Царство тюрков-тобгачей или топа, и монгольское ханство жуан-жуаней

Наряду со всеми этими эфемерными ордами, однодневные царства которых рушились одно за другим, укреплялось государство Тобгачей, по-кит. – Топа, которым предстояло, поглощая все остальные, создать в Северном Китае власть на долгие времена. Таким же образом франки, пережившие бургундов, визготов, ломбардов, создали на их руинах каролингскую империю, призванную вновь скрепить германское прошлое с последующей римской историей. Подобная задача консолидации стояла перед топа, так как после объединения других тюркско-монгольских государств Северного Китая, они настолько их китаизировали, что они были на грани полного слияния как народа, так и династии, с многочисленными китайцами. Точно также усердие, которое они проявили в пользу буддизма, напоминает нам рвение Меровингов и Каролингов в пользу христианства. Наконец, так как и франки были на стороне романского мира в борьбе против германских вторжений, топа поднялись вверх по течению Желтой реки, которая для них была "рейнской линией защиты" в противостоянии с монгольскими ордами, которые оставались дикими в глубине родных степных просторов.

Ясно, что топа, без сомнения, происходившие из тюркской расы, закрепились в конце III века нашей эры на крайнем севере Шаньси в регионе Татонга. Энергичный предводитель топа – Куэй (386-409) принес успех этой орде, отобрав у му-жонгов Хэу Юэна сначала Цзинь – Юанг, по нашей версии – Тайюань (396), затем – Чонгшань, то есть Тингчэу, на юге Паотинга (397), затем Юэ, называемый нами Чангте (398). [142]Впоследствии он присвоил своему клану китайское династическое имя Вэй и закрепил за своей ордой постоянную столицу – Пингчэн (Тай) в пяти ли к востоку от Татонга. Царство "Топа Вэй", созданное таким манером, включало в себя уже Шаньси и Хубей, вплоть до Желтой реки.

Китаю периода Тюркской ской династии Топа угрожала новая волна нападений варваров – жу-жаней, или, как писали китайцы, прибегая к игре слов, по отношению к жуан-жуанам, "отвратительно копашащихся насекомых". Речь, по-видимому, идет, если следовать трактовке лингвистов, о чисто монгольской орде, подобной древним сяньби, к которым их относят некоторые историки. Один из их предводителей – Шелуань, укрепил благополучие своих сородичей, присоединив в 402 г. враждебную орду Као-кю, которое располагалось в Кобдо и Урунгу, и представляло собой тюркских предков телаш и уйгур. Жуан-жуаны господствовали тогда во всем северном Гоби, от востока, в Лэаопо на корейской границе, до запада в верхнем Прииртышье и окрестностях Карашахра. Именно с приходом правителей жуан-жуаней в первый раз появились титулы ханов и каганов, которые возможно появились на основе монгольских титулов, вместо устаревшего титула шанью, которое бытовало у хун-ну, и которое возможно тоже было тюркским титулом. [143]

Перед угрозой, которую представляло собой создание этой новой империи кочевников, заслугой правителей топа или вэев Северного Китая стала решимость начать контрнаступление, предприняв превентивные операции против вражеских нашествий по всей территории Гоби. Топа Куэй (386-409) показал пример, одержав внушительную победу, и вынудив кагана жуан-жуаней – Шелуана отойти далеко за пределы великой излучины Желтой реки (402). Топа Сэу (409-423), продолжая защищать на севере подступы к Великой стене от жуан-жуаней, расширил владения на юге, отторгнув от китайской национальной империи юга крупный город Лоюань со всей территорией Хунаня, которая зависела от империи (423). Топа Тао (423-453), ставший преемником своего отца – топа Сэу, с самого начала боролся с угрозой, которую со стороны представляли жуан-жуаны, над которыми он одержал победу (424). В 425 г. он организовал против них ответную военную операцию, в ходе которой со своей кавалерией он пересек Гоби с юга на север (каган жуан-жуаней очевидно имел резиденцию на Орхоне). Затем он направил свои войска на другое варварское царство Хиа, основанное в Шеньси кланом холиэ, относящимся к хун-ну, и захватил столицу, или верховную ставку (Тонгван около Паонгана на севере Шеньси) (427), в то время как его наместники опустошали Чанъян (426). В 431 г. холиэны были разбиты, а Шеньси был присоединен к царству Топа. В 436 г. войска Топа Тао захватили также царство Пэй Юэн (нынешний Жехоль), последнее, что оставалось от владений му-жонгов, и аннексировали его. В 439 г. Топа Тао захватил еще государство Пэй Ляна в Ганьсу (взятие Кутсанга или Каньчэу). Семейство Пэй Ляна-хуннская ветвь, царствовавшая с 397 г. с родовым именем тукю, сбежала в Турфан, который она оккупировала, и где правила с 442 по 460 годы.

С аннексией страны Пэй Ляна, Топа завершили завоевание всех остальных тюрко-монгольских княжеств, созданных в Северном Китае. [144]Теперь оставались только: великое царство Топа, тюркского происхождения, Вэй, как называли его на китайский манер, и китайская национальная империя на юге, где Нанкин напоминает нам Византию. Известно, что Римский мир был поделен в VIII в. между франками, которые подчинили себе запад, разрушив другие варварские государства, и византийской империей, которая оставалась владыкой Востока.

Настолько впечатляющими были победы, одержанные над народами Центральной Азии, что отныне Северный Китай назывался именем Топа, которую также называли в качестве примера сами византийцы: табгач или табгхатч, на тюркском, тамгхаджи на арабском, таугаст на средневековом греческом языках. [145]

Объединив Северный Китай, Топа Тао предпринял крупную кавалерийскую атаку в Гоби против жуан-жуаней, устроил массовую резню (429), повторив то же самое в 443 г. В 445 г. армия Топа нанесла удар возмездия по Шаньшаню (Лобнор), который контролировал западные дороги, а в 448 году генерал топа Ван Тукуэй заставил платить дань Карашахр и Кучу. В 449 г. Топа Тао организовал третий поход, чтобы преследовать жуан-жуаней.

Топа Тао был самой выдающейся личностью, выходцем из этой энергичной тюркской династии, защищавший с таким героизмом древнюю китайскую цивилизацию от себе подобных сородичей, которые продолжали вести кочевой образ жизни. Будучи исключительно храбрым, он сумел навязать жуан-жуанам полезный террор, так, что те не пренебрегали нападениями на границы страны, которой правили китайские династии, уже потерявши былую силу. Таким образом, он положил конец бесконечным вторжениям, подобно Кло-вису в "Толбиаке", осуществившему то же самое для Галлии. Глубоко впитавший в себя китайскую культуру, он, тем не менее не растворился в этой среде и не оторвался от тюркских корней. Вот поэтому он отказался покинуть свои стоянки в Пингчэнге вблизи Та-тонга на северном краю Шаньси, у степных просторов и не переехал в исторические столицы древнего Китая – Лоян и Чанъань, покоренные его армией. Он сохранил варварский и вместе с тем, благоразумный обычай тюрко-монголов, по которому до того, как будет приведен на трон властитель Топа, его мать должна быть умерщвлена, чтобы избежать амбиций, притязаний, злобы вдовствующей дамы. Напрасно напоминать, что с подобным мышлением он проявил к буддизму глубокую неприязнь, в которой сошлись его чувства воина варвара с даоистской враждебностью его окружения. В 438 г. он распорядился провести секуляризацию буддистских монахов, а в 446 г. он дал указание, настоящий эдикт по преследованию последних.

Это гонение, впрочем, прекратилось при его внуке топа Сиюне, который пришел ему на смену после дворцового переворота (452-465). Об этом правлении свидетельствуют весьма значительные скульптуры, найденные в буддистских пещерах Юканга неподалеку от Татонга, датированные между 414 и 520 гг., которые обеспечили известность искусству династии Вэй. [146]

Рвение религиозного чувства, которое их вдохновило, отразило греко – буддийское влияние, перенесенное Гандхаром до караванных путей Тарима, придают этим творениям такой мистицизм, что в них можно обнаружить прообраз романо-готической скульптуры. Без сомнения, даже чисто китайские династии, возможно, были перегружены национальными предрассудками и элементами конфуцианского классицизма, что подтолкнуло поддаться безмерно влиянию мистических уроков Индии: буддистская скульптура современных имперских династий в Нанкине, и даже в Лэанге, далека от того, чтобы ее отличало такое рвение. Именно варварам топа, этим франкам Дальнего Востока принадлежит привилегия того, что Юнкан, а затем Лонг-мэн создали нечто подобное нашему Шартру и нашему Реймсу, и это, возможно, одно из неожиданных последствий завоевания древнего Китая кочевниками степей. А что еще бросается в глаза: Великие нашествия V в. на Западе, во время, когда общество, созданное варварами, оказалось христианизированным, способствовало, после стольких веков обскурантизма, расцвету средневековой эпохи. Великие нашествия IV в. на Дальнем Востоке еще раньше дали аналогичный результат, так как уже в течение одного века Китай династии Вэй был подвержен в достаточной степени влиянию буддистской религии, о чем говорят великолепные скульптуры Юканга и Лонгмуна.

Еще в течение некоторого времени китаизация и принятие буддизма топа не погасили в них тюркского пыла. При царствовании топа Сиюня (452-464), племена топа захватили оазис Хами (456) и совершили нападение на жуан-жуаней в Гоби (458). Со своей стороны, действительно, жуан-жуаны заняли Турфан, лишили трона династию Тукю, и поставили у власти вассальную родовую династию (460). При топа Хоне (465-471) топа захватили у национальной китайской империи Юга в 466 г. – Пэнгчэнг (Синчау в Гань-су), в 467 г. – бассейн Хуайхо, в 469 г. – Шаньдун. В 470 г. топа покарали туюхуанов, орду, восходящую к сяньби, т.е. к монголам, проживавшим с начала века в районе Кукунора.

Что касается религиозной принадлежности, Топа Хон был настолько набожным буддистом, что в 471 г. чтобы стать монахом он отрекся от престола в пользу своего сына, назовем его Топа II (471-499). [147]Тот, повзрослев, проявил такое же почтение к буддизму, под влиянием которого он придал гуманные черты всей системе законодательства. Он завершил китаизацию топа, перенеся в 494 г. свою столицу из Пингчэнга (в Жехоле) в Лоян, [148]и это именно в тот период под его контролем началось обустройство знаменитых склепов Лонг-мэна, на юге от Лояна, скульптуры которых восходят к 494-759 гг. Однако, освоив полностью китайскую культуру и буддистскую веру, топа лишились выдающихся военных качеств их тюркских предков. Все их попытки, направленные на завершение объединения Китая под своим началом, и расширение далеко на юг, провалились. Правитель Топа Киао (499-515) приложил последние усилия, но его генералы не смогли форсировать линию Хуайхо, которая явилась границей двух империй и за которой имперская крепость Ченгли (Фе-ньян в Анвэе) оказывала сопротивление всякому нападению (507).

После смерти Топа Киао его вдова правительница Ху управляла царством топа с 515 по 528 годы. Эта наследница древних тоб-гачей стала последней выдающейся личностью династии, в которой еще ощущалось тюркское влияние. Будучи наделенной необычной энергией, и в некоторых случаях проявлявшей чрезмерную жестокость, она стремилась властвовать. Вместе с тем она являлась покровительницей буддизма. При ней были облагорожены святилища Лонгмэна, она распорядилась послать с миссией на северо-запад Индии буддийского паломника Сон Юна, который оставил нам любопытные описания положения Центральной Азии того периода. Сон Юн пересек Шаньшань (Лобнор), Хотан, Памир, и, как мы увидим далее, посетил Бадахшан, где правил хан хуннов-эфталитов. Затем он продолжил путь в Уддиану и Гандхару (ранний Кабул), откуда он доставил своей правительнице буддистские документы, представлявшие для нее интерес (518-521). [149]

Племена топа были к этому времени слишком китаизированы, чтобы не совершать больше дворцовых переворотов, забыть семейные дрязги и междоусобные войны. В 534 году они разделились на две ветви: на Восточную Вэй (Тун Вэй), к которой отошли Хубей, Шаньси, Шаньдун, и Хунань с нынешним Чангте, служившей столицей (534-550) и на Западную Вэй (Си Вэй), которой достались Шеньси и Ганьсу со столицей Чанъань (534-557). Правители и тех и других были впоследствии свергнуты своими министрами. Таким образом, в Чангте, вместо династии Восточная Вэй воцарилась династия Пэй Ци (550-577), а в Чанъани, на смену династии Западная Вэй пришла династия Пэй Чэу (557-581). Но эти правящие семейства, полностью китаизированные, уже не имели отношение к истории степей. Напротив, следует отметить, что тот образ жизни, при котором тюркский дух особенно ощущался у первых правителей табгачей, мало помалу уходил, исчезал, растворяясь в китайской обыденности. Вечно повторяющаяся история, за которой мы наблюдаем в течение веков, на примере киданей, джурджитов, чингизханидов, Маньчжуров. Добавим только, что как это случилось с Чингиз-ханидами, а еще раньше с халхами, влияние буддизма сыграло большую роль в том, что топа растеряли черты былой мужественности. Эти грубые солдафоны, которые ощутили божественное ниспослание бодхисатвы, стали настолько чувствительны к человеколюбивым проповедям "чрама-ны", что в результате они предали забвению не только их врожденный боевой дух, но даже забыли о предосторожности и самозащите.

Поиск по сайту: