Султан Санджар и стоянка на Оксе

Последний отпрыск Великих сельджуков – Санджар, самый юный сын султана Меликшаха, предпринял усилия, чтобы не допустить упадка династии. Будучи смелым, великодушным и с рыцарским поведением, это был наиболее совершенный представитель иранизирован-ного тюрка, ставшего защитником персидской цивилизации, он сам же стал одним из легендарных героев, подобно персонажу Шах Намэ.

В период раздела наследства среди сыновей Меликшаха, Санджару, еще достаточно юному (ему было десять или двенадцать лет), в правление перешел Хорасан, с центральной ставкой в Мерве (1096). В 1102 г. он был вынужден защищать свои владения против нашествия караханидского хана Кашгарии – Кадырхана Джабраила, над которым он одержал победу и затем убил под Термедом. Затем он восстановил в ранге вассала в Трансоксиане местного караханида – Арсланхана, который сбежал перед самым нашествием. [343]

В 1130 г. он поссорился со своим протеже – Арсланханом, захватил Самарканд, сместил хана и сменил его другими караханидскими монархами – Хасан-тегином, а затем – Рох ад-Дином Махмудом (он правил с 1132 по 1141 гг.). [344]

Санджар также ввязался в Афганистане в борьбу газневидских правителей этой страны. В 1117 г., выступив против газневида Арсланшаха, он овладел Газной и посадил на трон другого члена этой династии – Баграмшаха. В этот период он был сюзереном газневидского Афганистана, также как и караханидской Трансоксианы, властителем необъятного султаната иранского востока.

Среди вассалов Санджара был шах Хорезма – тюрк Атсыз (1127-1156). Пытаясь стать независимым, Атсыз потерпел поражение от Санджара в 1138 году в Гезарапсе, который изгнал его. Атсыз, впрочем, вернулся некоторое время спустя и получил великодушное прощение султана (1141). Но для Санджара наступили тяжелые времена. В этом же году, как это мы увидим, Трансоксиану завоевали каракитаи, эмигрировавшие из Китая вплоть до Иссык-Куля, ставшие весьма опасными соседями. В связи с тем, что этот народ монгольского происхождения оставался «языческим», т.е. буддистским, тем самым наводил ужас на мусульманское население. Санджар, как обычно, достаточно смело и решительно двинулся навстречу с каракитаями, но 9 сентября 1141 г. потерпел сокрушительное поражение в Катване под Самаркандом и был вынужден бежать в Хорасан. [345]

Вся Трансоксиана попала в руки каракитаев. Шах Хорезма – Ат-сыз воспользовался этим, чтобы поднять мятеж, вошел в Хорасан и занял на короткий период Мерв и Нишапур, не сумев, между прочим, удержать власть из-за контрнаступления Санджара. Дважды (1143-1144 и 1147), Санджар захватывал Хорезм и во второй раз вблизи Ургенча вынудил Атсыза вернуться в вассальную зависимость. Но героизм великого султана ослабевал перед постоянно возникающими трудностями. Вскоре возникла неожиданная опасность. Огузские и гуззские орды, того же происхождения, что сельджуки, которые находились у Балха, подняли восстание против Санджара, который вознамерился подчинить этих кочевников правилам персидской администрации и налогообложения, заключили его в тюрьму и принялись грабить Мерв, Нишапур и другие города Хорасана (1153). Ему удалось выйти на свободу только в 1156 г. и умер он на следующий год накануне полного краха его творения. [346]

Санджару не удалось осуществить свои намерения создать в иранском государстве основательное сельджукское государство. Восстание гуззов показало трудности при вовлечении в арабо-персидские административные рамки кочевые племена, привлеченные сельджуками для покорения Ирана. Административные основы персидских традиций, принятые и поддерживаемые сельджуками, не пережили падения различных ветвей этой династии (1157 г. – в Восточном Иране, 1194 г. – в Аджемистской части Ирака, 1302 г. – в Малой Азии). Как только упала эта завеса, и исчез нео-персидский султанат, от завоевания в 1040 г. Ирана, а в 1072-1080 гг. – Малой Азии, остались незначительные тюркские племена, которые от гуззов в 1053 г. до отрядов Кара Коюнлу и Ак Коюнлу XV в., от караманов до османов, оспаривали Иран, с одной стороны, и Малую Азию – с другой, наподобие всех древних орд степных глубин Верхней Азии. Таким же образом, вопреки добровольным культурным намерениям сельджукидов-тюрков, так быстро и основательно иранизированных, – их триумф в Иране, так же как в Малой Азии, имел экономические и социальные последствия – мы вернемся к описанию этого важного момента – создание из Ирана, так же как из Малой Азии, подобия степей. И действительно, в данном случае человеческая география жестоким образом отреагировала на растительную географию. Кочевничество уничтожило культуры, преобразовало лик земли. То, что мы говорим о Малой Азии в большей степени касается Ирана. Таджики сумели продолжить создание в оазисах очаровательных садов с кипарисами и розами, воспетых Омар Хайямом и Саади – которые окружали эти города. У ворот этих городов, как только заканчивались последние сады, начиналась степь с кочующими племенами, с огромными темными стадами животных, сооружавших их разборные стоянки из черного цвета шатров. Любой из отличавшихся умом предводителей, – всем тюркам свойственно врождённое чувство умения управлять – мог периодически заставить признать себя государем оседлого населения, у которого впрочем он заслуживает признания за то, что мог положить конец междоусобицам. Два общества, оседлое общество городских таджиков и кочевое общество с темными шатрами, кажется, «уживались» в течение ряда десятилетий, но впоследствии все изменилось, племена вновь тронулись с мест, понятие государства было предано забвению до тех пор, пока история не приступила к приобщению к оседлому образу жизни одного кочевого племени, которому прочили господство. Фактически такой подход никогда не отклонялся. Чтобы оно подпитывалось извне, мы видим, как периодически, в XI и XII вв., новые группы кочевников появлялись на горизонте киргизских или тюркских степей, на краю культур, требовавших свою долю в совместном отлаженном управлении таджиками.

Этот двойной феномен имел место еще в бытность самого султана Санджара. После него хорезмийские шахи, которые как и сельджукиды относились к тюркской расе, возобновили попытку последних создать в Иране громадную тюрко-персидскую империю,-тюркскую с военной основой, персидскую – с административным управлением. В то же время, каракитаи, народ, прибывший из Дальнего Востока, не принадлежавший к тюркской расе, захватил Восточный Туркестан, и его приход на сто лет вперед возвестил о появлении тыловых отрядов степей самих чингизханидских монголов.

Прежде чем перейти к этой новой фазе истории Азии, подведем этнический итог сельджукской авантюры. Этот итог, короче говоря, весьма парадоксален. В самом деле примечательно, что сельджуки, эти тюрки, ставшие персидскими султанами, не тюркизировали, без сомнения, Персию, потому что они вовсе не желали этого. Напротив, именно они, как нам известно, добровольно стали персами и по примеру великих древних сасанидских правителей, приложили усилия, чтобы оградить иранское население от грабежа со стороны гуззских отрядов, спасти иранскую культуру от тюркской угрозы. [347]Тем не менее, это может быть один из долговременных результатов поражения Санджара от гуззов в 1153 г. – они не смогли помешать этим тюркам компактно обосноваться на юге нижнего течения Аму-Дарьи, между плато Устюрт и Мервом в том регионе с давнего времени этнически неиранизированного, каковым стал Туркменистан. С другой стороны, тюркские отряды, возглавляемые молодыми сельджуками на анатолийском плато фактически тюркизировали также эти древние византийские земли до такой степени, что начиная от султанов Конии до Османов и Ататюрка Мустафы Кемаля, создали историческую Турцию.

Поиск по сайту: