Религиозная политика Хубилая и его преемников: несторианство

Предпочтительное отношение Хубилая к буддизму вовсе не помешало ему оказать признаки симпатии несторианству. При больших христианских торжествах по примеру предшественников, он милостиво позволял несторианским служителям культа, которые относились к его орде, демонстрировать Евангелии, которые он кадил фимиамом и с набожностью прикасался губами к ним. (Марко Поло, издание Бенедетти, с.70). «В 1289 г. он создал даже специальное бюро чонгфусю, которое отвечало за управлением исполнения христианского культа в империи». Его указы, также как и указы Угэдэя и Мунке, касались освобождения от налогов и предоставления различных льгот несторианским священникам, а также буддистским и даосистским монахам и мусульманским миссионерам. Напомним в связи с этим, что монголы по древнесирийской этимологии называли христиан по имени тарса и аркагун или аркаюн, во множественном числе аркагюд или аркаюд (в кит. транскрипции: юелико-вэн), в то время как священники и монахи назывались раббан-арка-гюнами, а епископов называли мархсия. [727]

Видно, что среди монгольских или ассимилированных элементов несторианцев было большое количество, особенно среди кереитов и тюрков-онгютов. Онгюты, занимавшие место древних тюрков Шато на севере Великой Стены, на окраине сегодняшнего Шаньси, обладали ономастикой, которая посредством кит. транскрипции, как это утверждает Пельо, восходит к несторианству: Шэн – Вэн (= Симеон), Кеули-кису (= Георгий), Паолусу (= Павел), Юонан (= Иван), Юаку (= Яков), Тьенхо (= Денха), Юишо (= Ишо, Иисус), Лухо (= Люк).

Большая часть онгютов проживала, как это мы видели, в нынешнем Суэйане, районе сегодняшнего Токто или Куэхуаченге, округе, известном в эпоху монголов под названием Тонгиенга, к которому восходит, по мнению Пельо наименование Кошанг т.е. Тошанг, которое употреблялось при жизни Map Юахбалаха III и Раббана Чомы. [728]

Что же касается названия Тандюк, использованного Марко Поло для обозначения того же района, то оно, по мнению ученого, восходит к древнему наименованию этой же местности при династии Тан (Тьен-тю, древнее произношение Тьянтак). [729]

В этом состояло отличие, выделявшее династию онгютов, клана наследных тюркских принцев тесно связанных с несторианством, в то же время близкородственных Чингизханидскому клану. Этим несторианским принцам клан Чингиз-хана был благодарен и, кажется, это не было забыто. Предводитель онгютов – Алакуш- тегин [730]в решительный момент оказал неоценимую услугу монголам. Когда в начале 1204 г. его попросили войти в коалицию, созданную найманами против Чингиз-хана, он напротив решительно встал на сторону последнего. [731]

Впрочем, за свою преданность он поплатился жизнью. После войны против найманов при возвращении обратно домой, некоторые члены его племени, сторонники наймановского союза, казнили его, а также его старшего сына – Буйан Шибана. Его вдове удалось бежать в Юнчонг со своим вторым сыном – Пойаохо. Когда Чингиз-хан, одержав победу над Цинами, вошел в Юончонг, ему доставило радость восстановить семью своего верного вассала во главе страны онгютов. Молодой Пойохо сопровождал Чингиз-хана в походе на Хорезм. По возвращении завоеватель отдал за молодого принца свою дочь Алагайбаки. После смерти Пойаохо, Алагайба-ки, истинная дочь Чингиз-хана, властно правила страной онгютов, и относилась как к своим сыновьям (у нее не было собственных детей) к троим сыновьям от сожительницы своего мужа, Кюн бука, Ай бука и Чолиг бука. Первые два сына женились на Чингизханидских принцессах. Кюнбука взял в жены принцессу Юльмиш, дочь Великого хана Гуйюка, а Айбука – принцессу Юрак, дочь Великого хана Хубилая[732]- Коргюз или Горгюз, т.е. Георгий, сын Айбуки женился поочередно на принцессе Кутадмиш, дочери Ченцина, сына Хубилая, и принцессе Айамиш, дочери Великого хана Темюра. Остались рассказы о том, как он был убит, будучи на службе у Темюра в 1298 г. [733]

Видно насколько этот несторианский монаршеский клан был тесно связан с монгольской династией, которая в рамках всеобщей монгольской толерантности не упускала случая проявлять свою благосклонность в покровительстве над христианством. Жизнь Map Юах-баллаха и Раббана Чомы показывает нам, как Кюнбука и Айбука одарили двух несторианских паломников знаками доброго расположения и подарками во время их отбытия в «Иерусалим». [734]Что касается «принца Георгия», то он в последние годы своей жизни принял католицизм под влиянием францисканского миссионера Жана де Монтекорвино. [735]

Биография Мара Юахбаллаха и Раббана Чомы нам показывает, что несторианство на северной окраине монгольского Китая не соприкасалось со страной тангютов, и при их отбытии на Запад христианские общины страны тангутов, т.е. Ганьсу и в особенности «города Тангу-та», т.е. Нинся оказали им незабываемую встречу. [736]И в самом деле, несторианские общины существовали во всем регионе в Нинся, Синине, Канчу, Сучэу, и Дунхуане. Как мы увидим, Марко Поло насчитал в одном только Нинся три несторианских церкви. [737]

Но несторианцы не остались только у подходов к древнему Китаю, где они негласно оставались со времен династии Тан. Благодаря Чингизханидскому завоеванию, внутренняя часть Китая теперь им была открыта. Можно даже сказать, что несторианство, изгнанное из Китая со времен падения династии Тан, вернулось туда вслед за монголами. В 1275 г. несторианский патриарх Багдада создал архиепископство в Пекине. Вслед за монголами несторианская вера проникла даже в регион нижнего течения реки Янцзы. В 1278 г. Хубилай поручил правление Ченгкиангом (Цин-гянфу по записям Марко Поло), в нынешнем Цяньсу некоему Мару Саргису (Ма Сиеликисе в китайской транскрипции), который, как на это указывает его имя, был несторианцем, поспешившим тут же возвести там церковь (1281). [738]

Другие несторианские церкви были сооружены в Юангчэу и Хангчэ. [739]

Из истории монгольского несторианства у нас есть известное свидетельство в виде биографии Мара Юахбаллаха HI и Раббана Чомы.

Раббан Чома (умер в 1294 г.) и его друг – будущий патриарх Map Юахбаллах, настоящее имя Маркус (1245-1317), были несторианцами, второй из которых, по крайней мере, был онгютом. [740]

Отец Маркуса был протодьяконом онгютского города Кошанг или Тошанг, идентифицированного, как мы это видели, Пельо, со средневековым Тонгшэнгом, нынешним Токто, на границе сегодняшних Суэйюаня и Шаньси. Что касается Раббана Чомы, то он был сыном "прихожанина" несторианской церкви в Ханбалыке или Пекине. Раббан Чома первым посвятил свою жизнь монастырской жизни, получил пострижение в духовный сан от митрополита Пекинского – Мара Гиваргиса и удалился в горы на значительном pi с-стоянии от Пекина в скит, где был принят Маркусом. По совету Маркуса два монаха приняли, решение совершить паломничество в Иерусалим. Два онгютских принца – Кюнбука и Айбука, тоже несторианцы, к которым они нанесли визит около Токто для того, чтобы сообщить им о своих намерениях, встретили их наилучшим образом, пытаясь все же отговорить их от этого плана: «Зачем отправляться на Запад, в то время как мы прилагаем столько усилий, чтобы привлечь к нам епископов и монахов, прибывающих оттуда?» Убедившись, что решимость Раббана Чомы и его спутника была непоколебима, онгютские принцы предоставили им лошадей, дали денег и обеспечили всем необходимым снаряжением для того, чтобы они могли пересечь Центральную Азию. Два паломника прошли вначале страну тангутов, т.е. северную часть нынешней китайской провинции Гэньсу около Нинся, местности, где несторианские общины были достаточно многочисленны. «Мужчины, женщины и дети выходили к ним навстречу, настолько вера жителей Тангута была огромной». Через дороги и тропы юга Лобнора и Тарима они достигли Хотана, вступили на землю хана династии Чагатая, которую в то время возглавлял Дува и, как свидетельствует Пельо, это был период 1275-1276 годов. [741]

Война, которая разразилась в Центральной Азии между Чингизханидскими принцами, не позволила Раббану Чоме и Маркусу напрямую пройти из Кашгарии в Персию. Они увидели Хотан, где свирепствовал голод, Кашгар, опустошенный войной и перекрытую к западу дорогу Кашгара. Тогда они пошли на север и достигли Таласа, сегодняшнюю Аулие-Ату, местность, где властвовал угэдэйский хан Кайду. [742]

Тот оказал прекрасную встречу двум несторианцам и вручил им жалованные грамоты, благодаря которым они смогли пройти аванпосты сражающихся армий и, наконец, достигнуть монгольского ханства в Персии, где властвовал в то время хан Абака (1265-1282). Продолжение этой истории мы увидим, когда речь пойдет о Персидском ханстве.

Несторианец, имя которого звучит в китайской транскрипции как Нгайсиэ, т.е. Иса (Иисус (1227-1308), был без сомнения, христианином, говорящем на арабском языке, пришедшем из Сирии, выполнял значительные функции при Хубилае. Врач, астроном и полиглот, он служил Гюйюку, когда Хубилай назначил его руководителем астрономического бюро (1263). Иса, кажется, был одним из авторов указа от 1279 г., по которому Хубилай воспрепятствовал распространению ислама в Китае. В 1284-1285 гг. Иса сопровождал высокопоставленного монгольского чиновника – чэнгсианга Болода, который был послан с миссией к хану Персии Аргуну. По возвращении в Китай он был назначен комиссаром по христианской религии (1291) и, наконец, – министром (1297). Его сыновья – Элиа, Денха, Хейсе, Георгий и Люк, такие же несторианцы, как он сам, занимали также ответственные посты при пекинском дворе. [743]

К тому же, в особой гвардии в Пекине у Хубилая и его преемников насчитывалось 30 000 христианских аланов, следовавших греческим обрядам, пришедших из Кавказа в период правления Мунке. Как известно, в июне 1275 г. отряд аланов был разгромлен из-за предательства династии Сун во время осады Чэнчао на севере нижнего течения Янцзы. Трофеи города Чэнчао были отданы аланам, погибшим на своем посту. Потомки этих аланов послали 11 июля 1336 г. верительную грамоту о подчинении Папе Бенедикту XII. Посланники, представившие письмо Папе в Авиньон в 1338 г. состояли из Андрея и Гийома Нас-сио, а также алана Тогая. [744]

Пельо установил, с другой стороны, что древний манихеизм при монголах начал вновь набирать силу в Фуцяне, где впрочем, отмечалось его присутствие в период правления династии Сун. [745]

Поиск по сайту: