Глава 4. В ГЛУБИНЕ

Когда я проснулась, кровать была пуста, а простыни остыли. В какое-то ужасное мгновение я подумала, мне приснилось, что он вернулся, и что его возвращение было жестоким плодом моего воображения.

Но дверь спальни открылась, и Этан вошёл внутрь с кофейной кружкой в одной руке и маленькой корзинкой в другой. Он посмотрел на меня и улыбнулся.
– Ты выспалась.

– Я не знала, что вампиры могут это, – я скрестила ноги и убрала прядь полос с лица. – Должно быть, я нуждалась в отдыхе.

– Твои синяки исчезли, но ты выглядишь бледной.

Я призналась. – Я не думаю, что я очень хорошо выспалась. Я всё ещё боюсь выпускать тебя из поля зрения.

– Потому что я могу исчезнуть?

Я кивнула.

– В исчезновении нет никакой отваги, – сообщил Этан. – На самом деле, единственная ценность того кола была в том, что он проткнул именно меня. В том, чтобы спасти твою жизнь дважды, – добавил он, в случае, если я запамятовала, что он сделал меня вампиром и прыгнул грудью на кол, лишь бы спасти меня. Как будто это было что-то такое, что я легко могла забыть.

Я закатила глаза.
– Даю тебе неделю, чтобы использовать кол против меня, а потом – тебе конец.

Он самодовольно улыбнулся.
– Это не займёт у меня неделю, Страж.

Я не стала уточнять, что он собирался делать.

– Но сейчас у нас есть важное дело, и я предпочитаю, чтобы ты была сосредоточена, когда пробьёт час.

Глаза его вспыхнули серебром, прежде чем померкнуть обратно, до изумрудно-зелёного. Желание стрелой пронзило моё тело, повышая концентрацию магии в воздухе и количество мурашек на моих руках.

Этан и я, мы оба, были напряжены подобно струнам, наше физическое воссоединение полностью заполняло все мысли. Но отодвинулось назад в повестке дня, из-за, как он выразился, важного дела.

Дела Мэллори.

Когда всё будет сказано и сделано – и Бог даст, так и будет – я собиралась отвесить ей хорошего пинка, за то, что помешала нам сейчас. Даже если, в первую очередь, с меня причиталось за то, что она его мне вернула.

Этан присел на краешек кровати, и передал мне кружку, до краев заполненную тёплой кровью, и корзинку. Мой желудок ужасающе заурчал, и я, не теряя времени, начала пить кровь маленькими глотками, в то время как Этан занялся разбором своей сумки.

Когда кружка опустела, я заглянула в корзинку. Там обнаружилось четыре вида кексов: с маком, черникой, с кусочками фруктов, морковки и орехов и шоколадный вариант, усеянный кусочками белого и тёмного шоколада.

Лёгкий выбор.

– Это Пейдж испекла? – поинтересовалась я, выуживая шоколадный кексик из корзины. Он всё ещё был тёплым.

– Малефициум обычно хранится где-нибудь в другом месте, – сказал Этан. – Если перефразировать её, очень многие в Ордене считают минуты, а она может всё переписать. Определённо, у неё есть время. Ну, как они тебе?

Он оглянулся на меня, а я уже слизывала шоколад с пальцев.
– Будем считать, что ты сказала "да". Ты даром времени не теряешь.

– Не тогда, когда на кону шоколад, – я поморщилась. – Извини, мне надо убрать эту фразу из своего словаря.

– Не стоит меняться из-за меня, – он усмехнулся и ухватил кекс с черникой.

– Ты знаешь, кормить меня не входит в твои обязанности. Я вполне способна сама справиться со своей едой.

Он приподнял бровь, как бы сомневаясь.

– Я сама, – подчеркнула я.

– Не настолько, чтобы пребывать в здравии и быть способной решать задачи подобно этой. Прежде чем всё закончится, держу пари, что ты будешь нуждаться в каждой унции своей силы и смелости в твоей упрямой голове. Гарантия того, что ты хорошо поешь, даёт больше надежд на облегчение моей жизни.

Я собиралась поспорить с ним, но обнаружила, что не могу. Конечно, то, что он знал мои слабые места, раздражало. Я не желала, чтобы он был осведомлён о моих недостатках, и ещё меньше хотела, чтобы он на них указывал. Но кое-что всё же утешало. Вместо того, чтобы добавить проблему к его умственной колонке “красных флажков”, он нашёл способ с ними справиться.

Странно и удивительно.

Он доел свой кекс и взглянул на меня.
– Что?

– Ничего, – сказала я, потянувшись за кексом номер два.

Когда кровь и выпечка закончились, мы были готовы к возможной битве. Конечно, мы не знали, явятся Мэллори или Тейт за Малефициумом сегодня вечером, или завтра, или через неделю. Но они оба казались достаточно нетерпеливыми, чтобы все выяснилось скорее раньше, чем позже.

Я проверила лезвие моей катаны, удостоверившись, что сталь чиста и готова к действию. Потом я упаковалась в мои "боевые" кожаные штаны, тонкую, с длинным рукавом рубашку от холода и кожаный же пиджак. Вся кожа, по иронии судьбы, была подарком Мэллори на мой последний День Рождения. Это казалось закономерным и грустным – надеть этот костюм и, взяв в руки оружие, выступить против неё сегодняшним вечером.

Когда я была готова, я увидела одевшегося Этана – джинсы и кожаная куртка, скрывающие его длинную худую фигуру, и напомнила себе текущий список важных дел:

1. Остановить и обезвредить Мэллори.

2. Остановить и обезвредить Тейта.

3. Убраться обратно в Чикаго.

4. Лицезреть Этана обнаженным при более благоприятных обстоятельствах.

5. Повторять до бесконечности.

Пункты четыре и пять, связанные с Этаном, были заманчивы. Но сейчас была колдунья и ещё одно неопределенное существо, так что я подпоясалась катаной. Думая, что мы готовы отправиться вниз, я взялась за дверную ручку, но Этан остановил меня.

– Мерит.

Я оглянулась, вопросительно приподняв брови.

Он двинулся вперед, быстро, с кошачьей грацией, и остановившись в нескольких дюймах от меня, уставился прищуренными изумрудными глазами. Даже в джинсах и куртке он был прекрасен, этот белокурый воин, с жестокостью в глазах и мечом на боку.

– Ты будешь осторожна.

– Ты о чем?

– Об этой миссии.

– Осторожна настолько, насколько возможно, – пообещала я. Мой тон был беззаботным, но для него этого было недостаточно. Он положил руку мне на плечо.
– А если она представляет для тебя угрозу?

Я взглянула на него, и сердце моё вдруг забилось.

– Она может представлять угрозу, – сказал Этан. – Мэллори пыталась, и скорее всего, будет пытаться снова творить волшебство, которое не имеет цели, кроме как причинять вред другим, включая тебя.

Ярость в его глазах заставила мой живот нервно сжаться. Его забота была дразнящей, но я опасалась, что это плохо обернётся для Мэл.

– Если дойдёт до выбора ты или она...

Я помолчала.
– Что?

Он не закончил фразу, но это и не было нужно. Он предупреждал меня, извиняясь за то, что он мог бы сделать с Мэллори, если – когда – она снова сунется в нашу жизнь. Но я совершенно не желала этого разговора.

– Она мой лучший друг. Практически моя сестра.

– Она променяла тебя на магию. Она пыталась уничтожить третий по величине город в стране, и она пыталась превратить меня в своего слугу, так как считает, что имеет право выпустить зло в этот мир.

Я проглотила страх, задвинула подальше внезапный гнев на Мэллори и заставила себя встретиться с ним глазами.
– Я не могу позволить тебе причинить ей вред, Этан.

Его взгляд всё ещё ​​был жёстким, он приподнял мой подбородок большим и указательным пальцами.
– Я знаю, что ты любишь её. Не сомневаюсь. Но, когда доходит до выбора между тобой и ей, то мой выбор уже сделан.

– Этан...

– Нет, – сказал он, впиваясь в меня ясными зелёными глазами. – Ты – мой выбор. Я уже говорил тебе, что ты моя, моя кровь и плоть. Я не позволю ей встать между нами, и неважно, насколько она больна.

Возможно завидев панику в моих глазах, выражение его лица смягчилось.
– Я этого не хочу, – сказал он. – Не хочу, чтобы дошло до этого. Но решение уже принято. Есть, и будет таким.

– Мы делаем это не для того, чтобы наказать её, – напомнила ему я. – Это спасательная операция. Мы найдем её, и вернемся домой, в целости и сохранности. Все втроём – целыми и невредимыми. Она вернула мне тебя, Этан. Я не могу её простить, но и забыть тоже не могу.

Он обнял меня, а рот его овладел моим, так внезапно, что у меня перехватило дыхание. Он обхватил моё лицо руками и поцеловал, настойчиво, не оставляя сомнений или вопросов в том, кто я для него.

Мы были врагами, Этан и я. Он спас мне жизнь, но не желал принимать меня такой, какая я есть – а я его.

Мы выросли, как коллеги, сражаясь с нашим влечением друг к другу. И, когда я была готова уступить его ухаживаниям, он позволил страху увести его прочь

Он отдал за меня свою жизнь, и я, наконец, признала глубину собственных чувств к нему.

И, когда чудо-девушка с голубыми волосами намеревалась уничтожить мир вокруг нас, он вернулся... и она всё ещё была препятствием между нами.

Голос Пейдж эхом разнёсся вверх по лестнице.
– Будьте готовы!

Этан сделал шаг назад и провёл рукой по челюсти.
– Надо идти вниз.

Я кивнула ему в ответ, не зная, как начать снова.

С беспокойством, тяжестью засевшем в моём сердце, мы встретились с Пейдж на первом этаже. Она выглядела готовой к работе, одетая в плотные брюки, чёрные ботинки, короткое клетчатое пальто. Из-под кепки с наушниками, подобранной в тон, ярко блестели её кудри. Хотя она и жила здесь одна, эта девочка серьёзно относилась к своей работе.

Мы вышли следом за ней на свежий осенний воздух. Это была прекрасная ночь для конца ноября, холодный воздух был лишь прохладным, а не угрожающим отморозить пальцы на ногах. Пейдж вела нас вокруг фермы, в поле, где стояла короткая пожухлая трава. Над всем этим, высоко в небе, светила белая луна.

– Итак, Пейдж, – сказала я. – Если ты здесь одна, как же ты следишь за всем?

– У меня есть друзья. В здешних степях маловато волшебников, но ведь не абсолютно. А ещё у меня есть зелья. Вы слышали об "Усыпляющем" чае? Я изобрела противоположный в своем магическом действии, он взбадривает меня. Я называю его " Чай-Побудка". Он даёт мне энергию, чтобы всё контролировать.

– Это то, что ты пила раньше?

– Нет, это был "Усыпляющий". У меня был отгул, поскольку вы были здесь. Когда в доме кто-то есть, это помогает мне чувствовать себя лучше, пусть даже вы оба были в полной отключке. Это был первый раз, когда я спала днём.

Я была поражена, что она так хорошо выглядела при том, что спала так мало. Я бы выглядела как жертва чумы с нечёсаными волосами.
– Ты фантастически выглядишь.

– Не все являются вампирами с нестареющей кожей. Мы делаем, что можем. Иногда с помощью магии.

Пейдж провела нас по проторенному пути через небольшой выпас, где мы вылезли сквозь щель в дощатом заборе. За ним было боронённое поле, по которому стелились остатки пожелтевших кукурузных стеблей.

– Вы здесь растите кукурузу? – спросил Этан.

– Для маскировки, – ответила Пейдж. – Там вход в бункер. – В центре поля, которое, наверное, было ярдов триста в поперечнике, располагался маленький бетонный куб. – Двери ракетной шахты скрыты под верхним слоем почвы.

– Орден определенно выбрал труднодоступное место, – заметил Этан.

– Вооруженные Силы выбрали его первыми. Мы в центре страны, – проговорила Пейдж. – Это было прекрасным местом для противоракетной обороны, особенно, если нужна максимальная защита от врага.

Мы продвигались, похрустывая, по замерзшей земле, направляясь ко входу в бункер, который казался не более чем бетонной коробкой с дешёвой дверью. Пейдж разблокировала и открыла её, явив взгляду небольшую металлическую платформу.

– Все на борт, – сказала Пейдж, снимая кепку, выпустив на волю свои рыжие кудри. – Бункер тридцатью двумя футами ниже. Платформа – это независимый подъёмник, на ней мы и опустимся вниз.

"Платформа" состояла из листа рифлёного металла – можно было спокойно смотреть сквозь него – и нескольких полос рельсов. Под нами была только темнота.

Пейдж присоединилась к нам с Этаном, затем ударила кулаком по красной кнопке на гигантской металлической коробке, которая свисала с одной стороны рельсов. Медленно, с металлическим скрипом, мы начали спускаться.

Не слишком хорошо я себя чувствовала в тёмном, ограниченном пространстве. Я ощущала, что моя грудь напряглась, поскольку клаустрофобия усилилась. Тусклый свет, мелькавший внизу, совершенно не помогал справиться с чувством обречённости.

Через несколько секунд мы очутились на нижнем этаже. Платформа рывком остановилась, явив длинный бетонный коридор.

– Подвал, – объявила Пейдж, – женские аксессуары и чулочно-носочные изделия.

Мы проследовали за ней от лифта в холл, который был холоден и тих, но наполнялся устойчивым машинным гулом невидимого для нас оборудования. Воздух был тёплым, но слегка заплесневелым, как будто тот же самый, неизменный, со времен построения бункера. Стены блестели, окрашенные в бледно-зелёный больничный цвет, и почти всё пространство было забито ДВП-офисами, а некоторые из них были закрыты фанерными дверями.

Пейдж указала на них, когда мы шли к другому концу зала.
– Это все жилые помещения. Когда бункер был эксплуатационным, он был укомплектован двадцать четыре часа в день, семь дней в неделю. По крайней мере, двое парней здесь всегда – и тогда было так же.

– И не дай Бог, женщина с ПМС запустит ракету, – я продемонстрировала акулью усмешку.

– Точно, – сухо согласилась Пейдж. – Мы достаточно сильны, чтобы вынашивать детей, но не заслуживаем доверия, когда национальная безопасность находится под угрозой.

– А ракета до сих пор хранится здесь? – спросил Этан.

– Нет. Ее переместили, когда списали бункер. Но шахта осталась. И это – то, что полезно для нас.

Коридор закончился гигантской скользящей бетонной дверью. Пейдж оттолкнула её вдоль полозьев.

– Вот это и есть бункер, – спокойно сказала она, проводя нас внутрь.

Комната была огромна, бетонный круг с пещеристыми отверстиями в середине пола. Панели с тысячами маленьких, остроугольных кнопок, сливались с пультами вдоль стен, где висели яркие цветные предупреждения не касаться кнопок без разрешения.

Мне пришлось переплести пальцы в замок, лишь бы удержаться и ничего не нажать, дабы посмотреть, что же произойдёт.

И зияющая бетонная дыра, где когда-то гнездилась ракета? Настолько большая, что я не могла полностью ухватить её масштаб. Я стояла около перил, которые ограничивали проём, и всматривалась вниз. Шахта хорошо освещалась, она была выстлана стальными опорами, которые, как я полагала, некогда поддерживали ракету.

– Сам бункер – сто три фута высотой, – сказала Пейдж, и её голос эхом поскакал по просторному помещению.

– И мы спустились, примерно, на тридцать футов, – сказал Этан. – Значит, под нами, еще семьдесят футов пустоты.

– Правильно. И бетон вокруг в три фута шириной, со всех сторон. В общем – непроницаемо.

– Уму непостижимо, – проговорил Этан, заглядывая в пропасть внизу.

Она указала на металлическую лестницу пересекающую комнату.
– Выше и ниже тоже имеются этажи. Там находятся основные запасы и остальные средства контроля.

– И Малефициум?

Она подошла к перилам и указала вниз.
– По иронии судьбы книга находится в самом низу, на пьедестале. Вы запросто можете её отсюда увидеть.

Я глянула вниз. Ну, естественно, я могла видеть её красный переплет. Она не светилась, не тряслась и не выдавала другие странные вибрации. Просто лежала там, себе на уме, заключив в себе силу, способную уничтожить город или дружбу.

– Это самое безопасное место на объекте: шесть бетонных дверей. Даже если представить, что кто-то найдет путь вниз, всё равно это место представляет собой лабиринт.

Трудновато маневрировать, если нет способностей прилететь прямо на дно бункера и ограбить его. Слава Богу, волшебники, фактически, не использовали метлы, хотя мысль о Мэллори в остроносых чёрных ведьмовских тапочках, рассекающая на швабре, способствовала поднятию настроения.

– Вы мастерски усложнили ворам задачу, – сказал Этан.

– Это не только для того, чтобы сдерживать людей, – ответила она. – Это должно удержать зло. Мир раньше был намного более жестоким местом. Волшебники, создавшие Малефициум, думали, что творчески решают проблему – запирают зло, и всё – просто высший класс. Как оказалось, волшебная книга довольно-таки пористая.

– Всепроникающее зло? – удивилась я.

– Да, – сказала Пейдж. – Эта штуковина не идеальная. Просто это – лучшее, что мы имеем, поэтому приходится её защищать.

– Отлично сказано, – прокомментировал Этан.

Именно этот момент выбрал мой желудок, чтобы невежливо заявить о себе. В огромном пространстве бункера это был не самый тихий звук.

Этан покачал головой, Пейдж улыбнулась.
– Давайте вернёмся наверх, и я соображу нам реальную еду. Вы двое можете исследовать окрестности, разобраться, что к чему. Это – большая площадь – в общей сложности, квадратная миля. Границами территории со всех четырёх сторон являются дороги. Поэтому, если выйдете на гравийку, это значит, что вы зашли слишком далеко.

Этан кивнул.
– Спасибо. Ориентирование на месте может очень пригодиться.

Несомненно, – подумала я. – Вот только когда?

Платформа перевезла нас снова на поверхность. Пейдж попрощалась, натянула свою кепку и заперла дверь, как только мы оказались снаружи. Поднялся ветер и воздух стал резче. Я выше застегнула свой пиджак.

Пейдж пошла назад в сторону дома, одинокий силуэт в тёмной пустоте.

– Мне кажется, это её Орден наказал – ссылкой сюда, в полнейшее одиночество, – сказала я. – У них богатая история наказаний своих соплеменников. Или, в случае Катчера, вышвыривая их совсем.

Этан встал руки-в-бок и осмотрел пустое поле.
– То есть, это ведьмин остров Невезения?

– Что-то в этом роде, ага.

– Пейдж, кажется, относится к своей работе серьёзно. Она не похожа на наказанного человека. К сожалению, даже если бы она и притворялась, я не уверен, что мы знали бы. Я начинаю сомневаться, что вообще существует хоть один волшебник или волшебница, способные рассказать всю правду о чём-либо.

– Не слишком ли резко?

– Имеются уважительные причины, – сказал он. – Катчер всё отрицал. Саймон просто идиот. Мэллори увлекается такими вещами, которые могут уничтожить её саму, а Пейдж просто отсиживается здесь в одиночестве. Ни Орден, ни его представители не внушают уверенность на данный момент.

Он махнул рукой в ​​сторону лесополосы на другой стороне поля.

– Не слишком много там можно разглядеть. Мне от этого не комфортно. Пошли посмотрим.

Когда мы подошли к деревьям, то звук перекатывающейся воды стал громче, а хруст подсохшей кукурузной ботвы сменился шелестом мёртвых листьев.

Лесопосадки, возможно пятьдесят ярдов глубиной с каждой стороны, ограничивали маленький, скалистый ручей, который тёк в отдалении. Деревья были старые и корявые, их раздраженные чёрные ветви тянулись к яркому лунному небу.

Зима ещё не наступила, и внезапное резкое похолодание говорило о том, что она не будет милой. Ветер стал достаточно морозным, чтобы высосать воздух из лёгких и заставить слезиться глаза.

– Холодает, – заметила я.

Этан кивнул. Он взял мою руку, и мы следовали за ручьём некоторое время в тихой темноте, затем прошли сквозь лесополосу к краю другого поля. Оно было ограничено забором, не дающим коровам разбегаться в разные стороны.

– Я решила, что леса мне нравятся больше, чем пустые поля, – сказала я. – Деревья кажутся более безопасными, в любом случае.

– Надо думать, – сказал Этан спокойно. Он уронил мою руку и потёр виски.

– Опять голова разболелась?

Он кивнул, и снова взял меня за руку. Мы прошли всего лишь несколько шагов, как он вырвал свою руку из моей и начал усиленно чесаться, одной рукой – другую.

– Христос Всемогущий, – воскликнул он.

– Этан? – попробовала я спросить. Он, очевидно, испытывал адскую боль, и я, понятия не имела, как ему помочь. Когда же он взглянул на меня, в его глазах я увидела страх, и это мгновенно заставило заледенеть кровь в моих жилах.

– Что, это опять Тейт?

Он потряс головой.

– Это несчастный случай? Ты ударился головой?

Он потянулся к ближайшему дереву, вцепился руками, приобняв его.
– Ты говорила мне, что Мэллори рассказывала, что её потребность в тёмной магии было неприятной. Раздражающей.

Я кивнула, и страх сдавил мою грудь.

– Мне кажется, что я ощущаю этот зуд у себя под кожей.

Мои глаза удивлённо расширились.
– Ты чувствуешь то, что чувствует она?

Он зажмурился и прижал кулаки ко лбу, словно сдерживая крик.
– Это бесит. Как огонь под моей кожей. Как будто всё не так, неправильно.

– Когда это началось?

– Только что. Это в первый раз... произошло.

Но ведь это было? Воскрешение Этана не сопровождалось радугами и единорогами. Он прошёл сквозь дым и огонь, ко мне, лишь для того, чтобы свалиться через несколько минут.

– Ты рухнул на полпути. Ты упал сразу после воскрешения.

– Я этого не помню, – сказал он.

Я вспоминала тот момент в поисках каких-нибудь фактов, которые могли бы связать то, что произошло тогда, и что он чувствовал теперь.
– Ты шёл через газон. Джонах увидел тебя первым.

– Где была Мэллори?

– В отключке. Катчер её вырубил.
Сначала она потеряла сознание, а затем и он, следом. Я старалась, чтобы мой голос не задрожал.
– Ты думаешь, что вы с ней как-то связаны?

Он покачал головой.
– Я не знаю. Если бы фамильярское заклинание было завершено, я, конечно, был бы. Но ведь ей так и не удалось его закончить.

– Может, того, что она сделала, было достаточно, – сказала я, почувствовав как страх парализует мой мозг. Пожалуйста, – молча молилась я, – пожалуйста, не позволь ей превратить его в зомби.

Он зажмурился, захрипел, лицо его исказилось.
– Это больно. Если это то, что она чувствует, то я понял. Боль я понимаю.

Я ощутила внезапную симпатию к ней, не за то, что она сделала, но из-за демонов, с которыми ей пришлось бороться на этом пути. Это не оправдывает её поведения, но если это было то, что она чувствовала, оно, конечно, кое-что объясняло: легче уничтожить весь мир, чем позволить ему свести вас с ума.

– Но ты не стал бы вредить другим, лишь бы избавиться от боли, – напомнила ему я, стараясь сохранять спокойствие. – Что ты чувствуешь сейчас? Можно сказать, что она расстроена? Или зла?

Он открыл глаза, лицо всё ещё сводила судорога боли.
– Может быть. Я не знаю. Но, думается мне, она поблизости.

Я положила руку на рукоять меча, и открылась, стараясь уловить в воздухе любой намёк на магию. Но ничего не было. Если она и была рядом, я ничего не могла сказать по этому поводу.
– Ты знаешь, где?

Этан покачал головой. Можно было подумать, что он пытается сохранить хладнокровие, но и я не собиралась отказываться от него или дать ему поддаться, что явилось бы победой Мэллори. И, я поняла, что если уж он не мог это осилить – вампир, с четырёхсотлетним опытом работы с магией, – то чего же ждать от неё?

Я приподняла его за подбородок, таким образом вынуждая его посмотреть на меня. В этот момент я вспомнила все его речи, все мотивационные лекции, которые он когда-то мне преподносил. И тот факт, что он никогда не позволял мне уйти или остановиться, когда на кону стояло что-то большое.

– Этан Салливан. Тебе четыреста лет. Ты умирал и воскресал. Дважды. Ты сильнее, чем она. Отбивайся. Не позволяй эгоистичной волшебнице поставить тебя на колени.

Он попытался вывернуться, но я крепко в него вцепилась, так, что под моими пальцами появлялись красные пятна. Я была вампиром меньше года, но сила у меня присутствовала. Наконец-то: энергия-в-мирных-целях.

Это сработало: когда его взгляд снова встретился с моим, там была ярость. Цвет его глаз, изумрудно-зелёный, сменился расплавленным серебром, и он явно не был доволен моей попыткой вмешательства.

– Следи за своим тоном, Страж.

Идеально подражая ему, я приподняла одну бровь.
– Ты следи за своим тоном, Салливан. Ты не позволишь ребёнку сломить тебя. Она не вампир. Не хищник. Она ведьма.

Из глубин его горла поднялся рык. Он раздражался, так что я знала, что я на правильном пути. Вопрос лишь в том, что заставит его вспомнить, о том, кто он есть.

– Ты вампир. Хищник среди хищников. Существо глубокой ночи и полной луны. Но ты научился выживать в городских условиях. Ты умеешь блокировать чувства в которых не нуждаешься. И Мэллори – одно из них. Эти чувства не твои – они её. Так что не мирись с этим, а блокируй их.

Он вздрогнул, борясь за контроль, отчаянно пытаясь отделить то, что чувствовал он, от того, что чувствовала она.

Я увидела момент восстановления самоконтроля Этана, всплеск в его глазах, вспышки зелёных льдистых осколков.

– Спасибо, – тихо сказал он, всё ещё прилагая усилия, чтобы держать в узде её страхи.

– Пожалуйста.

Мы взглянули друг на друга на мгновение, и что-то произошло между нами. Что-то новое. В течение многих месяцев меня утешали другие, а теперь я утешала его... по крайней мере до того, как у меня вдруг резко и неожиданно не разболелась нога.

– Ой, – вскрикнула я, инстинктивно глянув вниз, и застыла в шоке.

Там, у моих ног, нетерпеливо притоптывая, одетый в яркую одежку... Ну, он был похож на садового гнома. Белый колпак. Приземистые башмаки. Длинная борода. Красные штаны и зелёная рубашка. Точно такой же, как на чьём-нибудь заднем дворе. За исключением нахохленности. Каким он, явно, был.

– Если вы двое закончили свою любовно-морковную хрень, – высказался он. – То мы можем уже приступить к делу?

– Что же, – проговорил Этан, и брови у человечка изогнулись. – Вот этого я не ожидал.

Поиск по сайту: