Глава 19. Продолжаем нашу повесть "Пионовый фонарь"

Продолжаем нашу повесть "Пионовый фонарь".

Коскэ, верный вассал Иидзимы Хэйдзаэмона, в погоне за Миянобэ Гэндзиро и О-Куни, убийцами господина, отправился в провинцию Этиго и прибыл в Мураками. Но сколько он ни расспрашивал, никто не мог сказать ему, куда девались беглецы. Заодно он попытался отыскать свою родную мать О-Риэ. Он надеялся, что она еще жива, и хотел повидаться с нею. Она была младшей сестрой господина Савады Уэмона, одного из вассалов князя Найто Кии-но-ками. Порасспросив в замке князя, Коскэ узнал, что супруги Савада давно уже скончались, дом их унаследовал приемный сын, а куда уехала мать, неизвестно. Он ездил туда и сюда, останавливался на несколько дней там и сям, всюду расспрашивал о матери и тщательно искал следы врагов, но все безрезультатно. Так закончился год. В новом году Коскэ свернул с тракта Этиго и пустился искать сначала по тракту Синанодзи, а затем вдоль тракта Минодзи, но и там ничего не было известно о Гэндзиро и О-Куни. Близилась годовщина смерти господина Иидзимы, и Коскэ решил побывать в Эдо. Через несколько дней, третьего августа, он прибыл в столицу и сразу отправился в храм Симбандзуй-ин. Там он возложил на могилу господина курительные палочки, поставил чашку с водой и, склонившись перед могилой в поклоне, произнес:

- Господин мой! По нерасторопности мне еще не удалась встретиться с негодяями О-Куни и Гэндзиро, я еще не исполнил своего долга, а вернулся в Эдо только потому, что наступила годовщина вашей смерти. Отслужу по вас панихиду и сразу же вновь отправлюсь на поиски врагов. Теперь я поеду в другом направлении и надеюсь непременно найти их, где бы они ни были. Окажите мне покровительство из вашей могилы, господин, помогите мне поскорее отыскать негодяев…

Так Коскэ говорил с господином, словно с живым. Затем, помолившись, он постучался в храм. На стук вышел служка и спросил, чего ему надобно.

- Я вассал господина Иидзимы Хэйдзаэмона, что жил когда-то на Усигомэ, - ответил Коскэ. - Я посетил могилу господина по случаю годовщины его смерти, а теперь хотел бы удостоиться чести лицезреть господина настоятеля, если это возможно.

- Я доложу, подождите немного, - сказал служка.

Служка доложил, и ему приказали ввести посетителя. Коскэ ввели в покои, где восседал на дзабутоне, неподвижно выпрямившись, настоятель Рёсэки, во всем величии благородной мудрости и духовной чистоты. Лицо его выражало такую мощь духа, что голова Коскэ сама собой склонилась перед ним.

- Впервые я удостоился чести предстать перед вами, святой отец, - сказал он. - Меня зовут Аикава Коскэ, я приехал в Эдо по случаю годовщины смерти своего господина - Иидзимы Хэйдзаэмона. Вот здесь пять золотых, позвольте просить вас отслужить панихиду по господину…

- Да, видимся мы впервые, - произнес настоятель. - Подойди ближе. Дело доброе… Ну-ка, кто-нибудь, подайте нам чаю!.. Так ты и есть вассал Иидзимы? Ты прекрасный человек, Коскэ, намерения твои благородны. Ты долго был в пути, следовательно, вряд ли у тебя много денег, и нам придется обойтись одним или двумя плакальщиками. Чтобы не слишком тратиться, постную трапезу закажем нашим же монахам, все необходимое приготовим у нас в храме, а провести службу пригласим настоятеля соседнего храма. Слишком рано не приходи, нам не управиться, придешь после обеда, так, чтобы поужинать здесь. А теперь ты, вероятно, пойдешь на Суйдобату? Ступай, там тебя очень ждут. В доме твоем большая радость, поспеши, тебя можно поздравить.

- Я действительно иду на Суйдобату, - удивленно сказал Коскэ. - Но откуда вам это известно? Просто удивительно… Так что, если позволите, я приду сюда завтра после обеда. Прошу вас не оставлять меня своими милостями. До свидания.

Выйдя из храма, он думал: "Странный, однако, настоятель! Как он узнал, что я собираюсь на Суйдобату? Совсем как гадальщик…" Так, размышляя и удивляясь про себя, он дошел до дома Аикавы Сингобэя. Почти год назад он уехал отсюда, едва успев стать приемным сыном, и теперь постеснялся войти через парадную дверь. Он вошел со двора на кухню и окликнул Дзэндзо:

- Здравствуй, Дзэндзо, вот я и вернулся. Слышишь? Эй, Дзэндзо!

- Кто это там? - проворчал Дзэндзо. - Мусорщик пришел, что ли?

- Да нет, это я…

- Ох, простите великодушно, тут в это время всегда мусорщик приходит, вот я дал маху… Добро пожаловать, входите, пожалуйста! Господин! Господин! Вернулся господин Коскэ!

- Что такое? - послышался из покоев голос Аикавы. - Коскэ вернулся? Да где же он?

- Здесь, на кухне…

- Где? Почему? - В кухню вбежал Аикава. - Почему же ты на кухне? Как водонос какой-нибудь… Дзэндзо! Эй, Дзэндзо, ну что ты вертишься на одном месте! Бабка! Бабка, иди сюда, наш Коскэ вернулся!

- Что? - откликнулась кормилица. - Молодой господин вернулись? То-то, верно, намаялись… Очень приятно видеть вас в добром здравии.

- Батюшка, - сказал Коскэ, - я рад видеть вас бодрым и здоровым. Мне все хотелось написать вам с дороги, но послать в пути письмо очень трудно, так и не собрался. Я очень беспокоился о вас и теперь так рад видеть вас снова…

- Я тоже без меры рад твоему возвращению, - торжественно сказал Аикава. - Я, Сингобэй, заявляю, что полностью удовлетворен. Хоть и "бывают дни, когда ворон не каркает", а я-то о тебе ни на миг не забывал. Когда шел снег, я думал, через какие поля на своем коне ты скачешь? Ни в снег, ни в ветер я не забывал про тебя. И вот неожиданно ты возвратился! Дочь моя тоже только и думала что о тебе. В первое время она много плакала, так что мне пришлось даже пожурить ее. Не смей так горевать, говорил я ей, так ведь и заболеть недолго, крепись…

- Я как сегодня приехал в Эдо, - сказал Коскэ, - так сейчас же отправился в храм Симбандзуй-ин. Я и вернулся сюда, чтобы панихиду отслужить по господину, завтра годовщина его смерти…

- Ну да, - вздохнул Аикава, - я и то уж хотел завтра вместо тебя сходить помолиться на могилу… Бабка! Ты видишь, господин Коскэ вернулся!

- И то вижу, - отозвалась кормилица, - радость-то какая. Вы как уехали, так дня у нас не было, чтобы о вас не говорили… И не похудели нисколько, все такой, как были, только будто загорели маленько…

- Ну-ка, бабка, неси его сюда, - распорядился Аикава.

- Нельзя, - возразила кормилица, - спит он сейчас. Вот проснется, глазки протрет, тогда и покажем… Лучше его показать, когда он смеется…

- Это правильно, - согласился Аикава. - В первый раз показывать плачущим не годится, а он непременно расплачется, если разбудить. А как выспится, сразу же принеси…

Вбежала, плача от радости, О-Току. Она сидела у себя в комнате возле спящего младенца, когда ей доложили, что вернулся муж.

- Здравствуйте, господин мой, - проговорила она, - не могу даже сказать, как хорошо, что вы столь скоро вернулись… Мы каждый день вспоминали вас… И еще радостно мне, что вы даже не осунулись ничуть…

- И я рад, что ты здорова, - сказал Коскэ. - И спасибо тебе, что заботилась о батюшке, пока меня не было. Прости, что не прислал тебе письма с дороги. Все равно я думал о тебе каждый день… Радостно мне видеть всех вас живыми и здоровыми…

- А я вчера ночью как раз видела вас во сне, - сказала О-Току, - будто вы уезжаете куда-то. Говорят, если видишь во сне, как человек отправляется в путь, то непременно с этим человеком скоро свидишься… Я так обрадовалась, что увижусь с вами, только не думала, что вы уже сегодня вернетесь…

- И я такой же точно сон видел, - заявил Аикава. - Ну, ладно, бабка, неси его, проснулся уже, наверное…

Кормилица вышла и вернулась с младенцем на руках.

- Взгляни, Коскэ, - с гордостью сказал Аикава. - Славный мальчик, правда?

- Чей же это такой? - спросил Коскэ.

- Как чей? Твой!

- Шутить изволите, - недоверчиво сказал Коскэ. - Я выехал в августе прошлого года, откуда же у меня может быть ребенок?

- Дети и от одного раза рождаются, - засмеялся Аикава. - Ты же перед отъездом провел ночь с моей дочерью, вот сынок у тебя и родился. И то, что у вас дите народилось с первого же раза, означает, что связь между вами крепкая… Дочь, как ты уехал, затосковала было, но я ей строго-настрого сказал, что этим она себе повредит, если будет печалиться во время беременности, а там она и родила… Дал я твоему сыну имя. Взял один иероглиф твоего имени и назвал мальчика Котаро… А на тебя до чего похож, взгляни-ка!

- Поистине, как странно все получается, - сказал Коскэ. - Помните, в своем завещании господин приказал, что если от меня, вашего приемного сына, родится ребенок, все равно мальчик или девочка, этот ребенок должен унаследовать дом Иидзимы и восстановить его род… Уж не возродился ли мой господин в этом младенце?

- Может быть, и так, - сказал Аикава. - А знаешь, что мне дочь сказала, когда он родился? Батюшка, говорит, я хоть и думаю все время о супруге своем, но с младенцем, который так на него похож, мне стало легче, говорит, будто я снова с супругом… В другой раз, когда я что-то очень уж сильно прижал мальчишку, она вдруг как закричит… Не надо так, кричит, вы ему руку сломаете! Потеха да и только с нею… Дзэндзо!

- Тут я, - отозвался слуга.

- Дзэндзо!

- Тут я, чего изволите?

- А, вот ты где… Послушай, ведь это ты, кажется, провожал молодого господина до Итобаси…

- Правда ваша, я и ходил… И приятно снова видеть молодого господина живым и здоровым… Уж так мне было тогда жалко расставаться с вами, домой весь в слезах вернулся…

- Спасибо тебе, - сказал Коскэ, - я тогда доставил тебе немало беспокойства…

- Все это хорошо, - спохватился вдруг Аикава, - а вот узнал ли ты, где искать врагов?

- Еще нет, - ответил Коскэ. - Мне так и не довелось с ними встретиться, и сразу после панихиды я снова выеду на поиски.

- Вот оно что… Завтра, значит, идешь на панихиду?

- Непременно, батюшка, и я хотел бы, чтобы вы пошли вместе со мной… Кстати, мне много приходилось слышать о мудрости настоятеля Рёсэки, говорили, что просветлен он безгранично и предвидит все на сто лет вперед, а нынче я сам в этом убедился. Вот его собственные слова, когда мы прощались: "В доме твоем большая радость, поспеши, тебя можно поздравить". Ведь это значит, что ему известно было о рождении ребенка…

- Ну и ну, - удивился Аикава, - неужели ему и такие вещи известны? Мудрость, говорят, происходит от опыта жизни и ума. Я, правда, слыхал, будто настоятель Рёсэки был учеником какого-то мудреца в Янаке и постиг у него все тайны йоги, но не думал, что он настолько могуч… Эй, Дзэндзо, беги со всех ног в "Ханая" и возьми там по случаю такого праздника три блюда рыбы и еще немного сладостей, ведь в пути хороших сладостей не найдешь, да и суси [41] в дороге доброго не бывает, так что возьми и суси, и еще пять го водки, а поскольку господин Коскэ водки не пьет, возьми для него два го самого лучшего мирина… И гречневой лапши! В дороге попадается гречневая лапша, но соус подают скверный, так что возьми выпаренной гречневой лапши в корзиночках и закажи еще сируко… [42]

Скоро все яства были принесены, радостная встреча была отпразднована, и Коскэ с О-Току отправились почивать. Всю ночь они провели в беседах, поэтому не успели оглянуться, как наступило утро. На следующий день, определив заранее время, Коскэ с Аикавой вышли из дому, прошли Суйдобату, через Кириситан вышли на Консикаву, затем по склону холма Хакусан спустились на Дэнгодзаку и оказались в Янаке перед храмом Симбандзуй-ин. Их уже ждали.

- Что же плакальщики так опаздывают? - встретил их настоятель Рёсэки. - Монахи давно собрались в главной молельне, прощу вас, поспешим…

Коскэ и Аикава торопливо проследовали в главную молельню. Сорок или пятьдесят монахов отслужили торжественную панихиду, затем последовала молитва о спасении покойного от ярости голодных сил мрака. Тем временем солнце склонилось к вершинам западных гор, монахам подали угощение и отпустили их. Настоятель Рёсэки пригласил Коскэ и Аикаву в свои покои, и они втроем уселись за отдельный столик выпить по чарке. Аикава сказал, кланяясь:

- Впервые в жизни имею честь лицезреть вас, господин настоятель. Позвольте представиться: недостойный Аикава Сингобэй. Панихида была просто замечательная, и моление тоже, мне кажется, покойный в могиле остался доволен…

- Я тоже впервые встречаю тебя, - сказал Рёсэки. - Ты ведь тестем приходишься господину Коскэ? Тебе повезло: Коскэ хорош собой, справедлив и честен, да и умен предостаточно… А вот ты, мне кажется, человек изрядно легкомысленный.

- И все-то вам, святой отец, известно, - смущенно пробормотал Аикава. - Даже неловко…

- Теперь вот еще что, - продолжал настоятель. - Я слыхал, что господин Коскэ собирается в путь. Спешить ему, однако, пока не следует. Я кое о чем поразмыслил и полагаю, что завтра после обеда, примерно в час Овцы [43], тебе, Коскэ, надлежит сходить на улицу Хатаго, что в Канде. Там живет гадальщик-физиогномист по имени Хакуодо Юсай, весьма бодрый старичок семидесяти лет. В физиогномике это настоящий мастер. Обратись к нему, и ты, надо думать, узнаешь все, что стремишься узнать.

- Покорно благодарю, - сказал Коскэ, - Канда, улица Хатаго… Все будет исполнено.

- И еще, позволь мне сделать подарок тебе в дорогу. Деньги, которые ты выдал на панихиду, останутся здесь, но вот возьми от меня эти пять золотых и курительные палочки. В свое время я получил их в дар, возьми коробку… На домашней божнице перед дощечкой с именем покойного всегда должны быть курительные палочки и цветы. Дарю это тебе от всего сердца.

- Спасибо, святой отец, - сказал Аикава. - Только вот получать курительные палочки от монаха… Как-то это шиворот-навыворот…

- Не будем говорить об этом. Возьми, Коскэ.

- Благодарю вас.

- Мне очень жаль, Коскэ, - торжественно произнес настоятель, - но над тобой нависла страшная опасность. Ты сейчас словно на лезвии меча. Если ты испугаешься и отступишь, то твой черный день будет твоим последним днем. Тебе остается только идти вперед. Сказано: "Наступающий выигрывает, отступающий проигрывает". Не робей, скрепись духом, и если даже на твоем пути встанет железная стена, найди в себе силы проломить ее.

- Покорнейше благодарю, - сказал Коскэ.

- Ну, а здесь вот постное угощение, господин тесть. Готовили его, говоря по правде, не у нас, это из харчевни, и потому не очень-то вкусно, но прими его в подарок вместе с ларцом, и можешь скормить хотя бы слугам в своем доме.

- Ко всему еще и гостинец пожаловали, - проговорил Аикава. - Не знаю, право, как и благодарить вас…

- Послушай, Коскэ, - сказал настоятель. - Мне видится, что сейчас на обратном пути тебя ожидает удар меча. Избежать его невозможно, помни о нем, когда пойдешь домой…

- Кто же это нападет на него? - всполошился Аикава.

- Да, избежать этого удара невозможно, - продолжал настоятель, не обращая на Аикаву внимания. - Вероятно, ты будешь ранен, если все обойдется благополучно, рана твоя будет легкая, но, может быть, тебя ранят тяжело или даже зарубят насмерть, если ты совершишь оплошность… Здесь твоя судьба, уйти от нее нельзя.

- Мне уже пятьдесят пять лет, - сказал Аикава, - и мне все равно, что бы со мной ни случилось. Но Коскэ должен остаться в живых, перед ним великое и важное дело… Помогите ему, спасите его!

- Помочь ему я бессилен. Здесь судьба, избегнуть которой невозможно.

- Тогда оставьте Коскэ ночевать в храме, а я пойду домой один!

- Это будет слабость, а слабый ни на что не годен, - возразил настоятель, - Самое главное для самурая - это умение владеть мечом. А в чем состоит высший смысл этого умения? Знать, что делать, когда над головой твоей молнией блеснет разящая сталь. В учении Будды есть вопрос: "Как быть, когда острие меча касается лица твоего?" Сейчас это важный вопрос для тебя, Коскэ, и ты должен знать, как на него ответить. Пройди через огонь, тогда все остальное будет тебе нипочем. А теперь ступай. Не к лицу тебе робеть в подобных обстоятельствах. Ты не сгоришь в огне и не потонешь в воде, скрепись же духом и иди вперед…

- Позвольте тогда оставить здесь этот ларец, - сказал Аикава…

- Нет, это гостинец, возьми с собой.

- Может быть, можно куда-нибудь бежать?

- Я все сказал. Ступайте прямо по дороге.

- Одолжите нам, пожалуйста, фонарь…

- Вам лучше идти без фонаря.

- Вот ведь злюка этот настоятель… - проворчал себе под нос Аикава. Кое-как попрощавшись, он вместе с Коскэ вышел за ворота храма Симбандзуй-ин.

Поиск по сайту: