал плечами:

– Ничего особенного. Впрочем, это зависит от тебя.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто я хотел бы попросить тебя поужинать со мной сегодня вечером.

– Поужинать?

– Да, только мы вдвоем. Я сделал соответствующие распоряжения по этому поводу.

Кейт проглотила ком в горле, однако не могла говорить. Зачем он это сделал? О, только не сейчас! Она не могла допустить, чтобы он продолжал быть рыцарем ее мечты, которого она любила бы еще больше, чем уже любила.

– Я подумал, что зеленая гостиная будет наиболее подходящим местом, где можно выпить шампанское перед пылающим камином, перед тем как сесть за ужин при свечах без слуг, чтобы они не беспокоили нас. Я буду сам ухаживать за тобой… – В его глазах блеснул огонек. – А потом мы, может быть, потанцуем.

– Я не умею танцевать.

– А я научу тебя, – нежно прошептал он.

Кейт представила их танцующими, когда тела тесно сливаются воедино.

– Почему ты делаешь это? – спросила она дрожащим от волнения голосом.

– Я хочу, чтобы ты улыбалась. Скажи, что ты присоединишься ко мне за ужином, Кейт. Пожалуйста, – добавил он, заметив, что она колеблется.

Достаточно было одного этого слова, и Кейт пропала, безнадежно и всецело. Почему это происходит, она не могла сказать. Однако ей ужасно хотелось снова оказаться в его крепких объятиях и чтобы он больше не выпускал ее. Подчиняясь скорее душевному порыву, чем здравому смыслу, она ответила:

– Я присоединюсь к тебе.

Не успела она договорить, как Алек прильнул к ее губам. Руки Кейт взметнулись и обняли его за шею.

При этом она оставила без внимания упавшую простыню, забыв обо всем на свете.

Поиск по сайту: