ХИРУРГИЯ. Я ускользнул от Эскулапа

Я ускользнул от Эскулапа

Худой, обритый – но живой…

А. С. Пушкин

Даже приобретя кое-какую оргтехнику, старый колдун Ефрем Нехорошев привычкам своим не изменил и замка во входную дверь не врезал. Трудно было представить себе отморозка, который бы рискнул ради подержанного компьютера подвергнуться нападению учёной хыки, тем более что прецеденты уже имелись.

Глеба Портнягина тварь давно признала своим, поэтому дверь в квартиру колдуна юноша открывал без боязни. На этот раз он застал хозяина жилплощади в позиции любопытного прохожего, припавшего глазом к щёлке в заборе, что выглядело несколько нелепо, ибо заборов в помещении, понятное дело, не наблюдалось. Стараясь ступать потише, Глеб прошел в кухню, где открыл дверцу холодильника и сунул внутрь пластиковый пакет с приворотным корешком, выкопанным полчаса назад у ворот городского парка.

Вернувшись в комнату, присел на табурет и стал ждать. Происходящее не составляло для него тайны: старый чародей опять провертел дырку в действительности и теперь напряжённо высматривал что-то в одном из тонких миров. Минут через пять юноша заскучал, и взгляд его перекочевал на пыльного Калиостро, дрыхнущего на пыльном мониторе. Еще через пару минут лохматый котяра задергался во сне, затрепетал и сладострастно распустил когти. Возможно, его астральной сущности посчастливилось-таки подкараулить неосторожную мышкину душу. Колдун тем временем вздохнул, выпрямился и, загладив невидимую дырку подушечкой большого пальца, сокрушённо покачал головой.

– Ефрем, – позвал Глеб. – А почему ты никогда компьютер не включаешь? Кота будить не хочешь?

Старый чародей покосился на него и не ответил.

– Может, ты и в интернет ни разу не выходил?

Колдун пожевал губами.

– Интернет… – недовольно повторил он. – Ну был я там… однажды… Баловство! Тот же астрал, только понарошку…

– А там? – Глеб кивнул в ту сторону, где несколько секунд назад, по идее, зияла дырка для подсматривания в иной мир.

Ефрем Нехорошев, пришаркивая, достиг стола и мешковато опустился на свободный табурет.

– А там всё взаправду, – задумчиво молвил он. – Настолько взаправду, что напиться впору…

– Э! Э! – всполошился Глеб. – Ты это брось! До понедельника же обещал: ни капли…

– Да помню… – безрадостно откликнулся кудесник.

Мог ли предполагать Глеб Портнягин, отбывая срок за взлом продовольственного склада, что, освободившись, станет заботливой строгой нянькой престарелого колдуна!

– Ну чего стряслось-то? – с ленивой насмешкой осведомился он. – Опять человечество на грани катастрофы?

– Считай, что уже за гранью, – сдавленно сказал чародей. – Оперировать решили…

– Кого?

– Нас, Глебушка, нас… Вырежут, к чёртовой бабушке, до последнего метастаза…

– Ты прям как про опухоль, – заметил Глеб.

– А мы и есть опухоль, – последовал угрюмый ответ. – Раковая опухоль в потрохах мироздания. Одну планету доедаем, другие на очереди. Так-то вот…

Глебу стало обидно за человечество.

– А я тогда кто? – воинственно спросил он.

– А ты раковая клеточка…

– Ага, клеточка! – возмутился Глеб. – Клеточки на месте сидят! А мы на иномарках гоняем, видики смотрим…

– На выборы ходим… – жёлчно присовокупил колдун. – В том-то, брат, вся и штука, что каждая опухоль мнит себя цивилизацией. Помню, – со скорбной гримасой продолжал он, – пришёл ко мне однажды хворый – порчу снять. Оказалось: саркома… Заглянул я к нему в опухоль, а у них там, Глеб, такая философия развилась – Канту не снилось…

– Где? – ошалело переспросил ученик.

– В саркоме! – злобно выговорил кудесник.

– У кого?

– У клеточек, ясное дело!

– И… чем всё кончилось?

– Погнал к хирургу, – нехотя отозвался Ефрем. – Что было дальше – не знаю. Наверно, оттяпал он ему эту хренотень… со всей философией… за компанию…

Слова наставника прозвучали убедительно и зловеще. Всё же Глеб нашел в себе силы осклабиться:

– Не жалко было?

– Жалко, – опечалившись, признался колдун. – Дефиниции мне у них шибко нравились… А куда денешься? Вот и нас теперь тоже… – Стукнул кулаком по колену, гневно ухнул нутром. – И ведь говорили, говорили придуркам: кончайте размножаться – заметят… Куда там! В Европе – ещё ладно: у христиан души одноразовые, сильно не расплодишься. А на Востоке-то – реинкарнация! Вот и достукались… Куда ни глянь – НЛО так и роятся! А это ведь, Глеб, медицинские зонды: исследуют они нас, кое-кого даже вон на анализ берут… перед операцией…

И столько послышалось в его голосе отчаяния, что юноше и впрямь стало не по себе.

– Вырежут… – оторопело повторил он. – И… куда мы потом? В Царство Небесное?

– Жди! Разлетелся! – бросил в сердцах кудесник. – Всё вырежут, понял? И астрал, и Царство Небесное! Я ж сказал: до последнего метастаза!

Вот теперь, похоже, Глеб испугался всерьёз.

– Когда начнут? – еле выпершил он.

Ефрем Нехорошев уклончиво повел бровью.

– Уже инструменты готовят…

Глеб вскочил.

– Да сиди ты! – буркнул колдун. – Это по ихним меркам – уже. А по нашим… – Задумался, прикинул. – Миллениума полтора еще протянем…

Дрыхнущий на мониторе Калиостро шевельнулся, приоткрыл циничные светло-зеленые глаза и укоризненно взглянул на остолбеневшего Глеба, как бы желая сказать: «Ну а ты что, первый день с ним знаком, что ли?»

***

До встречи с Ефремом Глеб Портнягин неизменно предпочитал мимолётное вечному – и был, пожалуй, прав, поскольку вечное, в отличие от мимолётного, никуда, согласитесь, не денется.

Выяснив, что конец света отодвигается за грань разумения, он мигом воспрянул духом и двинулся в кухню – похвастаться самостоятельно добытым приворотным корешком. Однако общение с кудесником даром не проходит: приоткрыв уже дверцу холодильника, юноша помедлил, недоумённо сдвинул брови. Вырежут. Чепуха какая-то! Вот так просто возьмут и вырежут?

Он захлопнул дверцу и пошёл обратно. Старый колдун Ефрем Нехорошев по-прежнему горестно цепенел на табурете.

– А эти! – с вызовом сказал Глеб. – Ну, которые нас резать собрались… Может, они сами опухоль!

– Да наверняка… – безразлично ответил чародей.

– Так может, их раньше, чем нас, оттяпают!

Кудесник вздохнул.

– Во-первых, вряд ли. У тех, в ком они завелись, время ещё медленней идет… А во-вторых, нам-то какая разница?

Юноша подумал и тоже сел.

– Козлы! – расстроенно сказал он. – Чуть что – сразу под нож! А лечить не пытались?

– Ещё как пытались! Чума, оспа, сифилис… теперь вот спид…

– А говорили, чума – это кара Божья…

Колдун раздражённо дернул бровью:

– Да там уже не разберёшь: где лечение, где самолечение… В Царстве-то Небесном тоже забеспокоились! Сначала просто промывали…

– Чем?

– Водой! Кстати, подействовало… поначалу… Потом опять рецидив. Решили прижигание попробовать – два города прижгли: Содом и Гоморру… Нет чтобы сразу! Не помогло, короче… Растёт опухоль и растёт! Христа прислали. Апостолы – те сразу поняли, к чему он клонит: лучше не жениться. Чтобы, значит, людишек зря не плодить…

– Эх… – прервал его с чувством Глеб. – Да разве можно с таким народом по-хорошему!

– По-всякому пытались, Глебушка, по-всякому… Гитлер, Сталин, Пол Пот… Тоже ведь добра хотели – человечество уменьшить, чтобы ни одна сволочь нас в микроскоп не углядела… Ничего не помогает… – Колдун пригорюнился, подпёр кулаком щёку. – Живучие мы, Глебушка… – Он опустил свободную руку почти до уровня пола и меланхолически принялся оглаживать что-то плоское и незримое. Надо полагать, учёная хыка, почувствовав, что у хозяина дурное настроение, рискнула выбраться из-под кровати и теперь, неслышно поскуливая, путалась в ногах.

***

Глеб ворочался на узком ученическом топчанчике, ежеминутно проваливаясь то ли в сон, то ли прямиком в не вырезанный ещё астрал. Мерещились ему (а может, и не мерещились, может, действительно каким-то образом воспринимались) стальные отсветы огромных ланцетов и оглушительный, как армагеддон, шорох сдираемого с лезвий целлофана.

Понятно теперь, почему человечество одиноко во Вселенной: чуть какая цивилизация разовьется – чик! – и оттяпают, пока метастазы в космос не пустила. А выживают только маленькие, неприметные – вроде жировичков…

Внезапно ученик чародея обмер и, широко раскрыв глаза, уставился в низкий неровный потолок. Сонливости – как не бывало. Предельно простая, всё объясняющая мысль вторглась в сознание юноши: а что если никакой дырки между мирами не было и Ефрем просто морочит ему голову, раскалывая на выпивку?

Уже в следующий миг, словно бы подтверждая его подозрение, под дверью обозначилась тусклая полоска света. Клянчить идёт. Глеб запустил руку под топчан и, нашарив конфискованный с позволения наставника ящик, на всякий случай пересчитал горлышки на ощупь. Но нет, шаркающих шагов не последовало – и Глебу стало стыдно. Конечно, измученный воздержанием Ефрем готов на многое, но шутить столь ужасными вещами он вроде бы не должен.

Значит, всё-таки правда… Не одолев нахлынувшей тоски, Глеб поднялся с топчанчика и босиком покинул свой закуток. Как он и ожидал, старый колдун Ефрем Нехорошев опять стоял, припавши глазом к невидимой дырке в невидимом заборе.

– Ну что там, Ефрем?..

Кудесник обернулся, явив взамен привычной насмешливо-страдальческой физии нечто очумелое, рассыпанное на отдельные черты и тщетно пытающееся собраться воедино.

– Слышь… – растерянно известил он. – Операцию-то… того… отменили…

– Врёшь!.. – просипел Глеб перехваченным горлом.

Механически затерев ладошкой незримую дырку, колдун хмыкнул, поскрёб в затылке.

– Так это обмыть надо… – обессиленно выдохнул Глеб.

Ефрем встрепенулся, потом насупился и, взвесив предложение на внутренних весах, бесшабашно махнул рукой:

– Тащи!

Глеб метнулся в свой чуланчик и спустя секунду возник вновь, свинчивая пробку на ходу. Разлили, чокнулись, выпили.

– А точно отменили? – жадно спросил ученик.

– Да точно, точно… Инструменты на место кладут!

– Кладут! Мало ли что кладут! Может, сроки перенесли?

Колдун усмехнулся.

– Поздно уже резать, – развязно пояснил он. – Выяснилось: запущенные мы, Глебушка, неоперабельные. Так что, глядишь, внуки твои еще к звёздам слетают…

Поиск по сайту: