БАШНЯ КОПЕРНИКА (1512-1516)

В предыдущей главе мы оставили Коперника в Фромборке на похоронах дяди, вармийского епископа Лукаша Ваченроде, 2 апреля 1512 г. Вероятно, еще до этой печальной даты Коперник приступил к своей работе в Фромборке, так как уже 8 ноября 1510 г. был назначен на должность канцлера капитула. Но при жизни Лукаша Коперник часто появлялся в Лидзбарке, а еще чаще сопровождал епископа в его многочисленных поездках, так что трудно сказать, где с конца 1510 по начало 1512 г. он больше проводил времени - в Фромборке или за его пределами. Но теперь на несколько лет он прочно оседает в этом небольшом городке.

Позже в посвящении папе Павлу III Коперник назовет местность, в которой ему придется провести большую часть оставшейся жизни, «удаленнейшим уголком Земли». И в самом деле, крохотный городок, расположившийся на берегу довольно обширного пресноводного водоема - Фрыского (Фришгафа) или Вислинского залива, отделявшегося от Балтийского моря двумя узкими песчаными косами, относился к числу самых северных населенных пунктов в Польше. До ближайшего соседнего городка Бранево -10 км на восток, до более крупного города, уже на территории Королевской Пруссии, Эльблонга - 30 км на юго-запад, а до епископской: резиденции Лидзбарка - почти 80. В древние времена здесь было селение пруссов. Столицей епископства городок стал в 1278 г., после того как соседнее Бранево было полностью разрушено во время одного из восстаний пруссов против своих угнетателей.

Основной достопримечательностью Фромборка и сейчас является выдающийся памятник архитектуры XIV в. - кафедральный собор, готический пресвитерий которого построен примерно в 1329-1342 гг., а зальный корпус вместе с притвором - в 1343- 1388 гг. В первой половине XV в. расположенный на возвышающемся над прибрежной равниной холме собор был окружен массивной кирпичной стеной с несколькими оборонительными башнями - в случае нужды он превращался в крепость. В мирное время в башнях размещались различные хозяйственные помещения, склады, а иногда и квартиры каноников и ксендзов.

Вскоре после окончательного переезда в Фромборк Коперник облюбовал себе северо-западную башню соборной стены. Комнату с четырьмя окнами на верхнем из трех этажей башни можно было легко оборудовать под рабочий кабинет. Самое большое окно, выходившее па север, давало хороший обзор в сторону моря. Из комнаты на втором этаже дверь выходила па широкий в этом месте гребень степы - такой своеобразный балкон под открытым небом позволял в ясные ночи проводить наблюдения в удобной обстановке, вблизи от рабочего кабинета. Так как претендентов на это помещение не было - большинство каноников предпочитало жить в удобных домиках, «куриях», расположенных вдоль внутренней стены,- капитул уважил просьбу Коперника и выделил башню в его распоряжение. И хотя со временем у него тоже появилась курия за пределами соборной ограды, башня больше подходила Копернику для занятий любимым делом - наблюдений за небом и размышлений о нем.

Но не следует думать, что занимаемое Коперником положение не требовало больших затрат времени и энергии. В условиях Вармии, где церковное управление объединялось фактически с функциями государственной власти, да к тому же в условиях постоянной угрозы со стороны беспокойного н агрессивного соседа - Орденской Пруссии, подавляющее большинство членов капитула было обременено довольно сложными, хлопотливыми и ответственными поручениями и обязанностями. Нужно было быть племянником епископа, чтобы получить возможность провести несколько беззаботных студенческих лет в кругу ученых-гуманистов под теплым небом Италии или же в блестящей свите епископа за приобщением к государственным делам. Но это время прошло, и теперь капитул как бы наверстывал упущенное, давая Копернику все более и более трудоемкие и обременительные поручения. Поручения членам капитула обычно давались на год, а потом возобновлялись или заменялись другими. Вот далеко не полный перечень тех годичных и чрезвычайных поручений, которые пришлось выполнять Копернику с 1512 г. до ухода на покой.

В разные годы он одиннадцать раз выполнял обязанности визитатора (инспектора), связанные с частыми поездками по стране и осуществлением контроля за деятельностью администрации на местах.

Семь раз им выполнялись обязанности канцлера - ведение переписки, контроль за расходованием денежных средств капитула и т. п.

В течение года осуществлял контроль над ведением нотариальных дел и выполнением завещательных распоряжений.

В течение года (когда угроза нападения со стороны Ордена стала очевидной) он был ответственным за подготовку собора-крепости к обороне.

По году он отвечал за работу строительной и продовольственной касс капитула.

В течение трех с половиной лет был администратором «общих владений» капитула в Ольштынском и Пененжском (Мельзакском) округах, что связано было с выездом на постоянное жительство в Ольштын.

Несколько месяцев исполнял он обязанности комиссара Вармии. Эта должность была создана в чрезвычайном порядке в особых условиях, когда по окончании военных действий между Польшей и Орденом на территории Вармии следовало принять меры по восстановлению хозяйства, заселению опустошенных местностей и ликвидации других тяжелых последствий вооруженного вторжения крестоносцев. Эта миссия Коперника имела важное политическое и государственное значение.

В течение полугода, во время «междувластия» от момента смерти одного епископа до вступления в должность следующего, Коперник был генеральным администратором всей Вармии. В его руках в это время сосредоточивалась вся полпота государственной и церковной власти. И это ответственейшее поручение он выполнил с честью.

Следует отметить, что к выполнению всех своих многочисленных обязанностей и поручений (а иногда они совмещались но времени) Коперник относился в высшей степени добросовестно. Все его должности имели, как правило, светский характер и не приносили дополнительных доходов. А между тем, хотя Коперник и не имел священнического сана, он мог бы без труда «добыть» себе должность, непосредственно связанную с выполнением религиозных отправлений, но не требовавшую посвящения. Такими были должности препозита, декана (главы капитульной коллегии), кустоса (хранителя соборных ценностей), кантора. Эти должности были связаны с получением дополнительных пожизненных доходов и привилегий. И выполняли их члены капитула - каноники, а во времена Коперника только один каноник из всего капитула имел священнический сан - ото был друг Коперника Тидеман Гизе, с которым мы еще не раз встретимся.

Кстати, до настоящего времени можно встретить утверждение, что Коперник был священником. Откуда пошло это заблуждение? Как ни странно, впервые прямо називал так Коперника Галилей: в письмах к Пьетро Дини и великой герцогине Тосканской Кристине, относящихся к 1615 г., Галилей указывает, что Коперник не только католик, но также священник и каноник [58]. Сейчас трудно сказать, был ли это тактический ход, предпринятый Галилеем для защиты коперниканского учения и оправдания своей приверженности к гелиоцентрической системе, или простое заблуждение. Во всяком случае маловероятно, что у Галилея были документальные основания для этого.

Документы, которые, как сначала казалось, подтверждали сообщение Галилея, были найдены уже в XX в. Итальянский историк Лино Сиджинольфи в 1920 г. опубликовал случайно обнаруженное им в Болонье нотариальное свидетельство, удостоверяющее, что Коперник временно уступает свою должность каноника. В этом документе, как сообщил Сиджинольфи, говорилось: «Николаи Коперник, сын Николая, каноник Фромборка, студент в Болонье, желающий получить ученую степень по каноническому праву, пресвитер, стоящий сейчас передо мною...» [59].

Это сообщение снова побудило многих биографов включить легенду о священническом сане в жизнеописания ученого, но в 1951 г. был обнаружен новый документ - акт опекунского совета, распорядившегося имуществом покойного Анджея Коперника, родного брата Николая, составленный 30 марта 1519 г. Среди 13 поименно перечисленных опекунов один назван священником, четыре - чиновниками в сане священников, трое - викариями, пятеро (а среди них и Николай Коперник) - просто канониками. Так где все же истина? Дополнительное исследование документа, обнаруженного Сиджинольфи, проведенное видным американским коперниковедом Эдвардом Розеном, позволило установить, что Сиджинольфи при переводе этого документа допустил грубую ошибку: одно из сокращений - «psolr» он расшифровал как «presbiter» т. е. «пресвитер», тогда как это сокращение, общепринятое в нотариальных документах того времени, означало «personaliter constitutes», т. е. «лично присутствующий». Для слова «священник» было принято сокращение «prto».

Следовательно, никаких данных для утверждения, что Коперник имел священнический сан, пет. Наоборот, многие факты противоречат этому.

К выполнявшимся Коперником обязанностям следует добавить еще его медицинскую практику - он не только лечил епископов, каноников, их родственников, но постоянно оказывал медицинскую помощь и населению, снискав себе заслуженную славу опытного эскулапа, которого знали далеко за пределами Вармии. Не следует также забывать что Коперник принимал активное участие в политической жизни страны, неоднократно выступал на прусских сеймиках. Обратив внимание на «порчу» монеты и предсказав ее последствия, Коперник развил теорию, выдвинувшую его в ряды крупнейших экономистов своего времени. Поэтому неправы те из биографов Коперника, которые стараются изобразить его как замкнувшегося в себе кабинетного ученого, оторванного от жизни народа и страны.

Но сколько бы времени ни занимали у Коперника его служебные и общественные обязанности, именно в описываемый период главным его занятием были астрономические наблюдения и размышления над ними.

Еще недавно не было сомнений в том, что все фромборкские наблюдения производились Коперником из служившей ему квартирой северо-западной башни и площадки перед пей на стене. С давних пор это сооружение так и называлось башней Коперника. Уверенность эта была основана на показаниях швейцарского физика и математика из знаменитой династии ученых Иоанна Бернулли (1744-1807), который в 1778 г. приехал в Фромборк специально, чтобы ознакомиться со следами деятельности великого астронома. Местные жители показали ему башню Коперника как место, откуда он вел наблюдения.

Но почти на 200 лет раньше, в 1584 г., здесь же с целью уточнения координат Фромборка побывал Элиас Морсиан Цимбер, представитель знаменитого датского астронома Тихо Браге (1546-1601), построившего на острове Вен в Зундском проливе лучшую в то время обсерваторию Ураниборг. Опрос местных жителей привел Морсиана к выводу, что основные наблюдения производились Коперником за пределами церковной ограды, на запад от башни, носящей его имя. Однако проведенные недавно в предполагавшихся местах раскопки никаких следов площадки для наблюдении не выявили.

И в то же время стало ясно, что площадка перед башней Коперника имела явно недостаточные размеры для размещения на ней употреблявшихся Коперником астрономических инструментов. Более того, установлено, что с этого места Коперник не мог произвести измерений параллаксов Луны, производившихся им 27 сентября 1522 г. и 7 января 1524 г., так как обзор закрывала деревянная звонница, сооруженная на ближней восьмиугольной башне еще в 1448 г. По последней гипотезе, свои наблюдения Коперник производил с площадки, расположенной в верхней части именно этой восьмиугольной башни, на которой возвышалась звонница. Там оставалось достаточно места для установки инструментов, площадка была окружена каменной оградой, защищавшей наблюдателя от ветра, с нее обеспечивался хороший обзор южной части неба. К тому же к этой юго-западной башне, называвшейся октогоном, можно было пройти из башни Коперника непосредственно по верхнему обрезу стены.

Из большого количества наблюдений, выполненных Коперником в течение его деятельности, до нашего времени сохранились сведения о 63, из них 51 было выполнено в Вармии - в основном в Фромборке, 9 - в Италии и 3 - в Кракове. Из этих наблюдений на долю Солнца приходилось 15, Луны - 12, планет (Венеры, Марса, Юпитера и Сатурна) - 29, на определение географической широты - 3, на долю звезд - 3 и комет - 1.

Какими же инструментами пользовался Коперник для своих наблюдений? Следует сразу же сказать, что к его времени инструментальная техника астрономических наблюдений ушла ненамного вперед по сравнению с античными временами. Представление о значительной части арсенала современного Копернику астронома-наблюдателя может дать старинная гравюра из книги об инструментах) П. Апиана «Instrument Bucli» (Ingolsladt, 1533). Если не считать такого «инструмента», как рука с расставленными большим и указательным пальцами (а), здесь изображены следующие приборы: два вида квадрантов - квадрант Апиана (b) и солнечный квадрант (с) - употреблялись для измерения высот небесных светил; так называемый «посох Якова» (d) - для измерения угловых расстояний между двумя точками; гороскопий Аппана (е) - для определения угла наклона эклиптики; горометр, или звездные часы (f). К этим приборам следовало бы добавить армиллярную сферу, или армиллу,- прибор для определения экваториальных или эклиптических координат небесных светил, трикветрум, или параллактический инструмент, который служил для определения зенитных расстояний звезд, астролябию и торкветум, упрощенную армиллу.

До изобретения телескопа было еще далеко, не существовало еще и наилучших для дотелескопической астрономии инструментов Тихо Браге, с помощью которых точность астрономических наблюдений была доведена до 1-2 минут. Не было у Коперника возможности получить и относительно совершенные инструменты, употреблявшиеся, скажем, нюрнбергскими астрономами Бернардом Вальтером (1430-1504) и Иоанном Шонером (1477-1547); не было в его распоряжении и механических мастерских, где можно было бы самому изготовить высокоточные инструменты.

Наиболее известным прибором, которым пользовался Коперник, был трикветрум, параллактический инструмент,- именно за работой с ним изображен Коперник на известной картине Яна Матейко. Вот как описывает собственноручно изготовленный им из пихтовой древесины прибор сам Коперник в XV главе четвертой книги «О вращениях небесных сфер»: «Параллактический инструмент состоит из трех линеек, две из которых равной длины имеют самое меньшее четыре локтя, а третья несколько длиннее. Эта последняя и одна из первых линеек соединяются с краями третьей посредством точно просверленного отверстия, в которое вставляются оси, или колышки, приспособленные так, чтобы обе линейки, двигаясь в одной плоскости, очень мало шатались в своих соединениях. На более длинной линейке начиная от центра ее соединения по всей длине вырезается прямая линия, из которой точнейшие образом откладывается длина, равная расстоянию между соединениями. Эта длина делится на тысячу или более (если возможно) равных частей, причем деление продолжается в таких же частях и далее, пока не дойдет до 1414 частей, стягивающих сторону квадрата, могущего быть вписанным в круг, радиус которого составляет тысячу частей. Все остальное, что превысит эту длину, может быть отрезано как излишнее.

Затем на другой линейке от центра ее соединения проводится линия, равная тысяче упомянутых частей, или расстоянию между центрами соединений. Сбоку ее находятся прикрепленные к пей зрительные трубочки, как в диоптрах, через которые может проходить луч зрения. Они должны быть так между собой согласованы, чтобы их отверстия очень мало отклонялись от линии, начертанной на длине линейки, по находились на одинаковом от нее расстоянии. Нужно также позаботиться, чтобы эта линия, протянутая своим концом к более длинной линейке, могла касаться разделенной прямой па ней так, что все эти линейки составили бы равнобедренный треугольник, основанием которого была разделенная на части прямая.

После этого устанавливается и укрепляется гладко обструганный кол с правильным крестообразным сечением; к нему линейкой, па которой находятся обе связи, прикрепляется описанный инструмент; это делается при помощи каких-нибудь петель, в которых он мог бы вращаться наподобие двери, однако так, чтобы прямая линия, проходящая через центры отверстий, всегда стояла точно по отвесу и направлялась к полюсу горизонта (т. е. к зениту.- Авт.), представляя как бы ось последнего.

Если требуется определить расстояние какого-нибудь светила от полюса горизонта, то наводим на это светило трубочки подвижкой линейки. Придвигая снизу линейку с разделенной прямой, можем определить, сколько частей стягивают угол, заключенный между лучом зрения и осью горизонта. Зная, что диаметр круга имеет 20 тысяч таких частей, по таблице хорд получим искомую дугу большого круга между светилом и полюсом горизонта» [60].

Мы описали бы трикветрум немного иначе. Инструмент состоит из внутриколенной стойки АС, рядом с которой подвешен отвес. К стойке па шарнирах прикреплены линейки Л В и СВ, причем длины АС и ВС, образуя стороны равнобедренного треугольника, должны быть равны. Линейка ВС снабжена диоптрами; ее конец может скользить вдоль линейки АВ, на которой нанесены деления, равные тысячным долям линейки АС. У Коперника новым по сравнению с описанным еще Птолемеем трикветрумом является более длинная линейка АВ, содержащая 1414 частей, т. е. 1000 √ 2.

Следует признать, что после смерти Коперника все его вещи, и в том числе описанный прибор, с большой заботливостью сохранялись на его квартире в башне. Через 40 с лишним лет после его смерти, когда в Фромборк в 1584 г. прибыл один из помощников Тихо Браге астроном Морсиан, тогдашний вармийский епископ Иоанн Гановий послал с ним коперниковский трикветрум в подарок Тихо Браге, слава которого уже гремела во всей Европе и дошла до Вармии. Браге, хоть и не признавал гелиоцентрической системы Коперника (и тем не менее его чрезвычайно тщательно и точно проведенные астрономические измерения объективно способствовали утверждению учения Коперника, так как послужили базой для вывода Кеплером его знаменитых законов движения планет), относился к его памяти с глубочайшим уважением и в день получения драгоценного для него дара сочинил восторженную оду в честь великого астронома, перевод которой с латинского языка на русский, выполненный Ф. Е. Коршем, мы воспроизводим:

«Тот муж, подобного которому веками

Рождает к доблестям ревнивая Земля,

Какого для себя родить чуть могут сами

Светила, хоть они небесные поля

Чрез сколько полюсов и центров пробегают

Кругами без числа и устали не знают,-

Тот, Солнцу кто сказал: «Сойди с небес и стой!»,

Кто Землю па небо, Луну на Землю вскинул

И, весь перевернув порядок мировой,

Скреп мира не расторг нигде и не раздвинул,

А проще не в пример представил и стройней

Нам твердь, знакомую по опыту очей,-

Тот муж - Коперник сам, кого я разумею,

Вот эти палочки, в простой сложив прибор

И им осуществив столь дерзкую затею,

Законы наложил на весь небес простор.

Светила горние во славе их теченья

Кусочкам дерева ничтожным подчинил,

К самим проник богам, куда со дня творенья

Рок смертным всем почти дорогу возбранил.

Каких преодолеть преград не может разум?

Нагроможденные когда-то Пелион

И Осса [61] с Этною, Олимп с другими разом

Горами многими вотще со всех сторон -

Свидетели тому, что силой тела дикой

Гиганты мощные, но слабые умом

Не досягнули звезд. Он, он один, великий,

Искавший помощи лишь в разуме своем,

Не мышцы крепкие, а тоненькие жерди

Орудием избрав, возвысился до тверди.

Каких могучих здесь произведенье дум!

Хотя по веществу в нем стоимости мало,

Но золото само, когда б имело ум,

Такому дереву завидовать бы стало» [62].

Второй прибор, употреблявшийся Коперником для определения угла наклона эклиптики, «гороскопий», солнечные часы, разновидность квадранта, описывается самим Коперником так:

«Приготовляется четырехугольник из дерева или лучше из какого-нибудь другого более твердого материала... Одна из поверхностей этого четырехугольника должна быть выровнена самым тщательным образом и иметь достаточную для нанесения делении ширину... Из одного угла как из центра описывается четверть круга... Она делится на 90 равных частей, которые затем подразделяются на 60 минут или на сколько возможно, Затем в центре прикрепляется цилиндрический очень хорошо обточенный гномон так, чтобы он, будучи перпендикулярен к этой поверхности, немного над ней возвышался - на ширину пальца или меньше.

Когда этот инструмент будет приготовлен, надлежит нанести меридианную линию па вымощенной площадке в горизонтальной плоскости, тщательно выровненной так, чтобы она не имела наклона ни в какую сторону. На этой площадке описывается круг, и в его центре ставится гномон. Наблюдая за некоторое время до полудня, отмечаем место, в котором конец тени коснется круга. То же самое сделаем и после полудня и находящуюся между двумя отметками дугу делим пополам. Прямая, проведенная через центр и точку деления совершенно точно укажет нам направления па полдень и на север.

На этой линии, как на основании, воздвигается плоскость построенного постоянного прибора и закрепляется по отвесу... Таким образом плоскость инструмента будет проходить через меридианный круг.

После этого в дни летнего и зимнего солнцестояния производится наблюдение над тенями полуденного Солнца, падающими от упомянутого указателя или цилиндрика в центре... положение центра тени точнейшим образом отметим в градусах и минутах...

Дуга окружности между двумя отмеченными тенями, соответствующими летнему и зимнему солнцестояниям, определит нам расстояние между тропиками... Взяв половину этой дуги, мы найдем, насколько тропики отстоят от равноденственного круга (т. е. экватора. - Авт.), а затем и угол наклона равноденственного круга к тому, который проходит через середину знаков зодиака (эклиптики.- Авт.)» [63].

Для определения шпроты и эклиптической долготы Луны и планет Коперник имел в своем распоряжении армиллярную сферу. Как и другие его инструменты, она была весьма искусно изготовлена из пихтовой древесины, причем изготовление из дерева шести концентрических колец - основных частей этого инструмента - представляло определенные трудности; впрочем, технология деревообработки, в том числе и токарные работы по дереву, уже тогда были доведены до весьма высокой степени совершенства. Первое из этих колец (внешнее, наибольшее по диаметру) закреплялось па подставке, устанавливалось в плоскости меридиана, остальные, связанные с первым шарнирно, устанавливались в плоскостях экватора, эклиптики, других меридианов и т. д.

Астрономические наблюдения были начаты Коперником, как мы знаем, еще в Италии. Они были продолжены, правда в ограниченных размерах, в Лидзбарке. Так, нам известны выполненные там в ночь на 7 октября 1511 г. наблюдения полного затмения Луны, Марса в противостоянии. Но с особой интенсивностью он развернул их теперь в Фромборке, несмотря на все неудобства из-за большой широты этого места (52°22'), что затрудняло наблюдения планет, и из-за частых туманов с Вислянского залива, значительной облачности и пасмурного неба над этой северной местностью. Среди выполненных в это время наблюдений в книге «О вращениях» Коперник упоминает, в частности, наблюдение Марса в противостоянии 5 июня 1512 г., определение положения Сатурна 25 февраля 1514 г., наблюдение Сатурна в противостоянии 5 мая 1514 г. Как раз к этим наблюдениям относится заметка па последней странице упсальских записей: «Марс превышает расчет более чем па 2 градуса, Сатурн расчет превышает на 1,5» градуса».

Кроме перечисленных, Коперником в 1515/1516 г. был выполнен полный цикл наблюдений движения Солнца за один год для уточнения величины тропического года, т. е. промежутка времени между двумя последовательными прохождениями Солнца через точку весеннего равноденствия. Для чего это ему понадобилось?

Дело в том, что увлечение Коперника астрономией не было секретом для его коллег по капитулу и большинство каноников не могло не испытывать уважения к столь обширным познаниям их товарища в весьма темпом и непостижимом для них деле. Но лишь отдельные члены капитула, и в их числе сам декан, уже не раз нам встречавшийся Бернард Скультети, знавший Коперника еще по Италии и поддерживавший с ним теплые, дружеские отношения, имели некоторое представление о глубине его астрономических познаний. В это время Скультети уехал в Рим па очередной собор католической церкви, названный Латеранским. В числе других вопросов, подымавшихся па соборе, стоял и вопрос о реформе календаря: уже давно заметили, что действительное время весеннего равноденствия перестало совпадать с календарным. Это обстоятельство было вызвано тем, что общепринятый тогда христианскими церквями юлианский календарь не был идеально точным; его погрешность достигала одного дня в 128 лет и к XVI в. достигла уже десяти суток, считая с 325 г. н. э., когда этот календарь был принят на Никейском соборе.

На Латеранском соборе была создана специальная комиссия по календарной реформе под руководством ученого и церковного деятеля Павла Миддельбургского. Эта комиссия обратилась ко многим университетам и государственным деятелям с просьбой прислать свои соображения по поводу календарной реформы. Видимо, Скультети познакомил Павла Миддельбургского с характером астрономических исследований Коперника и тому было послано приглашение принять участие в соборе или же высказать свое мнение по поводу реформы календаря. Вот это обстоятельство и заставило Коперника заняться наблюдениями годичного движения Солнца и попытаться точно определить продолжительность тропического года. Тогда Коперник пришел к выводу, что поправление календаря преждевременно, так как недостаточно изучены видимые движения Солнца и Луны.

К вопросу о реформе календаря мы еще вернемся в отдельной главе.

В описываемый период пребывания в Фромборке была завершена важная работа Коперника, известная ныне под названием «Commentariolus» - «Малый комментарий». Она при его жизни так и не была напечатала, но попала в списках к некоторым из друзей и знакомых Коперника. Первое достоверное сообщение о существовании этого произведения мы встречаем у Тихо Браге, который пишет, что получил его копию в 1575 г. от доктора медицины и большого любителя астрономии, чеха Тадеуша Гаека. Точное название этого произведения неизвестно, оригинал его исчез бесследно, но в последней четверти XIX в. были обнаружены две его копии, из которых мы можем получить отчетливое представление об эволюции взглядов Коперника на строение планетной системы в то время.

Рассмотрению этого произведения мы также посвятим отдельную главу, пока что ограничимся несколькими предварительными замечаниями. В «Малом комментарии» утверждается, что все пути планет идут вокруг Солнца, вблизи которого находится центр мира, что Земля является одной из планет, обращающихся вокруг Солнца, что она также вращается вокруг своей оси и является центром орбиты Луны.

Богатый в смысле полученных научных результатов пятилетний период жизни Коперника с апреля 1512 по конец 1516 г. был относительно беден внешними событиями. Лишь в начале и конце его происходили события, достойные упоминания.

Первое из них было связано с выборами преемника Лукаша. Сразу же после похорон Ваченроде капитул поторопился избрать епископом Фабиана Лусянского, происходившего из Гданьска и поляка только по матери, король же Сигизмуид желал видеть па «ключевой» епископской кафедре коренного поляка, кого-нибудь из представителей высшего духовенства Кракова. Но, несмотря на протесты короля и его упоминание о своем праве требовать на этом посту «приятной ему особы», капитул упорствовал. Тогда па Петроковском сейме, па котором присутствовали Коперник, Бернард Скультети и Тидеман Гизе, впоследствии сыгравший важную роль в создании и издании основного сочинения Коперника, король заставил капитул принять новый порядок выборов епископа. Из представленного списка король выбирает четыре «приятные ему» особы, из которых капитулом и избирается уже епископ. Капитул пытался протестовать и пожаловался в Рим па ущемление своих прав. Увидев, что дело заходит слишком далеко, Фабиан поторопился признать новый порядок выборов, но обратился к королю с униженной просьбой согласиться па его избрание. В конце концов Сигизмунд тоже пошел на уступку, и Фабиан сохранил епископскую кафедру за собой.

По своей натуре Фабиан был человеком слабохарактерным и мягким, не чета властному и крутому Ваченроде. И политическая его ориентация была иной, чего, видимо, и опасался король,- если Лукаш всячески защищал польские интересы и был решительным противником Ордена, Фабиан придерживался нейтральной политики. Этим не замедлили воспользоваться крестоносцы. Впрочем, изменению их политики по отношению к Вармии способствовали и политические изменения в самой Польше.

Начиная с правления короля Александра с 1501 г. в Польше быстро происходит процесс ограничения королевской власти сенатом, находившимся в союзе с шляхтой. В 1501 г. из под юрисдикции короля выделяется монетное дело, в 1504 г. под надзор сената переходят коронные, т. е. королевские, земли; назначения капитула и подкапитула должны происходить «по совету сената». В 1505 г. принимается конституция, по которой в будущем ни король, ни его наследники без общего согласия сената и представителей воеводств («земских послов») не могут принимать никаких новых постановлений (отсюда и название самой конституции «nihil novi» - «ничего нового»). В руках короля оставалась судебная и административная власть - финансы, войско, аппарат управления страной. Следующий польский король Сигизмунд (Зыгмунт) I пытался укрепить королевскую и государственную власть, но безуспешно, так как натолкнулся на противодействие сеймов. Как раз в 1512 г. окончилась неудачей и его попытка создать регулярную армию - как и прежде, войско комплектовалось или из наемников, или же из «посполитого рушения» (общего ополчения), собиравшегося очень неохотно, неисправно и медленно. Наконец дело дошло до того, что в 1530 г. краковский сейм, признав королевича Сигизмунда - Августа, последнего представителя династии Ягеллонов, наследником польского престола, объявил в дальнейшем польский престол выборным.

Ослабление польской власти не могло не отразиться па прусских делах. С 1498 г. тевтонские магистры отказывались приносить присягу польскому королю, в 1511 г. дело едва не дошло до войны. До 170 открытой войны не дошло, по необъявленная война, начавшись еще до этого, не прекращалась, а, наоборот, усиливалась из года в год. Конные отряды вооруженных разбойников рыскали по землям Вармии, граничившим с Орденским государством, грабили население, уничтожали имущество и посевы, калечили, а подчас и убивали людей. Естественно, что Вармия, не имевшая постоянных вооруженных сил, оказалась в тяжелом положении, из которого пи епископ, ни капитул не видели выхода. В конце концов капитулом было принято решение направить письмо королю Сигизмупду I с просьбой об оказании военной помощи. Письмо это, по преданию, было написано самим Коперником 15 июля 1516 г., и, хотя новейшие исследования авторство Коперника оспаривают [64], мы приводим этот документ, в составлении которого Коперник, во всяком случае, принимал самое деятельное участие. Вот текст этого письма:

«Светлейший и яснейший Государь,

Король и милостивый господин!

После должного упоминания о нашей привязанности и готовности к нижайшим услугам.

Мы не раз желали пожаловаться Вашей Светлости на паши обиды, но сдерживал нас стыд некий и Величье священного Вашего имени, к которому мы должны обращаться чаще с выражением почтения, чем по делам. Теперь, однако, и трудность нашего положения, и тяжесть происшедшего, и даже сама честь Вашего Королевского Величества вынуждают нас жалобами и просьбами нашими беспокоить упомянутую Вашу Светлость, запятую другими важными государственными делами.

В самом деле, не является тайной, какие оскорбления мы выдерживаем уже полных семь лет от дерзости злодейских людей. И поскольку мы и паши подданные подвергаемся преследованиям огнем, мечом, вторжениями и разбоем от все возрастающего числа врагов, то мы как бы попали в неволю так, что даже и часа не можем безопасно провести в наших жилищах, расположенных в открытом поле и открытых для злодеяний разбойников. Даже храмы божьи и святыни мы едва можем защитить от насилия и едва можем творить ту справедливость, которую мы очень редко получаем от других.

Мы надеемся, что Вашему Величеству и без нас известно, откуда идут все наши беды, ибо не остается неизвестным, в каких местах эти грабители получают поддержку, где они вооружаются против нас и куда возвращаются с добычей. Мы же пока превозмогали это терпением, ибо, занимаясь духовными делами, мы не имеем опыта в военном ремесле.

Но на генеральном сейме в Эльблонге было недавно решено, что для уничтожения этой напасти все должны взяться за оружие. Зная, что постановление было принято в соответствии с Указом Вашего Величества, мы не уклонились ох этой обязанности и даже стали первыми мстителями за эти злодеяния. Когда в начале этого месяца на нашей земле подданный Вашего Величества, житель Эльблонга, подвергся па большой дороге нападению восьми разбойников и по отсечении обеих рук был лишен всякого имущества, то наш бургграф, сейчас же собрав небольшой отряд из наших подданных и идя по следам кровожадных злодеев, углубился почти на шесть миль в земли Ордена, настиг их прежде, чем они успели укрыться под кровлей, когда они делили добычу в какой- то рощице на краю болота, и захватил одного из них, дворянина из Маркин, тогда как остальные спаслись бегством. Захваченный вместе со всей добычей, лошадьми и оружием грабителей был доставлен в Эльблонг после того, как было получено разрешение на это от рыцаря, в чьем владении была эта местность, хотя в этом случае в разрешении и не было необходимости.

Теперь же этот рыцарь жалуется, что потерпел обиду (может, понимая, что и ему угрожает это дело), жалуется и комтур в Балге, и даже сам светлый господин Великий магистр требует и принимает все меры для того, чтобы пойманный этот разбойник со всей отнятой добычей был приведен в Валгу, о чем почтеннейший господин Его Преосвященство уже подробно сообщил Вашему Величеству.

После этого разбойники еще яростнее, чем прежде, подымают голову против нас. Если раньше они угрожали нашим поселениям, то теперь обратились против пас, оскорбляя нас всяческими провокациями, бранью и угрозами. Мы видим теперь, что нам со стороны господина Великого магистра угрожают теперь настоящая опасность и насилие, бороться с которыми у нас, делом которых является молитва, а не война, нету сил и возможности. Мы обращаемся к Вашему Величеству с просьбой о помощи, к чему нас склоняет Ваше врожденное милосердие, наша невиновность в этом деле, опасность, угрожающая нашей церкви, которая в лице Вашего Величества всегда имела и имеет самого благородного покровителя.

Итак, униженно заклинаем Ваше Величество воспрепятствовать этим разбойным намерениям Вашим королевским разумом и настойчивостью, оградить своей защитой нашу церковь и нас самих, неустанно молящихся о благополучии нашего королевства, приносящих верпую службу и саму жизнь нашу Величеству Вашему, которого мы чтим как нашего милостивейшего государя.

Из Вармии 22 июля 1516 года Светлейшего Королевского Величества Вашего Покорные и преданные капелланы Вармийского капитула» [65].

Следует отметить, что, составляя это письмо, члены капитула, и Коперник в их числе, не могли не испытывать больших затруднений и должны были проявить большой дипломатический такт: как-никак Великий магистр Ордена приходился племянником польскому королю и, говоря о нем, нужно было выбирать слова и выражения со всей тщательностью и осторожностью. Тем более должка пас удивить энергичность этого протеста и то, с какой откровенностью разоблачаются истинные виновники чинившихся па Вармийских землях насилий и грабежей.

Таким образом, обстановка в Вармии накалялась и дело шло к открытой войне. И вот в этих условиях капитул избирает 3 октября 1516 г. Николая Коперника па новую должность, связанную с длительным выездом из Фромборка, должность, которая в связи с приближавшейся военной угрозой делалась особенно трудной и ответственной. Дело в том, что часть принадлежавших капитулу земель и управлявшихся им местностей располагалась в значительном удалении от Фромборка, была отделена от него землями, находившимися под непосредственным управлением епископа. Часть этих земель, расположенных в восточной Вармии, в районе Ольщтына и Мельзака (ныне Пененжно), управлялась специально избираемым из среды членов капитула «администратором общих владений» с резиденцией в Ольштыне. Но прежде чем мы последуем за новым администратором Николаем Коперником в Ольштын, нам придется глубже познакомиться с тем, что было им достигнуто в Фромборке, а этого нельзя сделать, не рассмотрев, хотя бы кратко, историю развития представлений о небесных телах и явлениях до Коперника.

ПЛАНЕТНЫЕ СИСТЕМЫ ДО КОПЕРНИКА

Мы рассмотрели, какими путями Коперник подходил к своему открытию, теперь следует остановиться па том, как человечество в своем развитии представлений о планетной системе подошло к исходным позициям Коперника, иными словами, окинуть взором историю планетной астрономии от древнейших времен до построения коперниканской теории.

Употребляемые сейчас названия планет - имена богов древних римлян - это латинские переводы их греческих имен: Меркурий - греч. Гермес, Венера - Афродита, Марс - Арес, Юпитер - Зевс, Сатурн - Крон. Эти греческие имена богов были «присвоены» планетам примерно в середине IV в. до и. э.- об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что древнегреческий философ Аристотель, живший с 384 по 322 г. до н. э., употреблял уже эти новые, «божественные», имена планет, тогда как его учитель Платон (427-347 г. до н. э.) пользовался еще старыми, пифагорейскими их названиями. Так как эти пифагорейские названия планет были известны Копернику, приведем их здесь: это Стильбон (Меркурий), Фосфор и Геспер (Венера утром и вечером), Пироент (Марс), Фаэтон (Юпитер) и Файнон (Сатурн). В свою очередь греческие названия были переводами с вавилонского: Гермес - вавилонское Набу - бог-покровитель Борсиппы, предместья Вавилона, бог письменности и торговли; Афродита - Иштар - богиня плодородия и любви; Арес - Нергал - бог войны и чумы; Зевс - Мардук - бог-покровитель Вавилона; Крон - Нинурта - бог осеннего Солнца и бог-покровитель Ниннура, древней шумерской столицы.

Но и эти названия не были новыми. За исключением Иштар, «божественность» которой признавалась еще в III тысячелетии до н. э. (она вместе с богом Луны - Сипом и богом Солнца - Шамашем составляла божественную троицу), вавилонские «божественные» имена планет стали употребляться примерно в VII-VI вв. до н. э., в эпоху нововавилонского царства, когда самая яркая после Венеры - Иштар планета Юпитер получила имя Мардука - бога-покровителя столицы этого государства. Присвоение планетам имен богов именно в то время легко объясняется: когда многочисленные боги больших и малых государств не смогли защитить своих подопечных от разраставшейся Персидской империи, роль их пришлось ограничить объявлением велений рока, поместив их для этого на планеты, расположение которых на небосводе и должно было определять судьбы целых народов и отдельных людей. Как раз к этому времени относится широкое распространение астрологии.

К этому времени уже была точно определена продолжительность тропического года и лунных месяцев, что позволило правильно отрегулировать лунно-солнечный год (19-летний цикл), который до сих пор сохранился в еврейском, а также в христианском («пасхальном») календаре; были выработаны математические методы, необходимые для предвычисления будущих астрономических событий,- таким образом было установлено одно из существенных положений современной науки, а именно, что естественные процессы могут быть выражены при помощи математических формул.

Несовершенство вавилонской астрономии заключалось в том, что она, умея достаточно точно предсказывать наступление отдельных астрономических событий, не ставила вопроса об их физической сущности, не рассматривала всего процесса непрерывного движения планеты - иными словами, ее интересовала только математика, но не механика планетных движений.

Вопрос о механике движений планет был поставлен греческими астрономами. Они стремились найти механизм, с помощью которого можно было бы воспроизвести все движение данной планеты, рассматриваемой как некая материальная точка. Так как все объекты надлунного мира считались совершенными, неизменными и вечными, предполагалось, что предполагалось, что и их естественное движение должно быть тоже неизменным и вечным, т. е. круговым и равномерным. Поэтому Платон поставил перед своими учениками задачу - представить движение планет как комбинацию равномерных круговых движений или вращений (в то время, как мы знаем, круговое движение точки еще не умели отличать от вращения). Эта задача была решена младшим современником Платона Евдоксом Книдским (приблизительно около 360 г. до н. э.). Все движения планет он получал сложением равномерных вращений ряда сфер, па поверхности которых находились планеты; центры этих сфер совпадали с центром Земли (так называемые гомоцентрические сферы). Суточное движение неподвижных звезд представлялось в виде вращения сферы, которое совершалось с периодом в одни сутки вокруг оси, проходящей через полюсы Земли. На поверхности этой сферы выделялся большой круг - траектория годового движения Солнца (эклиптика). Чтобы описать движение Солнца по эклиптике, надо было поместить его на экваторе еще одной сферы, которая вращалась бы вокруг оси, проходящей через полюсы эклиптики. Совокупность двух этих вращений и представляла видимое движение Солнца по небесному своду в течение года.

Примерно таким же образом определялось движение Луны. Осложнение заключалось лишь в том, что ее орбита не совпадала с эклиптикой и, кроме того, точки ее пересечения с эклиптикой перемещались по эклиптике с периодом примерно в 19 лет. Это требовало введения уже трех сфер, которые вращались с периодами соответственно в одни сутки, в один год и в 19 лет, и еще одной сферы, на экваторе которой помещалась Луна. Эта сфера, вращаясь вокруг полюсов лунной орбиты с периодом в один лунный месяц, заставляла Луну перемещаться по ее орбите тоже за один месяц. У остальных планет движение рассматривалось только по долготе, поэтому эклиптику можно было считать орбитой планеты. Зная сидерический (звездный) период движения планеты, можно было представить ее среднее движение по эклиптике также в виде сложения движений трех сфер: одной - для суточного движения, другой - для годового и третьей - для движения по эклиптике планеты с периодом, равным времени сидерического движения. Чтобы получить истинное движение планеты, надо было добавить перемещение планеты относительно ее среднего положения - это перемещение можно было рассматривать как гармоническое колебание с центром в среднем положении. Поскольку такое перемещение получалось вследствие того, что планета наблюдалась с движущейся Земли, период этого колебания можно было принять равным одному году, а амплитуду - равной наибольшему отклонению планеты от своего среднего положения.

Построения Евдокса были проверены его учеником Каллипом, и полученные результаты одобрены самим Аристотелем. Это обстоятельство привело к тому, что теория гомоцентрических сфер была принята арабскими философами, в частности Ибн-Рушдом (Аверроэсом), а после них и средневековыми схоластиками. Она нашла последователя даже во времена Коперника - это был уже упоминавшийся нами итальянец Джироламо Фракасторо.

Однако система Евдокса имела и существенные недостатки. Так как каждая планета двигалась по сфере, центром которой являлась Земля, то во.все время движения, находясь на одинаковом расстоянии от Земли, планета должна была сохранять одинаковую яркость. Но это в действительности не имело места для самой яркой планеты - Венеры, на что обратил внимание ученик Платона Гераклид Понтийский (ок. 300 г. до п. э.). Учитывая, что Венера не может удаляться от Солнца более чем на 45 град., Гераклид предположил, что она должна вращаться вокруг Солнца; таким образом, ее расстояние от Земли меняется, а это отражается и на ее яркости. То же самое имело место п для Меркурия. Мнение, что обе эти планеты вращаются вокруг Солнца, сохранялось до конца Римской империи.

Третьей «непослушной» планетой оказался Марс, который, находясь в противостоянии с Солнцем, имел гораздо большую яркость, чем в соединениях. Так как эти противостояния и соединения могли происходить в любых местах зодиака, это означало, что орбита Марса должна охватывать не только Землю, но и Солнце. Этому можно было дать двоякое объяснение: или Марс должен вращаться вокруг Солнца, а Солнце вокруг Земли, или же Земля, находясь между Солнцем и Марсом, должна вращаться вокруг Солнца.

Такое заключение было очевидным для другого великого астронома античности - Аристарха Самосского, жившего в первой половине III в. до н. э. Наблюдая время прохождения Луны через тень Земли в течение лунного затмения, он установил, что у конуса тени, которую Земля отбрасывает от Солнца, вершина лежит вне отрезка, соединяющего центры Земли и Солнца. Поскольку этот конус представляет собой общую обертывающую для сфер Земли и Солнца, диаметр Солнца должен быть больше диаметра Земли примерно в отношении 19 к 3, а расстояние от Земли до Солнца примерно в 20 раз больше расстояния от Земли до Луны. Это в свою очередь приводит к выводу, что объем Солнца должен быть примерно в (19/3)3 раз больше объема Земли, а если так, то гораздо более вероятно, что Земля должна вращаться вокруг большего тела - Солнца, а не наоборот. Так родилась первая гелиоцентрическая модель строения Солнечной системы.

Почему же в дальнейшем развитии астрономии она не удержалась? Дело в том, что модель Аристарха основана па несовместимых предположениях: 1) все небесные светила должны вращаться вокруг некоторого центрального тела; 2) все движения планет вокруг этого тела должны быть равномерными.

Однако уже предшественники Аристарха, афинские астрономы Метоп и Евктемон (середина V в. до н. э.), знали, что продолжительность астрономических времен года (от равноденствия до солнцестояния и обратно) неодинакова. От весеннего равноденствия до летнего солнцестояния проходит 93 дня, от этого солнцестояния до осеннего равноденствия - 90 дней, столько же от осеннего равноденствия до зимнего солнцестояния, а от зимнего солнцестояния до весеннего равноденствия 93 дня. В V в. до н. э. этими отклонениями можно было пренебрегать, считая их лежащими в пределах ошибки наблюдений, но когда стали известны более точные вавилонские наблюдения (это было около 200 г. до н. э.), стало ясно, что эти отклонения действительно существуют, и второе основное положение Аристарха о равномерном движении планет оказалось неверным.

Но равномерность круговых движений небесных тел считалась основным законом их естественных движений, причем так думали и во времена Коперника. Чтобы спасти эту аксиому, Гиппарх около 150 г. до п. э. предположил, что эта неравномерность является только кажущейся и происходит оттого, что мы наблюдаем движения светил не из центра их орбит, а из какой-то другой точки, иными словами, что центр Земли не является центром вращений планет. Таким образом, Гиппарх пожертвовал первой аксиомой Аристарха Самосского, заставив планеты вращаться не вокруг материального тела (Земли), а вокруг некоторой геометрической точки, положение которой он и определил. Соответствующая орбита светила получила название эксцентра.

Любопытно, что через 1800 лет после Гиппарха Кеплер пришел к диаметрально противоположному решению: оп заставил планеты вращаться вокруг материального тела (Солнца), но не по окружностям, а по эллипсам, и вдобавок с изменяющейся скоростью.

Итак, Гиппарх разработал теорию видимого движения Солнца вокруг Земли по эксцентру. Теория движения планет была получена через 300 лет после пего (александрийским астрономом Клавдием Птолемеем около 150 г. н. э.). Но культурная атмосфера в это время была уже другой. В предшествующую эпоху астрология уже существовала (она была основой философской системы стоиков), но в чистую пауку еще не вторгалась; была сильна материалистическая школа эпикурейцев, продолжали работать последователи Аристотеля и Платона. Уже была создана тригонометрия, как плоская, так и сферическая, улучшены вавилонские методы расчета планетных движений, начинала формироваться алгебраическая математика, достигшая расцвета позже, в деятельности Диофанта, в III в. и. э. Теперь же, когда начался упадок Римской империи, мистика и астрология стали господствовать повсюду. Не уберегся от нее и Птолемей, астрологические труды которого пользовались большой известностью. Следы астрологии (правда, только следы) внимательный читатель может найти даже в его знаменитом произведении «Альмагест». Наиболее заметно это сказалось в том, что у Птолемея Земля - центр, вокруг которого должны вращаться все планеты, в том числе и Венера с Меркурием.

Схема Птолемеевых расчетов движения планет заключалась в следующем. Птолемеи исходил из некоторого среднего равномерного движения планеты, к которому прибавлялись поправки, так называемые неравенства. Основных поправок было две. Одна из них вызывалась тем, что в действительности планета движется по эллипсу, поэтому в различных местах орбиты меняется ее скорость. Эта поправка называлась неравенством в отношении зодиака и исправлялась путем введения эксцентра (или деферента). Другая поправка появлялась вследствие того, что наблюдения велись с движущейся Земли, поэтому планета совершала то прямое движение (против часовой стрелки), то обратное, а в некоторых точках останавливалась - получалось так называемое стояние. Эта поправка носила название неравенства относительно Солнца и исправлялась по методу Гераклида при помощи введения дополнительной окружности - эпицикла, центр которой перемещался по эксцентру, в то время как сама планета совершала движение по эпициклу.

Напомним, что до Птолемея рассматривали только движение планет по долготе, он же создал методику Объяснение видимых попятных и петлеобразных движений планет по Птолемею. Планета П движется по эпициклу, центр которого перемещается по эксцентрической окружности с центром в Ц (Земля находится в эксцентре З). Образующаяся при сложении этих движений траектория выделена жирной линией

расчета движения планет по широте, которая, между прочим, была почти полностью принята Коперником. Можно поставить вопрос о точности, которую обеспечивала методика Птолемея, т. е. сравнить положение планеты, вычисленное Птолемеем, с тем, которое можно рассчитать современными методами при помощи специальных астрономических таблиц. Результаты получаются почти совпадающими.

Казалось, что астрономы должны были бы радоваться, но тут случилось непредвиденное. В предшествовавший период развития астрономии были усовершенствованы инструменты, появились армиллы, при помощи которых можно было измерять па небе углы в различных плоскостях, разработана астрономическая терминология (долгота, широта, меридианы, параллели, склонение, прямое восхождение и т. д.), принят вавилонский способ измерения углов в градусах, минутах и даже секундах. Еще около 300 г. до и. э. астрономы Аристилл и Тимохарис произвели инвентаризацию звезд, переписав их названия и установив координаты - широту и долготу - каждой. Через 150 лет Гиппарх повторил определение координат п обнаружил любопытное явление: в то время как шпроты практически остались неизменными, долготы светил увеличились примерно на 2 градуса, что, конечно, далеко превышало допустимые пределы погрешностей. Эта работа была еще раз проделана Птолемеем, причем оказалось, что отмеченное Гиппархом явление, так называемая прецессия (или предварение равноденствий), действительно существует и долгота неподвижных звезд изменяется примерно па 1 градус в столетие - неподвижные звезды оказались движущимися! Астрономы последующих четырнадцати веков - от Птолемея до Коперника - получили трудную задачу: как объяснить это движение?

Для астронома средневековья после Птолемея планетная система рисовалась в следующем виде.

Землю окружают семь планетных сфер: Луны, Меркурия, Венеры, Солнца, Марса, Юпитера и Сатурна - с необходимыми для осуществления их движения эксцентрами и эпициклами; сферы иногда понимались как чисто геометрические (идеальные), по иногда также и как материальные. Эти планетные сферы окружала восьмая сфера - заведомо материальная («из чистого хрусталя»), к которой были прикреплены неподвижные звезды. Размеры этой сферы были огромными, по все же конечными, она совершала вращательное движение вокруг полюсов Земли, делая один оборот за 24 часа. На этой сфере помещался Первый Двигатель, сообщавший движение ей и всем остальным планетным сферам. Что же было вне восьмой сферы? Философы отвечали: бесконечные пространства, заполненные тонкой матерней - эфиром. Средневековая церковь давала иной ответ: вне этой сферы помещается эмпирей, царство бога, небесных существ (ангелов, архангелов и т. д. - до херувимов и серафимов включительно), а также блаженные души добродетельных людей и святых. Астрономы во избежание неприятностей предпочитали не развивать этого вопроса, находящегося вне сферы их ведения. Но тогда возник следующий вопрос: если восьмая сфера кроме суточного вращения имеет еще прецессионное, то должна быть и еще одна сфера - девятая, которая должна сообщать это движение.

По теории, восходящей к Птолемею, кроме неподвижной Земли существовали еще неподвижные небесный экватор и эклиптика с двумя неподвижными точками пересечения, одна из которых - точка весеннего равноденствия - определяла начало тропического года. Вместо одной сферы неподвижных звезд появлялись две: одна из них, определявшая прецессионное движение (восьмая сфера), совершала полный оборот вокруг оси, проходящей через полюсы эклиптики, за 36 тыс. лет [66]; девятая же сфера, к которой были прикреплены неподвижные звезды, делала вокруг полюсов Земли один оборот в сутки.

Наряду с этим возник еще один вопрос. Светило движется равномерно по окружности, центр которой не совпадает с центром Земли. Если мы соединим оба эти центра прямой и продолжим ее до пересечения с орбитой светила, то получим так называемую линию апсид. На одном ее конце светило будет находиться дальше всего от Земли, в так называемом апогее, а на другом - в наименьшем расстоянии от нее - в перигее. Определение апогея Солнца было сделано Гиппархом и повторено Птолемеем. Они получили различные положения, но поскольку при вычислениях приходилось измерять разность времен в днях, то измерения нельзя назвать особенно надежными. Величина, полученная Гиппархом, случайно оказалась более близкой к истинной, чем полученная Птолемеем, поэтому некоторые критики даже обвиняли Птолемея (несправедливо) в неумении наблюдать. Таким образом возник вопрос, является ли апогей светила постоянным или он тоже движется и в какой мере его движение зависит от прецессии. По изложенной теории Птолемея, он должен был быть постоянным. В своих звездных каталогах Птолемей отмечал положение апогея для различных светил, но в общей постановке вопрос оставался открытым. Равным образом нельзя было сказать, является ли прецессионное движение равномерным или нет.

Первые изменения в предложенную Птолемеем теорию внесли в IX в. н э. работавшие в доарабском астрономическом центре Харране Сабит ибн-Корра и аль-Баттани (Альбатегний). Первый считал, что прецессионное движение не является равномерным, более того, что оно может совершаться в обе стороны, т. е. быть колебательным. Эта так называемая теория трепидации, или либрации, не пользовалась большим успехом среди мусульманских ученых, так как предложенная Сабитом амплитуда в 8 градусов оказалась уже превзойденной. Вопрос остался нерешенным, равно как и другой вопрос: сохраняет ли постоянную величину угол между эклиптикой и экватором? Работавший несколько позднее (ок. 828 г.) аль-Баттани установил перемещение апогейной точки Солнца, а также нашел более точную величину прецессии, а именно 1 градус не за 100, а только за 70 лет [67]. В связи с этим он изменил данную Птолемеем величину продолжительности тропического года и одновременно подтвердил предположение о неизменности его продолжительности, что отрицало теорию трепидации.

Еще одна теория была разработана в XI в. толедским астрономом аз-Заркали (Арзахелем). Он посвятил много времени и труда, чтобы выяснить перемещение солнечного апогея как относительно равноденственных точек вследствие прецессии, как считал аль-Баттани, так и относительно неподвижных звезд (истинное движение). Последнее хотя и гораздо меньше прецессионного, но все же существует.

Таково было положение астрономии в эпоху, предшествующую Копернику, или, точнее, расцвету деятельности Краковского университета. Теперь нам нужно нарисовать образ Коперника как астронома в тот момент, когда он приступил к работе, коренным образом изменившей дальнейший ход астрономии. Подчеркнуть основные положения его теории астрономии тем более важно, что на этот счет существуют некоторые предвзятые мнения, объясняющие Коперника с точки зрения XIX-XX вв., но не с точки зрения XVI в.

Первое основное положение его теории: все движения небесных тел должны быть круговыми равномерными или составленными из таковых.

Второе положение заключалось в следующем: весь технический аппарат планетной астрономии должен строиться по Птолемею.

В написанном в 1524 г. послании к Ваповскому против Вернера Коперник говорит:

«...Мы... должны идти по стопам древних математиков и держаться оставленных ими как бы по завещанию наблюдений. И если кто-нибудь, наоборот, хочет думать, что верить им не следует, то, конечно, врата нашей науки будут для него в этом вопросе закрыты и он, лежа у порога, будет во сне больных грезить о движении восьмой сферы, и вполне заслуженно, ибо он клеветой на древних хотел помочь собственным галлюцинациям» [68].

Третье его положение сводится к тому, что каждая новая теория должна строиться на основании наблюдений и прежде всего собственных. Ему понадобилось десять лет (с 1515 по 1525 г.), чтобы при помощи собственных наблюдений создать и новую теорию прецессии, и соответственно с ней методику расчета видимого движения Солнца.

Четвертое - не только положение, но даже основное правило его деятельности заключается в том, что исследовательская работа должна обязательно быть доведена до чисел, больше того, даже до таблиц. Он даже хотел ограничиться таблицами, и лишь настоятельные просьбы друзей заставили его написать большую книгу о своих исследованиях.

Поиск по сайту: