Глава 3. ПОРЯДОК В ДОМЕ

Истёртые деревянные ступеньки крыльца заскрипели, когда мы поднялись по ним, а дверной звонок отозвался длинной допотопной трелью.

Через мгновение дверь открыла женщина в выцветшем шёлковом халате, плотно обтягивающем грудь. Он выглядел старомодно, что-то из того, что носили дамы в 1950-х годах. У неё была стрижка боб, сейчас растрепавшаяся блестящими красными волнами, и поразительные зелёные глаза, изумрудно выделяющиеся на алебастровой коже. Одним словом, она была великолепна.

Всё ещё грязная и изрядно помятая после аварии, я почувствовала себя робко и неуклюже.

Она обвела сначала меня – потом Этана – оценивающим взглядом. – Могу я вам помочь? – спросила она, но затем нарушила тишину: – Вы вампиры.

– Я Этан Салливан, – сказал он, – а это Мерит.

– Я Пейдж, – сказала она. – Прошу, входите.
Озвучив необходимое предложение, Пейдж развернулась и прошествовала босиком в глубину коридора, направляясь в открытую дверь позади неё.

Я посмотрела на Этана, намереваясь пропустить его вперёд, но его взгляд был прикован к женщине, исчезающей в коридоре.

– Этан Салливан, – сказала я, ревность бушевала в моей груди.

– Я не смотрю на неё, Страж, – предупредил меня он, подмигивая. – Хотя я не слепой. – Он указал на коридор.

Я покраснела и предпочла ещё раз оглядеться. Стены были заполнены вертикальными стеллажами с книгами, один рядом с другим, уставлены так плотно, что между ними едва оставалось свободное пространство. И это не были просто книги в мягкой обложке, которые продаются со скидкой. Старинные фолианты в кожаном переплёте – именно то, что вы могли бы увидеть в доме архивариуса Ордена … или на столе в подвале у непослушной волшебницы. При всей моей любви к книгам, я нервничала, переступая порог дома, полного волшебных томов.

Я последовала за Этаном в гостиную в конце холла. Она была небольшая, но удобная, со старинными драпировками, обставленная в деревенском стиле. Аромат дымка из небольшого камина смешивался с запахом древней бумаги и чая.

Пейдж свернувшись клубочком на диване, взяла чайную чашку с маленького столика.
– Простите, я в некотором беспорядке. Она ещё не объявлялась, и я хотела несколько минут тишины и покоя. Присаживайтесь, – сказала она, указывая на противоположный диванчик и изысканные чашки и блюдца, усеянные маленькими розовыми цветами. – Хотите чаю?

– Нет, спасибо, – сказал Этан. Мы присели на кушетку, устроив сумки и мечи около ног.

– У Вас много книг, – сказал он.

– Я – архивариус. Это то, чем я занимаюсь.

– Читаете? – спросила я.

– Учусь и систематизирую. Собираю истории о былых событиях и записываю, как это было. И, откровенно говоря, у меня уйма времени, чтобы читать.

– Не похоже на пограничную линию, – сказал Этан.

– Для людей – нет. Но магически? Здесь, в основном, вакуум. Изоляция от всех проявлений волшебства и прочих сверхъестественных существ. Что делает его великолепным местом для размещения Малефициума, когда наша очередь охранять книгу, но не более.

– Так она здесь? – спросил Этан.

– Жива и здорова в бункере, – сказала она. – Так что, официально, добро пожаловать в хранилище Малефициума. По крайней мере, пока. Когда они узнали, что Мэллори снова сбежала, они начали принимать меры для перемещения книги на новое место.

– Разве они не должны были уже его найти? – поинтересовалась я.

Она ухмыльнулась.
– Вы предполагаете, что они горят желанием заниматься этим. Это не тот случай. Баумгартнеру приходится звонить высшим покровителям, только чтобы подобрать потенциальных перевозчиков, которые бы могли согласиться. Слишком рискованно. И, когда возможный доброволец найдётся, это будет капля в море, не способная адекватно реагировать в случае опасности. Или типа того. – Пейдж прищурилась, глядя на Этана. – Орден был не в восторге, когда его украли из Дома Кадогана. Мы все ожидали, что там-то он будет в безопасности.

– Рискуя быть равнодушным к Вашим проблемам, – сказал Этан. – Я был мёртв, когда книга была украдена. И это было совершено одним из Ваших, а не вампиром. Той, которая пыталась превратить меня в своего фамильяра.

Она наклонила голову.
– Вы не очень похожи на чьего-либо фамильяра.

– Я нет, пока ещё, так как мы можем разговаривать. Её заклинание было прервано, до того как она его закончила.

Но не до того, как запылало небо, и Мидвей Плежанс был объят огнём, как я думаю.

Пейдж просмотрела на него с чисто магическим интересом.
– Просто она зашла достаточно далеко, чтобы возвратить Вас, но не достаточно, чтобы превратить в новоиспечённого слугу. Чудесно для Вас. С другой стороны, это действительно не свидетельствует в пользу Саймона.

– Не то чтобы я была против, – сказала я. – Но как это так?

Пейдж пожала плечами.
– Она пыталась сотворить фамильяра, а Саймон ничего не замечал. Это сложная магия. Многокомпонентная. Ингредиенты, механизмы, реквизит, в данном случае Малефициум. До того, как Баумгартнер рассказал мне об этом, я собиралась отстаивать невиновность Саймона в том, что он не знал, что она делает, но...

– Сейчас уже не настолько уверены? – закончил Этан.

Пейдж снова пожала плечами.
– Маленькое заклинание, незначительное очарование, волшебница лишь должна сказать несколько слов. Те части волшебства более сродни ловкости рук, чем истинные чары. Они все иллюзорны, не занимают много времени – или труда – чтобы справиться с ними. Меня не удивило бы, если бы Саймон пропустил их. Но создание фамильяара? Это – реальная работа. Сложная, скрупулезная и супер – энергоёмкая. Остались бы следы не только в её рабочем пространстве, но и на ней самой.

– Работа с чёрной магией превращает руки в отбивные, – сказала я.

– Знаки, – сказала Пейдж, кивнув. – И какой же после этого Саймон волшебник, что не в состоянии заметить их … и быть не в состоянии остановить её.

– А Катчер? – удивился Этан.

Выражение лица Пейдж стало непроницаемым.
– Он не член Ордена, так что не о чем здесь говорить.

Она сдержалась, но суженные глаза и пристальный взгляд сказали о многом. Это была всесторонне плохая неделя для Чикагских волшебников. Меня порадовало то, что хотя бы не вампиры, в этот раз, были источником всех проблем.

Пейдж уставилась на меня.
– Я понимаю, что Вы дружили с Мэллори. Она пыталась как-то с вами связаться?

Она сказала, что мы "дружили" друзьями, типа Мэллори и я расстались, и наши пути теперь имеют разное направление. Эта мысль не очень-то вязалась.

Я покачала головой. – Не связывалась. Когда я видела её в последний раз, её забирал Орден.

– А теперь она хочет ещё одну возможность получить Малефициум, – сказал Этан. – Ей не удалось тогда достичь своей цели, и она хочет попробовать ещё раз.

– Она пыталась сложить тёмную и светлую магию снова вместе, – объяснила я. – Добро и зло, её магия делает её неспокойной – физически больной – и она думает, что выпустив зло с Малефициума, сможет почувствовать себя лучше. Из того, что я понимаю, заклинание для создания фамильяра было её способом достичь цели. Она думала, что, используя тёмную магию, сможет нарушить равновесие добра и зла в мире, и что этот дисбаланс заставит зло выйти из Малефициума.

Пейдж поморщилась.
– Это довольно неуклюжий метод. Работа могла бы быть сделанной, если бы она была в состоянии закончить заклинание, но это точно не шикарно. Трудные заклинания – это марка молодой волшебницы. Неопытная, – добавила она. – Знаем ли мы, взяла ли она книги или материалы, или что-нибудь, прежде чем отправилась?

Этан покачал головой. – Мы не знаем, но не похоже, что б она останавливалась для чего-нибудь. Она просто ушла.

– Возможно, у неё был готов запасной план, – предположила Пейдж. – Или она достаточно самоуверенна, чтобы думать, что она может передвигаться на лету

– Так, где же она сейчас, как Вы думаете? – спросил Этан Пейдж.

– Где-то поблизости, разрабатывает стратегию, как мне представляется, – сказала Пейдж. – Если она воспользуется теми же методами, то размышляет, какое заклинание использовать и как разведать способ ворваться сюда, перехитрив меня и слинять с Малефициумом.

– Не очень то Вы и беспокоитесь о том факте, что волшебница планирует ворваться сюда, победить Вас и удалиться с Малефициумом, – сказал Этан.

Пейдж продолжала цедить свой чай ещё какое-то время, словно подбирала слова.
– Я знаю, что вы её друзья и что она натворила больших магических дел в Чикаго...

– Я предполагаю, что есть "но"? – спросил Этан.

– Но, – сказала Пейдж. – Хотя Мэллори, без сомнения, обладает некоторой харизмой, на самом деле она всего лишь небольшое отклонение от нормы.

– Она пыталась уничтожить Чикаго, – сказал Этан, заинтересованно склонив голову.

– С помощью праха могущественного Мастера вампиров. Это не значит, что она желала уничтожить и себя в том числе, не так ли? – Пейдж пожала плечами. – Я уверена, светопреставление было что надо и, именно поэтому, вам потребуется фамильяр, обладающий большой мощью, которую можно использовать, увеличив свою силу.

– Послушайте, – сказала Пейдж. – Я не пытаюсь казаться грубее и не пытаюсь отнестись несерьезно к хаосу, с которым столкнулся Чикаго, и не выбираю себе любимчиков. Мироздание не держится на миленьких огоньках и красках или раздражающих людях. Это что касается Вселенной. А если следовать за книгой – то, что она сделала, всего лишь рядовой случай.

– Есть мысли о том, какое заклинание она может попытаться применить сейчас? – спросил Этан.

Пейдж покачала головой.
– Честно – не знаю. Я никогда не читала Малефициум. Не потому, что мне не было интересно, но это является частью клятвы, которую приносишь, переходя сюда на службу. Не подглядывать – не искушаться.

– Разумная политика, – горячо согласился Этан. – Жаль, никто не сказал этого Мэллори.

– Может ли она использовать для создания фамильяра кого-то другого? – спросила Пейдж.

Этан покачал головой. – Это маловероятно. Единственный прах другого вампира в Чикаго принадлежал Селине. Достаточно сказать, что он больше не в Чикаго.

Пейдж кивнула.
– Она всегда сможет сделать фамильяра из чего-нибудь или кого-нибудь другого.Кроме того, существует миллион заклинаний в мире, они где-то по середине между добром и злом. Она может взять любое количество заклинаний во имя зла.

– Раз уж мы заговорили о зле, – сказал Этан. – Мэллори не единственная, кто охотится за Малефициумом.

Этан просветил Пейдж о нашей маленькой остановочке с Тейтом и его цели в освобождении зла. К тому времени, как рассказ окончился, Пейдж отставила чашку и откинулась на диване, скрестив руки на груди, а взгляд её был приклеен к Этану.

– И этот Тейт, что, какое-то существо, правильно?

– Мы надеялись, что, возможно, Вы это знаете, – сказала я.

Нахмурившись, она встала с дивана и, прошествовав в коридор с книгами, принялась просматривать их корешки.
– К сожалению, информации не достаточно, чтобы поставить точный диагноз. Полубог? Джинн? Фейри? – она вытащила одну книгу, пролистала, затем сунула обратно. – Может быть, демон?

– Про других не знаю, – сказала я. – Но он не фея.

– Мы работаем с ними, – объяснил Этан. В качестве наемников фейри охраняют ворота Дома Кадогана. Но это не совсем то, что я имела в виду.

– Я так же встречалась с Клаудией, королевой.

Глаза Пейдж расширились.
– Вы встречались с королевой фей?

Я кивнула, размышляя о стройной фигуристой землянично-светловолосой женщине. – Во время злополучной гибели Этана. Мы искали причину, по которой небо стало красным. Они известны как небесные мастера, так что мы заплатили им за визит. Они дали нам немного информации, и я почти укусила одного из них, и бла-бла-бла, мы узнали, что они не причастны к изменению цвета.

– Никакого бла-бла-бла не может быть, если ты почти укусила фею, – сказала Пейдж.

– Может, если королева фей приманит Вас пролитием волшебной крови. Совет на будущее: кровь фей весьма заманчива для вампиров.

– Надо взять на заметку, – Пейдж выбрала другую книгу и вернулась на диван.

– Пока мы не ушли от темы Тейта, – сказала я. – Я думаю, что... что-то в нём изменилось в последнее время.

– Как это? – спросила Пейдж.

– Ну, он уже не тот человек, каким являлся. Несколько лет он проводил кампании направленные на борьбу с бедностью и проталкивал свою программу "Тейт за новый Чикаго". И внезапно он переключается на вампирские наркотики? – я покачала головой. – Это кажется странным.

– Он актёр, – указал Этан. – И нечто волшебное. Вся эта возня была частью пьесы.

– В течение десяти лет?

– Десять лет могли пролететь для него как один миг, насколько мы можем судить. И напомню: он уничтожил мой автомобиль. Я в данный момент точно не чувствую себя дружелюбным по отношению к Сету Тейту.

– Я знаю, и чувствую то же самое. Если это не было для него, тебя и Селины...

Тугой комок сжался в моей груди, при воспоминании о взгляде Этана – как раз перед тем, как его проткнул кол, и он исчез.
– В любом случае, я не являюсь внезапным фанатом Тейта. Я просто считаю, что это была какая-то мутация.

Повисшую тишину прервала Пейдж, захлопнув книгу и поставив её обратно на полку.
– Достаточно разговоров о смерти и тьме. Скоро встанет солнце, и, я знаю, вам желательно избежать встречи с ним. Как насчёт того, чтобы я показала ваши комнаты, а завтра ночью мы пойдём, осмотрим бункер?

– Действительно ли это хорошая идея – спать всем? – задалась я вопросом. – Тейт и Мэллори не походили на типов, что стали бы охотиться на Малефициум средь бела дня, но кто знает?

– Я поставлю на дом сигнализацию, – сказала она. – Эта штука разбудит нас, если поблизости свершится волшебство. Ну, как предполагается. – Она бросила осторожный взгляд на парадную дверь. – Возможно, я также включу и обычную сигнализацию.

– Я предполагаю, у вас тут нет крови, – спросил Этан. – Наши запасы были в машине, и эту поездочку они не пережили.

Мой аппетит неожиданно подскочил.

Пейдж кивнула.
– Я думала, вам может понадобиться, особенно, если всё станет совсем сложно с Мэллори. Я раздобуду.

Мы подцепили наши сумки и мечи, затем подождали Пейдж, которая появилась из кухни с подносом старомодных стеклянных стаканов.
– Сюда, – сказала она.

Мы последовали за ней к лестнице, затем на второй этаж и прошли по длинному, прямому коридору из комнат.

– У первоначальных владельцев фермы было шесть детей, – объяснила Пейдж. – Спальня хозяев внизу, а шесть спален здесь. Можете выбирать. – Она бросила оценивающий взгляд на Этана. – Если только Вы не одинок, и интересуетесь тем, чтобы разделить спальню внизу?

– Какое продуманное предложение, – сказал Этан. – Я вынужден отказаться. Мерит, без сомнения, отнимет у меня мою очередную жизнь.

– Неутешительно, – сказала Пейдж. – Я всегда интересовалась вампирами. И укусами.

– Всё правда, до единого слова, – осторожно произнёс Этан.

Жаль, я не могла поговорить с ним мысленно прямо сейчас. У меня нашлось бы несколько слов о его флирте с Пейдж Мартин. Вместо этого я спокойно смотрела на него, и он вернул мне усмехающийся взгляд. Это и его усмешка заставили меня почувствовать себя лучше.

Пейдж отдала нам поднос, пожелала спокойной ночи, а затем упорхнула вниз по лестнице, оставляя в покое меня и Этана.

Шесть спален дома были на удивление одинаковы, и было похоже, что они не очень-то изменились с 1940-ых. В каждой находилась чугунная кровать, тумбочка и бюро. Бледные цветочные обои украшали стены. Полки были из старого древа, и постельное белье было старомодными, с подсиненными покрывалами. Они были похожи на те типы комнат, в которых дети прячут старые бейсбольные карточки и игрушки Крэкера Джека в задних частях ящиков бюро или под матрацами.

Ни в одной комнате не оставалось открытого окна – все были под тяжёлым бархатным занавесом. Я догадывалась, что Пейдж не хотела давать соседям возможность хоть что-то разнюхать.

– У тебя есть какие-нибудь предпочтения? – спросила я Этана.

– Что бы ты ни предпочла, – ответил он, – я останусь с тобой.

Не было никакой двусмысленности в его голосе. Не вопрос, и он не просил разрешения. Это было заявление, объявление того, что он собирался сделать. Что он будет делать.

– Конечно, останешься, – сказала я. – Было бы грубостью устраивать бардак в двух её спальнях. Мы могли бы так же отлично спать вместе и избавить её от хлопот.

Этан закатил глаза.
– Совсем не это я имел в виду.

– О, я в курсе, – ответила я, возвращаясь назад к первой спальне. – Но если я не буду контролировать твое эго, ты станешь абсолютно невыносимым.

Он принял саркастический вид, но довольно ухмыльнулся.

Имело смысл знать лёгкие пути аварийного выхода, поэтому я выбрала спальню ближе к лестнице и бросила свою сумку на край кровати со стороны двери. Я всё же была Стражем, в конце концов, и по-прежнему отвечала за безопасность своего Мастера.

Недолго думая, Этан швырнул сумку на кровать, а потом схватил стакан крови с подноса. Протянул мне один, и в доли секунды мы опустошили их до дна, мучимые голодом, жаждой и желанием исцелить ссадины и ушибы, полученные в аварии.

Решив проблему первой важности, Этан закрыл и запер дверь спальни. Когда он повернулся ко мне лицом, глаза его были серебряными – признак вампирского возбуждения, эмоционального или любого другого.

Желание заполонило комнату, перекрывая аромат крови, кожи и хорошо смазанной стали наших мечей.

– У нас имеется незавершенное дело, между тобой и мной.

Губы мои приоткрылись.
– Незавершенное дело? – переспросила я, но невозможно было ошибиться в выражении его глаз или серьезности намерений.

Он вздернул бровь, бросая вызов и приглашая к спору, но я не собиралась этого делать. Он отсутствовал в течение двух месяцев, и я полагала, что Вселенная должна мне кое-что... даже тогда, когда из кармана штанов раздалась трель телефонного звонка.

Этан скривился, но сумел с собой справиться.

Мгновение мы молча смотрели друг на друга, желание закручивалось спиралью меж нами, подобно невидимым языкам пламени.

– Это может быть Катчер, – сказала я, совсем не в восторге от заминки, но, тем не менее, волнуясь из-за предположения, что Мэллори может бродить вокруг фермы, а мы не отреагируем на предупреждение.

С явной неохотой он вытянул телефон из кармана и проверил экран.
– Это Малик. Видимо, я пропустил несколько звонков.

Я быстро посчитала.
– Если солнце здесь почти что взошло, значит, что там уже рассвело. Он остался после восхода, чтобы что-то тебе сообщить. Ты должен ответить.

Он нахмурился, явно раздираемый долгом и желанием. Исходя из того, что обычно он сразу же отвечал на звонки, я восприняла это как комплимент.

По крайней мере, я могу облегчить ему муки выбора.
– Прими вызов, – посоветовала я. – Я никуда не денусь.

Он указал на меня.
– Это еще не все, – и взял трубку.
На этот раз он не переключал его на громкую связь. Как вампиру – хищнику с обостренными чувствами – мне не составило бы труда, узнать содержание разговора. Но, я, уважая его чувства, не стала подслушивать. Кроме того, как только разговор закончится, он всё равно мне его перескажет.

Я схватила пижаму и зубную щетку и скрылась в небольшой ванной комнате, прилегающей к спальне.

Наверное, надо было глянуть в зеркало чуть раньше. Челка всклокочена, резинка для волос едва сдерживает спутанный конский хвост. Залеченная царапина над бровью оставила после себя след из запекшейся крови, а потеки грязи исчертили щёки. Я выглядела очень потрёпанной, и совсем не как объект чьего-то желания.

Полотенца и губки были сложены на маленький столик в другом углу комнаты. Я смочила ткань и начисто протёрла лицо, а затем, распустив волосы, расчёсывала их, пока они не заблестели. Старинная ванна на ножках была оснащена душем, и я, не теряя времени, избавилась от остальной грязи, собранной в канаве, поглотившей "Мерседес" Этана.

Будучи чистой и одетой в пижаму, я направилась в спальню, надеясь на ещё одну попытку воссоединения, которое мы начали прежде.

Но, повторно входя в комнату, я уже знала, что ничего не случится. Этан всё ещё говорил по телефону, и покалывание магии в воздухе говорило о том, что новости от Малика были нехорошие. Он тихонько бормотал ещё несколько минут, а затем убрал телефон.

– Для начала плохую новость, – попросила я.

– Кажется то, что Малик послал кое-кого на хер, было воспринято не слишком хорошо.

Гринвичский Совет, обеспокоенный тем, что Дом Кадогана был источником проблем в Чикаго и за его пределами, послал распорядителя – Франклина Кабота – взять на себя заботы о Доме после смерти Этана. Тот совершенно ужасно воспользовался открывшимися возможностями, в том числе ограничил свободу собраний и потребление крови. Не самые популярные запреты для вампиров, которые большую часть времени жили в Доме братства.

А когда Этан вернулся, они с Маликом бесцеремонно отпихнули Кабота с дороги.

– И что плохое они нам готовят?

– Решение пока не принято, но Дариус созвал шофет. Это чрезвычайное заседание, на котором обсуждаются вопросы особой срочности.

Дариус Вест являлся главой Гринвичского Президиума. Ранг его был настолько высок, что даже Этан называл его "отец".

– Типа мятежного Американского Дома, который, кажется, ни во что не ставит своё начальство? – спросила я.

– Примерно так, – ответил Этан, но уточнять не стал.
Я представила вампиров Кадогана, вышвырнутых в ночь. Наряду с более тяжелыми проблемами, я должна буду найти себе квартиру. В Чикаго. Зимой. И это не делало меня счастливой.

– На самом деле, насколько это серьёзно?

– Достаточно серьёзно, – Этан, нахмурившись, тер виски.

– Ты в порядке?

Он слегка улыбнулся.
– Просто немного болит голова. Это пройдёт.

Атмосфера в комнате изменилась с неосуществленных желаний на политико-магические ожидания. Солнце выбрало именно этот момент, чтобы появиться из-за горизонта. Я не могла его видеть сквозь шторы, но внезапно отяжелевших век было достаточно.

– Кажется, некоторых вещей просто не должно быть, – сказал Этан.

Я кивнула, не в состоянии сделать больше. Вампиры спали днём, но не только потому, что прямое воздействие солнечных лучей убивало нас, а ещё и потому, что восход солнца погружал нас в бессознательное состояние. Мы могли бы бороться с истощением, но это была трудная и заведомо проигранная битва. В конце концов, мы сдадимся.

Казалось, он понял мои колебания.

– Наши головы заняты другими вещами и людьми, – сказал он. – Позже, после преодоления кризиса, будет полно времени для остального.

– А если нет?

– Все получится, – ответил он. – Потому, что, будь я проклят, если до конца года не увижу тебя голой в более благоприятной обстановке.

Я ни чем не могла помочь, но хоть посмеялась.

Этан тоже освежился и вышел из ванной в одних пижамных штанах, не оставляя простора для фантазий о своём теле. Медальон Кадогана красовался прямо над шрамом, что съежился на его груди, меткой от пронзившего его кола Селины.

Слишком быстро, по моему мнению, он выключил свет, и мы улеглись на жёсткий скрипучий матрац. Этан, не раздумывая, подтянул и прижал меня к себе.

Я наслаждалась чувствами, радостью, ощущением того, что он поблизости. Его теплом, его запахом, энергетикой, всем.

– Мы ничего не можем поделать с восходом солнца, – сказал он. – Так что давай отдохнём перед борьбой за светлое будущее.
Он прижал меня сильнее, и рука его змеей обвилась вокруг моей талии.

Рефлекторно я вздрогнула.

– Тебе холодно?

– Обычное дело. Я раньше плохо засыпала.

– Ещё до солнца?

– До солнца, – согласилась я. – Я могу быть уставшей, но мой мозг будет по-прежнему переваривать то, что мне нужно сделать, бумажки, нужные мне на занятиях, другую ерунду. И я изобрела маленькую хитрость.

– Это дрожь?

– Воображение. Я сидела бы на корточках, закутанная в одеяло, и закрыв глаза, представляла, что сейчас зима и на улице бушует буря. Лютый холод. Ледяной ветер. Вой метели.

– Не слишком радостный сценарий.

– Не снежная буря успокаивала меня. А сама мысль о том, что я в безопасности и тепле.

– И это работает?

– В конце концов, я всегда засыпала.

Этан хихикнул.
– Тогда поведай мне свою историю, Страж. Убаюкай меня.

Я улыбнулась, закрыв глаза.
– Мы недалеко от берегов Аляски на грузовом судне в Беринговом море. Сейчас конец лета, и воздух становится более холодным. Море спокойно, но дует довольно свежий ветерок.

Этан вздрогнул и вытянулся позади меня. Ближе ко мне.

– Мы в каюте. Не шикарно, но имеется толстый, мягкий матрац. Мы лежим вместе, снаружи свистит ветер, а под нами перекатываются волны. Мы закрываем глаза, и как только мир успокаивается и начинается снегопад, мы засыпаем.

– Милая история, – сказал Этан спокойно. – Но у меня есть рассказ, который переплетается с твоим. Вообрази ревущий огонь в тёмных глубинах Чикагской зимы. Представь тепло огня напротив твоей кожи...

– Я, ​​наверное, приодену фланелевую пижамку, – поддразнила я, но Этан не отреагировал. Он наклонился к самому моему уху.

– Ничего на тебе не будет, Страж, кроме медальона Дома и улыбки.

– Это предсказание?

– Это обещание.

И, с возможностями, которые обещают всё, на мой взгляд, я позволила телу покоиться и уплыла прочь, засыпая.

Поиск по сайту: