Монашество

Черное и белое духовенство. Воспитание. Образование. Мысль.

Определяющим понятием для атмосферы становления монашества был «аскетический порыв».

Монашество - историческая форма осуществления аскетического идеала.

В основе этого идеала лежит стремление к совершенству через отказ от зла. - Зло господствует в мире, поэтому спасение себя требует отречение (уход) от мира.

- Зло господствует в самом человеке, в необузданных влечениях его плоти, поэтому необходимо подавление плоти, через победу духа, самоотречение. В этом смысле всякое самоупражнение, духовное самовоспитание, достигаемое путём воздержания от ряда своих желаний или путём устремления к добру (благодаря чему многие желания отпадают сами собой) уже будет аскезою. Это требовало борьбы с собой, отказа:

- от стремления к богатству,

-от вожделений плоти,

-от расслабленности душевной (болтливости, чревоугодия, многоспанья и т.п.). В Евангелие Христос говорит о тех, «кому дано вместить». Всех же, кто чувствовал в себе силы, достаточные для того, чтобы поднять бремя неудобоносимое, Христос звал к совершенству, к высшему, что доступно было человеку — к «следованию за Ним», и, следовательно, к отречению от мира — к высшей степени аскезы.

До IV века -анохоретство.Первые формы жизни, ориентированные на идеал аскезы возникли ещё во времена первых христианских общин, часто были связаны с преследованием христиан. Христиане уходили в пустыни, пещеры (в Сирии, Египте, Палестине). Избирая отречение от мира и себя, они думали о спасении своей души, а не о других, не о ближних.. В IV веке постепенно на Востоке (в Египте) произошел постепенный переход от анахоретства к монашеским колониям (лаврам).

С IV веке - монашество. Василий Великого. (†379 г.). Василий был в Египте и Сирии и, вдохновлённый примером тамошних монахов, раздал, вернувшись на родину (в Каппадокию), всё своё имущество бедным и удалился в понтийскую пустыню. Около него собрались анахореты. Василий покинул пустыню для епископата в Кесарии, но он не оставил любимого своего идеала, выраженного им в двух уставах монашеской жизни. Вступающий в монастырь проводит некоторое время послушником, благодаря чему постепенно входит в монастырскую жизнь, и только после этого становится монахом. Большое значение придается труду (земледелию и ремеслу). Монахи Василия принимали на себя заботы о бедных и больных, им приносили детей, чтобы их. воспитывали во всяческом благочестии, как детей братства..

На Западе IV-Vв.в усиление аскетического течения и распространение монашества.

Ранее всего увлекались аскетизмом Востока образованные слои общества. Аскетизм захватил аристократические круги. Отличительною чертой монастырей IV-V и следующих веков можно считать аристократизм их состава и, во всяком случае, если не численное, то моральное преобладание высших классов общества. А вместе с магнатами проникла в монастыри и духовная культура эпохи, по существу, аристократическая..

Пример распространенности идеала аскетизма

«Некто Понтициан познакомился с жизнью восточных пустынников совершенно случайно. В бытность императора в Трире он вместе с товарищами отправился погулять за стены города. Двое из них забрели в какой-то дом и нашли там на столе книгу, содержащую житие святого Антония. Один из них стал читать её и, поражённый, увлёкся открывшимся перед ним новым миром настолько, что решил оставить императорскую службу и служить одному Христу. «Я оторвал себя, — сказал он товарищу, — от наших надежд и решил служить Богу. С этого часа я остаюсь здесь [в этом доме жили какие-то «Рабы Божии». Если тебе тяжело подражать мне, не думай, по крайней мере, мне мешать». Но товарищ присоединился к нему, и, несмотря на уговоры друзей, оба покинули мир.

Воспитание монахов.

Жизнь братства была подчинена уставу. Наиболее распространенный был Устав Бенедикта. Вся жизнь Братства стремящихся к Богу представлялась Бенедикту в виде военного отряда — schola. «Должны мы учредить отряд божественной службы» —Поэтому и деятельность монаха выражается словом «militare» — служить; и устав не что иное, как — закон, ненарушимый и непреложный, как непреложен закон воинской дисциплины.

Устав Бенедикта предназначался для большинства, для средних людей, ставя себе целью воспитание их в духе монашеского идеала. Монах без разрешения аббата не мог видеться даже со своими родителями; дозволение аббата требовалось и для письменных сношений с ними. Любовно и смиренно встречали братья гостя, но никто, кроме аббата и того, кому он прикажет, не имеет права общаться или разговаривать с гостем. «С корнем изгонялся порок обладания чем-нибудь». Вместе с бедностью и целомудрием монаху необходимо ещё соблюдать молчание. «В Писании сказано: «Во многоглаголании не избежишь греха»; «Говорить и учить приличествует наставнику, ученику надлежит молчать и слушать». Беспощадно изгонялась праздная болтовня. Принявший обычные в то время монашеские обеты, обязан навсегда остаться в избранном им монастыре. Монах тем и отличается от анахорета, что спасается, не полагаясь на свои личные силы: он — «рядовой воин». Среди предписаний устава, помимо молитв, постов и других внешних средств, особое место занимает смирение. «Всякий смиряющий себя возвысится». Было д венадцать степеней смирения.

Протестантские историки отмечали, что Бенедикт показал ясный взгляд человека, стремящего к достижимому. Монастырь не только братство, а и школа, воспитывающая воинов Христовых. Эта идея воспитательской миссии монастыря сказывалась и в системе кар за проступки. Непокорного монаха сначала увещевал декан, и только после двукратного бесплодного увещания виновный исключался из участия в общей еде и в общей молитве. В более серьёзных случаях он лишался права всякого общения с другими монахами. За этими карами следовало телесное наказание. За ним — общая молитва за виновного и, в случае крайней закоренелости, исключение из монастыря. Желательный состав монастыря обеспечивается институтом новициата. Новиция принимали в монахи лишь после основательного испытания. По истечении года он приносил торжественные обеты целомудрия, бедности, повиновения аббату и осёдлости (stabilitas loci). Только после этого становится новиций полноправным монахом.

Труд монахов должен был не только быть частью их религиозно-нравственной жизни, но и обеспечивать существование монастыря (мельницами, огородами, пашней и так далее). Монахи спали в общей спальне. У всякого своё скромное ложе в общем дормитории, в котором до утра горит зажженная свеча. Общими молитвами и двумя (во время поста одним) обедами делится на части трудовой день монаха. Но общение с миром вполне не пресечено. В монастырь приходили гости, хотя бы они были мирянами. Тем менее загражден вход родственникам монахов, и едва ли аббат часто пользуется своим правом не разрешать свиданий с ними. В монастырь приносили миряне своих детей (oblati) — будущих монахов, а иногда просто отдавали их монахам на воспитание. И чем больше слава данного монастыря, тем чаще приходят в него религиозные люди. В годину же бедствий монастырь служит местом временного убежища.

В Британии и Ирландии очень сильным был аскетический порыв. Ирландские монахи были —пламенные пустынники и самоотверженные миссионеры. Тысячи их гибли в пламени их же монастырей, сжигаемых северными варварами, или в пучине морской во время своих дальних странствий. Но на место погибших приходили новые и бестрепетно возобновляли трудную и долгую работу. Уже один внешний вид ирландцев — их суровая шерстяная одежда, их тонзура — останавливал на себе внимание, настраивая на ожидание исключительной святости. «В них была такая сила братской любви и такое терпение, такое стремление к кротости и дружественности, что нельзя было сомневаться: Бог жил среди них». И в монастырях Англии, Ирландии, а потом и Шотландии находит себе надёжный приют римская образованность. В них прилежно изучали греческий язык, читают и переписывали латинских прозаиков и поэтов, преподают арифметику и «музыку». По своему культурному уровню Ирландская Церковь IV-VIII веков занимает первое место в Европе, храня последнее достояние античности. Ирландские монахи преподвали в монастырских школах континента.

Монашество рассматривалось как совершеннейшая форма служения христианскому Богу. И Папа, и духовенство, и миряне наперерыв поддерживали монашество.

Пятый и шестой века были золотым временем монашества. Тогда аскетический порыв творил чудеса и праздновал блестящие победы. Но долго на такой высоте аскеза держаться не могла, и главным образом аскеза в формах общежития. Аскетический идеал предполагал тяжёлую борьбу с самим собою и с миром, удававшуюся не всем и не всегда. Когда формы монашества ещё не сложились, неосуществимость его идеала обнаруживалась менее. На поверхности, только и поддающейся наблюдению историка, заметны лишь энтузиасты-аскезы, создававшие строгие общежития, суровые или продуманные уставы. Первым борцам за монашескую идею и монашескую жизнь приходилось иметь дело с отрицательным отношением к ним влиятельных слоёв общества и Церкви, жить и спасаться среди лесов и болот. Много гибло, много отставало, но борьба разжигала увлечение идеалом, привлекала новые силы и новых героев. Когда победа была достигнута, положение изменилось. Вместе с распространением аскетического идеала, с признанием его совершеннейшим видом христианской жизни, увеличился приток в монастыри — эпидемия бегства от мира. Она захватывала всех, даже людей по существу к монашеской жизни негодных. Не всякий, надевавший рясу, мог носить её и сберечь в монотонной обстановке и жизни монастыря охвативший его искренний, но часто недолгий и непрочный порыв. Бенедикт предвидел это. Оттого он и рассматривал монастырь как школу, оттого и вводил год испытаний (новициат). Но года было мало. Для успешности воспитательской деятельности монастыря требовалось, чтобы приток подлежащей ассимиляции массы не превышал известного предела. Для успеха монашества нужно было, чтобы рост количества увлекающихся им находился в некотором соответствии с ростом числа испытанных аскетов. А этого как раз и не было, и не могло быть в силу популярности аскезы. Успех монашеского движения уже сам по себе должен был принизить высоту и ослабить напряжённость раннего монашества. К тому же и монастыри изменяли свой облик и характер. Первым монахам приходилось тяжёлым и самоотверженным трудом отстаивать своё существование, врезаться с топором в руках в девственный лес, осушать болото, подымать новь, оберегаться от диких зверей. На окраинах христианского мира им приходилось выдерживать натиск языческих варваров и шаг за шагом нести далее колеблющийся свет христианства. Теперь сочувствие мира обогатило монастыри. Не все монастыри достигали хозяйственного процветания, но почти все шли к этому. Призывы к «довольству трудами рук своих» в большинстве случаев забывались. Увлечение аскезою широких слоёв общества, приводя в монастырь случайных и невольных монахов, ставило перед ним неосуществимую задачу ассимиляции чуждых по существу монашеству, но подавляющих своею численностью элементов. С другой стороны, экономическое развитие монастырей, вызванное и естественными следствиями труда первых монахов, и популярностью монашеского идеала, и колонизационной политикой государей, изменило их облик, превратив их в земельных магнатов, а следовательно, и в социально-политическую силу. Политические отношения эпохи увлекали монастыри. Всё это лишало монастырь его ассимилирующей силы, ослабляя плодовитость аскетического идеала. И такой, становившийся частью мира, монастырь миру уподоблялся. Ещё во время Карла Великого мы узнаем об охоте монахов на диких зверей, о их весёлых празднествах и пирушках. Нередко какой-нибудь граф-аббат селился около монастыря, иногда даже в нём самом, и вокруг развёртывалась пышная жизнь маленького двора.. Большинство монастырей держалось на уровне золотой середины. Устав в них исполнялся, и исполнение его было привычным моментом повседневной жизни. Смягчение жизни не уничтожало её религиозной ценности. По сравнению с нравами светского общества, даже сильно обмирщённые монастыри обладали ею. (Пик падения VIII –IX в.в.)

Каролингское Возрождение.

Рядом мер Карл Великий стремится к религиозно-нравственному подъёму клира и монашества, угрожая крупными штрафами за нарушение целомудрия, пытаясь пресечь бродячесть монахов, запрещая духовным лицам держать охотничьих собак и соколов, желая искоренить воинский дух в аббатах и положить пределы увеличению ими собственности.. Стремление к организации и реформе монашества продолжается и при Людовике Благочестивом.

Но власть и Церковь были бессильны что-нибудь сделать посреди всеобщей разрухи, постоянных войн и варварских набегов.

X-XI века – новый подъём аскетического понимания христианства.

В XI-XII веках новое возрождение монашества связано с созданием монашеских орденов. Наибольшее влияние на возрождение идеалов апостольства и аскетизма имели нищенствующие ордена. Особое место принадлежало ордену францисканцев.

. В основе движений X-XI веков лежало то же аскетическо-христианское мирочувствование, которое создало раннее монашество

Вместе с сознанием непрочности земных благ, сознанием, на каждом шагу подтверждаемым действительностью, обнаруживается тяга от мира. Клирики и миряне жадно ищут уединения, духовного мира и блаженства, достигаемого отрицанием себя и созерцанием. Одни скрываются в леса и пустыни;другие бродят с места на место в поисках желанного монастыря; третьи сплачиваются в свободные, быстро распадающиеся, но ещё быстрее возникающие союзы спасающихся или ищущих спасения. Но существенными отличиями X-XI веков было то, что н овым монахам не приходилось бороться за своё понимание христианства, потому что оно было общепризнанным. Они с первых же шагов могли рассчитывать на сочувствие всех религиозно настроенных людей, Церкви, папства и светской власти. Сама идея единства монашества к XII веку выросла и укоренилась. (См. приложение материалы о Франциске Азисском).

Поиск по сайту: