Хорошие новости: отныне ты запоминаешь людей по их лицам

"Онтарио". Местечко, в котором мы впервые встретились с Дэлом. Dеjа vu.

Только сейчас все иначе.

В нашей голове есть такая штука, как гиппокамп. В нем находятся специфические белки, отвечающие за моментальное распознавание образов.

Клетки нашего мозга содержат своего рода "слепок" проекта любого нового места, в которое мы попадаем. Так откуда берутся заблуждения? Отвращение, неведение, привязанность - все это чушь собачья. Человеку свойственно неизвестное принимать за известное. Чего бы это ни касалось.

Взять хотя бы Паркера Уильямса, того самого журналиста, который искал встречи со мной, чтобы я поведал историю Дэла. Мне кажется, что я уже видел этого парня когда-то.

Возможно, всему виной его глупый кэжуал-прикид. Потертые темно-синие джинсы (18$) из магазина "Коллинс", в которые заправлена хлопковая рубашка "Энрико Монти" (25$) блокитного цвета. На ногах - кожаные туфли "Чезаро Пачьотти" (130$) доставленные якобы прямиком из Италии. Клетчатый шарф и очки. Плюс-минус несколько сотен за причастность к чему-то большему, нежели твои семья, рабочий коллектив и парочка друзей-обсосов.

Нужно выглядеть так, будто ты - копия того парня, что сидит за барной стойкой.

Копии копий. Идентичность, поставленная на поток.

И это хорошие новости: отныне ты запоминаешь людей по их лицам.

А значит, дело вовсе не в одежде.

- Привет, Тайлер. - Он подозвал официантку и заказал две бутылки "Будвайзера".

Я спрашиваю Паркера, с чего мы начнем?

- Полагаю, с самого начала! - Физиономия журналиста расплылась в говенной улыбке. Это он так порадовался своему каламбуру.

Диктофон. Щелчок. И как в кино...

Вспышка

"Незнакомцы в ночи".

Вспышка.

"Господь помнит каждого".

"Брут, Кассий, Иуда Искариот, Дэлмер".

Вспышка.

"Дэл в сиянии Славы расправляется со всеми Известными Неизвестными".

"Что ты вообще можешь знать? Откуда тебе известно, что "Лэнгот" не стер и твою память, а?! Откуда тебе знать, что твои воспоминания - не долбаный сценарий, написанный тобой же?"

Вспышка.

Смертный приговор. "Я не помню".

К концу моего пересказа недавних событий на столе уже стояло не менее десяти бутылок. Но думать становилось все проще. Паркер сбросил свой шарф и принялся задавать заготовленные вопросы:

- Как ты думаешь, этот тип, Дэл, он действительно ничего не помнил, или пытался избежать наказания?

Какое это имеет значение? Он мертв. Ты сам в состоянии решить для себя, был ли Дэлмер проходимцем, или же это была самая настоящая фуга. Но одно я знаю точно: он не хотел убивать невинных. Забудем про Мадлен, Аннет и Хилари. Забудем про поджог. Не появись я - ничего бы не было. Каталина просто прикончила бы себя. Все эти сиротки и старушки так или иначе пропали бы, исчезли в своем одиноком мирке. Если никто не замечает твоих страданий, никто и подавно не заметит твоей кончины. Понимаешь? Выключи диктофон.

- Зачем?

Я сказал - выключи...свой...сраный...диктофон.

И трое парней в масках, с ходу стреляющих в изумленных посетителей.

Эллисон Чейс, со всем ее шаблонным вниманием, часто повторяла одну фразу так, словно чеканила мантру: "Я совершенно здоров. Я всегда успешно справлялся с паникой. Плавно дышу и расслабляю мышцы. Я в безопасности". Наверное, она хотела, чтобы я пользовался подобной словесной комбинацией каждый раз, когда испытывал непреодолимое желание вытащить подгузники из корзины пустоголовой мамаши.

Чихнуть на листья салата.

Или же опрыскать ядом для насекомых свежие круассаны того толстяка, при одном взгляде на которого пропадал даже самый дерзкий аппетит.

Я не знаю, почему трое ребят, забежавших в "Онтарио" открыли стрельбу, но наверняка я знаю одно: пятна крови с рубашки "Энрико Монти" уже не вывести. Да и оживить Паркера Уильямса вряд ли кому удастся.

Когда речь идет о смерти, такое бесспорно философское, многозначное понятие "жизнь" нивелируется до уровня физическо-химических процессов. Когда мы говорим о живом человеке, мы наделяем его достоинством, разумом, моралью и духовностью. А потом просто труп. Кусок мяса, если хотите. Журналист - больше не журналист. И это не моя утрата.

Бармен - больше не бармен. И это не моя утрата.

Я сижу на полу у барной стойки, но не боюсь. Время превращает нас в камни. Бесчувственные, жизненепроницаемые ископаемые. Кто-то назовет это опытом. А мне кажется, что кто-то отнимает мои переживания.

Феникс (так двое других называли своего приятеля) схватил совсем юную девушку, которая еще несколько минут назад спокойно потягивала пиво с четырьмя усатыми дальнобойщиками, и повел в сторону туалета. Сомневаюсь, что речь идет об изнасиловании. Мы живем в непонятном мире, но вести обстрел невинных жителей с целью просто потрахать шлюх в уборной - это слишком. Даже для меня.

Однажды Эллисон спросила:

- Чего ты боишься больше всего?

Я сказал, что не знаю. Может быть, стать обыкновенным. Среднестатистическим парнем из офиса "Фэнни Мэй", безучастно вылизывающим задницы жирных потаскух, изголодавшихся по новым займам.

Или типичным задротом из "Федекс'а", который каждый день стучится в чужие двери и просит расписаться в графе "получатель".

Лучше уж быть никем.

И дело вовсе не в том, что люди, вкалывающие на "Воллмарт", или "Интел", или "Уолт-блядь-Дисней" живут в том дне, когда они подписали контракт. Выполняют монотонную работу, которую презирают настолько, что готовы стрелять в воздух в надежде погубить кого-то, кто живет чуть лучше них, вроде как неумышленно. Нет.

Все дело в системе. Она питается такими выродками. Никаких грез, мечтаний, амбиций. Никакой цели. Встал на поток - не слезай с конвейера. В противном случае - убогие рекомендации, бутылка, клей, "крокодил", кодеин, могила. Подставляя очко под дуло системы, не забудь позаботиться о скоропостижной панихиде. Система продумает все за тебя, пока ты засыпаешь над бумагами в кабинете, или за рулем служебного авто. Тебе нассали прямо в гиппокамп. И отныне ты - аппендикс. Ненужный, потерявшийся рудимент, придавленный перманентным dеjа vu.

И ты забыл, что аппендикс важен не меньше правой руки.

Ты можешь без него жить, но не "так, как все".

Посмотри на себя, Эллисон. К концу подходит третий десяток. Что ты можешь сказать о своей жизни? Ты - ее ошибка. Антагонист. Вялотекущая форма существования материи. Из тебя высосали все переживания. Вот чего я боюсь - что подобное случится и со мной. Быть камнем при жизни - не то, чего я хочу. Да и камни "на память" меня не прельщают.

И я вновь ощутил на себе этот взгляд. Психотерапевтический калькулятор в очередной раз взялся складывать и умножать все сказанной мной. Я не знаю, к какому выводу пришла доктор Чейс после столь нелицеприятной бравады. И не хочу знать. Ее мозг, как объект сексуальных фантазий, от этого только выигрывает.

Улов трех обезумевших парней, одного из которых зовут Феникс, составил пятьдесят четыре человека. Семь заложников уже приступили к смене цвета кожи.

Два огромных окна "Онтарио" завешены плакатами с надписями, переливающимися то красными, то синими огнями: НИКАКИХ ПЕРЕГОВОРОВ ДО НАШИХ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ. МОЖЕТЕ ОТСОСАТЬ. Ни полиции, ни кому-либо еще неизвестно, что происходит внутри. Рисковать жизнями уцелевших в этой бойне никому не хотелось.

Наверное, не я один с легким трепетом разглядывал дисплей своего мобильного, надеясь увидеть хотя бы одно деление, указывающее на наличие связи. Но Феникс и компания оказались неглупыми ребятами и прихватили с собой экранирующие электромагнитные панели, использующие пассивное блокирование сигналов сотовой связи. Деревянные панели с тонкими пластинами из никель-цинкового сплава блокируют до девяноста семи процентов излучения радиоволн.

Помните? Презервативы тоже выручают в девяноста семи случаях из ста.

Нехитрое приспособление, оставившее напуганных людей без любимого аппарата.

Не знаю, что их больше расстраивает: скорая кончина, или неполадки со связью?

Та девушка так и не вернулась из туалета. А один мужчина, возомнивший себя спринтером того же калибра, что и Усэйн-мать-его-Болт, решил выскочить на улицу прямо сквозь окно.

Хаос - дело одной секунды.

Вспышка...

Поиск по сайту: