Глава 4 ЛЕС-М03Г0Л0М

Облака быстро затянули небо. Еще минуту назад оно было непривычно чистое для Зоны, розовое солнце висело над горизонтом – и вдруг набежали тучи. Волоча раненую ногу, Рамир доковылял до входа в палатку. Перетянутое ремнем бедро все еще кровоточило.

Ругаясь сквозь зубы, он вполз внутрь и улегся на спину. Приподняв голову, окинул взглядом аппаратуру. Экран ноутбука показывал пустую опушку перед Мостом; снорки исчезли со своего наблюдательного поста на краю Свалки, датчики движения молчали. Рамир протянул руку к рюкзаку, вслепую пошарил, вытащил аптечку. Там оставался бинт, спирт... Старый дьявол, чтоб ты вечно горел в адском огне! Прострелил что-то важное, кровь бьет толчками, вытекает даже теперь, после того как Рамир перетянул ногу над раной ремнем от штанов. Артерию зацепил, чертов зверолов!

Цыган достал бутылек со спиртом, зубами сковырнул пробку и щедро плеснул на рану. Ногу продрало болью. Он скривился, взял бинт и стал методично наматывать на бедро. Когда один рулон кончился, продолжил накладывать повязку вторым. Зубами и руками разорвал вдоль конец бинта, завязал узел, закрепил повязку; сплюнул нитки, оставшиеся во рту. На широкой белой полосе медленно проступало красное пятно.

– Зверолов ее загубит, – пробормотал Рамир и потрогал лоб. – Почему я горю? Столько крови потерял – меня должно лихорадить... – Он покопался в рюкзаке, вытащил полулитровую банку энергетика, открыл и присосался к ней. Пил жадно и долго, пока банка не опустела. Отшвырнув, рукавом вытер губы. Отсоединил провода, шедшие от ноутбука к камере и датчику движения, выключил, сунул в рюкзак, туда же отправились карта и планшетка со схемой ловушки. Цыган сел, выпрямив раненую ногу, снял прицел с «ВСС», положил оружие перед собой.

Все это время он думал – напряженно думал – и наконец сказал сам себе:

– Все, отпрыгался. Хватит, дьявол с вами, больше никакой охоты на детей. Я пас.

Решив так, Рамир почувствовал облегчение. Необходимость убить девчонку, тяжелым гнетом лежащая на душе, исчезла – и будто даже светлее стало вокруг, дышится легче. Она спасла его от снорков, теперь он не может ее убить. Деньги не имеют значения. Да и Ма ни за что не одобрила бы такое. Впрочем, многое из того, что приходилось делать в Зоне, Ма не одобрила бы. Обычно Рамир закрывал на это глаза, вспоминая о полученном воспитании только тогда, когда это было выгодно.

Сквозь тонкое полотно палатки пробивался серый свет, быстро вечерело. Цыган проверил, работает ли ПДА, включен ли детектор аномалий, повесил его на шею, похлопал по кобуре на поясе... Он тянул время. Надо было связаться с Умником и сообщить о принятом решении, но делать это совершенно не хотелось.

– Мири дай, мэ нат тагор, ай мири дай! – сказал он самому себе. – Давай, вызывай его, надо все рассказать.

Умник отозвался не сразу, пришлось повторить вызов. Когда наконец голос донесся из динамика, его сопровождали сильные помехи, так что Рамир поначалу даже и не узнал свободовца. К тому же тот говорил непривычно сухо, быстро и отрывисто.

– Умник? Прием, это Рамир. У меня для тебя новость.

– Выкладывайте скорее, мне некогда.

– Отложи на минутку делишки, приятель, и послушай.

– Не тяни, быстро давай! – рявкнул Умник. Рамир отодвинул переговорный блок радиостанции от уха и вслушался в помехи. Да с тем ли он говорит, с кем надо?

– По поводу девушки, – произнес он наконец. – Я тут... появились новые обстоятельства. Короче... я передумал.

– То есть?

– Я отказываюсь от дела.

– Что ты несешь? – в голосе Умника ощущалось напряжение. – Ты пьян?

Рамир сжал левую руку в кулак, так что ногти впились в кожу.

– Я трезв, – стараясь говорить спокойно, сказал он. – Я просто не смогу ее убить. Кое-что изменилось.

– Послушайте, Рамир, мы заключили договор. – Умник наконец-то стал самим собой и зачастил: – Я так понял, у вас нет никаких проблем с тем, чтобы...

Сталкер набычился, хотя собеседник не мог видеть его.

– Про договор я помню! – прорычал он. – Но обстоятельства изменились. Больше не смогу за ней охотиться. Она спасла мне жизнь, ты понял?

– Но... вы же обещали, что все закончится возле Моста. Что там у вас произошло?! – Умник явно разволновался, даже говорить стал с запинкой. Рамир сжал зубы, выругался в сторону, после чего продолжил в микрофон:

– Слушай, приятель, я дважды повторять не буду. Я все с делал, как надо, и она попала в ловушку. Но на меня напали снорки. Ясно? Они отрезали меня от... дьявол, что я с тобой рассусоливаю! Она спасла меня, и это все. Это бьш знак. А если ты не следуешь знакам, которые посылают небеса, ты живешь очень недолго. По крайней мере – в Зоне. И закончим на этом.

В радиостанции надолго поселились помехи, Рамир даже собрался отключаться, решив, что Умник все понял.

Однако, как выяснилось, дела обстояли иначе.

– Цыган? – негромко спросил свободовец, и что-то в его голосе не понравилось сталкеру. К тому же Умник впервые обратился к нему не по имени. – Мы болтаем в прямом эфире о многих важных вещах... Я смотрел вашу станцию, когда вы были у нас на складе, в настройках там есть запасные частоты, сейчас я дам вам инструкцию, переключитесь на одну из них...

Когда все было сделано, он спросил:

– Вы Пилота помните?

– К чему ты? – Рамир напрягся. Об этом он очень не любил вспоминать. То убийство не было проколом, но после него сталкеру пришлось долго скрываться.

Умник ответил:

– Пилот, напарник Слона. Вряд ли вы забыли о нем. И уж тем более не забыл Слон.

Слон был самым богатым сталкером, он распоряжался кучей людей. Он давно не топтал Зону сам, а финансировал экспедиции, занимался контрабандой крупных партий артефактов и вел другие дела со всякими опасными людьми за Периметром. По сравнению с ним даже преуспевающие скупщики вроде Курильщика были мелкой сошкой.

– Возможно, – хмуро отозвался Рамир. Взгляд его бесцельно скользил по пустой палатке.

– Знаете, что Слон объявил награду тому, кто приведет убийцу его напарника? Они с Пилотом были очень дружны. Ходили вместе почти семь лет. Все равно что братья друг другу были. – Голос свободовца был тихим, так что Рамиру приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова. Он сжимал и разжимал кулак, кусая губы, чтобы не вы1 р угаться. – Я могу кинуть Слону наводку, Цыган, – продолжил Умник. – Вы понимаете, чем это кончится? Конечно, понимаете. Слон не станет ждать. Уже долгое время он занят какой-то своей важной операцией, поэтому ему не до вас, он прекратил активные поиски. Но если Слону расскажут, где находится интересующий его человек... сколько вы после этого протянете, Цыган?

Рамир почувствовал, как заныла раненая нога.

– Сука ты, – сказал он, кривя губы.

– Вы убьете ее, – откликнулся Умник.

Цыган молчал. Некоторое время в тишине палатки были слышны только скрип и треск помех.

– Вы должны убить ее, – произнес свободовец. – Но теперь я не могу вам доверять, не могу положиться на вашу репутацию. Вот что – принесите мне ее голову. И не пытайтесь обмануть, Цыган, у вас ничего не выйдет. Знаете, что я сделаю? Я дам Слону наводку на Крепость, не уточняя подробностей. Ребята Слона будут ждать вас на выходе из Могильника, со стороны Оазиса. И я вместе с ними. Если вы не предъявите мне голову девушки или другое убедительное доказательство ее смерти, я назову Слону ваше имя. Если предъявите – что-нибудь придумаю. В конце концов, скажу людям Слона, что нужный им человек погиб в Могильнике. Вы поняли меня, Цыган?

-Да.

– Так вы убьете ее? Или мне поговорить со Слоном?

Сталкер сморщился, словно от сильной внутренней боли. Внутри все перевернулось, к горлу подкатила тошнота. Во рту пересохло, лицо горело. Рамир сглотнул.

– Ладно, – хрипло сказал он. – Я сделаю это.

– Поклянитесь.

– Что за детский сад, Умник?! – вспылил Рамир. – Иди на хрен, я сказал, что сделаю это!

– Поклянитесь, – упрямо повторил свободовец. – Это слишком важно. Я должен быть уверен.

– Да пошел ты!

– Вы не закончили дело в Лысой балке, как собира л ись. Я понимаю, вам попался серьезный противник, но ведь и вы не новичок?

– Я убью старого дьявола! – взбеленился Цыган. Из динамика донеслось:

– С ним можете делать что угодно, это меня не касается. Главное – девушка. Вы обещали, что все закончится на Мосту. А теперь вообще решили отказаться от задания. Поэтому мне нужны гарантии того, что дело будет сделано. Ведь мы с самого начала могли бы обойтись лишь шантажом – но мы хорошо платим вам!

– Да с чего вы решили, что я сдержу клятву?! – зарычал Цыган.

– Потому что вы поклянетесь здоровьем матери и честью рода; – холодно ответил Умник. – И закончим наконец, вы отняли у меня слишком много времени. Или все же хотите разбираться с бригадой Слона?

Рамир сник. У него больше не было аргументов. Его тошнило, волнами накатывала слабость, оставляя пустоту в солнечном сплетении. Он чувствовал себя сдувшимся воздушным шариком.

– Клянусь, что убью ее или умру сам, – сказал он в микрофон и отключился.

Потом кое-как поднялся, стараясь не опираться на раненую ногу, которую при каждом движении пронзала такая боль, словно сквозь мышцы протаскивали колючую проволоку. Его охватил гнев, сталкер с рычанием пнул рюкзак. Опять накатила слабость. Задыхаясь, Рамир стоял посреди палатки и бормотал цыганские проклятия. Во всем виноват этот старый дьявол – зверолов! Надо убить его, в первую очередь убить его!

Глянул на ногу – повязка пропиталась насквозь, но, кажется, кровь больше не текла. Необходимо отдохнуть, поспать, выступать сейчас равно самоубийству – но гнев не позволял сидеть на месте, толкал вперед. Рамир открыл аптечку, трясущимися руками вскрыл упаковку с одноразовым шприцем, отломал головку ампулы с антибиотиком и вколол лекарство в бедро. Отшвырнул шприц с ампулой, ботинком подтолкнул их наружу, опершись о землю, выполз из палатки, поднялся. По лицу катил пот, спина, грудь и подмышки были мокрыми – но при этом его трясло от холода.

– Для воспаления рано, – ожесточенно сказал Рамир, стуча зубами. Его лихорадило. – Это все недосып и нервы. Это все чертов зверолов! Я убью его. Надо только добраться до дьявола...

Ночь была темной, небо затянуто низкими тучами. Площадку за Мостом тускло освещали синие сполохи, то и дело мигающие над Свалкой, да редкое мерцание аномалий впереди.

Рамир снял датчик движения и камеру, сунул в рюкзак и стал сворачивать палатку. В таком состоянии глупо пытаться догнать Лесника с девушкой – то есть с объектом, теперь о ней надо думать только так, – но еще глупее ночевать здесь, посреди открытого пространства, когда слева – Свалка, а справа – Темная долина, из которой в любой момент вообще неизвестно что может выползти. Надо укрыться в развалинах и там отоспаться...

Вдруг сильно закружилась голова, земля качнулась. Рамир присел, потом лег лицом вниз, вытянувшись во весь рост, прикрыл глаза – и пролежал так долго, стуча зубами в ознобе. Пора было вставать, а он все лежал, ни о чем не думая... Из-за спины дохнуло холодом, на плечо легло что-то длинное, скользкое. Сталкер медленно оглянулся, кладя руку на кобуру.

На краю ямы, совсем близко, стоял на четвереньках кровосос и толстыми щупальцами оглаживал его плечо.

* * *

Настька шла, не чувствуя тела, перед глазами плыло, иногда окружающее заволакивал сплошной туман, в котором проступала лишь часть тропинки впереди. Девушка упорно переставляла ноги, вцепившись в руку Лесника. Скособочившись от боли в груди, тот тащил оба рюкзака, ружье было надето на шею. Настьку он почти не замечал.

Так они брели, оглушенные и безразличные ко всему. К счастью, развалины оказались необитаемыми, даже крысы не хотели здесь жить. Впрочем, неудивительно – слишком уж здесь все было странным. Хотя аномалии на пути не попадались, только однажды сталкер увидел на тропе впереди молнии «Электры». Похоже, аномалия появилась там давным-давно – от тропинки отходила петля, огибающая «Электру».

– Как тут все... ненормально, – с трудом ворочая языком, выговорила Настька. – Вроде обычный пейзаж, но...

Незначительные детали превращали этот пейзаж в творение сюрреалиста. Развалины поросли мхом, но не сплошным ковром, как бывает обычно, зеленые островки были разбросаны то тут, то там, образуя узоры на серых бетонных стенах. Спирали, шашечки, цветы... как будто природа сошла с ума и рисовала растительностью, не желая мириться с однообразием серого цвета. Серые камни, серый, полурассыпавшийся бетон, словно припорошенная пылью редкая трава, серое небо в дымке облаков... Горизонт затянула пелена, и заходящее солнце не могло пробиться сквозь нее.

– Скоро Могильник, – пробормотал Лесник, дергая плечом. Его одолевала зевота, клонило в сон – накатила слабость.

Тропа закончилась перед бетонной стеной с раскрытыми воротами. Створки проржавели, краска облупилась, лишь кое-где еще висели серые хлопья. Сбоку от ворот остались следы стоянки сталкеров: темное кострище, два бревна, кучка мусора.

– Привал, – сказал Лесник.

Дойдя до стоянки, он сбросил рюкзаки, тяжело опустился на бревно, прислонился спиной к стене и замер, прикрыв глаза. По лицу его пробегали мелкие судороги, левую руку сталкер положил на грудь, правая бессильно свисала к земле.

Настька неуверенно подошла к воротам, выглянула и охнула. Отошла бочком, села на другое бревно, обхватила себя руками и спросила, стуча зубами:

– Эт-то что т-такое? Т-там, снаружи?

Лесник бросил на девушку мутный взгляд.

– Могильник, я ж сказал. Потерпи, я в себя приду и разведу костер...

Она кивнула, дрожа. Ее наконец отпустил шок после аномалии, чувства возвращались. Ныли мышцы, все тело болело. Стараясь не шевелиться лишний раз, Настька медленно, неглубоко дышала, а иначе начинало колоть под ребрами.

– Я могу собрать дров, – сказала она, преодолевая озноб. Лесник махнул здоровой рукой:

– Сиди. И так набегалась... Настька вздернула нос.

– Я спасала человека!

– Глупая! – Лесник поднялся, придерживаясь за стену. – Он за тобой охотится, ты не поняла? Откуда ты взялась такая... дура?

Девушка вскочила. Ее всю трясло, и не только от озноба – больше от гнева.

– Никогда, – запальчиво крикнула она, – никогда при мне не убивали человека! И я постараюсь, чтобы такое никогда не случилось!

Она стояла напротив сталкера, маленькая, худенькая и взъерошенная, но уверенная в своей правоте и готовая драться за эту правоту до последнего. Лесник посмотрел на нее с едва заметным удивлением, что-то мелькнуло в его темных глазах. Потом брови сошлись на переносице, и сталкер хмуро сказал, отворачиваясь:

– Я еле успел. Еще немного, и тебя расплющило бы в аномалии. Ты попала в его ловушку, дошло до тебя?

– Не специально же он подстроил, чтобы на него снор-ки напали!

Сталкер покачал головой, растер правую руку. Судорога прошла, но мышцы онемели и не слушались.

– Нет, но капкан с веревкой – его рук дело. Он все рассчитал. Я знаю такую штуку, сам когда-то ставил. Мы помешали ему, потом снорки. Но он чуть не добрался до тебя, поняла, птенцовая твоя голова?

Плечи Настьки поникли, она опустила взгляд и очень грустно сказала:

– Но за что? Разве я сделала ему что-то плохое? Лесник перешагнул через бревно, нагнувшись, поднял валявшийся под стеной деревянный ящик.

– Сгодится для начала, – разломав, он кинул доски в кострище.

Настька закрыла лицо ладонями и замерла. Тени стали резче, темнее – солнце село, начинались сумерки. Лесник побрел вдоль стены, выискивая в пожухлой траве что-нибудь годящееся на костер. По левую руку от ворот высилось полуразрушенное бетонное здание, похожее на склад, – мало окон, да и те забраны железными ставнями. Хотя кое-где ставен не было, сквозь квадратные отверстия внутрь падал тусклый свет. Сталкер шагнул в проем с повисшей на одной петле дверью, посветил фонариком на поясе. Ничего, только в углу несколько ящиков – похоже, пустых. Он взял их и вернулся к стоянке.

Замерев, Рамир посмотрел в синюшную, отекшую морду кровососа. Тот поблек, будто растворяясь в воздухе, стал прозрачнее... но, похоже, передумал исчезать. Жертва больше не шевелилась, к тому же мутант чувствовал кровь, его, как магнитом, тянуло к повязке на бедре. Пара щупалец, извиваясь, скользнула ниже, остальные шарили по груди, плечам, нащупывая путь к шее. Ротовое отверстие, из которого сочилась белесая слюна, приблизилось к лицу Рамира, Крупная сутулая фигура нависла над Цыганом, кончик щупальца вошел за ворот куртки, пошарил по рубашке и остановился на голой коже. По телу сталкера прошла волна дрожи, прикосновение словно парализовало его. Разом зашевелились все щупальца, поползли вверх, к вороту...

Медленно, преодолевая слабость, Рамир поднял руку. Рот мутанта распахнулся ему навстречу, щупальца обвили шею, мягко легли на горло. Сталкер вставил ствол в пасть мутанта и несколько раз вдавил спусковой крючок.

Так легко кровососа не убьешь. Щупальца взметнулись, отталкивая его, из образовавшейся в голове влажной красной дыры на Рамира брызнули кровь со слюной. Он откатился, рукавом вытирая скользкую красную жижу. Попытался вскочить, но раненая нога подогнулась, и он упал на палатку. Дуги треснули под ним, вылетели из крепления. Рука с пистолетом запуталась в шнурах и обмякшей ткани.

Кровосос завыл, подняв морду к небу, помотал башкой – во все стороны полетели капли крови – и прыгнул.

Всей тушей он приземлился Цыгану на грудь. Тот вскрикнул,-воздух вылетел из легких, хрустнули ребра. Упершись бугристым твердым коленом ему в живот, мутант вцепился в куртку. Рванул. Дыхание перехватило, Ра-мир застонал, отвернув лицо, залитое чужой кровью.

Он попытался вытащить нож, но кровосос наступил на его правую руку, прижал к твердой земле, стараясь раздавить запястье. Крупная тяжелая тварь налегала на грудь – болели ребра, воздух с трудом пробивался в смятые легкие и со свистом выходил через ноздри. Нагнувшись, мутант обвил щупальцами шею, разинул пасть, из которой на лицо Рамиру упал мокрый шматок плоти. Сталкер выгнулся, кашляя. Скользкие тугие конечности давили все сильнее. Цыган дернул левой рукой, пытаясь просунуть ее между собой и кровососом, чтобы дотянуться до ножа, но мутант плотнее насел на него, припал к шее, постанывая, нащупывая сонную артерию.

Цыган нагнул голову, пытаясь отодвинуть башку кровососа. И что есть силы саданул его коленями в позвоночник. Тварь ткнулась носом Цыгану в лоб, глухо вякнув что-то, завалилась на бок.

Мутант тут же попытался вскочить, но сталкер успел вывернуться, сел, выхватив нож, несколько раз с исступленной ненавистью всадил ему в шею. Здоровой ногой отпихнул кровососа, приподнялся, опершись на тушу, нанес еще несколько ударов. Кровосос, в теле которого уже сидело несколько пуль, дернулся – и сдох. Рамир откинулся назад, уперся затылком в край ямы, обежал взглядом видневшуюся в синем свете сполохов пустую поляну, где скрывались аномалии.

– Ладно, еще повоюем, – проворчал он, едва шевеля опухшими губами, закрыл глаза и потерял сознание.

* * *

Когда крупа была готова, Лесник бухнул в котелок банку тушенки, перемешал кашу.

–. Не люблю эти готовые каши, химический у них вкус, – пробормотал он, зачерпывая ложкой немного варева и пробуя. – Вот такая каша хороша...

Он сунул девушке в руки алюминиевую миску и ложку, себе положил в плоскую крышку от котелка, уселся и принялся есть. Настька вяло ковырнула кашу, подцепила кусочек тушенки, сунула в рот и нехотя пожевала.

– Так я слушаю, – сказал Лесник, отложив крышку и доставая из рюкзака термос.

– Я же все рассказала, – попыталась возразить Настька, принимая из рук сталкера кружку с чаем.

Он качнул головой.

– Давай, вспоминай.

Девушка вздохнула, сделала большой глоток, поморщилась и задумалась.

– Ну... они приехали в интернат...

– Тебя позвала учительница, – напомнил Лесник. Он сидел на бревне по ту сторону костра, нахохлившись, как сова.

– Да нет же в этом никакого смысла, ничего я не вспомню! – Настька пожала плечами.

– Есть. Потому что происходит непонятное. – Лесник отставил крышку термоса, из которой пил, словно из кружки, оперся о колени широкими ладонями и, наклонившись вперед, произнес с расстановкой: – Теперь всякая мелочь важна, ясно? Зачем тебе надо в Крепость? Почему тебя пытаются убить? Где-то в твоих путаных глупых воспоминаниях кроется ответ. Думай!

Настька обиделась:

– Что ты заладил – глупая, глупая... Я не глупая вовсе! Я нормальная. Просто я не могу думать так же быстро, как ты. Ты-то уже большой, а я еще школу не окончила. И вообще я женщина, а женщины умны не головой, а сердцем! -г- Она задрала подбородок и победоносно взглянула на сталкера. Тот невесело хмыкнул в бороду:

– Оно и видно, что женщина, лучше не скажешь. Сплошная напасть. А теперь кончай болтать и вспомни в деталях, как все было. И не выводи меня из себя.

Девушка сложила руки на груди, выпрямилась, напустив на себя уверенный вид, хотя глаза ее бегали.

– Дядя Василь, а ты этого сталкера разглядел, ну, который там был? На которого эти снорки наседали? Ты его знаешь?

Лесник поскреб переносицу.

– Нет, откуда бы?

– Ну вы же тут постоянно ходите, общаетесь, наверное... – Настька хитро глянула на Лесника из-под полуопущенных ресниц. Сталкер нахмурился:

– Ты мне зубы не заговаривай. Дискотек тут не бывает. А этот смуглый красавчик пристрелит тебя и не задумается, забудь о нем. Тьфу, и меня сбила! Наоборот, помни каждую минуту, что он у тебя за спиной, целится тебе в голову.

Настька невольно оглянулась. Кругом была непроходимая тьма беззвездной ночи. Она поежилась.

– Не надо меня пугать, я и так уже пуганая. Так вот, Марья Николаевна позвала, они в учительской сидели... Она меня с ними оставила, похихикала еще гнусно, мол, пообщайся с родственничками. А они выглядели так... ну, не круто, а по-военному, хотя, по-моему, вполне даже круто. Из такого бы автомата да по нашим девчонкам! И директора с Крысой тоже к стенке...

– Крыса – это Марья Николаевна?

– Ага. Ну и вот, мы поговорили, они сказали, что возьмут меня с собой домой, ну, в деревню, и мы поехали. Сели в их джип и поехали...

– Куда? – перебил внимательно слушавший Лесник.

– Ну как куда, туда и поехали, сюда то есть.

– Прямо, никуда не сворачивая? Настька начала дрожать, мелко стуча зубами.

– Х-холодно, – сказала она, обхватив себя за плечи и придвигаясь к догорающему костру. – Я не знаю, как сюда прямо ехать, а как криво, я же первый раз... ну то есть сюда, а когда отсюда везли в детстве – я ж разве помню? Приехали мы в какой-то дом, вроде того, где ты появился, отвели меня наверх, велели подождать, потом опять отвели в машину, и мы поехали прямо сюда. По дороге через пост какой-то проезжали, дядя Валера выходил, с какими-то солдатами разговаривал...

Лесник потеребил бороду. Широкий лоб его прорезала глубокая морщина.

– И потом – никто новый не приходил, не говорил с тобой?

– Не-а, – девушка качнула встрепанной головой. – Никого не было. Привели, и я ждала. Потом со мной еще солдаты эти сидели, которые с дядей Валерой приехали, и еще один, который нас там ждал, ну, в этом, как его...

– В баре?

– Наверное, да. – Настька стала растирать себе плечи. – Что-то мне холодно. Я не помню ничего больше, я все рассказала. Так мы тут ночевать будем? – спросила она. – Может, лучше пойдем дальше? Вдруг этот нас догонит и убьет ночью?

Лесник покачал головой.

– Ему кровотечение надо остановить и сил опять набраться. Я ему перебил артерию, крови он много потерял. Если не перетянет вовремя – может и истечь совсем, значит, повезло нам.

Настька широко раскрытыми глазами посмотрела на его спокойное лицо.

– Повезло... То есть он умрет?

Сталкер пожал плечами. В Зоне смерть была привычным делом, и он не видел, из чего тут делать трагедию.

– Все там будем, – буркнул он.

Поежившись, Настька огляделась. Костер ярко озарял

1 б ревна, Лесника, рюкзаки и двустволку у ног сталкера, но вокруг островка света смыкались холодные тени.

– Дядя Василь, я бы не хотела тут оставаться, – сказала она.

– Ложись давай. Завтра я решу, что делать.

Она молча разулась и полезла в спальник. Душераздирающе долго зевала, едва не вывихнув челюсть, посопела, крутясь в мешке, наконец затихла. Лесник подождал, когда девушка успокоится, прислушался к ровному дыханию, осторожно взял двустволку, подойдя к воротам, выглянул. Было уже совсем темно. Он постоял немного, вернулся, сел и уставился в костер. Нахмурился. И так, тяжело задумавшись, просидел почти до рассвета.

* * *

Тело задеревенело, ломило спину, ныла рана. Открыв глаза, Рамир зло ругнулся. Сколько он провалялся в отключке? Уже день! Хмурый такой день, когда с самого утра кажется, что вечер. Низкое небо было мутным и тяжелым, вместо дневного света – сумерки. Самая поганая погодка, к тому же тучи выглядят так, будто вот-вот пойдет дождь.

Или все-таки вечер? Рамир двинул головой и застонал от боли в онемевших мускулах. Еще бы, пролежать ночь со скрюченной шеей...

Попытался встать – по ногам поскакали мурашки, тысячи иголочек вонзились в ступни. Сжав зубы, сталкер оперся на край ямы – иголочки впились в ладонь – и с третьей попытки поднялся. Шатаясь, сделал шаг, затем второй.

Дохлый кровосос распростерся на смятой палатке. Рамир пнул его.

– Что, приятель? Не повезло тебе. Хотя кому больше не повезло – еще вопрос. Тебе-то уже все безразлично, а я теперь должен переться черт-те куда...

Он невесело усмехнулся, ногой перевернув труп, потом еще раз. Там, где лежало тело, полотнище стало заскорузлой тряпкой, покрытой засохшей кровью.

– Непригодна, – подытожил Рамир. – Сбрасываем _Как балласт.

Повернувшись, он нашел взглядом рюкзак. Тот выглядел лучше. Вместо того чтобы проверить оружие с боеприпасами, Рамир сел на краю буерака и уставился на развалины впереди. Он старательно давил все угрызения совести. Нужно думать о деле, никаких эмоций! Могильник, говорите?

В Зоне много о нем рассказывали, но сведения были противоречивые. Известно, что там есть Оазис – безопасное пятно к северу от центра этой территории, – есть Лес-Мозголом, какие-то странные лабиринты на востоке, ближе к реке, непонятный туман... По большому счету выходило, что никто не знал ничего конкретного.

Это означало лишь одно: очень мало кто возвращался оттуда живым.

Впрочем, про Мозголом рассказов хватало. Рамир почесал затылок, вспоминая. Многие заходили на эту территорию, но не вьщерживали там долго и спешили покинуть Могильник. А Мозголом как раз на краю, в него почти сразу попадаешь...

Он встал. Раз Лесник повел девушку этим путем, значит, считает, что пройти можно. А Лесник должен лучше знать. И, по сведениям Умника, идут они в сердце Могильника, где, говорят, даже живут люди. Под деревней – эта непонятная Крепость, про нее информации вообще нет, кроме того, что там обитают некие призраки и на глаза им лучше не попадаться...

– Ладно, дьявол с вами, идем в Могильник, – пробормотал Рамир, подбирая пистолет. – Только объясните, что там забыла эта девчонка?! Зачем зверолов ведет ее туда?

Он перезарядил пистолет, выбрался из ямы и разыскал автомат, лежащий аккурат между «Воронкой» и зеленым пятном «Холодца». Рамир лег, очень осторожно подполз поближе, за ремень подтащил оружие. Вернувшись, нашел аптечку, вколол себе стимулятор. Его пошатывало. Присев возле рюкзака, сменил повязку. Идти с такой раной черт знает куда, без нормальной медпомощи...

Цыган с размаху ударил кулаком по земле. О чем он думает! Все дьяволы ада, ведь девчонка спасла его – а он поклялся ее убить! Громко выругавшись, сталкер вцепился в край ямы и выдрал пласт дерна, с размаху швырнул – и попал в аномалию. «Воронка» сработала, с шипением втянула комок земли. Рамир почувствовал движение воздуха, коричневый пласт крутануло и всосало в центр, где сжало тугим комком. Поднялся вихрь пыли и сухих почерневших травинок. Прикрыв лицо локтем, Цыган налившимися кровью глазами искоса следил за буйством аномалии. Его распирала злость на Умника, втравившего его в это идиотское задание, и на самого себя, оказавшегося в такой ситуации. Все не слава богу! Неудачное задание, неудачное начало дня – и что может ждать впереди?

– Чтоб ты сдох! – крикнул Рамир, привставая и грозя кулаком в небо, надеясь, что таким путем проклятье дойдет до адресата.

Его качнуло и потащило вперед. Он повалился на труп кровососа, но успел выставить руки и не шлепнулся лицом в окоченевшие щупальца. С багровой корки засохшей крови вокруг рта поднялись, недовольно жужжа, несколько мух. Ругаясь, Цыган отполз на карачках в сторону, выглянул из ямы. «Воронка» уже успокоилась, над землей висел только маленький смерч, тонкий волчок пыли, постепенно усыхающий. А шагах в десяти от него лежал, слабо светясь, артефакт.

– Мами мири! – воскликнул Цыган, выбираясь из буерака. – Это что такое?

Дохромав до артефакта, лежащего почти точно между «Воронкой» и полупрозрачным вихрем «Карусели», он увидел раскаленную, светящуюся темно-вишневым спираль.

И тут же заметил на земле в двух шагах левее, почти под «Каруселью», темно-красный комок. «Кровь камня»! Этот артефакт ему сейчас очень нужен. Но что это за спираль?

– Силы небесные, – сказал сталкер, наклоняясь. – А у меня и контейнера нет...

Предполагалось, что поход краткий, к тому же с определенной целью, во время него будет не до артефактов. Те п ерь стало ясно, что дело затягивается, и кто знает, не пригодится ли эта штука? Таких Рамир еще не видел, хотя слышал о них. Кажется, их создают «Волчки» – редкая разновидность «Воронки», которая встречается только в Припяти.

Он пошарил по карманам и вытащил четыре крупных листа с изрезанными краями. Зеленуха, если не было контейнера, позволяла хранить артефакты в рюкзаке до двух-трех дней, да и брать их в руки было удобнее, прихватив листом, чтобы не возиться с тряпками и бензином. Рамир обычно носил в карманах несколько листьев просто на всякий случай. Осторожно подобрав «Спираль», он тщательно завернул ее в лист, спрятал в карман на бедре. Затем таким же образом поднял «Кровь камня». Артефакт слабенький, но крайне необходимый Рамиру именно теперь, потому что рана у него серьезная, а идти, скорее всего, предстоит далеко. Он снял повязку и приложил «Кровь камня» к ране, которая опять кровоточила. Осторожно замотал остатками бинта поверх разодранной штанины, повесил на шею пищащий детектор аномалий, проверил, работает ли ПДА, надел рюкзак, перекинул ремень автомата через плечо. Пора двигаться.

Едва заметная тропа петляла между аномалиями. Внимательно глядя перед собой, иногда проверяя показания детектора, Рамир, хромая, направился к развалинам.

Подойдя ближе, остановился, внимательно осмотрел их. Лесник с девушкой прилично опередили его, надо поторопиться, чтобы нагнать.

Угли гнева дотлевали в его груди. Умник только выглядит интеллигентным и честным, а сам, похоже, не лучше прочих. Значит, вполне может настучать Слону, и если даже не вьщаст сразу Рамира – люди Слона все равно будут поджидать его.

Он пошел дальше. Черт, зачем все-таки тащить девушку, почти ребенка, в эти места? После инъекции стимулятора Цыган был бодр и уверен в себе, но близость Мозголо-ма все равно страшила. Никто не знал, что тот собой представляет – может, этот лес одна сплошная аномалия? Или набор, система аномалий, объединенных в сложную последовательность, скрепленных незримыми токами, жгутами аномальной энергии? А может, во всем виноваты деревья, выросшие над старыми захоронениями, чьи корни опутывали облученную аномальной энергией, закопанную в земле технику и трупы? Мозголом начинался за старой военной базой на краю Могильника, и ничего похожего в Зоне не встречалось больше нигде. Говорили, что возле леса находили сталкеров с перемолотыми костями, из-за чего тело напоминало тряпичную куклу, с расплющенными черепами, когда кусочки кости перемешались с мозговым веществом в кашицу... Что способно так изуродовать человека? Сплошные вопросы и ни одного ответа.

Сделав еще шаг, Рамир потянул «G-36» со спины, обежал взглядом покрытые плющом и мхом полуразрушенные бетонные стены. Он почувствовал чей-то взгляд.

От военной базы не осталось ни одного целого здания. Плющ не просто нарастал поверх стен – он их крошил, впиваясь усиками в малейшие трещины в бетоне. А там, где не было плюща, царствовал мох – болотного цвета клочья покрывали остатки строений. Ощущая на себе тяжелый взгляд и не понимая, откуда он исходит, Рамир вошел в развалины. Автомат он держал в руках, водил стволом из стороны в сторону. Пару раз резко оборачивался – никого.

Тропа вела между строениями, иногда круто поворачивала, огибая какое-нибудь из них, тогда Рамир замедлял шаг, озирался, выискивая аномалии и возможных врагов, которые могли засесть в кустах или зданиях. Было тихо, только трава шуршала под ногами да иногда похрустывал гравий. Ощущение, что на него направлен тяжелый, мрачный взгляд, не оставляло, хотя умом Рамир понимал: никого тут нет.

В какой-то момент он понял и другое: там, где нет плюща и стены захватил мох, тусклые болотные островки обра6 з овывали узоры. «Дьявол!» – подумал он. Смутно знакомый орнамент, только вот никак не удается ухватить взглядом весь рисунок, поэтому воспоминание ускользает, оставляя в голове мучительное ощущение, что забыто нечто важное. Рамир даже потряс головой, пытаясь избавиться от неприятных мыслей. Еще у него возникло подозрение, что местами мох складывается в слова...

Крак! Он резко обернулся, вскинув автомат, палец напрягся на спусковом крючке. Никого. Что это было? Будто камешек хрустнул у кого-то под ногой – но ведь позади пустая площадка, которую он только что пересек. Сталкер окинул взглядом открытое пространство, посмотрел на ближайший дом. Сквозь дыры на месте оконных проемов виднелось небо. Огромные буквы из клочьев мха через весь фасад гласили: ПРОСТА ПЕР БЕРИ КЛ ВСЕ.

Бери кл все? Проста пер? Что это значит? Нет-нет, не может такого быть, на самом деле нет никаких слов, Рамир сам выискивает буквы среди хаотических узоров плесени, человеческое сознание пытается внести порядок в хаос. Дьявол, это место действует на нервы! Своей тишиной и странностью. Вроде все, как обычно, поросшие мхом и плющом бетонные руины раскинулись вокруг, – но тут и там какие-то мелочи выбиваются из общей картины. Стараясь идти как можно тише, он направился дальше. Впереди между бетонной коробкой без окон и огрызками стен виднелись раскрытые ворота. При каждом шаге Цыган ставил сначала носок, а потом легко и плавно переступал на пятку – такую походку называют кошачьей, и она не раз помогала ему в сложных ситуациях. Это Ма его научила. Ма многому научила...

За воротами мелькнула тень. В серых сумерках тягостно-пасмурного дня она показалась Рамиру нечеловеческой и очень зловещей. Палец сам вжал спусковой крючок, короткая очередь распорола пространство между покосившимися створками, но тень исчезла раньше. Рамир прищурился. Черный силуэт не был похож на человеческий, но и ни один известный ему мутант не подходил... Какие исчадия адовой бездны обитают здесь?! Не опуская автомата, он коснулся креста на груди, пробормотал что-то.

Крепче сжал оружие и шагнул дальше по тропе, не спуская глаз с ворот. Ему казалось, что за бетонной стеной сгущается мгла. По часам еще не было и полудня, а там, похоже, наступала ночь...

Воздух в этих местах был влажный, но земля довольно сухая. Тропа хорошо утоптана, следы слабые – непонятно, проходили ли тут зверолов с девушкой, и если да, то как давно.

Потом впереди показалось большое кострище. Подойдя ближе, Цыган присел, всмотрелся, осторожно потрогал пепел. Еще влажный. Они переночевали здесь и утром пошли дальше. Вон и следы, ведущие за ворота...

А стоянка хорошо устроена, даже бревна положены, возле потухших углей воткнуты рогатины – этим местом часто пользуются.

– Все доходят досюда, – произнес Рамир, невольно оглядываясь. Руины обступили его – мрачные, серо-зеленые, угрожающие. – Доходят – и что с ними случается дальше?

Он выпрямился, медленно повернулся, водя стволом из стороны в сторону. Склад, ворота, остатки стен, крыльцо, заросшее кустами... Рамир попятился к воротам. В темноте за стеной раздались шаги.

* * *

Лесник растолкал Настьку рано утром. Она никак не хотела просыпаться. Было тускло, пасмурно, влажно и зябко, девушка снова натянула на голову капюшон спальника, бормоча что-то. Тогда Лесник приподнял ее мешок и просто вытряхнул девушку на землю. Настька выпала, что-то возмущенно попискивая, в полусне ловя края спальника. Села, рассерженно глянула на Лесника и потерла глаза, после чего широко зевнула.

– Я спать хочу! – заныла она. – Чего ты меня будишь? Вон еще не рассвело даже...

– За этими тучами конца света не разглядишь, не то что солнца, – проворчал сталкер.

– Ты живодер все-таки, Лесник, – сказала она, поднимаясь. – В какие тут кустики можно сбегать, чтоб не съели?

Под глазами у Лесника залегли тени, четче проступили морщинки на лице. Он исподлобья посмотрел на девушку. Та поморгала.

– Идти куда? – повторила она вопрос. Лесник отвернулся, поднимая ружье.

– Мы разве уже идем? А завтракать как же? – Настька переступила с ноги на ногу. – Эй, меня подожди, ты куда?! Ты обиделся, что ли? Ну извини, я же пошутила!

Сталкер обернулся, мрачно посмотрел ей в глаза.

– Зона тебе не институт благородных девиц. Фифы тут не выживают. Иди куда хочешь. – Он закинул рюкзак на спину, повесил ружье на плечо, перебрал мешочки на поясе, вытащил воробья. Тот встрепенулся на ладони, встопорщил перья и громко чирикнул.

– Дядя Василь, ну я же пошутила, честное слово! – Настька перепугалась. Она сделала шаг вперед, протягивая руку. – Я не думала тебя обзывать, просто сорвалось! Вырвалось, понимаешь? Ты вон когда злишься – дурой меня обзываешь, и я ничего, правда? А тут спросонья...

Лесник кивнул в сторону склада:

– Туда можно. Завтрака не будет.

– На голодный желудок?! – взвыла Настька.

– Иди быстро в свои кусты! – сердито оборвал сталкер, останавливаясь возле ворот. За ними было темно, как ночью, в густом сумраке едва угадывались толстые стволы деревьев – странные такие стволы...

– Скоро поймешь, что сейчас без еды только лучше, – добавил сталкер.

Настька надула губы, вздохнула и потопала к складу.

– Почему здесь так жутко? – спросила она, бегом возвращаясь. Лесник ждал возле ворот с ружьем наготове. – Слушай, а мне кажется или за нами кто-то следит?

Настороженный взгляд сталкера был устремлен вперед. Он ответил, не оборачиваясь:

– Это же Могильник. Аномальная энергия от захоронений изменяет все вокруг. Когда ты жила в Бобловке, тебе что, не было страшно или странно?

Настька пожала плечами.

– Жутко было в интернате – как в другой мир попала. Кругом одни злые тетки и девчонки, которые компот тебе солят. Ни знакомых, ни родни... Вот страх!

Искоса глянув на нее, Лесник негромко произнес:

– Те, кто родился в Зоне, имеют странные особенности. Кто-то читает мысли, кто-то чувствует аномалии, у кого-то...

Настька подобралась, втянула голову в плечи, острое личико ее налилось краской.

– У меня нет хвоста! – выкрикнула она. – Я нормальная! – И, сжав кулаки, шагнула к Леснику. – Нормальная я! Запомните уже все!!!

Отчаяние и гнев отразилось в ее глазах. Она сделала еще шаг, вся кипя, занесла руку, красная, как помидор:

– У меня все в порядке, я обычная, как все, ясно тебе? Нормальная!! И зверей никак не готовлю!!!

Маленькая фигурка ее как будто стала больше. Было видно, что еще немного – и она накинется на него с кулаками. Настька стояла напряженная, словно взведенная катапульта, только тронь – и выстрелит.

– Ладно, – пожал плечами сталкер. – Нормальная. Жаль.

Настька, тяжело дыша, опустила кулаки.

– Почему? – спросила она настороженно.

Закинув ружье за плечо, Лесник поманил ее, и, когда она подошла ближе, все еще недоверчиво глядя на него, сталкер указал на проем между покосившимися створками, в сумрачную тишину странного леса, растущего сразу за стеной.

– Потому что нам бы помогло какое-нибудь этакое умение. Надо пройти через одно очень неприятное место...

* * *

Рамир резко обернулся. За спиной никого.

Но он явственно слышал легкие шаги!

Выругавшись, сталкер встал в воротах с автоматом наготове, выглянул наружу.

Тут действительно было темнее, чем в развалинах. Отчего так? Дальше тропа извивалась между высокими деревьями, они закрывали и без того тусклый дневной свет – вот почему казалось, что здесь стоит ночной сумрак. Очень высокие деревья... Рамир задрал голову. Ну и странный лес! Осины, березы, ольха, клен – но почему такие высокие? Непривычно, ненатурально высокие, будто эвкалипты какие-нибудь в Австралии. Да к тому же, как такое может быть? – почему они громоздятся один на другом, переплетаются ветками и корнями, перетекают, врастая друг в друга... Это был какой-то лабиринт из деревьев, причем лабиринт объемный, такой, где растения создавали этакий лесной куб.

В переплетении ветвей, в самом мраке, куда не проникал ни единый лучик света, мелькнул огонек. Мигнул и пропал, но тут же возник выше. Опять исчез, появился далеко в стороне... А затем среди ветвей возникли два лица, и Рамир невольно шагнул вперед, увидев зверолова с девушкой.

Он даже не успел пожалеть о том, что сделал. Его швырнуло, словно камень из катапульты, – закинуло в самую чащу.

Когда он вновь смог видеть, то чуть не выронил автомат, судорожно прижатый к животу. Внутренности завязались узлом, голова закружилась, затошнило. Цыган оказался на толстой еловой лапе, под ногами во все стороны расходились ветки в опушке зеленых иголок. А он стоял – нормально стоял, не падал... и весь мир вокруг был опрокинут вверх тормашками! Глаза видели перевернутую картину, но организм утверждал, что Рамир стоит спокойно, как на асфальте, ногами вниз. Но видел-то он, что висит вниз головой! Испугавшись, Цыган едва не опустился на четвереньки, чтобы вцепиться в сук, помешало лишь то, что опускаться пришлось бы вверх... Едва успев осознать этот парадокс, он по инерции сделал шаг вперед.

Ууух! Рамир скатился, как на санках с высокой ледяной горы, дух перехватило от скорости. И тут же оказался на похожей ветке, только теперь боком к земле. Лес вздыбился, накренившись, ощетинился, как еж. Рамир шагнул еще раз – и закричал от ужаса. Его разорвало пополам, верхняя часть запуталась между сухими сучьями старой ольхи, а нижняя стояла в двух метрах в стороне, на несколько ветвей ниже. Ноги переминались сами по себе, пытаясь убежать, хотя при этом Рамир чувствовал, что он по-прежнему целый! целый! Мозг раздирала боль, сталкер понимал, что попал в какую-то чертову аномалию, какой-то мощный «Лифт» или «Трамплин», искореживший пространство, – но как из него выбраться?! Он в панике заметался, пытаясь добраться до своей нижней половины, замахал руками, уже не соображая, что делает... его швырнуло сквозь очередной «Трамплин», и Цыган упал на четвереньки.

Он стоял в воздухе, ни за что не держась, хотя при этом висел вниз головой – об этом кричал, вопил в панике его вестибулярный аппарат. И в то же время весь мир был нормальный, насколько может быть нормальным этот безумный лес. Рамир не смог сдержаться, его стошнило – кислая струя вывалилась изо рта и улетела за голову. Черт, черт... Он пополз по воздуху.

И почуял, как его затягивает невидимый смерч. Не просто затягивает – зажевывает! Рамир закричал, дергаясь, его перекрутило – и опять выбросило куда-то. На этот раз он оказался без рук – одна, судорожно сжимая автомат, висела под ногами, другая болталась, шевеля пальцами, где-то сзади, Рамир не сразу увидел ее, лишь случайно заметил, обернувшись.

Здесь лес был уже не таким темным. Краем глаза он видел, что сквозь переплетение ветвей просачивается серый свет, пронизывая полупрозрачные желто-бурые листья.

А вдалеке, обратившись лицами друг к другу, на стволах соседних деревьев стояли девчонка и зверолов. Рамир замер, разглядывая их. Удастся догнать? Черт, где же авто2 мат... и руки! Сталкер пошевелил пальцами одной, потом другой.

И подумал: «Это все происходит на самом деле – или только в моей голове? Мозголом ломает тело – или только разум? Ведь есть же «Выжигатель мозгов», так почему бы не быть «Ломщику мозгов»? Может, все это иллюзия, навеянная чудовищной аномалией, а на самом деле и я, и они спокойно идем себе по земле? Как это определить? Никак». Когда загипнотизированному человеку подносят к руке обычный карандаш, а гипнотизер говорит, что это раскаленный металл, – на руке появляется ожог. Если сознание так обмануто аномалией – значит, обманут весь организм и может случиться все, что угодно.

К примеру – Рамир может умереть. Запросто, никаких проблем. Тем более что остается неясно, иллюзия это или пространство в лесу и вправду сломано.

Голова шла кругом. Девушка с Лесником сделали шаг в разные стороны – и пропали из виду. Заметили они его или нет? Цыгану показалось, что девица поглядела в его сторону с сочувствием.

Он попробовал осмотреться, чтобы понять, как эта штука работает, но тут его скрутило.

Все предыдущее было ерундой по сравнению с мясорубкой, которая началась теперь. Сталкера порубило в фарш, а потом еще протащило сквозь сотню маленьких дырочек.

Дрожа всем телом, он открыл глаза и изумился – живой? После этого?!

Тут ему на голову упал воробей. Сначала Цыгану показалось, что это грязный рваный носок, только приглядевшись, он понял, что видит птицу. Кости птицы были перемолоты, она тряпочкой повисла на ветке. Желудок вновь скрутило. Еще раз что-то подобное, и он тоже станет тряпкой, тряпичной куклой. Рамир попятился и запутался в ветвях. Замер. Через секунду тело потянуло в разные стороны, он задергался, как марионетка, которой управляет пьяный Кукловод. Три разнонаправленных вектора силы тяжести разодрали его на части. Мозг съежился, вестибулярный аппарат взвыл от ужаса, заставляя упасть сразу в три стороны.

Рамир зажмурился, пытаясь справиться со всем этим, стараясь взять себя в руки. Не больше двух секунд на одном месте, сказал он себе, как только задерживаешься – становится хуже. Надо идти. Он сделал шаг, другой, разглядывая лес.

Его сворачивало клубком. Неведомая сила пыталась просунуть сталкера внутрь себя самого, свернуть в виде ленты Мебиуса. Лес теперь казался не кубом, а шаром, образованным переплетением стволов и ветвей. Деревья стояли кронами к Рамиру, почти касаясь макушками его головы, корнями – в разные стороны. Он был в центре шара, они росли на внутренней поверхности. Безумный ветер шептал что-то на ухо, дуя одновременно со всех сторон. Отсюда не выбраться – никак. Сколько ни иди, он не сможет найти путь из сферы, потому что она замкнута, весь Лес-Мозголом замкнут, раз попав сюда, будешь вечно блуждать по внутренним стенкам шара... да нет, какое там вечно?! Несколько минут или часов, это зависит от крепости сознания и силы воли конкретного человека, а потом безумные пространственные хитросплетения Мозголома сведут тебя с ума, разорвут – и жизнь свою ты закончишь в виде рук, ног и внутренностей, повисших на ветвях по всему лесу.

Или нет?

Раз зверолов пошел сюда, потянул за собой девушку, – значит, путь есть.

Хотя, может, Лесник знает тропку, ту единственную, по которой можно пересечь лес? А Рамир-то ее не знает, и потому для него все кончено...

Не кончено. Он нащупал на поясе гранату, прежде чем шагнуть дальше, выдернул чеку, размахнулся и кинул ее... куда-то. Направление было уже невозможно определить.

Следующий шаг стоил Рамиру очень дорого. Он чуть не порвал сухожилия, ногу скрутило судорогой. Где-то сзади и вверху громыхнуло. С каждый шагом все сложнее было переносить выкрутасы пространства, смену положения и изменение вектора силы тяжести, но воспоминание о том, что было, когда он задержался на одном месте, толкало вперед. Так вот он какой, Лес-Мозголом! Правильное название! Но если среди сталкеров ходят о нем легенды, значит, кто-то выбрался? Сделав очередной шаг, Рамир обвел лес взглядом, пытаясь обнаружить последствия взрыва. Должно же было хоть что-то сломаться!

Еще один шаг.

Еще.

Передвигать ноги было все тяжелее. Организм выворачивало наизнанку, отбивало, словно котлету, но, если задержаться дольше чем на пару секунд, – всё, конец, Рамир четко понимал это.

Светлое пятно слева привлекло внимание, он скосил глаза. Кажется, прореха, сквозь нее просвечивает небо. Если бы удалось добраться туда – но как, черт возьми, как?!

Теперь его размазало по внешней поверхности сферы, а лес был внутри, весь огромный клубок, гектары изуродованных деревьев. Если бы Рамир знал, что такое облако электронов, вращающихся вокруг ядра атома, он бы почувствовал то же, что чувствует оно...

Цыган сделал еще один шаг, нога подогнулась, он чуть не упал, но кое-как выпрямился. Непослушными пальцами медленно развязал веревку на поясе. Мысли мешались, глаза почти не видели, но он шагал дальше. Вдруг его разодрало напополам – и каждая половинка ощущала себя самостоятельным, полноценным Рамиром. Потом и эти половины разорвало, еще раз... Десять тел, десять мозгов, тошнить стало в десять раз сильнее... И организм не выдержал – Рамир споткнулся, упал.

Но тут же, поднявшись на четвереньки, дзинькнул молнией на чехле винтовки, пополз, на ходу привязывая конец веревки к ремню «ВСС». «Я выберусь! Дьявол, обязательно выберусь, даже если придется пожертвовать винтовкой». Ма говорила: «Ты особенный. Я сделаю из тебя человека». Она учила его, что брать чужое плохо, хотя дети табора без разбору тащили все, что плохо лежит, везде, куда они приезжали. Ма била его, чтобы втемяшить, как надо жить... Но била не злобно – она любила маленького Рамира. А потом уже не маленького, потом – очень большого, сильного Ра м ира... Еще немного вперед, еще. Его чуть не вырвало, спасло только то, что больше было нечем. Струйка желчи потекла по подбородку. Рамир приобрел еще одно измерение – глубину. Уходящую в несуществующее^-странное пространство...

Сталкер ткнулся лицом в гладкий ствол осины, обхватил и подтянулся.

А вдруг отсюда все же нет выхода? Вдруг Мозголом мотает тебя бесконечно, пока не выплюнет, пережевав беззубыми зелеными деснами, обсосав тело, словно кусок сахара, – выплюнет, когда ты уже превратишься в тряпку, в безмозглое смятое чучело?

Пока он занимался винтовкой, светлая прореха исчезла из виду. Сжав зубы, Рамир из последних сил прошел еще немного. Его завертело, перевернуло, поставило на голову, он видел висящие над головой – под головой? над ногами? – тучи, видел землю где-то сбоку и деревья со всех сторон. Он забрался в самую глубину этого больного леса, и как теперь выбраться? Да и нужно ли? Легче остановиться, позволить заглотнуть себя – и чтобы все больно, но быстро кончилось? Раз – и... Он выпрямился, понимая, что больше не сможет сделать ни шагу, обернулся. Неужели прореха уже пропала в изломах пространства, неужели исчезла... Нет, вот она, вот! Глаза нашли светлое пятно на темном фоне леса – и сталкер что было сил швырнул туда винтовку.

И очень пожалел о том, что проследил взглядом за ее полетом.

Веревку будто настригли на куски разной длины и раскидали в пространстве. Части ее появлялись тут и там, в самых неожиданных местах, и так же внезапно исчезали. Винтовка на миг застряла в воздухе, да еще и разделилась на две половины – приклад с одной стороны осины, ствол с другой – и канула в прорехе, скрывшись из глаз.

Веревка... вернее, десятки разрозненных отрезков туго натянулись. Рамир ухватился за конец, уже не соображая ни где он, ни кто он, ощущая себя одной сплошной тошнотой и вывернутой наизнанку кожей с гроздьями болтаю^ щихся внутренностей. Он больше не мог шевелиться. Его в зболтало и смешало с лесом, он умер, теперь незачем и стараться, некуда идти, он везде, его разбросало по Мозголому, размазало, и десятки его конечностей будут торчать вместо ветвей, вызывая ужас у тех, кто придет потом. А для него не будет никакого потом...

Но пальцы крепко сжимали веревку. Он сделал шаг в то изломанное пространство, куда улетел винторез. Или Ра-мир не сделал этот шаг, ему лишь показалось? Он проталкивал себя сквозь пространство, но ноги больше не служили ему, руки отказали, он был слеп и глух, он неподвижен, он труп. А сейчас станет расчлененным трупом...

Он стоял над лесом. Цыган окинул взглядом изломанные кроны, увидел небо, которое не смыкалось с землей на горизонте, а уходило дальше, дальше, покидало эту реальность и вырывалось на свободу в какую-то бесконечность.

Ведь не зря же он проделал все это. Есть шанс, надо только вспомнить, для чего... сначала граната, потом... Да! Собрав все силы, что оставались в измочаленном теле, Ра-мир рывком подтянулся. Веревка теперь висела вертикально, и он полез по ней.

Он взбирался долго – вечность. Хотя, быть может, это заняло не больше нескольких секунд. А позже он думал, что, возможно, он полз по горизонтальной земле, а не взбирался по вертикально висящей веревке. Что бы там ни было, когда Рамир уже умер, когда истерзанная душа покинула измочаленное, растерзанное тело, – голова его вынырнула из сплошного полога ветвей. Хрустнул сучок, зашелестела трава... Рамир увидел трухлявый пенек перед собой, увидел винтовку, наискось торчащую из него прикладом вверх, ствол, до середины погрузившийся в пористую гнилую мякоть. И еще увидел большую светлую поляну, на краю которой этот пенек стоял.

* * *

Лесник выпал из Леса, таща Настьку. Его скрючило, правую руку свело судорогой, в левой трепыхалась синица. Ремень двустволки почти съехал с плеча, лицо перекосило. Настька задыхалась, она была белая, как снег, в лице ни кровинки. Отбежав подальше от опушки, они остановились, и Настька упала на землю, держась за живот. Ее мутило. Лесник утром не дал позавтракать, но ее все равно пару раз вырвало чем-то –' во рту до сих пор стоял кисло-горький вкус.

Сталкер, тяжело дыша, прислонился к дереву здоровым плечом. Мозголом был позади, впереди – сплошные холмы и буераки, густо заросшие кустами.

Немного отдышавшись, Лесник скинул рюкзак и сполз по стволу высокой березы, сел, положив двустволку на колени.

Настька с усилием подняла голову.

– Птичек жалко, – пробормотала она. – Две погибли...

– Зато выбрались, – хрипло сказал он. – Я их для того и держу, чтобы выживать.

Девушка только вздохнула. Уперлась ладонями в землю, приподнялась и села в свою любимую позу, обхватив колени руками.

– Голова кружится, – пожаловалась она.

– Ничего удивительного. – Сталкер осторожно потер грудь левой рукой. – После таких горок.

– А обойти этот Мозголом нельзя было?

– Нельзя. Я мимо «Лабиринтов» и «Вязкого пятна» тебя веду, они хуже.

– Что, еще хуже, чем это"! – поразилась она. Он.пожал плечами.

– Опаснее.

– А если бы она нас того... наизнанку? – Настька поежилась, отгоняя воспоминания. – А ты видел...

– Забудь, – перебил Лесник, левой рукой растирая кисть правой. Судорога прошла, но рука еще не работала, болталась безжизненно.

• Он привстал, глядя вперед. Холмистый пейзаж выглядел неприятно – все эти заросшие кустами ложбины наводили на мысль о засаде.

– Идем, – Лесник поднялся. – В Могильнике надолго нигде задерживаться нельзя. Человек здесь притягивает не п риятности, чем дольше на одном месте сидишь, тем больше неприятностей обрушится на твою голову.

Настька, тоже разглядывавшая пейзаж, моргнула – ей показалось, по нему скользнула нечеткая тень.

Он закрыл рюкзак, левой рукой закинул на правое плечо и велел:

– Помоги.

Настька взялась за вторую лямку, держала ее, пока Лесник просунул туда руку.

– Слушай, там вроде кто-то... – начала она. Сталкер искоса хмуро посмотрел на девушку.

– Здесь всегда так. Как будто сам Могильник следит за тобой. – Лесник закашлялся, подбирая ружье. – Говорю же – неприятности стягиваются. Поэтому прекращай болтать и идем. Как с желудком станет полегче – перекусим прямо по дороге. Надо засветло эти холмы пройти. А то тут такое водится...

Девушка поправила лямки своего мешка. Хорошо хоть он нетяжелый – свитер с запасными носками, спальник да зубная щетка с кружкой.

– Ты ведь бывал уже тут? – спросила она, направляясь вслед за своим проводником. – А для чего ходил?

Лесник шел медленно, горбясь на правую сторону. Боль стихла, накатывала слабость, но не было времени пережидать.

– Я сталкер, – буркнул он, не оглядываясь. – Зарабатываю продажей артефактов и шкур всяких мутантов. Где таблетки, которые я тебе дал? Съешь пару, тут местами очаги радиации.

Потом некоторое время они шли молча, Лесник дважды оглядывался, и Настька вопросительно поднимала к нему лицо, но он лишь отворачивался. Девчонка шла ровно, не отставала. Лес-Мозголом – жестокая вещь, все внутренности перетряхивает и может некрепкого человека с ума свести. Когда видишь совсем не то, что чувствуешь... Кто угодно тронется. Он уже побывал в этой аномалии, знал, чего ждать, но и ему туго пришлось, да еще болячка разболелась дальше некуда. Но Настька... как будто и не заметила ничего. Да, перетрясло ее, стошнило два раза – но головенка целехонька, даже не удивилась ничему. Не кричала, не пугалась... Выходит, всякого в детстве навидалась, почище Мозголома? Странная все-таки девчонка. Вроде и нормальная, а вроде и есть в ней что-то неправильное, только никак не уловить, что именно.

– Интересно тут, – сказал он наконец, отвечая на ее вопрос. – Вот и сходил посмотреть. Уж очень мало люди об этом месте говорят, а если и говорят – то странное.

Начался склон холма, Настька весело побежала с него. Лицо порозовело, она уже улыбалась – хотя, как заметил Лесник, немного нервно, неестественно.

– Чего тащишься, быстрей давай! – воскликнула она на ходу. Скривившись, Лесник шагал все так же неторопливо.

– Помереть успею, – буркнул он. – И тебе бегать тут не советую.

Девушка добежала до конца склона, остановилась возле зарослей и оглянулась на него. Помахала рукой и поспешила обратно. Добравшись до проводника, пошла рядом, приноравливаясь к его походке.

– Болит? – участливо спросила она.

– А ты как думаешь? Она серьезно кивнула.

– Думаю, что болит. – Настька помолчала, собираясь с духом. Когда заговорила вновь, щеки ее покраснели от волнения, которое она всеми силами пыталась скрыть. – Дядя Василь, скажи, а правда, что те, кто в Зоне родились, имеют всякие особенности? Это нормально для них?

Лесник пожал плечами, не понимая, к чему она клонит. Настька гнула свое:

– Нет, ты скажи, правда это?

– Да откуда я знаю? – огрызнулся Лесник. – Да, так говорят. Но тут всякие люди живут, и с отклонениями, и без.

Идти было тяжело, слабость одолевала его. Появилась одышка, на лбу выступил пот. Надо скорей покончить с этим, получить деньги и сделать операцию. И тогда уж вдохнуть полной грудью, свободно пройти по Зоне. Пой м ать кровососа, завалить кабана один на один, как он делал когда-то... Новых птиц выдрессировать...

– А правда, дядя Василь, – не отставала Настька, – что эти особенности в Зоне могут быть полезными?

– Правда. – Лесник опять скривился. Они спустились с холма, и сталкер встал на колени возле кустов, сгорбившись, тяжело дыша. Отер пот со лба. – Сейчас, – сказал он. – Погоди, передохну только...

Постояв так секунд тридцать, он поднялся. Настька поддержала его, но Лесник ее оттолкнул..

– Не надо этого, – хмуро сказал он. – Еще поживу. Вон тропа, – Лесник кивнул влево, где заросли были пореже.

Настька пригляделась. Между кустами начиналась тропинка, но как-то странно – в начале ее росла полоса пышной травы, на которую будто никто никогда не ступал. Словно те, кто по тропе ходил, возникали из воздуха.

Девушка вопросительно посмотрела на Лесника.

– Это вроде аномалии, ее перепрыгнуть надо, – пояснил он. – Весь холм, где мы стоим, то есть трава, которая на нем растет, – и есть аномалия. А здесь как бы точка включения. Видишь, она гуще? Если наступишь – трава в тебя выстрелит, будто иголками вонзится. Так что осторожней прыгай.

Побледневшая Настька оглянулась.

– А ведь мы там сидели... шли потом... – прошептала она, робко шагая вперед.

– Прыгай, – повторил он. – Ничего страшного, только аккуратно.

Полоса густой травы была шириной метра полтора. Девчонка точно перепрыгнет, особенно если с разбегу, а вот он... Обычно-то это не проблема, но сейчас, в таком состоянии... Придется сначала кинуть рюкзак, еще ружье ей передать, что ли. А все опухоль! Сколько он еще протянет? Врач говорил, при обычном течении болезни ему оставалось бы год-полгода, если без операции. Но при таком образе жизни, как в Зоне, больше полугода не давал. «Сами понимаете, – сказал он тогда. – Охота, бег, прыжки, постоянное напряжение... При большой нагрузке метастазы

1 н ачинаются. Вам нельзя там оставаться. Вот в городе я направил бы вас на операцию, а после химиотерапия – вы бы еще несколько лет могли радоваться жизни. Возможно, де-сять-пятнадцать даже, сейчас появились новые онкологические препараты, каких раньше не было. Но Зона... Она убивает вас». Лесник сжал зубы. Операцию он сделает, но доживать будет в Зоне – и баста! Это его мир. Зона не только снаружи, она внутри него, он – часть Зоны, такой же ее обитатель, как кровососы, псевдогиганты или бюреры. Сто лет ему снился этот город!

– Прыгай! – велел он Настьке.

Девушка поправила лямки, отошла. Прикинула на глаз расстояние. Рванула с места, возле самого пятна разросшейся травы оттолкнулась от земли...

И вскрикнула в полете, увидев что-то впереди.

– Что?! – гаркнул Лесник. Сзади громыхнул выстрел.

Перелетев через «точку включения», девушка с треском приземлилась в кустах. Что-то мелькнуло, рывок – и она пропала из виду. Прозвучал и тут же стих полный ужаса крик.

Он вытянулся на цыпочках. Настьки впереди не было. И никого не было, хотя из глубины зарослей доносилось тихое щелканье.

Поиск по сайту: