ВЫШИБАЛЫ

Сатана свои крылья раскрыл, Сатана,

Над тобой, о родная страна!

Вячеслав Иванов

«Как известно, величайшая победа дьявола заключается в том, что ему удалось убедить людей, будто его нет. Кстати, являясь, по выражению теологов, обезьяной Бога, он не оригинален даже в этой своей проделке: на излёте средневековья, желая испытать крепость нашей веры, Вседержитель, согласно остроумному предположению одного современного ересиарха, сам прикинулся несуществующим и прикопал множество ложных свидетельств эволюции. Увы, результаты с беспощадной очевидностью показали, до чего же всё-таки слаб человек: соблазнительное, живучее, анафемское учение Дарвина приходится опровергать по сей день. Достаточно вспомнить недавнюю шумиху вокруг скелета очередного „динозавра“, на поверку оказавшегося останками одного из трёх китов, на которых когда-то покоилась наша Земля».

Последняя фраза насчёт кита представилась Глебу Портнягину нестерпимо прикольной. Ученик чародея поднял восторженную физию и хотел было огласить прочитанное, когда заметил вдруг, что наставнику не до шуток. Занят. Сосредоточенно сдвинув косматые брови, старый колдун Ефрем Нехорошев неистово гипнотизировал лежащую перед ним на столе облезлую свою шапчонку – и волосяной покров изделия шевелился, словно бы от ветерка. Глебу и самому не раз приходилось пугать по заказу астральную сущность шубы или манто, отчего мех на изделии, к радости клиента, вставал дыбом, но то, что в данный момент проделывал Ефрем, Портнягин повторить бы не взялся. Шапка была искусственной, из чебурашки.

Не стал мешать и снова уткнулся в книгу.

«Что касается врага рода людского, то наибольшей степени конспирации ему, разумеется, удалось достичь на территории Советского Союза, где с 1926 года практически исчезли такие обычные признаки его присутствия, как кликушество и одержимость. Некоторые богословы видят причину в коллективизации: дескать, частное беснование было обобществлено наряду с хомутами и стало всенародной собственностью. В качестве доказательств они приводят митинги, репрессии и массовый героизм, проявляемый при защите социалистического отечества. Впрочем, последнее утверждение тоже явно отдаёт ересью.

Думается, однако, что причины гораздо проще. Какой, скажите, смысл заселяться в атеиста, если тому так и так гореть в геенне огненной? Можно было, конечно, внедриться в кого-нибудь из верующего меньшинства, но при тоталитарном режиме для беса это могло обернуться неприятностями личного порядка.

Последний юродивый, как говорят краеведы, обитал в тридцатых годах возле ещё не взорванного кафедрального собора в Суслове – и исчез после публичного исполнения следующей частушки:

Кто сказал, что Ленин умер?

Я его вчера видал:

Без штанов в одной рубашке

Пятилетку догонял.

Вряд ли устами Божьего человека глаголил нечистый, и тем не менее юродивые с тех пор в нашей области перевелись. Материалисты скажут: устрашились. Мы же говорим: утратили дух. Но, если даже доброе самоотверженное начало, почуяв серьёзную опасность, покидало своих носителей, что уж там говорить о бесах, тварях откровенно эгоистичных! Ещё в девятнадцатом веке была хорошо известна склонность этих негативных энергетических сущностей дезертировать из одержимого, когда тому предстояла самая заурядная порка. Всего-навсего. Один тогдашний врач, больше прославившийся, впрочем, как составитель толкового словаря, излечивал кликуш весьма просто. «Необходимо собрать их всех вместе, в субботу перед праздником, – рекомендовал он, – и высечь розгами. Двукратный опыт убедил меня в отличном действии этого средства: как рукой снимет».

Это ли не цинизм! Это ли не величайшая победа Дьявола!»

Портнягин взглянул на учителя. Тот придирчиво изучал распушившуюся шапчонку. Надо полагать, вскорости морозцы ударят: вчера старый колдун шубейку пугал.

– А знаешь, Ефрем… – не без гордости поведал Глеб. – Я ведь из одной подруги тоже однажды беса вышиб. Ещё в школе, перед самыми выпускными. Тут, правда, розгами советуют, а я…

Старый колдун прервал созерцание и покосился на ученика.

– Что читаешь-то?

Портнягин показал обложку.

– А-а… – равнодушно отреагировал Ефрем и вновь занялся воспрявшим мехом. – И как же ты его вышиб?

– Ну как… Приходит ко мне друган, Игнат Фастунов…

– Это… нигромант? Который сейчас у Платошки Кудесова ума набирается?

– Ну! Мы ж с ним в одном классе учились, с Игнатом… Так и так, говорит, Аду накрыло. Тоже одноклассница наша, Ада Кромешнова… Вот её.

– Наркота?

– Не-ет… Книжек разных начиталась: как в астрал выходить, то-сё… Раз вышла, два вышла. Ну и повадился к ней мужик с кладбища…

– Покойник?

– Да. Если не врёт, братва замочила… С собой в могилу звал. Ну Ада его, конечно, послала. А он конкретно взял в неё и влез. Ну, мы с Игнатом слышали, что бесам громкая музыка в лом, – стыдливо посмеиваясь, признался Глеб. – Пришли к ней домой, вложили в правую руку крестик, врубили музон на полную…

– Что именно?

– Врубили-то? Да так, попса, долбилово… Другого не было. И всё равно – такое началось! Плющило, колбасило, душить бросалась, два раза сознание теряла. Потом мужик в ней стал нам типа угрожать… хриплым голосом… «Валите, – говорит, – отсюда, козлы…» А я, не подумав, в торец ей за козлов! Тут же при-ти-ихла…

– Давно это было? – прервал захватывающую историю Ефрем.

– Года три назад… нет, четыре…

– Как выглядел, рассказывала?

– Кто? Покойник? А как же!

– Клетчатая рубашка, коричневые джинсы, самому лет пятьдесят, лысоватый… Этот?

– Откуда знаешь?

Колдун усмехнулся, огладил искусственный мех.

– Думаешь, он в одну твою подружку вселялся? Гонять замучились! Только выставишь – в другого влезет. А насчёт того, что в торец, это ты, брат, никакой Америки не открыл. Первое колдовское средство – наотмашь по темени! Бесы этого страсть не любят. Ну и молитовку, понятно… – Насупился, примерил шапку. – Ну вот, – удовлетворённо заключил он. – Теперь и на улицу не стыдно показаться…

Глеб выждал с минуту и, уяснив, что продолжения не будет, вернулся к чтению.

«Относительно плотности бесозаселения советского народа существуют две версии. Одни исследователи полагают, что в разгар борьбы с суевериями и религией отток нечистой силы за рубеж был вполне сравним с эмиграцией времён гражданской войны. Другие, напротив, уверяют, будто сатанинское воинство продолжало подпольно пребывать в строителях социализма, при этом всячески стараясь как-нибудь случайно не обратить на себя внимание НКВД.

Последнее утверждение очень похоже на правду. Скажем, бесы-убийцы, как, впрочем, и вся их братия, плохо переносят смертную казнь того, в ком они находятся, не говоря уже, что одержимый, приняв кончину от руки сталинских палачей, весьма вероятно, мог искупить этим страшные свои грехи и отправиться в рай.

Лукавого в данном случае ждало разжалование.

Не лучше было положение и у бесов, подбивающих изнутри нарушить заповедь «не укради». Стоило их жертве похитить у государства (а у кого ещё?) жалкие десять тысяч рублей – ей тоже светила статья, предусматривавшая высшую меру социального наказания.

Даже такие, казалось бы, относительно безобидные сущности, как бесы-информаторы (они же «голоса»), обитавшие не только в людях, но и в радиоприёмниках, сплошь и рядом рисковали подставить своего подопечного под обвинение в антисоветской пропаганде, обеспечив ему таким образом мученический венец…»

– Нет, конечно, повезло вам с Игнатом… – неожиданно прозвучал скрипучий голос наставника. – По краешку ходили…

Доведённая до относительного совершенства шапка лежала на столе, а старый колдун Ефрем Нехорошев сидел, задумчиво подперев кулаком бородёнку. Глеб привык уже к его странной манере беседовать: оборвёт разговор на полуслове, а пару дней спустя продолжит, причём с того же самого места.

– Долбёж врубили – бездуховный, про молитовку тоже, верно, забыли… Забыли ведь?

– Забыли, – покаялся Глеб.

– Вот то-то и оно… Это, конечно, крестик выручил. А ну как вышел бы окаянный из вашей Ады да в вас самих бы и вселился, а?

– Ну не вселился же…

– Вот я и говорю: повезло. Уж на что Аввакум дурь из людишек палкой привык вышибать – и тот говаривал: «Бес-от веть не мужик: батога не боится». Ежели и хлестал протопоп одержимых, то чётками намоленными. Вообще, с бесами, коли руку не набил, лучше не вязаться… – вздохнул Ефрем. – Им же каждому лет-то по сколько? Похлеще тебя на них наезжали! Опытные, черти… Ладно, читай.

Собственно, читать оставалось немного:

«Думается, не будет ошибкой сказать, что при советской власти непосредственными обязанностями, и то с превеликой осторожностью, отваживались заниматься лишь бесы алкоголизма, прикрепляющиеся к рукам и ногам жертвы, да ещё, пожалуй, бесы разврата, выбирающие для крепления иные органы. Всё это скорее напоминало имитацию деятельности, потому что погубить атеиста, повторяем, невозможно в принципе. Попробуй открой дверь, если она уже открыта!

Но вот грянул 1991 год, и величайшая победа Дьявола обернулась величайшим его поражением: владыку тьмы изобличили, выявили и рассекретили. В подобной ситуации ему необходимо было срочно принять меры против бурно воскресающей духовности – и мелкие таившиеся в россиянах бесы разом вышли из подполья (по другой версии – хлынули через открытые границы).

Вернулось кликушество, проявившись, правда, на сей раз не в деревнях, а в толпах фанатствующей молодёжи. Отмена смертной казни придала бесам неслыханную ранее храбрость. Количество правонарушений, если верить статистике, возросло в десятки раз, расцвели почти неведомые доселе наркомания, организованная преступность и профессиональная проституция, но, как бы ни злобствовал сатана, свечки и впредь будут ставиться, а храмы строиться».

Книжка кончилась.

– Ефрем, – позвал Портнягин, отправляя её на полку. – А тебе самому часто бесов шугать приходилось?

– Не по нраву мне это дело… – поморщился тот. – Знаешь, как говорят: «Бога зови, а чёрта не гневи…» Нет, ну, конечно, если приведут бесноватого, податься некуда. Не отказывать же…

– И как ты с ними?

– По-разному… Когда грозой, а когда и лозой…

– Всегда получалось?

– Ишь, чего захотел! Всегда! Вот послушай сказ: позвонила мне баба… то есть не баба… дама… Плачет разливается. Третий год супруга отчитывают, беса за бесом из него изгоняют, а мужику всё хуже и хуже. Ладно, говорю, веди. Привела… Ну что сказать? Был у нас на хуторе дурачок – так вот один к одному. Лепечет, слюни пускает… Как она с ним живёт, непонятно! Я посмотрел, говорю: да нет в нём никаких бесов, что ты мне, матушка, голову морочишь? Дама, понятно, в слёзы. Мужик-то, слышь, когда она за него выходила, нормальный был. И не просто нормальный: два диплома, бизнес крутил вовсю… Но бешеный. То с молотком кинется, то закажет кого сгоряча… И что оказалось? Уродился убогим, а к шести годам где-то бесов нахватался. Причём такая в нём ладная команда подобралась! Бес тщеславия, бес гордыни, бес стяжательства, бес любопытства… ну и ещё там кое-кто на подхвате. Школу с медалью закончил, три языка выучил… Вернее, сам-то он ни бум-бум, науками за него рогатенькие окаяшки занимались, душу губили. А выгнали их – снова стал, как был, прям хоть в рай сейчас! Блаженный…

– И что с таким делать?

– Да ничего. Порчи нет, бесов нет. Растолковал я всё это жёнушке его. А она, слышь, этак жалобно: может, по новой подсадить? Спохватилась! Э, нет, говорю, матушка, тут ты того… не по адресу. Это тебе не сюда, это тебе к чёрному магу надо… А мы с бесами не якшаемся. Выгнать или там по фотографии связать – ещё куда ни шло, а подсадить – ни-ни… Даже и не заговаривай!

– Так и отпустил?

– Да не совсем. Даром отпускать – примета плохая. Амулетишко всучил дешёвенький… Вот оно, Глебушка, как бывает-то!

– А как вообще отличить: добрый в тебе дух или злой? – не унимался ученик, всё ещё, видать, пребывая под впечатлением прочитанного. – Вот, скажем, слышишь голос, а чей он?

– Это просто, – успокоил колдун. – Когда слышишь голос, третий глаз открывается, так? Вот по диаметру и суди. Если канал во лбу узкий, меньше пяти сантиметров – значит наверняка бес. Ну и ощущения тоже… Как будто гвоздь в лоб забили.

– Сам, что ли, испытал?

– Нет, знаю. Клиенты расказывали… Честно сказать, зря мы с тобой об этом беседу завели. Того и гляди гостя накликаем…

Стоило старому колдуну произнести эти пророческие слова, послышался стук в дверь.

***

Посетитель вошёл, подёргиваясь, словно бы с порога собирался забиться в падучей. Принимая осыпанное первым робким снежком пальтецо гостя, ученик колдуна сразу же насторожился. Дальнейшее поведение незнакомца подтвердило его подозрения: взглянув в красный угол, вошедший ахнул и отшатнулся.

– Задёрни пока, Глебушка, – попросил Ефрем. – Сперва пускай расскажет…

Клиента усадили в кресло и предложили успокоиться.

– Проснулся однажды среди ночи от информационного голода, – заговорил он торопливо и шепеляво, то и дело косясь на прикрытые занавесочкой иконы. – Вскочил, подбежал к шкафу, схватил книжку, стал читать…

– Что за книжка? – сухо спросил Ефрем.

– «Моя жизнь с духами». Иностранки какой-то… Потом чувствую: начало сифонить из третьего глаза. У меня и раньше сифонило, но потихоньку, а тут – до самой макушки, как спицей насквозь проткнули…

Учитель и ученик обменялись многозначительным взглядом и скорбно кивнули друг другу.

– Тут же и заснул, – слегка задыхаясь, продолжал дёрганый посетитель. – А может, не заснул… Может, на самом деле… Представляете: чёрное облако! Присосалось ко лбу и зарычало… Я – в ужасе! Зажмурился, начал «Отче наш» читать…

– В астрал часто выходишь? – перебил колдун.

Гость замялся.

– Да не так чтобы…

– Обрати внимание, Глебушка, – назидательно заметил Ефрем. – Обычный бесовский приёмчик: ты – в астрал, а он тем временем – на твоё место. Дальше! – потребовал он, снова повернувшись к клиенту.

– Открыл глаза, смотрю: на лбу у меня летучая мышь крыльями бьёт… Я её хвать в кулак – давлю, а она кусается… Проснулся – и к вам…

– Ну, ясно… – молвил, поднимаясь с табурета, старый колдун. Взял со стола распушённую шапчонку, нахлобучил, поправил. – Хорошо, снежок… – с удовольствием обронил он, глядя в тусклое окно, за которым действительно что-то этакое мельтешило. – Пойти подышать, что ли?

Портнягин остолбенел, потом опомнился и кинулся за учителем в прихожую.

– Ефрем! – прошипел он, препятстуя наставнику влезть в перепуганную со вчерашнего дня шубейку из той же чебурашки. – Ты что, на меня его оставляешь? Он же сейчас в припадок уйдёт…

– Это уж как водится, – согласно покивал шапчонкой старый чародей. – Начнёшь нечистого изгонять – тут же и припадок.

– Сам же сказал: пока руку не набил, с бесами лучше не вязаться!

– А ты не набил, что ли?

– Так а вдруг бес из него выйдет, а в меня влезет?

– Ну как это? – кротко возразил колдун, забирая шубейку. – Не кулаками, чай, вышибать будешь – чётками… Вон под иконами висят. Увесистые, намоленные. В мягкой оплётке. И молитовку, смотри, не забудь…

– Почему в оплётке? – не понял Глеб.

– Ну чтобы синяков не оставлять. А то, знаешь, клиенты тоже всякие попадаются… Судись с ним потом!

Поиск по сайту: