Последние тимуриды

Перед лицом мощного тюркского государства Персии, последние тимуриды превратились в то время в мелких местных князей Трансоксианы и Хорасана. К тому же эти оставшиеся владения оспаривались многочисленными врагами. На смену Абу Саиду пришел его сын Ахмед-султан, которому досталась только Трансоксиана со столицей Самаркандом (1469-1494). Вместе с тем, он вынужден был вступить в конфликт со своими братьями. В этот период чагатайское ханство Моголистана, которое Абу Саид ослабил, использовало противоречия двух враждующих сторон, упрочило свое положение и восстановило единство. В связи с тем, что Чагатай ид Кебек II из Юлдуза и Уйгуристана, сын и преемник Дост Мохаммеда (к 1469-1472 гг.) был убит, его старший дядя – Юнус, будучи ханом Западного Моголистана (Или) и к которому присоединились в то время дуглатские эмиры, вельможи Кашгара, восстановил единство чагатайских владений. Опираясь на помощь своего дуглатского вассала Мохаммеда Хайдара – мирзы (к 1464-1485 гг.), он стал отныне наиболее мощным монархом Центральной Азии. Ситуация в корне изменилась, теперь он играл роль третейского судьи у последних тимуридов при разногласиях между правителем Трансоксианы – Ахмедом и его братом – Омар Шейхом, знатного сановника из Ферганы. Неоднократно Юнус оказывал содействие Омар Шейху против враждебных выпадов Ахмеда. Таким образом, тимурид из Ферганы стал настоящим вассалом для хана, который наказывал, если тот осмеливался поднять голову, прощал его и содержал придворных в Андижане. [1270]

Реванш династии Чингиз-хана над династией Тамерлана больше не мог быть полным. В распрях, которые возобновились между двумя братьями – Ахмедом и Омаршейхом из-за обладания Ташкентом и Сайрамом, Юнус выступил как третейский судья, помирил их, заставив последних уступить ему эти два города (1484). [1271]

Именно в Ташкенте скончался в 1487 г. Юнус, удачно проведя реставрацию Чингизханидов. Ахмед попытался воспользоваться этим событием, чтобы отвоевать Ташкент у хана Махмуда, сына и преемника Юнуса, но потерпел поражение у этого города на Чире или Параке. Ташкент стал ставкой монгольского хана.

Тимуридский принц Ферганы – Омар Шейх (1469-1494), который властвовал только при поддержке чагатайских ханов Моголистана, умер 8 июня 1494 г. Его старший брат, правитель Трансоксианы – Ахмед сделал попытку тотчас же овладеть Ферганой, но умер около Уратепе в ходе военной кампании (июль 1494), а Фергана осталась во владении сына Омар Шейха – молодого Бабура, будущего «великого могола».

У Ахмеда остался брат по имени Махмуд и трое сыновей: Масуд, Байсонкар и Али, которые стали оспаривать друг у друга Трансоксиану. Им удалось только временно править Самаркандом. Махмуд (1494-1495), развратный тиран, умер в июле 1495 г. Масуд (1495-1499), по сведениям Мирхонда, правил в Самарканде, а по сведениям Бабура – в Гиссаре, во всяком случае, провел несколько месяцев царствования в военных действиях против своих братьев, пока не был лишен зрения одним из своих вероломных министров. Байсонкар (1495-1499), который какое-то время правил в Самарканде в те смутные времена, погиб некоторое время спустя от рук такого же врага, как и его брат. Их двоюродный брат – принц Ферганы – Бабур, будущий покоритель Индии, в то время совсем еще молодой – ему было только четырнадцать лет – воспользовался беспорядками, чтобы овладеть Самаркандом (конец 1497 г.), но не сумел там долго продержаться. Самарканд перешел во владение двоюродного брата Бабура по имени Али, последнего сына Ахмеда (1498). Но эти клановые разборки стали причиной внешнего вторжения. «Монгольский хан Мохаммед Шейбани, потомок старшей ветви Чингизханидов и предводитель орды узбеков, целеустремленно стремился обрести благополучие, овладев Трансоксианой. Он обосновался на северном берегу нижнего течения Сырдарьи и выжидал только удобного случая, чтобы переправиться через реку. Этот удобный случай предоставили ему непримиримые разногласия между тимуридами. В 1500 г. он вошел в Бухару и затем приблизился к Самарканду. Тимуридский правитель Али совершил непоправимую ошибку, согласившись на переговоры. Шейбани, выдавая себя за просвещённого монарха, сохранил привычки степного разбойника и умертвил простодушного юношу и занял престол Трансоксианы.

В то же время другой тимуридский эпигон – Хусейн Байкара оставался в Хорасане. В разгар междуусобной войны между членами клана, он начал с того, что стал хозяином Джорджаны и Мазандерана со столицей в Астерабаде (сентябрь 1460 г.). Изгнанный из этого княжества с 1461 г. своим кузеном – правителем Трансоксианы – Абу Саидом, он вынужден был бежать в ссылку, когда смерть Абу Саида позволила ему быстро возвратиться для осуществления планов. Признанный повелителем жителями Герата (25 марта 1469 г.), он царствовал в Хорасане до смерти (4 мая 1506 г.). Это длительное правление в течение тридцати семи лет, несмотря на ограниченную территорию, было одним из самых благотворных в истории Востока. [1272]

Хусейн Байкара, который резко отличался от своих современников своим добрым нравом и милосердием, превратил Герат в совершенно необыкновенный интеллектуальный центр. Отметим, что он привлек туда персидского поэта Джами, двух персидских историков (дедушку и внука) – Мирхонда и Хондемира, великого персидского художника Бехзада и каллиграфа Султана Али из Мешхеда. Его министром был известный Мир Алишер Навои (1441-1501), который был одним из первых великих поэтов тюркской чагатайской литературы. Используя, без всяких затруднений, между прочим, в качестве письменного языка как тюркский так и персидский языки, он убедительно доказал, что тюркский язык в качестве литературного языка мог быть равным и даже превзойти персидский язык. [1273]

Герат при его исключительном правлении был подобен Флоренции, т.е. тем, что мы называем по праву тимуридским ренессансом.

Итак, начиная с четвертого поколения, потомок одного из самых кровожадных тюркских завоевателей всемирной истории, одного из самых беспощадных разрушителей того времени, представлял из себя просто персидского принца, поэта и дилетанта, под покровительством которого иранская цивилизация расцвела яркими красками. Прекрасно еще то, что Алишер вовлекал молодую тюрко-чагатайскую литературу в иранский ренессанс. Герат, город с которым Чингиз-хан обошелся по-варварски, к которому сам Тамерлан относился с презрением, становился подобно Бухаре и Самарканду, тем, чем он был в эпоху Саманидов, [1274]но неся в себе теперь что-то еще более значительное от великого взаимодействия культур, начатого с XIII в. Китайское влияние, осуществленное благодаря монгольским завоеваниям, фактически скрыто ощущалось в декоративном искусстве. Стоит только обратиться к миниатюрам Бехзада, чтобы убедиться в том пышном расцвете искусства, казалось навечно похороненного в руинах прошлого.

Но это оказалось короткой передышкой в мире военных событий, так как Герат был только оазисом среди опустошенных регионов. Сын и преемник Хусейна Байкары, Бади аз-Заман (1506-1507), с самого начала вступил в противоборство с узбеками, являвшимися с 1500 г. властителями Трансоксианы. Узбекский завоеватель Мохаммед Шей – бани обратил в бегство Бади аз-Замана в Бабахаки, около р. Мургаб и победоносно вошел в Герат (1507).

Хорасан, также как и Бухара и Самарканд, перешел таким образом к узбекским ханам шейбанидской династии. В течение одного века Чингизханиды одержали верх над родом Тамерлана.

Поиск по сайту: