Глава, в которой мы расскажем – как мы прошли через это

До того, как мы переехали в Москву (а нашему сыну шел 15 год), практически никаких подростковых проблем с ним мы не знали. Но переезд как бы открыл некие шлюзы. Он, естественно, окунулся в другую среду с намного большими возможностями. У него появились новые друзья из семей с намного более высоким на тот момент уровнем жизни, чем у нас. И он сразу же попытался окунуться в эту жизнь с головой.

Но мы прекрасно понимали, что он совершенно не подготовлен для этого. Он был вполне адаптирован в Чебоксарах. Но в Москве совсем другая жизнь и уровень опасностей чуть ли не на порядок выше. И мы стали его изо всех сил сдерживать. И это был самый тяжелый период наших с ним взаимоотношений. Мы ставили условия, мы ругались с ним, пытаясь доказать, что ему нельзя еще делать то-то и то-то… И вы прекрасно понимаете, что он не слушал и нам всем было тяжело! В начале мы держались на родительском авторитете, а потом, когда и его стало не хватать, на финансовых ограничениях.

Если на некотором этапе про него можно было сказать – плюнь на него и он зашипит, то это было как раз в этот период.

Однажды днем он сказал нам, что хочет пойти с ночевкой к друзьям. И если его не отпустят, он все равно сбежит! У нас, понятно, чуть волосы дыбом не встали. Но мы понимали, что драться с ним не станем и на такое жесткое заявление реагировать можно только пассивно. И нам пришлось его отпустить, правда, попросив дать слово вести себя прилично и осмотрительно, отвечая за свои поступки. Мы, конечно же, переживали всю ночь, но понимали, что когда-нибудь это все равно должно было произойти.

Вообще, в этом возрасте, мы убедились в этом на собственной шкуре, любые запреты приводят к прямо противоположным результатам. Однажды наш сын пришел домой с пирсингом в нижней губе. Мы спросили его – откуда у него это и он сказал, что взял у друга. И тут мы взорвались и начали ругать его за то, что он не думает об опасности заразиться СПИДом. Мы сказали, что никакого членовредительства не потерпим, что мы плохо относимся к пирсингу вообще. И он перестал носить эти железки. И мы думали, что проблема решена. И только через несколько лет мы узнали, что они с друзьями долгое время прокалывали в своем теле все, что только можно и потом фотографировали это. И самый пик этого пришелся на период после наложения нашего «запрета».

И то, что это не только наше мнение, мы убедились однажды, когда проходили к своему подъезду. На лавочке сидели два подростка и громко разговаривали. И один из них сказал: «Да. Лучше бы уж родители ничего не запрещали. Меньше запретов – меньше соблазнов!»

Однажды мы сильно поругали сына за что-то. И он стал очень поздно возвращаться домой – только поспать. Пришлось принимать экстренные меры: звонить ему и говорить, что мы его любим, что мы о нем беспокоимся. И он может сидеть в своей комнате и никто его там трогать не будет. Слава Богу, вернулся! И с тех пор мы заходим в его комнату только с его разрешения.

Понятно, что у нас были проблемы и с законом. Однажды, когда мы сделали покупки в «Ашане», к нам подошли охранники и попросили пройти с ними. Мы с сыном пошли, и они нам показали видеозапись, на которой было видно, как сын положил в карман жевательную резинку и не заплатил за нее. Я, конечно, был ошарашен, но понимал, что спорить здесь не о чем. И они, видя, что я не скандалю, провели разъяснительную работу, заставили оплатить за жевательную резинку и отпустили нас. И когда мы приехали домой, то я не ругал его, а сказал, что тебе крупно повезло, что попались такие понимающие люди. И что я не пытался его защищать, а молчал чтобы он осознал свой проступок как можно более полно. И я думаю, что для него это был намного более, чем серьезный урок, чем если бы я орал на него и обвинял в содеянном.

Еще один случай у нас был, когда нашего сына забрали в милицию за то, что он с друзьями пил пиво на улице. Естественно, документы пришли по месту жительства и нас вызвали в детскую комнату милиции. Женщина в детской комнате милиции предупредила о том, что она обязана поставить его на учет и это может повлиять на всю его дальнейшую жизнь. Но сказала, что если он поймет, что так делать нельзя, то она сделает снисхождение и не поставит на учет. И я думаю, что этот урок тоже пошел на пользу нашему ребенку. Насколько мы знаем, это нормализовало его поведение, сделало его более осмотрительным. И больше таких проблем с законом не было.

Но как бы мы ни боролись с нашим подростком, когда он с бешеной энергией хотел попробовать все, что может дать Москва, мы никогда не доходили до озлобления. Конечно, и мы обижались на своего ребенка и он обижался. Но мы твердо держали оборону и не оскорбляли его, не обзывали, не пророчествовали ему ужасное будущее. Мы четко понимали, что свободу надо давать дозировано и постепенно. И он вынужден был умерить свои аппетиты. И когда он привыкал к одному уровню свободы, мы отступали на «заранее подготовленные позиции».

И для того, чтобы дать ему некие ориентиры, мы установили, что снимем большую часть контроля тогда, когда ему исполнится 18 лет. А до этого мы отвечаем не только перед собой, но и перед законом, за его поведение. Поэтому он обязан подчиняться нашим ограничениям. Мы понимали, что к тому времени и наши ограничения и его опыт приведут к тому, что он станет не таким безбашенным. И от этого снятия контроля он не пострадает.

Именно это наш сын и подтвердил своими словами. После совершеннолетия он нам заявил, что стремительно взрослеет и больше не может так бездумно гулять и развлекаться. И что у него появилось чувство ответственности за последствия своих поступков.

Когда наш сын после 18 лет стал периодически не приходить на ночь домой, мы убедились, что это действительно так – его поведение стало более ответственным. Больше у него проблем с законом и каких-либо неприятностей не было. Но все равно мы ему сказали, что беспокоимся о нем и попросили его сообщать заранее – где и с кем он будет находиться. И он с этим согласился.

Мы сыну дали три конкретных правила:

1. Не вредить своему здоровью.

2. Не мешать жить другим людям.

3. Не нарушать законов.

А на остальные мелочи мы закрыли глаза. Например, мы совершенно не боролись с его курением. И как тут бороться, когда в московской школе учителя говорили: «Не курите в туалете, для этого есть черная лестница на цокольном этаже!»

У нас было понимание, что как бы мы ни запрещали ему курить, этот бой мы обязательно проиграем. Поэтому мы просто сказали: «Нам не нравится, что ты куришь, старайся поменьше это делать».

Мы все время внушали ему, что если он хочет свободы, то вместе с ней он получит ответственность за свою жизнь и необходимость самому зарабатывать себе на жизнь. И чем больше он будет зарабатывать, тем больше у него будет свободы. Понятно, что пока он не выучится и не получит профессию, мы будем его поддерживать материально – на уровне прожиточного минимума. Но мы не собираемся платить за его взрослые удовольствия. На них он должен зарабатывать сам!

Поэтому мы так и говорили ему: пока ты зависишь от нас материально, ты с нами ДОЛЖЕН считаться. И что такова суровая реальность нашей жизни - за все приходится платить! А к тем, кто хочет получить все, но ничего за это не платить, относятся как к ворам или же разбойникам.

И он, в конце концов, понял это и когда стал студентом, начал подрабатывать барменом в одном из ресторанов. Это дало очень много положительного и для нас и для него. Но самое главное – он научился ценить деньги. Понятно, что мы понимали, что его надо за это стимулировать. И первое время добавляли ему к зарплате некую сумму – как премию и знак того, что нам это нравится.

Также мы платили ему за такси от метро до дома (для своего спокойствия). Он работал до 24 часов. А потом на метро ехал почти час и еще пол-часа пешком до дома. И мы взяли у него слово, что он будет возвращаться домой на такси. И давали каждый день, когда он работал, деньги на это дело.

На некотором этапе мы начали замечать, что интенсивность стычек и их частота стали уменьшаться, у нашего ребенка стал появляться интерес к нашей жизни, он перестал хлопать дверью по любому поводу и любой реплике, которая была направлена на него.

Однажды нашего сына пригласили на день рождения с ночевкой. Он не знал – как поступить. А мы сказали – решай сам. Он маялся целый день, а потом заявил, что если бы мы сказали жестко – не ходи, он бы не пошел. Но мы уже прошли через его жесткое заявление (если вы не отпустите, я убегу). И ничем ему помочь не могли. И тогда и сейчас мы не знаем четко – когда надо разрешать, когда запрещать. Мы боялись что-нибудь вякнуть, чтобы его не разозлить. А он оказывается именно этого от нас ждал.

Наш ребенок – классический дитя-индиго. Вы знаете наверное, что начиная с 1989 года в больших количествах стали появляться дети, которые проявляют намного более высокие способности к учебе, более коммуникабельны и творчески ориентированы, чем обычные дети (и так далее и тому подобное). Это, скорее всего, связано с взрывообразным развитием психологии, появлением новых подходов к воспитанию и прерыванием «проклятия поколений». Да и взрыв технологий связан с освобождением творческого потенциала из-за обретения политической, экономической и эмоциональной свободы.

Молодые родители, получив информацию, реально изменились и начали воспитывать своих детей НЕ ТОЛЬКО по образу и подобию того, как их воспитывали родители. Их дети развивались естественно и без подавления, что позволило сохранить в рабочем состоянии естественные способности мозга к быстрому и нестандартному развитию.

Ребенок, для того, чтобы вырасти счастливым человеком, должен появиться на белый свет так, чтобы оба родителя радостно сказали: «Наконец-то ты пришел к нам – мы так долго тебя ждали! Слава Богу, что это произошло!» Тогда он займет ту нишу в семье, которая была давно приготовлена для него, что приведет к счастью для всех.

Наш ребенок был рожден желанным нами обоими. Мы оба взрослые люди, которые прошли через первый брак и которые решили большинство своих личностных проблем к моменту его рождения. И ребенок не страдал от заземления родительских страхов и комплексов на нем. В настоящее время он студент психфака МГУ и учится хорошо. Он играет в КВН и его команда вошла в одну из центральных лиг (третий сверху уровень игры). У него стабильные отношения с девушкой уже третий год. Он в свободное время подрабатывает барменом в ресторане. И мы понимаем, что это связано с правильным воспитанием в раннем детстве. Но в не малой степени и в построении оптимальных взаимоотношений с ним в подростковом периоде.

Глава, в которой мы сформулируем Правила родительской мудрости.