Тимур Маккол

Самая лживая фраза: "Доброе утро"

Было раннее утро, а мы уже собирали все, что нам понадобится. «Воду, витамины, ножи, баллончики, зажигалку, блокноты, ручки, платки,

два тюбика снотворного Хлороформ, шоколадные батончики, гамбургеры в пластмассовой упаковке, ключи, список закончился. Ты проверила? Мы все взяли?» Секундная задумчивость... «Да» - «Бери рюкзак, мы не должны медлить.» - Секундная задумчивость... - «Давай поцелуемся один раз, на вряд ли у нас в ближайшее время будет еще такая возможность.» - Секундная задумчивость... -«Давай.»

*************************

–Какие к черту поиски? Вы рехнулись идти одни!?

–Грэйс, успокойся, мы справимся сами.

–Нет, Тим, мы должны идти с вами.

–Грэйс, послушай. Если нам понадобится чья-то помощь, то мы обязательно позвоним вам. У нас есть телефоны и уж точно есть ваши номера.

–Ладно, поаккуратней там, вы нам нужны живыми.

–Звучит страшно.

GPS-навигатор и линии, показывающие, куда идти: зеленые-повороты, красные-переходы, черные-туннели.

–Нам нужно вернуться в тот лес, откуда нас и развезли по разным сторонам.

–Хорошо, только ты примерно помнишь, где это место?

–Нет.

–И как мы найдем твою маму?

–Барт.

–Точняк.

Гудки, гудки, гудки. «Алло, Барт, это Тим, ты еще спишь?» - «Ты время видел?»- Я улыбнулся в трубку, -«Прости, а у кого ты ночуешь?» - «У Билла» - «Короче, подъезжай к Садман стрит на вокзал. Пожалуйста, без вопросов, это срочно.» Джин села на скамейку, а я стоял и думал о моих родителях. Я думал о том, что если бы там была не мама Джин, а моя, я бы не рвал себе глотку, чтобы найти ее. Она не из тех мам, которых хочется любить и в которых хочется нуждаться. Она как робот: готовит, убирает, работает, готовит, убирает, работает. Замкнутый круг. Мне хотелось, чтобы она хотя бы раз зашла в мою комнату и спросила, почему я целыми днями слушаю группу Nickelback, у которых песни невыносимо грустные, почему я каждую чертову ночь рисую людей без лиц, мне хотелось обыкновенного внимания с ее стороны.

–Что он сказал?

–Ничего, не успел, но думаю, что скоро подъедет.

-Как думаешь, что там делает моя мама?

–Думает о тебе, что же еще. - ответил я, глядя высоко на небо и прищуривая глаза от слишком яркого света.

Я бы так и смотрел на небо, если бы не услышал легкий плач Джин.

-Ну что ты, нытик ты мой, мы найдем твою маму, говорю же.

-Я...просто...боюсь..

-А вот этого не надо. Мы ничего не должны бояться, столько преодолев. Столько подростков остались в школе, потому что боялись бельцов, а мы сбежали, не побоявшись, и сейчас не боимся.

-Ладно, ты меня убедил. - промолвила она, нежно схватив меня за руку и слега притрагиваясь мизинцем к запястью, отчего было щекотно.

Мы сели на скамейку и держась за руку думали, каждый о своем. Я думал о том, о чем думает она. По моим догадкам, она думала либо о маме, либо о том, когда приедет Барт, либо о том, как со мной сейчас хорошо. Я уверен, что один из этих вариантов точно был правильный, хотя зная Джин, она в этот момент могла думать о чем угодно, начиная от розовых носорогах жадно съедающих луну до меня. Потому что невозможно не иметь ни одной бегущей мысли в голове о родном человеке, тесно находящимся в этот момент, рядом с тобой.

-Хэй, тут довольно холодно, из-за вас мне пришлось сильно поспешить.

-Как ты тут так быстро оказался?

-Я взял такси. Так что вам?

-Мы хотим найти маму Джин и нам нужна твоя помощь. Ты, наверняка, знаешь, куда они отвезли взрослых.

-Вы правы, я знаю, только не знаю улицу, но знаю дорогу. Сначала нам надо проехать три остановки.

-Так поехали же.

Мы сели в электричку, хотя я терпеть их не мог из-за того, что там слишком большое скопление пожилых людей. Не то чтобы меня они бесили, просто мысль о том, что их очень скоро не станет, а я их не так давно видел живыми - угнетает. «Сейчас наша остановка. Приготовьтесь.»

Мы выпрыгнули из электрички и пошли через мост, который казался до боли знакомым. Мы шли и никто не обменивался ни словом, потому что надежнее было разговаривать с самим собой и теплее. На улице раннее и очень холодное утро, но это не мешает нам идти на окраину города в поиске мамы Джин и остальных женщин, украденных бельцами. Я накинул капюшон с искусственным мехом, чтобы у меня не отмерзли уши. Была всего лишь середина сентября, а уже жутко холодно, но мне это даже симпатизировало.

Я пинал грязную листву и она пачкала джинсы Барта, которые, наверняка, одолжил ему Билл, иначе откуда у него могли быть, ведь кроме белой одежды, у него по сути ничего и не было.

-Здесь нам нужен GPS-навигатор. Я надеюсь, ты взял его?

-Конечно, Барт. За кого ты меня принимаешь? Что ввести в поиск?

–Введи Психбольница №11. - сказал он, испуганно посмотрев на Джин.

-Почему они выбрали именно психбольницу? Неужели они с ними там что-то делают?

-Нет, Джин, просто эта больница давно заброшена и нет, с ними ничего не делают, они сидят привязанные, точно также, как и вы когда-то.

-Фух, - выдохнула Джин, - Слава Богу.

Пока они разговаривали между собой, я ввел координаты и уже нашел путь к этому психдому, до которого надо было пройти еще немалое количество шагов.

-Пошлите, нам надо выйти к трассе, а затем свернуть налево, пройти около пятидесяти километров и сделать еще пару поворотов.

-Давайте не медлить.

Мы шли потихоньку и я увидел, как Барт закрыв рот рукой, что-то начал глотать.

-Ага! Давишься чем-то без нас!

-Нет, это таблетки.

-От чего?

-Обыкновенные витамины, чтобы пришел прилив энергии.

-Можно мне тоже?

-Нет, прости, у меня итак их мало.

-Ладно, жадина.

-Не будь ребенком, Тим.

Мне нравилось дразнить Барта, не знаю чем, но он меня чем-то привлекал. Его потрепанные от сна золотисто-русые волосы, тонкая и, вроде бы, мягкая щетина, по которой хотелось пройтись рукой. Конечно, он не был парнем с обложки журнала "Playboy", но вся острота его сексуальности заключалась в его натуральном поведении, без самонравия и патетики, которая порой присутствовала во мне.

Я остановился из-за щемящей боли в висках, возникало такое чувство, будто бы кто-то подошел сзади и сжал мою голову тисками. Барт и Джин шли молча впереди, даже не замечая моё замедление. Я шел, потихоньку шагая и массируя виски, я не хотел акцентировать внимание на себе, поэтому ничего им не говорил, пока не стало совсем больно.

-Подождите..подождите, пожалуйста.

-Тим, Тим, что с тобой? Тебе плохо?

-Да, мне больно, Джин, очень.

-Я знаю тут недалеко живет старый дед, мы можем попросить у него помощи, держись. - тревожно сказал Барт, хватая меня за руки.

-Да, давайте как можно быстрее. - сказала Джин.

Барт шел очень быстро, тягая меня за собой, отчего я хоть на немного отвлекался от этой боли.

-Мы почти дошли, потерпи, дружище.

-Терплю.

***************************

Я проглотил таблетку, старик дал мне стакан воды и мгновенно исчез, но также мгновенно вернулся. Так хорошо ко мне давно не относились.

-Спасибо вам, что впустили нас и дали обезболивающих, спасибо.

-Заходите почаще, я тут совсем один, скоро помру, а ведь еще столько сил, хочется потратить их не на газеты и телевизор, ребята.

-Спасибо за гостеприимство, не обещаем, что зайдем, но думаю, почтальон будет вашим частым гостем.

-Ну хоть письма пишите, с Богом!

Я чувствовал себя конченным человеком, ибо из-за этой боли, мы снова отложили поход к маме Джин.

-Ты точно уже можешь пойти, Тим?

-Да, а ведь все равно обезболивающие у нас уже есть, нечего бояться.

-Ладно, пошлите.

Мы снова следовали навигатору и я наблюдал за мягкими ногами Джин, топающими по мокрой и грязной траве. В процессе наблюдения, я вспоминал всё, что только может прийти в голову.

Я вспомнил мамины оладьи по утрам, когда сидел я за столом один, в то время как "родители" спешили на работу. Я вспомнил Грэйс, Дарси, Билла, Хизер.

Я вспомнил последнюю мрачную цитату из книги "Косинус жизнь минус синус смерть". Я вспомнил, как нам было холодно с Джин в февральский день и мы согрели друг друга, обнявшись. Я вспомнил фильм с Анджелиной Джоли, который я недосмотрел. Я вспомнил ребенка из школы, к которому я обещал вернуться. Я вспомнил убитых людей на первое сентября. Теперь воспоминания становились пыткой для меня, хотя раньше они служили чем-то радостным и прочувствованным до кончиков пальцев.

Я спросил долго ли еще. «Около 10 минут....»

Всей душой мне хотелось разорвать эту мягкую завесу тумана, ощутить

хоть какие-нибудь признаки пробуждения жизни, но последнее время я чувствовал себя роботом. Когда я пристально всмотрелся вниз, мне показалось, что в сером тумане, там, где кончается эта улица и дорога короткими извилинами поднимается в гору, что-то медленно движется, не то человек, не то зверь. «Эй, вы видите, вон там,» - показал я, - «там что-то есть».

«Это белец, нам осталось совсем чуть-чуть, будьте осторожны.»

Мне было приятно что хоть это еле видное, маленькое существо приближалось, вселяя радость сознания, что еще кто-то бодрствует, и возбуждает

любопытство, правда, жгучее и болезненное, ведь это был белец, а не кто иной. На перекрестке, там, где дороги

расходились, одна - в соседнее селение, другая - сюда, наверх. появилась

серая фигура. На мгновение эта фигура, как бы отдыхая, замедлила шаг. Потом свернуло в сторону и, оглядываясь, куда-то ушло. Мы прятались за деревьями, чтобы он нас не увидел.

-Теперь вы видите очертания людей и большой дом? Вот. Это и есть заброшенная психбольница.

Мной овладело беспокойство. «Что мы теперь будем делать?»

–Мы должны усыпить или убить бельцов, которые стоят около ворот. Я знаю, это сложно представить, но мне это уже не впервой.

И вдруг я почувствовал дрожь в коленях. Моя рука, поднятая к глазам,

опустилась словно чужая. Тревога сегодняшняя, вчерашняя, тревога всех

последних недель с новой силой охватила меня полностью. Джин смотрела с безвыходным взглядом, я ее понимал, ведь на грани жизни и смерти была ее мать.

-Может мы не будем их убивать? Может просто обойдем это здание и найдем место, где их нет?

-Хорошая мысль, но на вряд ли такое место есть. Так уж и быть, давайте посмотрим. Джин, ты не против?

-Нет....Нет., не против....

Мы зашагали теперь в ту сторону, куда пошел белец. Я достал нож из рюкзака и положил его в карман, на всякий случай. Барт постоянно оглядывался по сторонам, а Джин шла, опустив голову. Я подошел и схватил ее руку: «Все будет хорошо.» Она ничего не ответила, просто молча шла и сжимала мою руку сильнее и сильнее, что наши ладони начинали покрываться холодным потом.

-Вы видите? Бельцы везде, около каждого возможного входа, нам ничего не остается, кроме как либо ждать, либо...сами знаете.

-Стой, Барт, ты видишь вон тех двух бельцов?

-Да.

-Мы можем усыпить их, если аккуратно подойдем сзади.

-Тим, мы точно справимся? - заговорила Джин, ранее не проронившая ни слова.

-Я не могу обещать, но скажу только то, что твою маму мы должны найти.

-Хорошо.

Барт достал из рюкзака Джин тюбики с Хлороформом и платки, которые тут же промочил. Он дал по платку каждому из нас, удивительно, ты подкладываешь к носу эту штуку и мгновенно засыпаешь, это не обыкновенный сон, где ты ворочаешься сколько угодно времени, прежде чем уснуть. Хорошая штука.

Бельцы уже были за 10 шагов от нас, мы наблюдали за ними из давно уже забытого парка, когда-то принадлежавшему этой больнице, спрятавшись за буковым деревом и за мраморной статуей на которой было исцарапано имя создателя этой больницы.

-Я пойду первый, - сказал Барт, держа платок в руке, - ваша задача отвлечь одного бельца, пока я буду экспериментировать над вторым, ясно вам?

Мы испуганно кивнули. Я еще ни разу не видел такого смелого несовершеннолетнего человека, как Барт. Он плавно начал идти к ним, пока те что-то обсуждали. Осталось три шага, два, один....Мы с Джин начали кричать:«Помогите! Помогите!», бельцы мгновенно обернулись и начали бежать один за другим, но Барт успел подбежать ко второму и, схватив его за шею, резко поднес платок к носу, тот хотел ударить Барта, но беспомощно упал на землю. Мы с Джин быстро побежали в разные стороны, чтобы надуть этого бельца и усыпить его. Я бежал со всей дури, но затем осознал, что он погнался не за мной, а за Джин.

Секундная тревога.

Я,уже не чувствуя ног, побежал в ту сторону, куда побежала Джин и белец.

Деревья, статуя, скамейки, кусты, деревья, статуя, скамейки, кусты....

Я почувствовал резкий удар в голову.

*********************

Я открыл глаза и понял, что лежу на полу. Осмотревшись, я не увидел ничего, кроме серых стен, на которых были исцарапаны странные надписи задом наперед. «Я ен йоньлоб» - первая надпись, которая попалась мне на глаза и которая, как мне кажется, написана кровью, иначе откуда бы взялся красный цвет в четырех стенах.

«Стены, почему вы не люди?»- вторая надпись, которую, скорее всего, написал адекватный человек. На самом деле эта надпись вызвала у меня какую-то болезненную грусть, мою частую гостью.

Мне всегда было интересно, откуда в людях берется грусть. Грусть — она где? Мы ею дышим или она с самого рождения заложена в нашей крови? Ведь нам сложно грустить, когда мы чем-то заняты, а стоит на минуту отвлечься - опять грустишь. Легче всего грустить лежа на зеленой траве и наблюдая за тем, как облака перемещаются по небу или когда ты встречаешь рассвет с любимым человеком. Но чаще всего грусть рождается от чувства потери. Когда ты сам не знаешь, что потерял, однако грустишь, а всё потому, что предмет потери неизвестен.

Я сел в один из углов комнаты и ждал, пока хотя бы кто-нибудь придет. В моем кармане до сих пор валялся нож и я решил написать на стенке кое-что.

«Мы потеряли рай.» - это было первое, что пришло мне в голову и я быстро начеркал неразборчивым почерком на стене. Сыпалась пыль.

Я вспомнил, как умер мой лучший друг Дэниэл. Я любил это вспоминать.

Четыре года назад. 16 февраля. Ночь.

Я сбежал из дома, хотя знал, что родителем будет глубоко наплевать на это.

Мы решили встретиться с Дэниэлом около вокзала.

Я стоял и ждал его. Прошло 20 минут. 30 минут. Я уже собирался уходить, как тут же он пришел.

Он сказал, что хочет посмотреть, как поезд ездит ночью. Я согласился, потому что знал, как это важно для него.

Поезда были его фетишом с детства. Однажды, его папа купил ему игрушечный поезд, в который он мгновенно влюбился.

Они играли с ним в поезда каждый день, когда отец приходил с работы. Его отец был водителем, а он пассажиром. И всегда при конечной остановке, Дэниэл спрашивал:«Покатаешь меня завтра?» на что отец смеялся и кивал.

Когда его отец погиб в автомобильной катастрофе, Дэниэл ни с кем не разговаривал и сломал поезд. Он плакал целыми днями, не выходя из своей комнаты, ничего не кушал, лишь лежал и рыдал в подушку.

Похороны отца. Он пришел на похороны и положил в его могилу один съемный вагончик, куда вставил листочек с текстом "Ты самый лучший папа и самый лучший водитель поездов. Покатаешь меня на небе?"

С тех пор Дэниэл был очень замкнутым и молчаливым в школе, его никто не трогал, так как знали, что он может неплохо врезать. Я его даже и не замечал, пока он сам не подсел ко мне в столовке и начал разговор.

«Можно?» - «Конечно» - ответил я, не глядя на него. «Я Дэниэл и мне кажется, у нас есть что-то общее,»- «Я Тим, у нас есть общий обед» - тогда он впервые засмеялся на моих глазах. Мне казалось, что его сердце уже превратилось в камень и душа очерствела, но что-то еще жило в нем, что-то такое теплое и сильное одновременно, что-то, что никогда не позволит ему больше плакать из-за той трагедии.

В ту ночь мы сидели и ждали, пока проедет поезд. Я достал фотоаппарат, купленный за свои деньги, чтобы впервые запечатлеть ночной поезд. Мы смотрели на звезды, чтобы ожидание было не таким скучным. Молчание делало эту ночь еще красивей. Падающие звезды. Несбывшиеся желания.

Он услышал поезд и приподнялся. «Вон, уже едет!» - «Тогда садись, сидя обзор волшебнее» - «Нет! Я хочу стоять.» - «Как знаешь...»

Было слышно, что поезд уже подъезжал и я приготовился заснять это, глядя в объектив. «Дэниэл, отойди немного, ты испортишь фотографию»

Я уже нацелил камеру и нажал на кнопку. Сработала режущая глаза вспышка. Я закрыл ладонями глаза и сидел так, глядя в темноту, две минуты. «Дэниэл, ну как тебе?» - спросил я, все еще закрывая глаза ладонями.

Ответа не было. Я повторился. Снова не было ответа. Затем я открыл глаза, огляделся, в темноте я почти ничего не видел, но затем я заметил торчащую руку Дэниэла из-под рельсов. Это был первый труп в моей жизни.

Падающие звезды. Несбывшиеся желания.

Я не мог на это смотреть и побежал домой. Я бежал и плакал, бежал, плакал, вытирал слезы и вспоминал увиденное. Мне хотелось стереть себе память, чтобы в голову не лезло увиденное.

Когда были похороны Дэниэла, я подошел, взял его за холодную, мертвую руку, которая была вся искалечена и прошептал:«Поезд стал началом твоей жизни, он же стал и концом. Надеюсь, ты там накатаешься, дружище.» Затем я заплакал и убежал. В тот же день я впервые покурил, и выкурил около одной пачки.

После трупа Дэниэла, мне не были так страшны трупы на первое сентября.

Уже были привычны и кровь, и изуродованное лицо, и раненые конечности.

Было уже не так чудовищно видеть это все, хотя все равно не приятно об этом вспоминать.

Я ждал, пока эту железную дверь откроют и я смогу выйти из этих четырех стен: стена грусти, стена воспоминаний, стена дружбы и стена смерти.

Где же сейчас Джин и Барт? И почему я оказался в психбольнице? Хотелось побыстрей найти ответы, но пока я только мучил себя вопросами.

Дверь наконец открылась и я увидел Барта снова в бывалой белой одежде.

-Ну что, заскучал? - спросил он, облокотившись на дверь и слегка улыбаясь.

-Неужели.

Он рассказал мне, что тот белец подошел сзади и ударил меня по голове кирпичом, после чего я потерял сознание. А затем, Джин, увидев это, побежала к Барту, чтобы рассказать ему об этом. Он переоделся в одежду второго бельца, которого удалось усыпить на время и пошел за другим бельцом. Затем он украл ключ у бельца, который отвечал за мою камеру и усыпил его тоже. Это звучало так наигранно, что я мог бы не поверить, если б сам не оказался жертвой этой истории.

Сегодня Хлорофил - наше все.

-А где сейчас Джин?

-На улице. Мы должны найти ее мать, переодевайся. - он подкинул мне белые вещи и я понял, что Барт меня спас аж два раза. Две возможные смерти, от которых я увернулся, благодаря Барту.

-Теперь пошли, мы должны срочно найти маму Джин, - он подкинул мне мой рюкзак.

В психбольнице было так трагично и устрашающе, что я теперь начал понимать, почему психов помещают именно в такие места.

Везде были бельцы и они даже не смотрели на нас. Они были словно зомбированные, казалось, что стоять-следить-стрелять - это план их действий на оставшиеся дни.

Мы свернули налево, затем направо, много камер для психов, опять направо, потом мы зашли в большую комнату, где и сидели сотни женщин. Они были грязные, измученные и завязанные. Особенно точно под эту обстановку подходило слово «Жалко.»

Бельцы стояли в этой комнате со всех сторон, но даже они не обратили на нас внимания, а просто следили за женщинами. Я примерно объяснил Барту как выглядит мама Джин. Мы начали искать ее глазами, в мою голову сразу пришла ее красивая внешность: длинные шоколадные волосы, которые она почти всегда собирала в хвост, немного опущенные светло-карие глаза, тонкие розово-бордовые губы, тут все были как на одно лицо, поэтому было сложновато найти кого-то одного. Некоторые спали, некоторые смотрели на нас с какой-то обидой и одновременно обессиленностью, а некоторые плакали и тяжело стонали.

Я разглядывал всех по одному: женщина с короткими волосами, узкоглазая женщина, женщина, хотя даже не женщина, а вполне молодая мама, женщина с синяком под глазом. Я пристально всматривался в каждую из них, но вдруг я заметил, что кто-то шепчет губами что-то непонятное мне, глядя прямо в глаза и я понял, что это и есть мама Джин. За это время она ужасно постарела и было видно, как она слаба. Я узнал ее только по цепочке, которую в детстве смастерила ей Джин, она ее никогда не снимала. Я кивнул ей, сам не знаю зачем.

-Вон там, женщина что-то шепчет, видишь? Это и есть мама Джин.

-Она.....сколько ей лет?

-45.

-Ничего ж себе.

-Здесь она жутко постарела.

-Ладно, Тим, ты стой тут, а мне надо подойти к бельцу и сказать ему, что одну женщину вызывает главный командующий.

–Стой, я вспомнил, - остановил его я, разговаривая с глазами мамы Джин, - я вспомнил, что пообещал мальчику из школы найти его маму. Он описал мне ее.

–Пожалуйста, побыстрее.

Я мучительно напряг свой мозг, чтобы вспомнить, как тот мальчик описывал свою маму. «Моя мама с коричневыми волосами, короткой прической и всегда убирает челку заколкой наверх. На первое сентября она была в коричневых брюках и зеленой рубашке, только...»

Я поставил на паузу мысли и перемотал их обратно. Коричневые волосы, насколько я понимаю - русые, короткая прическа, всегда убирает челку заколкой наверх, коричневые брюки, зеленая рубашка....Слава Богу, что женщины остались в той одежде, в какой были на первое сентября, иначе поиски были бы сложнее.

Вижу четыре зеленые рубашки и пока две из них подходят под описание. Я снова отвлекся на маму Джин, она сидела уже с закрытыми глазами.

Я не вижу, чтоб у кого-то была закреплена челка заколкой, но я вижу более подходящий вариант. Эта женщина сидела, сложив руки руки перед грудью, как будто собираясь молиться и бормоча себе что-то под нос.

-Барт, я нашел ее, теперь можешь сказать бельцам, что ты там хотел.

Пока он отошел, я глазел на маму того мальчика и понял, как ей тяжело без него, впрочем как и маме Джин без самой Джин. Зачем вообще бельцы сделали это все, зачем им мучить людей? Я осознал, что до сих пор не задавал этот вопрос Барту, видимо потому, что не до этого было.

-Пошли, они вроде поверили.

Мы вначале направились в сторону мамы Джин. Она уже не смотрела на нас. Глядела в пол и еле дышала. Интересно, им давали поесть?

Пока мы проходили через всех женщин, умоляющих отпустить их, я заметил знакомые лица учителей, которые смотрели на меня так, будто бы я продал родину. Мне было до жути обидно.

-Извините, здравствуйте миссис Мид. Вы узнали нас? - прошептал я, присев на коленки и взяв ее за руку.

-Конечно, - выжала она из себя, - не думала, что ты тоже из этих террористов.

-Нет, вы неправильно поняли, я не из этих, я пришел, чтобы вытащить вас отсюда, Джин ждет нас на улице.

-Джин, как она, моя родная?

–Каждый день вспоминает о вас.

-Я тоже. Мне ее так не хватает. Поцелуешь ее от меня. - сказала она, захлеюываясь слезами.

-Мы собираемся вас вытащить отсюда.

-Нет, ничего не получится. Нельзя так рисковать. Как вы выбрались из школы? Вас ведь тоже забрали эти уроды.

-Мы сбежали и теперь собираемся спасти вас.

-Прости, я не могу спасти лишь свою шкуру, тут еще сотни женщин, которые плачут по своим детям, я не могу быть такой эгоистичной тварью, несмотря на то, что я скучаю по Джин и умираю без нее.

-Но...

-Пожалуйста, уходите...

-Вы уверены?

-Да.

–В любом случае, мы еще увидимся миссис Мид.

-Надеюсь.

Барт ждал меня сзади и я уже хотел пройти к нему, чтобы рассказать ему об этом, но вовремя вспомнил, что надо поговорить еще и с другой мамой.

Я подошел к ней и спросил есть ли у нее сын, а затем описал его внешний вид. Вначале она чуть ли не заплакала, потому что подумала, что мы бельцы и хотим с ним сделать что-то страшное, но затем я ей все объяснил и она успокоилась.

Ее глаза, в которых только что виднелось отчаяние, теперь наполнились печальной надеждой. «Как там Саймон? Пожалуйста, спасите его каким-нибудь образом? Пожалуйста...Если вам нужны деньги, я скажу, где они лежат и дам ключи..» - я смотрел на ее волосы, которые она постоянно чесала, «Нет, нам ничего не надо, мы спасем его и без денег, он лишь хотел передать, что у него все супердупер.» - «Как же я давно не слышала этого его "супердупера"»- «Нам пора, извините.»

Мы вышли из комнаты и я полностью наполнился тоской. Мне хотелось, чтобы все были спасены и все хорошо кончилось, но я не смогу сделать всё возможное для этого. Я задавался вопросом:"Почему отцы и мужья не спасают своих детей и жен? Где они все? Разом вымерли?" Наш город так быстро опустел, казалось, что только все эти дети и женщины делали его живым.

Коридоры. Психкамеры. Зомбированные бельцы.

Мы вышли на улицу и стали искать глазами Джин.

«Ну и где она?» - «Она сказала, что будет ждать нас на скамейке в парке, пошли..»

Я думал о том, как больно будет Джин, если она услышит правду, хотелось ей соврать что-нибудь, но в голову не приходило ни одно правдоподобное вранье. Я увидел скамейку, но на ней никого не было. Я осмотрел все скамейки, но нигде не было ни души.

«Где она!?» - я закричал на Барта, так как меня охватила паника. - «Не знаю, она была тут, когда я уходил..»

Я сел и начал плакать. «Эй, успокойся, она вернется.»

Люди так быстро исчезают, казалось бы, только что ты сидел рядом с человеком и разговаривал о чем-то неважном, но проходит некоторое время и ты сидишь один. Нельзя отпускать людей ни на минуту.

Мы потеряли рай.

Поиск по сайту: