Глава 3. У Руиса Алдорета неожиданно возникла проблема

У Руиса Алдорета неожиданно возникла проблема. Письмо, которое он сейчас держал, одним ударом разрушало барьер, возведенный им десять лет назад. И все вернулось: тоска по тому белому дому, окруженному высокими деревьями и массой цветов, по прохладному ветру, что веял с гор.

Он взглянул на письмо. Он богат - это дали ему Мередиты, но письмо давало ему больше - на одном условии: он должен быть женат, если хочет вернуться, - но только не на Мерседес Ластро.

Если он попытается опротестовать завещание, немедленно потеряет наследство, которое в таком случае уйдет на благотворительные цели. На выполнение условия давалось три месяца, в течение которых он должен жениться, если еще не женат, и привезти свою жену в Карастрано, или снова отказаться от того, от чего он уже отказался в прошлом.

Старый Диего Алдорет знал своего внука и был уверен, что молодой человек сделает все возможное, чтобы завладеть домом и поместьем, которые любил еще ребенком.

Руис снова посмотрел на письмо. Его холодный острый ум анализировал ситуацию, заставив его отбросить в сторону смятение, вызванное известием. Завещание невозможно опротестовать, но должен быть другой путь. Он перечитал письмо. Он должен быть женат, если еще не женился, в течение трех месяцев с момента прочтения завещания. Руису было совершенно ясно, что это означало, - Карастрано нужен наследник.

Тонкие губы сжались. Он хотел владеть Карастрано, и не желал, чтобы его заставили изменить давно принятое решение: ни одна женщина больше ничего, не будет значить для него.

Руис прищурил глаза, в третий раз перечитывая письмо. Возможно, выход все-таки существует. Не было упоминания ни о будущем его брака, ни о том, кого он должен выбрать в жены, главное, что ею не должна быть Мерседес Ластро, - а у него и так не было намерения жениться на Мерседес Ластро.

У него не было желания жениться вообще. Накануне даже мысль об этом была для него невероятной. Но он не может жить без Карастрано.

Тонкие губы еще сильнее сжались при воспоминании о человеке, поставившем такое мерзкое условие. Диего Алдорет всегда был своенравным человеком и не сомневался, что сумеет добиться своего, пусть даже после смерти. Однако можно найти выход, который позволит выполнить условие завещания, вернуть ему любимый дом и в то же время сохранить эмоциональную независимость, которую он так ценил.

Чисто деловое соглашение двух людей позволит каждому сохранить независимость и пойти своей дорогой после того, как будет достигнута цель этого брака. Это будет формальное соблюдение условия завещания, но в данный момент это его совершенно не волновало. Он был слишком взбешен тем, что рука, когда-то имевшая достаточно власти, чтобы управлять его жизнью, лишить его всего, к чему он был привычен, подорвать всю основу его жизни, посмела снова вмешаться, через многие годы, даже из-за смертельной черты.

Глаза Руиса засияли холодной улыбкой. Впервые в жизни Диего Алдорет совершил ошибку. Ему следовало детальнее изложить условие, которое теперь будет очень просто обойти. Но нужно подумать и о девушке, которая захотела бы принять такое абсурдное условие, девушке, в достаточной степени похожей на него, и не имеющей желания, чтобы в ее жизни была романтика, любовь, девушке, на которую можно было бы рассчитывать и быть уверенным, что никакие сентиментальные чувства не помешают этому соглашению во время их пребывания в Мексике.

Но есть ли такая девушка?

Пришла неожиданная мысль: девушка из соседнего кабинета. Холодная, собранная, сдержанная. Никогда он не замечал, чтобы она участвовала в пустой болтовне, которой увлекались девушки во внешнем офисе, чем иногда раздражали его. Не то чтобы он прислушивался к ним. Они внезапно замолкали, когда он появлялся. Без сомнения, они болтали о своих приятелях, о любви и о жизни вообще, все, кроме Ли Дермот. Она была лишена всякой сентиментальности, все ее устремления сводились к карьере, и он не сомневался, что она достаточно умна, чтобы оценить преимущества его предложения.

Руис протянул руку к звонку на столе, и Ли с блокнотом и карандашами вошла в его кабинет, совершенно не подозревая о цели его вызова. Она села и открыла блокнот, так как обычно в это время он диктовал ей письма, потом оставлял ее в покое до конца рабочего дня, если не происходило что-нибудь особенное.

Руис нахмурился, помедлил, перебирая бумаги, потом начал говорить, и Ли, мысли которой были заняты не работой, а посторонними вещами, механически записала сказанное им, совершенно не вдумываясь в смысл его слов.

Потом она расшифровала стенограмму.

Руис Алдорет внимательно наблюдал за ней. Но единственным внешним признаком удивления, который он сумел заметить, было слабое движение век. Ли размышляла, не сошла ли она с ума. Маленькие голубые барашки прыгали по странице блокнота, а розовоглазые лягушки уставились на Ли. Это было не глупее и не смешнее того, что она записала.

Она взяла себя в руки.

- Боюсь, я не совсем поняла, что вы сказали, мистер Алдорет. - Она определенно записала что-то не то.

Взгляд его стал немного насмешливым.

- Думаю, вы не ошиблись. Я спросил, не можете ли вы подумать о чисто деловом предложении: фиктивном браке.

Ли снова заглянула в свой блокнот. Именно это она и записала. Это ей не приснилось. Прежде чем она успела собраться с мыслями, он продолжил.

- Возможно, я должен объяснить подробнее, прежде чем вы что-либо ответите. Мне завещаны владения моего деда в Мексике, но я обязан выполнить определенное условие, иначе все состояние пойдет на благотворительные цели.

- Определенные условия? - услышала Ли собственный голос, совершенно спокойный и холодный, повторяющий его слова, и удивилась, что вообще может говорить отвлеченно и невозмутимо о таком "деловом предложении".

- Я должен быть женат. Это будет, разумеется, только временное соглашение.

Он наблюдал за ней, и в нем шевельнулось любопытство. На самом ли деле она была так бесчувственна и сдержанна, как казалось, или это просто великолепная маска? Любой человек, даже совершенно лишенный всяких чувств, должен был выказать удивление при таком странном предложении. Но она, кроме того, что чуть заметно прищурилась, никак внешне не проявила своего отношения к сказанному, будто он говорил с ней о погоде.

Ли между тем с трудом собирала разбежавшиеся мысли и тихо ответила, ничем не показывая своего возмущения, что он считал ее способной даже подумать о подобном предложении. - Сожалею, но я обручена. На этот раз был потрясен он и посмотрел на нее с еще большим любопытством, вспомнив ее голос в ресторанчике "У Рикки" - более высокий, молодой, клокочущий от смеха, и снова подумал, не носила ли она маску на работе. Потом он отбросил эту мысль, нетерпеливо передернув плечами, потому что лично для него это не имело значения.

- В таком случае это совершенно невозможно. Что касается вашего обручения: собираетесь ли вы продолжать работать после свадьбы или уволитесь?

- Со временем, конечно, уволюсь. Но время свадьбы еще не назначено, так что я еще не думала об уходе с работы. Я сообщу об этом заранее, так что вы успеете найти мне замену.

Он задумчиво кивнул.

- Разумеется. Но я не совсем хорошо знаю, что дальше потребуется. Я решил принять предложение о продаже фабрики. Новые владельцы сами будут набирать штат, но вполне возможно, что они пожелают, чтобы вы остались до тех пор, пока сможете работать.

- Мы хотим подождать со свадьбой еще года два, - объяснила Ли. На его лице снова появилась насмешливая улыбка.

- Очевидно, вы верите в целесообразность длительных помолвок.

- Думаю, это разумно, даже когда оба совершенно уверены в себе. Брак слишком серьезное дело, чтобы кидаться в него очертя голову. Мы оба копим деньги для дома и всего необходимого.

Это звучало разумно и практично. Очевидно, с самого начала он был прав в отношении ее. В ее душе не было места для сентиментальности и романтики. Он подумал о том, что представляет собой человек, за которого она выйдет замуж, - был ли он таким же сдержанным и практичным - потом оборвал мысль, взял со стола письмо и начал диктовать, как будто не произошло ничего необычного.

Ли, наоборот, никак не могла выкинуть из головы этот разговор, потому что каким-то непонятным образом он заставил ее посмотреть на Руиса другими глазами. Впервые она обратила внимание на его смуглую привлекательность, по поводу которой шутила Жюли.

В каком-то смысле он был самым привлекательным из всех знакомых, с гибкой грацией пантеры, присущей некоторым высоким мужчинам, с гордой посадкой темноволосой головы. И волосы, и глаза у него были угольно-черными. Волосы иногда отсвечивали на солнце синевой, но эти темные глаза нисколько не напоминали нежный бархат южных глаз, так любимый романистами. Они были острыми и отчужденными, холодными, как черный лед. Холодом веяло и от несомненно привлекательных черт лица, резких, как у сокола. Эта холодная серьезность сменялась иногда очень едкой насмешкой, за которой скрывалась внутренняя горечь.

Когда он взял другое письмо, Ли взглянула на его руки и отметила, что они красивой формы - настоящие аристократические руки, с тонкими и длинными пальцами. Когда он говорил по телефону, она снова посмотрела на его лицо и подумала о том, теплели ли когда-нибудь эти красивые глаза или всегда оставались такими холодными. Смягчался ли когда-нибудь этот резкий голос с небольшим акцентом и музыкальной интонацией, делавшими его необычным, - может быть, для женщин? Возможно, именно женщина виновна в том, что Руис стал таким? Трудно представить, что женщина могла иметь власть над ним, и все же этот специфический изгиб его твердо сжатых губ должен был означать способность к глубокому сильному чувству, слишком долго подавляемому. Но все это было далеко позади.

Странно: она обнаружила, что размышляет, сумела ли бы она принять такое хладнокровное предложение. Вероятно, это было бы довольно жутко. Провести три месяца, избегая друг друга, потом быстро аннулировать брак. Деловой контракт с начала до конца, насмешка над самим смыслом брака.

"Мне жаль девушку, которая решится взяться за такую работу..." - мрачно подумала она. И все же, быстро печатая, Ли не могла окончательно выкинуть из головы мысли об этом, потому что, раз подумав о мужчине как о возможном муже, она уже воспринимала этого мужчину совершенно по-иному, даже если это была с начала и до конца лишенная всяких эмоций неромантическая ситуация.

***

На следующее утро Ли надевала перчатки в холле, готовая пойти на работу, когда Жюли вышла из комнаты и критически ее осмотрела.

- Не знаю, почему ты всегда так неинтересно одеваешься, - заметила наконец она. - Ты всегда выглядишь такой строгой.

- Не могу же я ходить на работу в оборочках и с меховыми оторочками, - насмешливо возразила Ли. - Ты хочешь сказать, что я одеваюсь безвкусно?

- Нет, конечно, нет, - моментально отказалась Жюли. Она снова оглядела сестру, одетую, как обычно, в сшитую на заказ и безукоризненно накрахмаленную блузку и легкий летний жакет поверх нее. - Но ты всегда выглядишь, как прекрасная секретарша, - добавила она.

Ли улыбнулась ей, в ее темно-синих глазах мелькали насмешливые искорки.

- Но именно так я и хочу выглядеть, моя лапушка. Я бы недолго продержалась, если бы выглядела иначе. Мой босс моментально вышвырнул бы меня на улицу.

Жюли невольно ухмыльнулась.

- Если бы он видел, как ты барахтаешься с близняшками! Это немного изменило бы его впечатление о тебе.

Ли с притворной угрозой дернула сестру за одну из длинных развевающихся прядей.

- Не пытайся меня сватать за него. У тебя не будет ни малейшего шанса. Сомневаюсь, что даже наша очаровательная Стелла смогла бы сокрушить стальную стену, окружающую его. Да и в любом случае, я хочу выйти замуж за Брюса, а не за ходячий айсберг.

- О, я знаю, что ты считаешь Брюса Бог знает кем, но иногда думаю, что он не подходит тебе, - с неожиданной серьезностью заявила эта невозможная девушка-подросток.

- Да что ты говоришь! - с еще большей насмешкой воскликнула Ли. Жюли нахмурилась и покачала головой.

- Мне иногда кажется, что он даже побаивается тебя.

- Брюс меня побаивается? Не глупи, Жюли! Жюли слегка скривилась.

- Иногда ты кажешься.., слишком уж превосходной секретаршей.

- Простоты романтик, - улыбнулась Ли. - Если ты считаешь, что в Алдорета можно влюбиться, то плохо разбираешься в мужчинах, это уж точно.

- Так ты, значит, думаешь, что я все это вообразила насчет Брюса? Ли снова улыбнулась.

- Во всяком случае, спасибо за предупреждение. В следующий раз, идя на свидание с ним, я надену платье с огромным декольте, - пошутила она.

- Ну, а я все-таки думаю, что Алдорет великолепен, - были последние слова Жюли, когда ее сестра направилась к двери.

- Если ты поступишь на работу в Мередит и, не дай Бог, он услышит подобные слова, ты никогда больше не будешь так о нем думать, - отрезала Ли, оставив последнее слово за собой.

И все же замечание Жюли ее обеспокоило, она серьезно задумалась об этом по дороге на работу. В последнее время Брюс был каким-то странным. В чем же дело?

Было ли что-то в словах Жюли? Не стал ли образ "превосходной секретарши", который она поддерживала на работе, частью ее самой, заставляя казаться слишком официальной, слишком собранной даже для Брюса? Не замечал ли он в ней каких-нибудь недостатков, даже целуя ее? Возможно, рядом с женственной Стеллой сама она казалась слишком сдержанной и даже - жутко сказать - синим чулком. Но ведь он видел ее работающей в саду в старых шортах и блузке, с запачканным землей лицом и вовсе не похожей на "превосходную секретаршу", какой называла ее Жюли. Она произнесла молчаливую клятву, что никогда больше не наденет одежду строгого фасона при Брюсе.

После звонка на обед Ли немного задержалась и добралась до Рикки, когда Керри уже была там и сидела в кабинке вместе с Жюли; та делала в городе кое-какие покупки и договорилась встретиться с ними во время обеда. Они совещались по поводу меню, но Керри обратила внимание на то, что Ли бессознательно хмурится.

"Итак, уже началось", - мрачно подумала она про себя. Выражение лица у Ли было несколько озадаченное. Она покусывала губу. Было ли это просто предчувствие чего-то неладного или она знает, что Брюс тайно встречается со Стеллой? Скорее всего не знает. Ведь только случай позволил Керри увидеть их вместе и остаться незамеченой ими. Раньше она жила на ферме и время от времени отправлялась в сентиментальные поездки за город побродить по полям и тихим деревенским лугам. На одном из таких сельских лугов она увидела машину Стеллы - ив ней, вместе со Стеллой, Брюса. В тот момент они сидели поодаль друг от друга, но у Стеллы был такой вид, будто ее только что целовали.

Керри вернулась к дому, где снимала жилье после смерти родных и продажи фермы, так же тихо, как и пришла, с болью в сердце припоминая хриплый голос Брюса в то короткое мгновение, когда она, обогнув угол дома, вышла на луг и заметила машину. Когда Керри отвернулась, до нее снова донеслись его слова о том, как красива сестра Ли, и хрипловатый, слегка издевающийся смех Стеллы. Керри не оглянулась, но внезапно наступившее молчание подсказало, что они уже не сидели подчеркнуто поодаль.

"О, да, Стелла красива, - мрачно думала Керри. - Но змея тоже обладает притягивающей красотой, и между ними небольшая разница".

Девушки как раз заказали еду, когда аккуратная темная головка заглянула за занавес, отделяющий кабинку от общего зала.

- Рикки сказала, что вы здесь. Ничего, если я присоединюсь? - Это была Джейнис Мартин.

Ее тут же уверили, что все будут только рады, и Джейнис улыбнулась, усаживаясь. Это была тихая темноволосая женщина около тридцати пяти лет с грустной улыбкой, одной из наиболее квалифицированных, работающих на дому фабричных служащих.

Ходил слух, что несколько лет назад ее бросил жених как раз накануне свадьбы. Рассказывали еще, что ее жених погиб в автомобильной катастрофе в ночь перед венчанием, но что бы ни случилось на самом деле, Джейнис никогда ни с кем об этом не говорила.

- Так, значит, ты Жюли, - с улыбкой сказала она, когда Ли их познакомила. - Мне хотелось познакомиться с тобой. Ли мне про тебя рассказывала, когда я была здесь месяца три назад.

- О Боже! - с опасением проговорила Жюли. - Это звучит пугающе!

- Не думай так. - Джейнис улыбнулась двум другим девушкам. - Произошло что-нибудь замечательное во время моего отсутствия?

- Ну, Ли взяла да и обручилась, - сообщила ей Керри.

Лицо Джейнис осветилось радостной улыбкой. - Поздравляю. Это, конечно, Брюс. - Она тихонько хмыкнула. - Он наконец-то решил этот вопрос.

- Ну, разумеется, это Брюс, - сухо заметила Керри. - Она никогда никого другого не замечала.

- И Рикки собирается подарить им на свадьбу Эрни <Имя, данное по созвучию с английским словом "Erne" - сосуд, котором кипятят чай.>, - вставила Жюли, так как уже слышала историю о знаменитом Эрни.

Женщина насмешливо подняла брови.

- Кто же, ради Бога, этот Эрни? Жюли хмыкнула.

- Самовар.

Керри прервала ее, не позволив Жюли продолжать таинственные намеки.

- Дорогой Брюс выбрал самый неромантический момент, какой только можно было найти. Мы все зашли сюда поужинать перед тем, как пойти на спектакль. Закончили и остановились у стойки поболтать с Рикки. Должно быть, мы почувствовали какие-то телепатические волны, потому что совершенно неосознанно отодвинулись и оставили Брюса с Ли. - Она ухмыльнулась, заметив, как отчаянно покраснела Ли. - Очевидно, самовар придал ему храбрости, и он тут же взял быка за рога. Так что Рикки пообещала подарить им на свадьбу этот превосходный самовар.

Руис Алдорет не смог бы ответить, что именно заставило его снова зайти в ресторанчик Рикки. Возможно, то, что готовили там вкусно и находился он поблизости. Но оказался он там случайно и так же случайно снова все услышал, и на этот раз на лице его появилась улыбка, совершенно его преобразившая и вызванная тем, что было действительно смешно представить себе англичанина, делавшего предложение руки и сердца на фоне чашек с блюдцами и самовара. Все было именно так, как он и предполагал. Его практичная и профессиональная секретарша явно выбрала для себя столь же малоромантичного человека, какой была сама.

Алдорет пожал плечами, не желая думать о них, но, как и неделю назад, он вынужден был слушать все разговоры подружек.

- Надо же, выбрать самовар, - сухо отметила Керри. - Он мог бы выбрать свет луны и нежную музыку или что-нибудь в этом роде - так нет, он предпочел самовар! Послышался тихий смешок, и потрясенный Руис понял, что это смеялась его секретарша.

- Бедняга Брюс! Они долго еще не дадут ему забыть об этом.

Джейнис Мартин, все еще улыбаясь, покачала головой.

- Ну что ж, далеко не каждая девушка может похвастаться, что ей сделали предложение у чайного сервиза. - Но вдруг лицо ее стало серьезным. В глазах появилась тень горечи. - Иногда эти неромантические предложения оказываются гораздо лучше сделанных под луной, - тихо добавила она, а три другие девушки промолчали. Она продолжила, как бы разговаривая сама с собой:

- Адриан был настоящим художником в этом деле, что не помешало ему сбежать с богатой вдовой накануне нашей свадьбы. Когда она замолкла. Ли тихо спросила:

- Ты все еще тоскуешь по нему?

Джейнис подняла глаза и встретила ее взгляд.

- Думаю, это будет всегда, тем более что они оба погибли в автокатастрофе, в ту самую ночь, когда он меня бросил. - Тут она заметила, как поежилась Жюли, и улыбнулась:

- Ну вот, я перепугала девочку.

Жюли покачала головой. Ее обычно смеющееся лицо было сейчас таким серьезным, какого они у нее еще не видели.

- Нет, я просто подумала, как, должно быть, ужасно любить человека, зная, что мечтам твоим не суждено сбыться.

Джейнис улыбнулась и покачала головой.

- Ужасно только сначала, дорогая, со временем боль становиться не такой острой. - Она успокаивающим жестом повела тонкой рукой. - Но не позволяйте мне портить вам настроение. Разве нет более веселого предмета для разговора?

Ли кивнула, чувствуя, что Джейнис хочет перевести разговор в другое русло.

- У меня есть кое-какие новости о Мередит. Вы, возможно, увидите объявление после обеда, но я могу уже сейчас сказать вам. Фирма продается.

- Продается? - растерянно повторила Керри, и было совершенно ясно, что эта новость заставила их полностью забыть предыдущий разговор.

- Он, очевидно, получил наследство в Мексике, потому продает фирму и возвращается туда.

Она не собиралась ничего рассказывать о самих условиях завещания, потому что это уже было его личным делом.

- Боже! - вырвалось у Жюли. - Уж не скажешь ли ты мне, что он один из этих настоящих испанских донов.

- Я не расспрашивала его, - сухо заметила Ли. - Со многими старыми поместьями связаны и титулы - хотя его полное имя и так достаточно впечатляет.

- Выкладывай! - потребовала Жюли.

- Руис Диего Палеа де Алдорет, - сообщила Ли. Керри присвистнула.

- Ого-го! - Она с любопытством посмотрела на подругу. - А как ты это узнала?

- Мне приходилось печатать для него разные бумаги, связанные с его пребыванием в стране. Он же не англичанин, как вы знаете. Он сохранил прежнее гражданство.

- Тогда жаль, что он не ведет себя соответственно, - вставила неугомонная

Жюли.

- Ну и хорошо, что он этого не делает, - сказала ее сестра. - Не могу себе представить, как бы я работала с человеком, гоняющимся за мной по кабинету. Жюли хмыкнула:

- Не знаю. Думаю, было бы забавно, если бы этим человеком был Руис Алдорет.

- О Боже! Неужели этот ребенок действительно увлекся им, - простонала Керри.

- Если даже и так, то скоро пройдет, - как бы между прочим отвечала Ли. - Не думаю, чтобы девочка могла бы долго чувствовать себя влюбленной в ходячий айсберг.

- Нет, это уже навеки, - торжественно заверила их Жюли, но не удержалась от смеха.

- Да, знаю я твои влюбленности, - возразила Ли. - Помнишь мальчишку-молочника, когда тебе было четырнадцать? Казалось, весь мир погиб, когда его перевели в другой район, но просто удивительно, как быстро ты вылечилась после поездки на ярмарку. Керри весело переглянулась с подругой.

- Не думаю, что Руис Алдорет будет польщен сравнением с мальчишкой-молочником. В этот момент вошла сама Рикки с их заказами.

- Между прочим, - прошептала она, - вы не знаете, что ваш босс занимает соседнюю кабину?

- Что? - тихо взвизгнула Жюли, и наступила зловещая тишина. Все переглядывались и старались вспомнить, что они говорили. Слишком много.

Ли утешила себя мыслью, что подслушивающий никогда не услышит о себе ничего хорошего, даже если делает это невольно. Потом вспомнила, что он намеревался посетить Рикки и прежде.

- А в прошлый вторник он здесь был? - тихо поинтересовалась она, и Рикки кивнула.

- Я собиралась предупредить вас, да совсем из головы вылетело, уж очень мы были заняты.

- Где он сидел? - осведомилась Ли с жуткой уверенностью, что на том же месте, где сидел и сейчас - как раз рядом с ними. Прошлый вторник - день приезда Жюли - был именно тем днем, когда она с нелестной откровенностью разбирала своего босса по косточкам.

- На том же самом месте, - подтвердила Рикки. - Так что, надеюсь, вы ничего ужасного о нем не говорили, - добавила она тем же самым сценическим шепотом и отошла, оставив позади себя неловкую тишину.

Джейнис одну за другой обвела их взглядом.

- Судя по внезапно наступившему испуганному молчанию, вы на самом деле сказали что-то ужасное, - прошептала она, и Ли кивнула, отчаянно пытаясь припомнить, что именно говорила в тот день.

- Отныне все внимание только обеду, - пробормотала Керри. Во взгляде ее, направленном в сторону Ли, мелькнуло сочувствие. - Прими мои соболезнования в связи с неизбежностью предстать после обеда пред очи Его Чести, - добавила она чуть слышно.

- Сомневаюсь, что он даже упомянет об этом, - уверила ее Ли тем же едва слышным шепотом. - Если он что-то и слышал раньше, то посчитал ниже своего достоинства прокомментировать услышанное. Вероятно, так же он поступит и в этот раз.

Однако, вернувшись после обеда в офис, она пристально наблюдала за ним. Ничего необычного в нем не было. Он встречал ее взгляд с тем же холодным безразличием в темных глазах, и Ли почувствовала, что опасения ее развеялись и смущение прошло.

Ее оплошность в поведении была проигнорирована и забыта, заметила она, усмехнувшись про себя. Визит Стеллы уже наполовину истек. В семье с грустью подсчитывали дни. Еще неделя - и она уедет, назад, в свою деловую и волнующую жизнь. Репортеры осаждали старый просторный дом, фотографируя Стеллу в потрепанной, но удобной гостиной, или стоящей шаловливо на качелях близнецов, или красиво обнимающей ствол старой яблони. Потом она изгнала их с очаровательной твердостью, заявляя, что хочет, чтобы ее семью оставили в покое, и что она даст им всем еще одно интервью перед отъездом в Лондон. После этого она большей частью валялась в постели до обеда, поднималась не спеша и бродила по дому. Иногда она брала двойняшек покататься на машине после занятий в школе, и утром их местная газета с гордостью помещала фотографии знаменитой актрисы с ее маленьким братом и сестрой. Иногда появлялось фото Стеллы, обнимающей дружелюбно Жюли или вместе с Ли и Брюсом. Корвестон был от этого в восторге, и семья Дермотов тоже.

Вечером того самого дня, когда Ли поняла, что никаких комментариев по поводу услышанного Руисом Алдоретом разговора не последует, она, вернувшись, открыла заднюю дверь дома под аккомпанемент несущихся изнутри диких воплей. Она посмотрела на мать и Жюли, готовящих на кухне чай, и слегка улыбнулась.

- Судя по звукам, апачи снова атакуют! Не успела она это выговорить, как раскрашенный Том, весь покрытый яркими полосами похищенной у кого-то помады, замахиваясь картонным томогавком, кинулся на нее из засады, ухватился за ее талию, чтобы восстановить равновесие, потом повернулся вокруг нее на 360 градусов и погнался за столь же размалеванной Тэсс, ворвавшейся из коридора и размахивающей пучком черных веревок, изображавших скальп. Никто не мог отрицать, что Тэсс и Том Дермоты обладают богатым воображением, но временами их буйная фантазия казалась невообразимой.

Ли насмешливо оглядела "скальп".

- Ах, ты мерзкая маленькая негодница! - сказала она младшей сестре, которая, нисколько не смутившись, улыбнулась.

Но у Жюли, однако, возникли другие мысли на этот счет. Ей недавно позволили купить ее первый тюбик помады, и она с протестующим криком схватила брата за плечо.

- Это моя помада!

- Это не помада, - отрицал Том, стараясь вывернуться, из ее рук. - Это боевая окраска апачей! И, вырвавшись, он с леденящим криком помчался следом за Тэсс в сад. Жюли кинулась за ними в погоне за похищенной у нее помадой как третий воин. Шум замер вдали, и в дверях появилась Стелла.

- Они всегда так шумят? - спросила она с содроганием. Маргарет, слегка улыбнувшись, кивнула.

- Боюсь, что да.

- Еще ничего, когда они гоняются друг за другом, но когда они выскакивают из засады, вот тоща и начинается настоящий шум, - сообщила ей Ли.

Она поднялась в свою комнату повесить пальто, а когда спустилась, Стелла была в гостиной.

- Чем ты занималась? Надеюсь, не скучала?

- Скучала? - Стелла посмотрела на нее с другого конца комнаты с чуть заметной насмешкой во взгляде... - Пока нет, но думаю, что заскучала бы, если бы осталась подольше. Ты никогда не устаешь прозябать здесь?

Ли с улыбкой покачала головой.

- Вероятно, все остальные члены семьи Дермотов предназначены для прозябания. Нам хватает отсвета твоей славы. Нам не приходится напрягаться, чтобы совершать что-нибудь самим.

Стелла сардонически усмехнулась и грациозно опустилась в кресло.

- Не могу понять, как можно быть всем довольной.

- А ты не довольна? - тихо спросила ее Ли.

- Довольна? - Стелла резко засмеялась. - Довольным можно быть только после смерти. Ли казалась слегка шокированной.

- Стелла!

Стелла снова одарила ее насмешливой улыбкой.

- Шокирована? - Она пожала плечами.

- Я имею так много всего, верно? Я должна быть всем довольна - и все же к чему-то постоянно приходится стремиться. Всегда надо удерживаться на верхушке лестницы. Появляются новички, стараются столкнуть тебя, так что приходится скидывать их. Потом они все же как-то вылезают наверх, и приходится бороться еще напряженнее, чтобы остаться на своем месте. Я знаю, - закончила она грустно. - Мне самой приходилось так же цепляться, чтобы залезть туда, где я сейчас нахожусь.

- Почему тогда не бросить все это? - тихо поинтересовалась Ли.

- Сдаться? - изумленно посмотрела на нее Стелла, потом передернула плечами. - Тогда будет еще хуже. Я, наверное, умру от скуки.

- Нет, если выйдешь замуж и у тебя будет свой дом. Разве нет у тебя никого, за кого бы ты вышла замуж?

Стелла снова пожала плечами.

- Бывали иногда.., пока они мне не надоедали. - Она как-то странно и невесело рассмеялась. - Наверное, если я в конце концов и найду кого-нибудь, он будет уже принадлежать другой женщине.

Ли смотрела на свою красивую сестру, совершенно потрясенная, и говорила себе, что успех вовсе не дает все, как иногда кажется. Стелла за ее веселостью, за всем, что она имела, все же не была счастлива. Самое главное прошло мимо нее. Как и мимо Руиса Алдорета. Она всегда подозревала, что несмотря на богатство и положение, на самом деле он несчастлив. Ему тоже хотелось чего-то большего, но он прятал неудовлетворенность под маской профессионализма, а не веселья, как это делала Стелла. Конечно, трудно было сказать что-то наверняка о таком человеке, как Руис Алдорет. Она могла все это просто вообразить, и на самом деле он мог быть таким же жестким и бесчувственным внутренне, каким казался внешне.

Через мгновение после этого мудрого мысленного заключения Ли была почти сбита с ног. Огромная и очень резвая белая собака ворвалась в комнату, одним прыжком пролетела ее и поставила лапы на плечи Ли. Лига Наций <Кличка Снукс созвучна с аббревиатурой Лиги Наций на англ.яз.>, дружелюбно называемый Снуксом, только что понял, что Ли дома, и приветствовал ее, как обычно. После этого, разумеется, уже не было возможности для продолжения серьезного разговора, и Ли была этому рада. К ней вернулось странное чувство, как будто что-то неладно.

Неделя тянулась с обычными будничными событиями с постоянным удовольствием от сознания, что Стелла с ними. Жюли к этому времени совсем пообвыкла дома и говорила, что ей кажется, будто она вообще никогда не была в интернате. Флике, кошка, одарила их выводком рыжих и белых пушистых котят, а Снукс поранил лапу, и его пришлось везти к ветеринару. На работе все было по-прежнему, жизнь шла, как обычно, до вечера накануне отъезда Стеллы в Лондон.

Тогда все изменилось... Все стало другим...

У Брюса был отгул за выходной, в который ему пришлось несколько месяцев назад выполнять какие-то ремонтные работы, и они договорились пойти вечером на бал. Руис, услышав, как Ли рассказывала об этом Керри - он, казалось, постоянно что-нибудь подслушивал в самые неожиданные моменты - удивил ее, сказав, что она может уйти домой на час раньше обычного, чтобы хватило времени на подготовку. Позже она не знала, быть благодарной или проклинать его за то, что он отпустил ее пораньше.

Когда она добралась до дома, он казался притихшим и спокойным. Жюли с матерью собирались пойти в кино после обеда и, по всей вероятности, еще не вернулись. Близняшки задерживались в школе на репетиции какого-то парада. Судя по тишине, Стелла куда-то ушла, или прилегла, или, возможно, читала.

Ли открыла дверь в гостиную.

- Мы не можем так поступить с ней. Я тебе не позволю. Скорее я буду несчастной всю жизнь, чем сделаю Ли больно.

На мгновение Ли застыла в дверях, сопротивляясь сознанию, что слышит голос Стеллы, потом она узнала мужчину, обнимающего стройную точеную фигурку сестры и прижимающегося щекой к ее нежному прекрасному лицу с тихим стоном, объяснявшим все лучше всяких слов.

Брюс!

Поиск по сайту: