Глава 10. После Столыпина. – В. Н. Коковцов

После Столыпина. – В. Н. Коковцов. – Отход от политики патриотизма. – Оживление антирусских сил. – Масон В. Ф. Джунковский и русская полиция. – Масонские контуры русской внешней политики.

Убийство Столыпина резко изменило политический климат страны. Новый председатель Совета Министров В. Н. Коковцов (состоявший в масонском обществе «Маяк») фактически меняет курс правительства, заявив, что «довольно националистической реакции, теперь нужно примирение»^[179]. Укрепление позиции патриотически мыслящей части русского общества сменяется ее ослаблением и усилением либеральных и левых кругов. Коковцов отказывается от создания и упрочения правительственной партии – идеи Столыпина, поворачивается спиной к патриотическому движению, сокращает субсидирование патриотической печати. Почти сразу активизируются и возрождают свои организации разгромленные Столыпиным антирусские силы.

В Думе оживляется «партийное политиканство», направленное на захват либерально-масонским подпольем Верховной власти. В IV Думе октябристы все чаще вступают в соглашение с кадетами, формируются структуры, которые в 1915 году превратятся в единый антирусский «Прогрессивный блок».

IV Государственная Дума открывалась так же беспокойно, как и предыдущие. Кадеты и левые сразу же заняли деструктивную позицию. В самом начале заседания кадет, секретарь Верховного Совета масонства Н. В. Некрасов громко заорал: «Да здравствует конституция!», что, естественно, было встречено протестами патриотической части Думы. Выборы в Думу также разочаровали патриотов: большинством в 251 голос против 150 был избран близкий кадетам скользкий oктябрист Родзянко, проявивший себя активным участником интриг против Верховной Власти. В знак протеста в этот день патриоты покинули Думу.

В декабре 1912 года новым министром внутренних дел становится черниговский губернатор Н. А. Маклаков, родной брат известного масона и кадета В. А. Маклакова. При нем в 1913 году пост товарища министра внутренних дел получает масон В. Ф. Джунковский, начавший свою карьеру при великом князе Сергее Александровиче и сумевший вкрасться в доверие к его жене, родной сестре Царицы великой княгине Елизавете Федоровне. Взлет карьеры Джунковского был не связан с его деловыми способностями, а скорее всего с редким умением получать протекцию в высших сферах. Позднее, уже при большевиках, он был единственным крупным чином Министерства внутренних дел, которого они оставили в живых и даже направляли со специальными командировками за границу по делу известной большевистской провокации «Трест».

Став товарищем министра, Джунковский получил в свое ведение всю русскую полицию, а также жандармский корпус. За короткий период пребывания у власти Джунковский сильно ослабил возможность правоохранительных органов защищать государство от посягательств революционной бесовщины.

В борьбе с антирусским движением правоохранительные органы России выработали определенные эффективные методы. В частности, была создана сеть районных Охранных отделений, а в городах более или менее крупных еще и отдельные охранные отделения. В июне 1913 года Джунковский эти районные Охранные отделения упразднил, оставив только три охранных отделения в Петербурге, Москве и Варшаве^[180]. А все их дела были переданы в ведение местных губернских жандармских управлений, которые и без того задыхались от огромного количества работы, задаваемой им революционерами.

Прочитав приказ об упразднении районных охранных отделений, начальник Пермского губернского жандармского управления Е. П. Флоринский сказал: «Нам дали шефом изменника, мы теперь слепы и не можем работать. Мы должны теперь ожидать революцию». Предчувствуя, какое впечатление этот приказ произведет на подчиненных, Джунковский издал еще один приказ, запрещавший жандармским офицерам просить о переводе из корпуса жандармов в армию^[181].

Одновременно Джунковский уничтожил органы секретного наблюдения за порядком в войсках. В результате контроль над делами в войсковых частях был потерян. Революционеры получали полную возможность проникать в войска для своей подрывной работы, само же военное руководство было склонно «не выносить сор из избы». А если и сталкивалось с подрывной работой в армии, то во избежание скандала старалось дело замять. Уничтожая органы наблюдения за войсками, Джунковский проявил завидную настойчивость, посетив военного министра Сухомлинова и командующего войсками великого князя Николая Николаевича, убеждая их, «как омерзительна агентура в войсках»^[182].

Весной 1914 года Джунковский под фальшивым поводом ликвидирует самого ценного агента в партии большевиков, ближайшего соратника Ленина Р. Малиновского. Русская полиция потеряла возможность получать информацию из близкого к Ленину источника. В результате с большим опозданием поступали данные о сотрудничестве большевистской верхушки с австрийской и германской спецслужбами, а это наносило ущерб национальной безопасности России.

Под разными выдуманными предлогами Джунковский принимает участие в травле патриотического движения и, где удается, стремится его всячески ущемлять. При нем, в частности, был ликвидирован обычай выдавать бесплатные билеты на железную дорогу организаторам публичных патриотических лекций в провинции^[183]. Срезаны до минимума суммы субсидий на патриотическую печать.

Формирование направлений внешней политики после первой антирусской революции осуществлялось преимущественно под влиянием общественного мнения либеральных кругов, проявлявших отчетливо профранцузские симпатии. Безусловно, определяющую роль здесь играло то, что большинство законодателей общественного мнения (руководители либеральных партий, органов печати) были масонами, принадлежавшими к ордену Великий Восток Франции. Согласно уставу этого ордена русские члены должны были повиноваться политическим установкам, выработанным Верховным Советом ордена, и, естественно, преследовали прежде всего национальные интересы Франции. Непосредственное участие в формировании российской внешней политики в 1906–1917 годах принимали царские дипломаты, принадлежавшие к этому масонскому ордену: Гулькевич, фон Мекк (Швеция), Стахович (Испания), Поклевский-Козелл (Румыния), Кандауров, Панченко, Нольде (Франция), Мандельштам (Швейцария), Лорис-Меликов (Швеция, Норвегия), Кудашев (Китай), Щербацкий (Латинская Америка), Забелло (Италия), Иславин (Черногория). Соответственным образом контуры внешней политики, созданию которых содействовали либеральные круги и царские дипломаты, состоявшие в Великом Востоке Франции, далеко не всегда отвечали национальным интересам России.

Прежде всего это касалось ближайшего соседа России Германии, в отношении которой многие российские дипломаты занимали позицию Франции, желавшей реванша за поражение в войне с Пруссией.

В условиях русско-японской войны, когда Великобритания, по сути дела, заняла сторону Японии, а Франция, хотя и связанная с Россией союзом, вела себя весьма двусмысленно, фактически солидаризируясь с Англией, наметились новые отношения между Россией и Германией, которые, к сожалению, не смогли получить развития, так как натолкнулись на противодействие подпольного масонского лобби.

На личных переговорах между Николаем II и Вильгельмом II 10–11 июля 1905 года в Бьёрке близ Выборга (они велись в тайне от министра иностранных дел России В. Н. Ламздорфа) германский император убедил русского Царя в двуличности политики Англии, рассматривающей Россию как орудие осуществления своих национальных интересов. Переговоры происходили на Царской яхте «Полярная звезда» в непринужденной обстановке. Вильгельм II представил Царю проект соглашения, который после недолгого обсуждения был подписан обоими императорами.

Договор был выгоден для России, отражая ее интересы в Европе.

Острие его было направлено против империалистической политики Англии. Заключая соглашение, Россия приобретала в лице Германии не потенциального врага, а выгодного партнера, что было особенно важно в условиях борьбы с Японией, а экспансионистскую политику Германии направляла в сторону захвата британских колоний.

Статья первая договора обязывала каждую из сторон в случае нападения на другую сторону одной из европейских держав прийти на помощь своей союзнице в Европе всеми своими сухопутными и морскими силами.

Вторая статья обязывала обе стороны не заключать сепаратного мира ни с одним из общих противников.

Договор должен был войти в силу после заключения русско-японского мира. Однако, когда об этом договоре узнали круги, связанные с французским масонством и еврейским капиталом, и прежде всего Витте и Ламздорф, то оценили его как противоречащий франко-рус-случаях речь шла об обязательствах оказывать поддержку против нападения, поэтому договор нисколько не противоречил интересам Франции, если она не собиралась вести агрессивные войны. На самом деле Франция готовилась взять реванш за поражение в прошлой войне с Германией, а Англия предельно раздражена немецкими попытками проникновения на территории, традиционно входящие в сферу британского владычества. Для Англии и Франции Россия была орудием воздействия на Германию. И поэтому допустить русско-германского соглашения они не могли. Были использованы все рычаги тайного влияния.

Под воздействием Ламздорфа и Витте Николай II 13 ноября 1905 года обратился с письмом к Вильгельму II, в котором уведомлял его о необходимости дополнить договор двусторонней декларацией о неприменении статьи первой в случае войны Германии с Францией, в отношении которой Россия будет соблюдать принятые обязательства впредь до образования русско-германско-французского союза (который в тех условиях был, конечно, невозможен). Таким образом министры Царя толкали Россию в сторону односторонней зависимости от внешней политики Франции. Давая обязательство поддерживать любую сторону, подвергнувшуюся агрессии, Николай II не делал различия между Францией и Германией, дополнение Ламздорфа – Витте односторонне привязывало Россию к Франции, а значит и тесно связанной с ней тогда Англии, проводившей по сути дела антирусскую политику.

Большинство своих проблем западноевропейская дипломатия старалась решать за счет России. На этом сходились все противостоящие стороны Западного мира. Нередко в ход шел обман. В 1908 году министра иностранных дел Извольского просто надули.

В личной беседе с министром иностранных дел Австро-Венгрии Эренталем Извольский заключил «джентльменский» договор, согласно которому Австрия получала право на аннексию Боснии и Герцеговины, а за это должна была поддержать Россию в вопросе о проливах. Однако, совершив аннексию Боснии и Герцеговины, Австро-Венгрия и не подумала выполнять взятые обязательства.

Легкомысленная политика Извольского стала одной из главных причин, вызвавших Балканский кризис 1908–1909 годов. Сербия, считавшая эти области своими (так как они в значительной степени были заселены сербами), стала готовиться к войне и обратилась за помощью к России. Однако никто из союзников по будущему блоку Антанты Россию не поддержал, так как они боялись усиления русских позиций на Балканах. Тогда Сербия отказалась от войны, но мир скому союзу. Но это было намеренное искажение истины. Ведь в обоих в целом стал к ней более близок, как это показали будущие события 1914 года.

Национальные интересы России в вопросе о проливах Босфор и Дарданеллы, о проходе русских военных кораблей постоянно использовались западными странами как средство влияния при решении внешнеполитических вопросов в свою пользу. На русско-английских переговорах о разграничении сфер влияния в 1907 году английская сторона неофициально пообещала Извольскому поддерживать Россию в положительном решении вопроса о праве прохода русских военных кораблей через Босфор и Дарданеллы, добилась от него унизительного для России согласия сноситься с правительством Афганистана только через английское правительство.

Афганистан, находившийся у границ России, становился вассальным государством, фактически колонией Англии, а также ее военной базой рядом с Россией. В подобное положение попадает и значительная часть Ирана, кроме небольшой зоны «преобладающего русского влияния». Отрицательный характер русско-английского договора 1907 года состоял еще и в том, что он негласно был направлен против Германии, заставляя ее еще больше активизировать враждебную деятельность против России.

Несмотря на явное усиление позиций России на Дальнем Востоке в 1907–1910 годах, российское Министерство иностранных дел продолжало и здесь сдавать свои позиции в пользу Японии. В 1907 году А. П. Извольским было заключено русско-японское соглашение, которое, по сути дела, передавало Корею в сферу интересов Японии в обмен на признание Японией внешней Монголии сферой «специальных интересов» России (однако последнее было уже давно сложившейся традицией). В 1910 году это соглашение приобрело еще более определенные формы, означавшие согласие России на последовавшую в том же году аннексию Кореи Японией, резко усилившую военное присутствие последней в этом регионе.

Еще одна попытка сближения России и Германии была предпринята во время свидания Николая II и Вильгельма II в Потсдаме 22–23 октября 1910 года. В ходе переговоров затрагивались вопросы о соглашении, по которому Германия обязывалась бы не поддерживать захватническую политику Австро-Венгрии на Балканах, а Россия – не поддерживать Англию в ее враждебных актах против Германии.

После этих переговоров германский канцлер Бетман-Гольвег даже выступил в Рейхстаге с заявлением, будто бы в Потсдаме уже достигнуто соглашение о взаимном неучастии России и Германии во враждебных друг другу политических комбинациях. Конечно, для России такое соглашение было бы благоприятно, ибо позволяло ей вести более решительную политику в поддержку славян на Балканах, а также обеспечить мирное сотрудничество с Германией. Что касается вопроса о проливах, то решение его было бы более реально в условиях ослабления Англии (в результате ее противостояния с Германией). Наоборот, союз России и Англии укреплял только последнюю, не давая ничего России.

В печати Англии и Франции сразу же поднялся невообразимый шум. Официальные круги этих стран всполошились не на шутку.

Общеполитическое соглашение России с Германией представлялось ими угрозой безопасности их стран и их колоний. Сближение России и Германии провокационно трактуется как отказ Николая II от отцовского завета на сближение с Францией. Но Александр II пошел на союз с Францией, исходя из конкретной внешнеполитической обстановки, ныне же она резко изменилась. Франция и Англия наращивали свой военный потенциал для сведения счетов с Германией. На квартире масона П. Рябушинского составляется протест против русско-германских переговоров. Осторожная позиция России к обеим противоборствующим сторонам более отвечала русским интересам. Однако либерально-масонская ориентация российского МИДа в который раз привела к игнорированию национальных интересов России. Министр Сазонов отклонил предложенное Германией общеполитическое соглашение, что еще больше поляризовало расстановку сил в мире, разделив его на два главных противостоящих блока и приблизило человечество к первой мировой войне.

Поиск по сайту: