Институционализация поля политики и политический капитал

Вся история политического поля постоянно пред­ставлена в двух формах: материализованной — в инсти­туциях (партии, профсоюзы, освобожденные работники партийного и профсоюзного аппаратов) и в инкорпори­рованной — диспозициях и представлениях, практиче­ском чувстве политических деятелей, усилиями которых функционируют эти институты.

Классические политологические и социологические школы рассматривают институты как набор ролей, оп­ределяемых правилами, в согласии с которыми ведут себя участники [См.: Бергер П., Лукман Т. Указ. соч. — С. 80J. В теории поля институционализация рассматри­вается как результат действующих в поле эффектов объ­ективации: предметы, существующие первоначально только в инкорпорированном состоянии (внутреннем, невыраженном) — в форме диспозиций, схем воспри­ятия и классификаций (правый — левый, высокий — низкий, массовый — элитарный) объективируются в позиции в поле и организуют (мобилизуют) коллектив­ное действие. Прежде чем группа или партия возникнет в поле как институция, она предварительно существу­ет в форме представления о группе, агенте, субъекте, партии. Отсюда и символическая борьба по поводу видения, представлений, схем восприятия в поле поли­тики, поскольку именно признанное и легитимное представление имеет возможность институционали­зироваться в поле в качестве институции, агента. Отсю­да и частичные недотерминированность, открытость и неопределенность политики, размытость ее границ.

Институционализация представляет собой выделение специализированных институций, доверенных лиц, за­дача которых заключается в производстве и воспроиз­водстве той или иной социальной группы как политиче­ской группы. Существование рабочего класса, «новых русских» и «новых украинцев», средних предпринима­телей и т. д. как социологических категорий не означает автоматического их существования в качестве полити­ческих групп. Для этого необходимы специализирован­ные институты — партии, аппарат освобожденных ра­ботников, представители в парламенте (депутаты), которые оформляют, производят эту группу, публично выступая от ее имени и обозначая ее присутствие, место и способы действия в политике. Политическая группа — это пучок отношений, зафиксированных, ставших ус­тойчивыми в результате определенной политической ра­боты, осуществляемой институцией, представителями, аппаратом партий и партийной бюрократией, СМИ, идеологами, журналистами и др. Так, политические партии могут быть рассмотрены как организации по производству и навязыванию институционализирован­ных политических интересов и созданию представлений о непрерывности класса, группы, всегда стоящих перед опасностью впасть в прерывность атомизированного существования или в ограниченность борьбы за сугубо частные цели. П.Бурдье считает, что партии — это институционализованные политические агенты, специаль­но предназначенные вести символическую борьбу, по­стоянно мобилизуя путем обязующих предвидений максимальное количество агентов, которые имеют еди­ное видение социального мира [См.: Бурдье П. Социо­логия политики. — М., 1993. — С. 193].

На процесс институционализации политического поля влияют эффекты владения/невладения политиче­ским капиталом. Владельцам экономического капитала нет большой нужды организовываться в группу в поле политики, свои интересы они могут «продавить» путем инвестирования финансовых ресурсов в приобретение голосов, политическую рекламу. Поэтому в лучшем случае бизнес ограничивается ассоциациями, группами давления, лоббистами, наконец, партиями-ассоциациями. В то же время агенты, лишенные экономического капитала, для отстаивания своих интересов вынуждены создавать массовые партии, ориентированные на завоевание власти и предлагающие своим активистам и избирателям доктрину и программу действий. Они способны также накапли­вать специфический партийный капитал (в виде аппа­рата освобожденных работников, постов и т. д.). В этом можно обнаружить действие своеобразного закона по­литической концентрации и централизации: чем меньшим объемом экономического капитала владеют агенты, тем более обнаруживает себя закон-тенденция к организационной концентрации и централизации их диспозиций и ин­тересов в политическом поле и, таким образом, к институционализации и автономизации (с формированием собственных границ) политики в поле.

Действие законов концентрации капиталов в раз­личных полях и у различных агентов влияет на тип по­литической партии и на свойства партий в качестве агентов и институций в политическом поле. Массовые партии, построенные по модели мобилизационных ап­паратов и крупных организаций, возникают у агентов, занимающих подчиненное положение в полях эконо­мики и власти. В то же время партии кадров, нотаблей, избирателей выступают в качестве институциональных средств имущих групп и слоев, не испытывающих большой нужды в концентрации и мобилизации орга­низационных ресурсов партии. Это сказывается на ор­ганизационном строении партий, поскольку именно партия, закон-тенденция которой состоит в функциони­ровании по логике аппарата, мобилизует сторонников пу­тем навязывания легитимного определения дисципли­ны. Мобилизованные в партию группы приобретают свойства стратегических акторов, поскольку именно партия как капитал-институция имеет свойства неза­медлительно отвечать на стратегические требования, вписанные в логику политического поля. Закон концен­трации объясняет также тенденцию бюрократизации рабочих партий и доминирования внутри партий логики аппарата, открытой и сформулированной в свое время Михельсом в качестве «железного закона олигархии» [См.: Михельс Р. Социология политической партии в условиях демократии // Диалог. — 1990. — № 13]. Кон­центрация и бюрократизация политического капитала нигде не бывает столь высокой, как в партиях, которые ставят своей целью борьбу против концентрации экономического капитала. Обычные граждане и рядовые члены партии не обладают в достаточной мере материальными и культурными инструментами, необходимы­ми для активного участия в политике — речь идет о свободном времени и культурном капитале. Чем в меньшей мере граждане владеют ими, тем меньшее со­противление встречает концентрация политического капитала в руках небольшого числа людей (партийных лидеров и активистов, высших должностных лиц и государственных чиновников), и срабатывает эффект цен­за при доступе в реальную политику.

В новейшее время в политическом поле появляются институции, ответственные за рационализацию политичес­кой компетенции, подготовку профессиональных участ­ников политического поля, эксперты, консультанты, идео­лога и другие профессиональные создатели схем, а также политические журналисты, телекомментаторы и т. д.

С институционализацией политического поля связа­на специфика политического капитала, имеющего хож­дение в том или ином политическом поле. Формирова­ние мощного медиа-поля, способного к значительному накоплению и реинвестированию символических капи­талов, подрывает значение классического (партийного) поля политики, делает границы политического поля бо­лее прозрачными и податливыми для обменов с эконо­мическим (вложение финансов в производство печат­ной и телепродукции) и полями художественного, театрального и других производств (варианты теледемо­кратии с доминированием всевозможных политических ток-шоу, о чем конкретнее будет сказано далее).

Политический капитал — это форма символического капитала, кредит, основанный на вере и признании и на бесчисленных кредитных операциях, с помощью кото­рых агенты наделяют человека или институцию той са­мой властью, которую они за ним признают (М. Вебер, П. Бурдье).

Существует два основных вида политического капи­тала: личный (зависит от влиятельности «человека в по­литике» либо от его личных качеств) и институциональ­ный, существующий благодаря делегированию капитала политику как доверенному лицу организацией — парти­ей, профсоюзом и т. д. Личный политический капитал, в свою очередь, подразделяется на капиталы: харизматический, способный проявлять свою эффективность и демонстрирующий поразительную способность к прояв­лению в ситуации кризиса и «молчания» институций; личный капитал «известности», «популярности» — ка­питал нотабля, ресурсы известного политика, высшего чиновника, популярного журналиста и т. п., которые они инвестируют в воспроизводство своих позиций в политическом поле.

Институциональный политический капитал — это вид политического капитала, который институционализиру­ется в постоянных институциях, организациях, мате­риализуется в политических машинах, партийных бю­рократиях, постах и средствах мобилизации, доходных политических должностях, в партийном и государст­венном аппарате и делегируется представителям инсти­туций. В отличие от личного капитала, который исчезает вместе с человеком — его носителем, делегированный капитал политического авторитета является, подобно капиталу священника (делегированного Церковью), преподавателя (делегированного Школой) результатом огра­ниченного и временного переноса капитала, принадле­жащего институции и контролируемого ею. В качестве такой институции выступает прежде всего партия, в ходе борьбы накопившая капитал признания и преданности, имеющая организацию и аппарат. Приобретение делеги­рованного капитала подчиняется специфической логике инвеституры, представляющей собой акт инвестирова­ния, посредством которого партия официально выдви­гает кандидатуру на выборы и который означает пере­дачу ей части своего политического капитала.

Обладание тем или иным видом политического ка­питала обнаруживает соответствующие стратегии инве­стирования капитала в политику со стороны агентов, в частности, стратегии личного инвестирования, прису­щие владельцам личного политического капитала, кото­рые могут «платить» за себя. Так, на президентских вы­борах в России в 1996 году борьба кандидатов часто приобретала форму соревнования различных форм по­литических капиталов — капитала лидерского, личност­ного (А. Лебедь), капитала государственного аппарата (Б. Ельцин) и институционального капитала КПРФ, делегированного своему кандидату.

Что касается капитала институций, то в этом случае возникает сложная игра обменов между агентами и ин­ституциями, которая была отмечена в свое время еще Р. Михельсом в его «железном законе олигархии». В част­ности, институциональный капитал партии, организа­ции, профсоюза может делегироваться партийному функционеру, партийному кандидату на выборах в качестве компенсации дефицита личного капитала или экономического капитала (для выборов). Иначе говоря, закон, который регулирует обмен между законами и институциями, выражается в том, что все средства ин­ституции (финансовые, организационные, печатные) предоставляются агентам в обмен на преданность и слу­жение партии, профсоюзу и т. п.

Таким образом, основной политический конфликт постсоветских демократий может быть выражен и опи­сан в форме конфликта двух видов политического капитала и стратегий его инвестирования: между президентом — как правило, харизматическим лидером (например, «ранний» Ельцин, Лукашенко), либо нотаблем (Крав­чук, Кучма), инвестирующим свой личный политический капитал, и функциональным капиталом партий левой ориентации (КПРФ в России, СПУ и КПУ в Ук­раине). Регулярно публикуемые рейтинги ведущих по­литиков России и Украины обнаруживают тенденцию слабого влияния партийных политиков и, очевидно, демонстрируют нехватку институционализированного политического капитала, производящегося и накапли­вающегося в поле. Ведущие роли принадлежат полити­кам, обладающим харизмой либо занимающим высшие должности в исполнительной власти. Они способны в силу должностного места присваивать институциональ­ный капитал государства как организации бюрократиче­ского господства, что может быть показателем слабого влияния на политику собственно поля политики.

Поиск по сайту: