Глава 11. Голос Ангела прозвучал натянуто, но спокойно

Голос Ангела прозвучал натянуто, но спокойно.

Возьми ручку с прилавка. Вон та, черная, подойдет. Теперь приступим. Расслабься и позволь мне двигать ею.

Джиллиан не мешала ручке двигаться. Это был процесс, который она не смогла бы описать словами, даже если бы и попыталась. Зачарованная ужасом, она наблюдала за ручкой: ее собственная рука непроизвольно рисовала на чеке.

Поверх цифр и строчек возникал рисунок. К сожалению, в ручке не оказалось чернил, и можно было различить только бледные вдавленные линии.

Покажи ей чек под копиркой.

Джиллиан оторвала верхний листочек. Под ним на копии проявился ее рисунок. Он выглядел как темный цветок. Георгин! И был сильно заштрихован – черный георгин.

Ангел, что это?

Пароль. Если ты не предъявишь его, она не продаст тебе то, что нам нужно.

Выражение лица Мелусин снова изменилось. Она была явно удивлена.

– Единство! – поприветствовала она Джиллиан. – Я заинтересовалась тобой, как только ты вошла. У тебя такой вид... но я никогда не видела тебя здесь раньше. Ты недавно приехала?

Скажи: «Единство». Они так здороваются. И скажи, что ты проездом.

Ангел, она колдунья? А здесь есть и другие колдуньи? И как получается, что мне приходится врать?..

Быстрее, она тебя заподозрит!

Девушка смотрела на Джиллиан довольно странно, будто пыталась перехватить их немой разговор. Это испугало Джиллиан.

– Единство! Я здесь проездом, – сказала она поспешно и добавила, озвучивая шепот Ангела: – И мне нужна Кровь Дракона и... м‑м... две восковые фигурки. Женские. Нет ли у вас также насыщенной Селкетской пудры?

Мелусин слегка отпрянула.

– Ты принадлежишь к Полуночному Кругу? – спросила она утвердительно.

Что? Что это за Полуночный Круг? И почему я ей больше не нравлюсь?

Это своего рода Ассоциация колдунов. Клуб. Там иногда произносят заклинания, одно из которых тебе понадобится сейчас.

Ага. Наводят порчу, ты хочешь сказать.

Я хочу сказать – сильные заклинания. И в твоем случае – необходимые.

Мелусин передвинулась за прилавком вместе со стулом. Почему она не встала? Но когда Мелусин доехала до края прилавка, Джиллиан все поняла.

Стул оказался инвалидным креслом: у Мелусин не было правой ноги до колена.

Правда, казалось, что отсутствие ноги совсем ей не мешает. Через мгновение она уже подъехала обратно с парой пакетов и коробкой на коленях. Она поставила коробку на прилавок и достала из нее двух кукол из розового воска. В одном из пакетов были похожие на темно‑красный мел камушки, в другом – зеленая пудра, переливающаяся, как перья павлина.

Не скрывая своей неприязни, Мелусин даже не удостоила Джиллиан взгляда, когда та расплачивалась.

– Единство! – холодно сказала Джиллиан, убирая кошелек и собирая с прилавка покупки.

Раз уж они говорят это вместо приветствия, то можно сказать то же самое и на прощание.

Темные глаза Мелусин вспыхнули, она взглянула на Джиллиан пристально и насмешливо. Потом медленно произнесла:

– Счастливо... и до новых встреч.

Слова прозвучали почти как приглашение.

Ой! Я промахнулась.

Просто скажи «счастливо» и уходи отсюда, детка.

На улице Джиллиан по‑новому увидела городскую площадь.

Ведьмы Вудбриджа. Похоже, они здесь повсюду. Им принадлежит и молочный магазин, и лавка скобяных изделий, да?

Ты гораздо ближе к истине, чем полагаешь. Но у нас нет времени озираться по сторонам. Пора произнести заклинания.

Джиллиан бросила прощальный взгляд на тихую площадь, по краям которой были высажены деревья. Задумчиво держа в руках пакеты с покупками, она кивнула собственным мыслям и направилась к машине.

Заперевшись в спальне на ключ, она уселась на середину кровати и разложила свои покупки. Два полиэтиленовых пакета с камушками и пудрой, куклы и волосы, которые она сняла с расчески прошлой ночью в ванной у Мэкона.

Два‑три вьющихся волоска солнечно‑желтого цвета. Три‑четыре длинных черных блестящих волоса.

– И тебе не нужно объяснять мне, для чего они, – сказала она в воздух. – Пришло время шаманить, да?

- Догадливая девочка! – Ангел мерцал, превращаясь в видимое существо. – Волосы нужны, чтобы персонифицировать куклы, связать их магически с их человеческими двойниками. Тебе нужно обвязать волосок вокруг каждой куклы и назвать их имена вслух. Назови одну куклу – Таня, вторую – Кимберли.

Джиллиан не шелохнулась.

– Ангел, видишь ли... когда я брала эти волоски, я и представления не имела, зачем я это делаю. Но когда я увидела эти маленькие восковые фигурки... ну, тогда я поняла. И то, как Мелусин посмотрела на меня...

– Она не знает, против кого ты. Забудь ее.

– Я просто хочу назвать вещи своими именами, хорошо? – Она крепко сцепила руки на коленях и посмотрела на него в упор. – Я никогда не хотела причинять людям зло... ну ладно... иногда хотела. Иногда ночью я представляла себе, как нога великана наступает на учителя по геометрии. Но я же не хотела раздавить его на самом деле.

– А кто говорит, что ты собираешься причинить зло? – терпеливо возразил Ангел. – Эти вещи могут быть использованы для чего угодно. Стрекоза, они просто вспомогательный материал для твоей природной колдовской силы. С их помощью ты только фокусируешь силу, направляя ее на практическую цель. Но что в действительности случится с Таней и Ким, зависит только от тебя. Тебе нужно лишь остановить их.

– Мне необходимо удержать их от того, что они задумали! – Сознание Джиллиан уже было направлено к действию. – Таня планирует написать кляузные письма. А Ким распустить сплетни...

– Итак, что, если Таня не сможет писать? И если Ким не сможет говорить? Это будет своего рода... романтической справедливостью. – Лицо Ангела было мрачным, но глаза озорно сверкали.

Джиллиан прикусила губу:

– Я думаю, Ким умрет, если не дать ей поболтать!

– О, держу пари, она выживет! – И оба они рассмеялись. – Что, если у нее вдруг начнется сильная ангина?.. А у Тани парализует руку?..

Джиллиан посерьезнела:

– Только не паралич!

– Я имею в виду – временно. Нет? Даже на время? Хорошо, что же еще может помешать ей печатать или держать ручку? А что, если сильная сыпь?

– Сыпь?

– Конечно. Инфекционная! Да такая, что ей придется забинтовать руку и она не сможет шевелить пальцами. Это остановит ее на время, пока мы не придумаем еще что‑нибудь.

– Сыпь... да, это могло бы сработать. Это было бы неплохо. – Джиллиан вздохнула и осмотрела колдовские принадлежности. – Хорошо, скажи мне, как это делается.

И Ангел посвятил ее в странную процедуру. Обвязав кукол волосами и громко произнеся их имена, она натерла фигурки крошками Крови Дракона – меловой пылью темно‑красного цвета. Затем намазала руку одной и горло другой люминесцентно‑зеленой Селкетской пудрой.

– А теперь заклинания должны обрести силу слов Гекаты. Повторяй: это – не я, кто произносит их, это – не я, кто повторяет их. Это – Геката произносит их, это – Геката повторяет их.

Черт возьми, кто такая Геката? – Она обратилась к Ангелу телепатически, побоявшись, что слова нарушат заклинания.

Тише! Сосредоточься. Возьми куклу Тани и думай: стрептококковая пиодермия. Эти бактерии должны вызвать у нее сыпь. Представь себе это мысленно. Постарайся увидеть в воображении сыпь на руке у Тани.

Процесс доставлял некоторое чувство удовлетворения. Джиллиан не смогла бы отрицать это даже самой себе. Она вообразила изящную, с гладкой оливковой кожей, правую руку Тани. Вот она собирается подписать письмо, предназначенное для того, чтобы испортить будущее Дэвида. Потом Джиллиан представила себе, как появляются зудящие красные волдыри и Таня расчесывает их другой рукой. Краснота разливается по всей коже. Зуд усиливается. И Таня опять расчесывает сыпь...

Ух ты! Да это весьма занятно!

Затем она занялась куклой Ким. Покончив с заклинанием, Джиллиан положила обеих кукол в коробку из‑под обуви и пихнула ее под кровать.

Она поднялась, раскрасневшаяся и торжествующая.

– И все? У меня получилось?

– У тебя получилось. Теперь ты настоящая колдунья. Кстати, Геката – богиня чародейства, древнейшая королева колдунов. А к тебе она относится особенно благосклонно. Ведь ты – потомок ее дочери Элвайзы по прямой линии.

– Я? – Джиллиан подтянулась.

Ей казалось, что колдовская сила разливается по всему телу, как сверкающая энергия. Будь у нее точка опоры, она бы перевернула мир. В этот момент вокруг нее непременно должна была распространиться аура.

«Ах, неужели?»

– Твоя прабабушка Элспет одна из Харман – Хранительниц Очага. Эта ветвь идет от Элвайзы. Эдит, старшая сестра прабабушки, стала Старшей Ведьмой – предводительницей всех современных ведьм и колдунов.

И как это только Джиллиан могла думать, что она обыкновенная, даже меньше чем обыкновенная?! Нет, с такими фактами не поспоришь. Она принадлежала к древней колдовской династии. Она – часть древнейшей традиции. Она особенная.

Она могущественная!

Вечером позвонил отец. Он интересовался, все ли у нее в порядке, и сказал, что любит ее.

Джиллиан спросила, приедет ли он на Рождество.

«Конечно, я буду дома. Я люблю тебя», – ответил отец.

Но, повесив трубку, она не чувствовала себя счастливой.

Ангел! Может быть, есть заклинание, которым я могу ему помочь?

Я подумаю об этом.

На следующее утро она бодро вошла в школу и поискала глазами кого‑нибудь, с кем можно поболтать. Заметила стриженую голову Дж. З. Модели и приветственно помахала ей рукой.

– Что нового, Дж.З.?

Дж. З. лениво подняла на нее свои зелено‑голубые глаза с поволокой и подошла.

– Ты слышала про Таню?

У Джиллиан слегка екнуло сердце.

– Нет!

Она и правда не слышала.

– У нее ужасная сыпь – какая‑то инфекция или еще что‑то. Как ожог крапивы. Это сводит ее сума.

Дж. З. говорила с равнодушным, отсутствующим видом, как обычно растягивая слова. И все же Джиллиан уловила блеск злорадства в ее ничего не выражающих глазах.

Она пронзила Дж. З. острым взглядом.

– Ну, это очень плохо.

– Разумеется, – промурлыкала Дж. З., и улыбка скользнула по ее губам.

– А больше никто не заболел? – поинтересовалась Джиллиан, надеясь услышать что‑нибудь о Ким.

Но Дж. З. только сказала:

– По крайней мере, Дэвид не заразился, – и лениво удалилась.

Ангел, эта девочка не любит Таню.

Многие не любят Таню.

Странно. Я думала, быть популярным означает, что все тебя любят. Теперь я думаю, популярность – это, скорее, когда тебя боятся не любить.

Правильно. Но пусть себе ненавидят тебя до тех пор, пока они тебя боятся. Видишь, ты для всех сделала полезное дело, убрав Таню.

На уроке биологии Джиллиан узнала, что Ким тоже не пришла в школу и отменила занятия гимнастикой. У нее заболело горло, да так сильно, что она даже не может говорить. Никто, впрочем, и о ней сильно не сокрушался.

Быть популярной означает, что все радуются, когда с тобой случается что‑нибудь плохое.

Детка, это волчий мир. – Ангел усмехнулся.

Джиллиан улыбнулась ему в ответ.

Зато она сумела защитить Дэвида. Это замечательно! Она может защитить его, позаботиться о нем. Хотя вовсе не одобряла его действий: купить контрольную работу и выдать ее за свою.

Наверное, он и сам жалеет об этом. Он же говорил, что совершал поступки, которыми не может гордиться. Может быть, он мог бы все исправить. Написать другую работу, сдать ее и все объяснить мисс Ренквист. Как ты думаешь, Ангел?

А? Что? Ну да, да... Отличная идея.

Сожалеть – недостаточно, ты же знаешь. Надо что‑нибудь сделать. Ангел! Ангел?!

Я здесь. Просто я думаю о твоем следующем уроке. О твоей силе и о многом другом. А ты знаешь, что есть заклинание на деньги?

Правда? Это действительно интересно. То есть меня не интересуют деньги ради денег. Но мне бы так хотелось машину...

Вечером Джиллиан лежала в кровати, зарывшись головой в подушки и свернувшись калачиком под одеялом, и размышляла о том, какая она счастливая.

Ангел, видимо, куда‑то ушел ненадолго. Она не видела и не слышала его. Но думала она именно об Ангеле.

Он так много дал ей. А главное – это он сам! Иногда он казался ей величайшим из всех даров. Разве не бывает так, что у девушки сразу два классных парня, и она честна с ними обоими, и никого не заставляет ревновать? Разве не бывает, что любишь сразу обоих, не совершая ничего предосудительного?

Она думала об Ангеле как о своей величайшей любви. Он больше не был для нее пятном света или пугающе прекрасным видением с пламенным голосом. Он стал почти обычным парнем, только красивым до невозможности, невероятно остроумным и сверхъестественным. Узнав, что и сама она обладает сверхъестественной силой, Джиллиан решила, что он для нее вполне досягаем.

Он абсолютно понимал ее. Никто никогда не знал и не мог бы узнать ее так, как Ангел. Он знал все ее заветные секреты, самые потаенные страхи – и все равно любил ее. Его любовь становилась очевидной каждый раз, когда он заговаривал с нею, каждый раз, когда он появлялся и смотрел на нее сверкающими глазами.

Я влюблена и в него тоже!

Джиллиан это нисколько не беспокоило. Это же совсем не то, что любить Дэвида. В какой‑то мере это чувство было даже сильнее, потому что никто не смог бы стать ей ближе, чем Ангел, но их близость не была физической. Она сливалась с Ангелом на духовном уровне, недосягаемом для обычных людей. Их отношения находились вне обыденного мира. Они были уникальны.

– Привяжи моего кенгуру, коллега! – Луч света появился в углу за кроватью.

– Где ты был? В Австралии?

– Навещал Таню и Гимнастку Ким. Рука у Тани забинтована от плеча до самых пальцев, и она уже не собирается ничего писать. Ким сосет лекарство и стонет. Беззвучно.

– Прекрасно!

Джиллиан торжествовала, что, конечно, было нехорошо – ей бы не следовало радоваться чужой боли. Но она не смогла скрыть от Ангела свою радость, да и девчонки это заслужили. Они очень пожалеют, что связались с Джиллиан Леннокс.

– Однако нам придется придумать, как решить проблему раз и навсегда, – сказала она. – И еще, как наладить отношения моих родителей.

– Я уже работаю над этим.

Ангел откровенно разглядывал ее.

– Что‑то не так?

– Нет. Просто любуюсь тобой. Сегодня ты выглядишь особенно красивой, что звучит абсурдно, конечно, учитывая, что на тебе фланелевая пижама с мишками.

У Джиллиан сладко забилось сердце. Она посмотрела на пижаму.

– Эта с котятами. Но пижама с мишками – моя любимая.

Она снова взглянула на него и озорно улыбнулась.

– Спорим, я смогу ввести в школе моду на пижамы с мишками. Можно сделать все, что угодно, – хватило бы решимости.

– Да, ты сможешь все, что угодно, уж это точно. Сладких сновидений, красавица.

– Глупый. Перестань.

Джиллиан махнула на него рукой. Однако ее щеки все еще пылали от смущения, когда она улеглась под одеяло и закрыла глаза. Она получила массу комплиментов и была совершенно счастлива. И красива. И могущественна. И исключительна.

– Ты слышала про Таню? – спросила ее Аманда‑Предводительница на следующий день, когда они во время перерыва на обед забежали в комнату для девочек.

Джиллиан смотрелась в зеркало. Она притронулась к волосам расческой... отлично. Может быть, чуть подкрасить губы? Сегодня она выглядела очаровательно. Подведенные гипнотические глаза и четкие смеющиеся красные губы. Или лучше нарисовать не «смеющиеся», а «надутые» губы? Она испробовала обиженную гримаску и обронила равнодушно:

– Старые новости.

– Нет, у меня есть и новые. У Тани начались осложнения.

Джиллиан перестала экспериментировать с губами:

– Какие осложнения?

– Я не знаю. Температура, я думаю. И вся рука стала бордовой.

Как – бордовой? Ангел!

Ну, я бы сказал, скорее, розово‑лиловой. Расслабься, детка. Температура – естественная реакция организма на инфекционную сыпь. Как на ожог крапивой.

Но...

Посмотри на Аманду. Она не слишком расстроена.

Возможно, она знает, что Таня путалась с ее парнем. Или у нее есть какая‑то другая причина ее недолюбливать. Но я‑то не собиралась действительно вредить Тане.

Разве? А по‑честному?

Ну, не то чтобы совсем... но чтобы она не сильно страдала, ты же знаешь. Страдала бы... так... не очень. И все.

Не думаю, чтобы в данный момент она собралась умирать, – заметил Ангел весьма сдержанно.

Ладно. Хорошо.

Джиллиан немного смутилась из‑за того, что она придала ерундовой сыпи такое значение. В то же время ей захотелось проверить самой, как у Тани дела. Впрочем, мимолетное желание было легко забыто. Таня получила по заслугам. Это всего лишь сыпь. Ну какую опасность может представлять собою сыпь?

Кроме того, Ангел присматривает за процессом, а Джиллиан ему доверяет.

Она добавила последний штрих помадой и улыбнулась своему отражению в зеркале. Определенно, она выглядела настоящей колдуньей.

На шестом уроке посыльные принесли леденцы на палочке, заказанные в джаз‑клубе еще на прошлой неделе. К леденцу привязывалась красной ленточкой записка, и подарок с пожеланиями отправлялся в школе кому угодно.

Джиллиан набрала себе целую кучу конфет – такую большую, что все рассмеялись, а Сет Пайлс подбежал и снял их на фото для школьного ежегодника. После уроков подошел Дэвид и рассыпал всю кучу леденцов, рассматривая записки и шутливо грозя в воздух кулаком, изображая ревность.

Это был очень хороший день.

– Ну как? – спросил Ангел вечером.

Джиллиан сидела дома одна. Дэвид был занят: мама поручила ему тяжелую работу – убрать дом перед рождественскими праздниками. Поэтому Джиллиан и оказалась одна – это означало, что в комнате были она и Ангел.

Она складывала носки и напевала свой любимый рождественский гимн.

– Уверуем в Господа‑а‑а... Ангел, ты почему молчишь?

– Я не могу говорить, когда ты так шумишь!.. Ты действительно счастлива?

Она подняла на него глаза:

– Конечно. Если не считать отношений между родителями, я совершенно счастлива.

– Ну да... популярность... и это все, что тебе надо для счастья?

– Не‑ет... это немного не то, чего я ожидала, – Джиллиан смешалась. – И это не все, не предел всего, о чем я мечтала. К тому же я теперь другая.

– Ты колдунья. И тебе нужно больше, чем леденцы на палочке и вечеринки.

Она искренне удивилась:

– Что ты хочешь этим сказать? Я должна заняться заклинаниями?

– Я хочу сказать, что быть колдуньей – это нечто большее, чем просто произносить заклинания. Я мог бы показать тебе, если ты мне доверяешь.

Поиск по сайту: